Мысли две тысячи восемнадцатого года.
Что дальше?
Человечество.
Неужели люди - просто животные с интеллектом? И что такое интеллект? Что с ним делать-то? Вот живет бобер, его задача как образцового бобра заключается в том, чтобы в ареале своего обитания создать как можно лучшие условия жизни для потомства.
У человека есть разум. Казалось бы, все просто – используй технологии, строй жилье, решай проблемы запасов продовольствия. И все тут. Твое потомство будет меньше рвать жилы и при этом будет сытым и с крышей над головой. Вот рождаются люди, их расселяют, обеспечивают, обучают. И позже они сменяют своих родителей, но уже в лучшем мире. Прогресс обеспечивает уменьшение нагрузки на трудящихся и, как следствие, увеличение продолжительности жизни людей. За счет чего? Да за счет того что человек является творцом удобства для себя. К чему погони за прибылью, если человек становится инструментом, таким как лопата? Сломался черенок - возьми новый.
Кто, кому и что должен? Что такое цивилизация? Если человек до сих пор не понял, что убивать друг друга и продавать в рабство, - это не есть признаки цивилизации, то о чем я вообще думаю. Может о том, что если у человечества и есть интеллект, то куда его направить? Чего делать-то с самими собою? Вопрос вопросов. Сколько еще нужно мировых войн, чтобы люди научились хотя бы не воевать. Не понимаю, как человек разумный еще не выбрал себе дорогу. Я имею в виду вектор развития. Что материальные блага, их распределение и накопление - это у нас суть жизни разумного существа? Глупость. Вот создать мир, в котором потомство сможет жить долго и сыто, а прогресс реально сэкономит человеческие силы и нервы, вот это я понимаю цель. Банальное электричество оплачивается в государстве не по себестоимости его «добычи», а по средствам содержания его хозяев. Давайте дальше ездить друг у друга на шее ради денег. Одна макака научилась бить другую, и та стала таскать ей бананы. Потомство обиженной макаки научилось воровать бананы, и их изгнали из стаи.
Вот и размышляю я, что же такое человек разумный.
Государство.
Ладно, понять, что нужно человечеству, я не в силах. Признаю!
Но вот позаботиться о гражданах кто-нибудь может? Почему отдельное сильное государство не может создать общество образцовое. Сейчас же не каменный век, включи голову – и тебя, как Римскую империю, варвары не развалят. Годы опыта и истории нам в помощь. Люди живут на территории отдельно от других, видимо, глупых людей. Зачем? Да затем, чтобы обеспечить себе будущее. Граждане не умирают от отравы, еда не продукт химической промышленности, женщин не воруют, туристов не обижают. И никто не указывает извне, что в государстве не так. Об этом даже думать приятно.
Возьмем утопию. Но не для того чтобы рьяно ее создавать у себя на территории, а лишь з тем, чтобы иметь модель-пример на каждую из сфер деятельности человека в своем государстве. Обычная работа в совокупности с разумом поможет нам налаживать свою жизнь. От большого к малому и от малого к большому. Будто бы мы срисовываем с идеальной картинки копию, каждый раз возвращаясь к тому, чего нам жизненно не хватает. Не утопия нужна гражданам. Нужна организация или хотя бы план по этой организации.
И вот в нашем государстве есть руководитель. Так пусть он понимает, что отвечать за народ нужно всем своим существом. В настоящем государстве маленький начальник уже не нарушает трудовой кодекс ради сверхприбыли. Чиновник не ворует, а разрабатывает план развития своего ведомства. На что направлен план развития? Да на решение насущных проблем и задач, на обеспечение себя средствами и силами для развития. Хотя бы. То есть сейчас сидит человек и думает: да без меня потом успеют. Когда? Умрет еще поколение, и повезут их на кладбище все по тем же ямам, что и их предков.
Мы когда начнем превращаться в цивилизацию?
Человек.
Человек хочет жить в лучшем мире. А что для этого он должен сделать? Любой человек. Руководитель страны, работяга.
Он должен начать с себя. Что начать? Начать быть человеком. Может быть нам давно уже все объяснили и рассказали. Те же самые люди, живущие и мыслящие в прошлых веках. Не убей, не укради. Может быть, все настолько просто, что человек не верит самому себе. Не верит, что вот он сможет жить в мире и процветании. Кто мешает?
Я сейчас не про государство и цивилизацию, я про себя и про того парня. Не убей и не кради, да? Хотя бы перестань хамить, перестань бросать мусор. Не думай о себе как о ком-то, кто отдельно от прохожего живет жизнью, которую никому не понять. Не хватайся за оружие. Воруешь - перестань. Переправляешь наркотики в страну - перестань. Кто сказал, что убийца не человек, что он не может измениться, что он не будет участвовать в формировании общества? Если мы элементарно перестанем судить о человеке как о каком-то существе, мы станем немного более едиными.
Однажды человек всю жизнь проведет в работе над собою, в воспитании детей, в мире. Однажды человек будет добр и отзывчив, будет весел и сыт. Однажды, начав с себя, он выйдет на улицу и поймет, что все уже давно «начали с себя». Однажды этот мир станет лучше. И мы-таки превратимся в цивилизацию.
Не все же сразу, в самом деле. И не будет у нас идиллии. Но где постарается один, постараются и многие.
Главный герой.
Он закрыл текстовый редактор, выключил компьютер и вышел из дома. Пройтись по улице ради прогулки – вот что ему было нужно. С ощущением на душе, будто он отдал долги. По дороге в центр города, в котором жил, он думал. Думал о создании фонда поддержки для людей, разрабатывающих модель государства. О создании самой группы людей, способной описать словами то, что он чувствовал сердцем. О тех, кто способен реально заняться делом и предложить людям хоть что-то, кроме идеи.
У нашего главного героя было имя, самое обычное и одно из самых распространенных сегодня, – Александр.
Как много можно добавить в текст. Например, конкретики, задач, поиска их решений. Политики, реальностей из новостей и из жизни. Расписать опыт борьбы с преступностью, описать методы создания гражданина в обществе. Рассказать потенциальному читателю о том, что нужно делать сейчас же, не сходя с этого места. Он во сто раз умножил в уме все то, что смог изложить за час.
«Надо будет вернуться к тексту», - подумал он. Как раз в этот момент зазвонил телефон. Он взял трубку и услышал голос Веры. Вера была женою его брата, Павла Владимировича Соровского.
- Привет. Как жизнь, ты дома? – спросила она.
- Привет. Нет я вышел пройтись, – нехотя ответил Александр Владимирович.
- Садись тогда на маршрутку и езжай в район торгового комплекса «СтройГород». Там есть пустырь, по которому люди ходят из пункта «А» в пункт «Б», также есть те, кто ходят из пункта «Б» в пункт «А». На протоптанной дорожке вдоль проезжей части встретишь девушку, тебе будет интересно с ней познакомиться. Это моя давняя подруга, я ее сегодня встретила и вдруг поняла, что у вас много общего.
- Не люблю сводников, – уже как бы с обидой произнес он.
- И где твой дух авантюризма, молодости, энтузиазма? Где романтика в жизни? Вышел из дома и потопал. Куда? – голос Веры внушал доверие
- Я реалист.
- И что, в реальности люди не встречаются из-за сводников?
Это уже порядком стало надоедать. Он посмотрел вокруг: прямо возле него была остановка. К остановке подъехал нужный маршрутный транспорт. «Это что, так судьба выглядит?» - подумал наш герой.
- Ладно. Доеду, если надо, значит надо, не повезет, значит не надо, – он залез в маршрутку и собирался выключить телефон.
- Если мои расчеты верны, она встретиться тебе около торгового центра, не придется топать. – Вера сама повесила трубку. Александр подумал, что раз она спрашивает, куда он пошел, то видит его.
Нашему герою недавно исполнилось двадцать шесть лет. Он был почти метр восемьдесят. Волосы русые и прямые, глаза зеленые, рот полный и широкий, нос прямой. И в целом, черты лица имел приятные. Телосложение, о котором обычно говорят: «беговой». Сашка был открытым, не злым человеком, доверчивым, но в целом реалистом. Просто людская доброта для него была как само собою разумеющееся. Конечно же он знал, что такое мечтать, и мечтал, но всегда помнил, что реальные задачи никуда не денутся. Работал торговым представителем в компании, продающей минеральную воду и квас. И сейчас он ехал в маршрутке на встречу, на которую согласился лишь потому, что был бодр и весел сегодня.
Брат Александра, и выше и мускулистее его, внешне походил на Сашку, но характером (это ему досталось от отца) был более легким в общении. Павел занимался преподаванием в институте. Старше на пять лет, характер пробивной и упрямый. Он входил в партию и занимался вопросами работы с молодежью. У Павла вполне хватало опыта, чтобы работать и со студентами, и со школьниками. Работа с людьми - это вообще его призвание.
Сводница Вера старше нашего героя на три года. Быстра и подвижна, как в общении, так и в действиях. Прямые каштановые волосы, полные губы, серые глаза. Курносая, невысокий лоб. Павел Владимирович действительно любил жену, в первую очередь за характер. За стремительный образ жизни, за энергию.
От автора.
Я с удовольствием пишу: «Наш главный герой». Итак: дорогой читатель, представь, что я встретил Александра, и он рассказал мне свою историю.
Генеральный план развития.
Встреча на пыльной дорожке.
Вышел я из маршрутки в прекрасном настроении. Ни о чем уже не думал: ни о своей философии, ни о работе, ни о сводниках. Я пытался собраться с мыслями. Да, ей тоже может не понравится, что мы встретились при таких обстоятельствах, но то не повод быть предвзятым. На меня нахлынуло настроение, обычно свойственное человеку перед экзаменом или проверкой. Затянуть беседу рассказами о себе или дать ей время сказать? Продолжать ли совместную прогулку, если сразу ясно, что человек мне не импонирует? Не люблю подобные мысли и суету. Хочется быть собою, но не всегда выходит. Особенно тогда, когда мы заочно знакомы. Хотя о ней я ничего не знаю, она вполне может расспросить обо мне.
Пустырь в районе торгового комплекса представлял собою территорию, заросшую кустами. С одной стороны дорога, с другой маленькая лесополоса. Выгул собак – тут явление массовое, также как движение людей по краю пустыря вдоль дороги. На одном конце тропинки жилой район, на другом – район торговый. В месте, где тропинка упиралась в парковку «СтройГород», много пыли, принесенной на асфальт прохожими. До края проезжей части всего ничего, каких-то два-три метра. Но людям проще идти по пыли , чем обходить лесопосадку или торговый район по кругу.
Обратил внимание я на нее метров за пятьдесят. Больше людей на тропинке не было. Холодный расчет сводницы оказался точен. Шел навстречу и думал о том, как начну разговор. Девушка одета в цветастое летнее платье. Двигалась она очень легко. Почти с меня ростом, волосы всклоченные и короткие, окрашены в вороново крыло. Постриглась сегодня, решил я. Глаза голубые, губы средние, нос расширяется в основании. Я не рассматривал ее фигуру, так как решил, что она точно меня вычислит. Стараясь смотреть либо в сторону, либо ей в лицо. Когда мы приблизились, то не сговариваясь сбавили шаг и остановились.
- Александр, – я протянул руку.
- Очень приятно, – сказала она, пожав руку.
- Прогуляемся? – скорее уточнение, чем вопрос.
Мы пошли по дорожке. При этом она бесцеремонно обняла меня за талию и прижалась головою к плечу. Я тоже обнял ее. Вдруг я понял, что весь мой план улетучился. Не нужно больше думать и искать тему для разговора. Не нужно ждать развития событий. Нужно просто прогуляться с ней, так как она хочет того же: пройтись с незнакомцем, как будто это старый приятель, и мы встретились лишь убедиться, что с нами все хорошо. Приятное чувство.
Она остановилась, ловко достала из сумочки телескопическую палочку, приладила к ней телефон и сделала фото с фронтальной камеры. Фото было отправлено Вере. Спустя пятнадцать секунд раздался разрывающий воздух сигнал моего мобильного. В этот момент звук именно царапал мне слух, я хотел, чтобы он исчез и пропал к чертям. В трубке был голос Веры.
- Как ты это сделал? Как ты заставил ее это сделать? Она ненавидит всю «культуру селфи». Она первый раз в жизни это сделала? Что там у вас происходит? Странные вы люди! – все ее обороты речи давали понять, что событие по фотофиксации нашей прогулки сравнимы с войной.
- Ничего не делал. Мы гуляем. – С этими словами я прервал звонок и положил мобильный в карман.
- Какой кошмар, – отметила моя спутница с нескрываемой иронией.
- О да, – ответил я.
Мы шли не торопясь. До стоянки оставалось метров пятьдесят. Девушка качнула бедрами, сделала два быстрых шага, на втором развернулась. Она положила руки мне на плечи и посмотрела прямо в глаза. Я никогда не забуду эти две секунды. Как же быстро она двигалась! Сложилось ощущение, что я имею дело с маленькой змейкой. Какие странные мысли.
- Чем ты занимаешься? – прозвучало это так, словно мы не виделись много лет, и вот именно сейчас она хочет знать, как у меня дела.
- Работаю торговым представителем. Но по призванию я наверное сказочник, или философ. – Мои слова меня удивили. Может, потому, что они были правдой?
- Мое имя… - она приблизилась ко мне. Ее правая нога была в положении, как будто девушка собирается врезать мне коленом в промежность. Руки уже не лежали на плечах, обнимали за шею. Очень громко вдохнула.
Забвение, и как это проходит.
Сознание все же вернулось в мою грешную голову. Я четко осознал себя в пространстве. То есть я не могу это объяснить, но я знал, что нахожусь все там же – на планете Земля.
Это хорошо. Понимать, что ты – это ты. Что помнишь свою жизнь. Стало легче. Что-то не так. Я не мог понять, лежу я в помещении или подвешен в пространстве, в невесомости. Точно помню, что слышал музыку, вспоминаю вкус пищи. Еда была разная: домашняя, покупные консервы, из ресторана. Вряд ли мне принесли что-либо из ресторана, но я точно знал, что меня покормил повар. Он явно что-то приготовил специально для меня. Наверное Пашка обо мне заботился. Я стал вспоминать, что в забвении слышал его голос. Я проснулся. То есть сейчас я пребываю в бодрости, но перед тем точно спал. Уверен, это был сон, ничто иное.
Отлично. Замечательно! Ура! Я живой! Сегодня хороший день, самый лучший! Как же это хорошо, думать о том, что ты живой. Как же хорошо чувствовать время, когда не знаешь, сколько прошло времени. Я мог досчитать до ста, мог поговорить с собою. Мои мысли не были туманны, я был в собственном сознании. Вот моя память, вот мои мысли о работе. На меня накатила тоска. Ладно, потом буду паниковать. Главное, что я в порядке. Не может человек быть не в порядке, если прекрасно все помнит и находится в здравом уме. Точно, так и есть, в здравом уме. Другое дело, что я не могу шевелиться, не могу понять, темно вокруг или светло. Потом с этим разберусь. А сейчас успокоиться, не психовать и не думать. Позже буду думать, когда приду в себя окончательно.
На меня навалился сон. Я точно знал, что я засыпаю. Хороший признак. Мое сознание на месте, моя память прозрачна. Я слышу музыку. Хорошо. Поспать – это то, что нужно.
Когда просыпаешься в автобусе, то точно знаешь, едет он или стоит. Меня тащили куда-то. Стоп. Меня везли на каталке. Хорошо. Наверное парализованные люди не ощущают, что находятся на каталке. Другое дело, что я не могу открыть глаза. Я не знаю, в каком я состоянии и в каком помещении. У меня такое чувство, что я ору во все горло. Это бывает во сне. Отлично, если надо мною работают, значит я не потерянный мешок, говорящий сам с собою. Стало тепло. С того момента, как я пришел в себя впервые, прошло время. Меня кормили. Включали музыку. Держали в тепле. Отлично.
В третий раз я пришел в себя, когда услышал музыку. Я сразу же ее вспомнил. Это была сказка: «Али-Баба и сорок разбойников». Вдруг вспомнились слова, за секунду до того, как я их услышал: «Мы бесшумная команда. Злая банда атамана». Меня всегда веселили эти строки! Как сорок конных вооруженных людей могут именовать себя бесшумной командой? То есть они скачут по ущелью, бряцая оружием и добычей, кони топают и ржут, так вдобавок люди еще поют. До полной картины бесшумной команды они еще и свистят. Брат, спасибо тебе. Наверное, так выводят людей из комы. Музыка, еда, забота. Терпение и время, врачи и лекарства. Надежда и вера.
Я сразу не поверил в это, но я открыл глаза. Али-Баба шастал по пещере с награбленным и восхвалял богатства. Над головой были звезды. Воздух свеж. Позже я понял, что звезды нарисованы на потолке просторной комнаты. Ура-а-а-а-а! Я лежу в кровати. Наконец-то. Скоро я встану на ноги и закрашу звезды облаками, белыми и большими. И стану жить в этой комнате, даже если это палата для восстановления после операции на позвоночник, но я закрашу звезды облаками! Какая замечательная сказка. Пашка включал мне ее на старом проигрывателе. Он специально нашел пластинку, так как она ему нравилась в детстве. Мне она тоже понравилась. Хочется танцевать. Ох, как хочется. Жаль, я не могу до конца осознать масштабы своего тела. Может, у меня нету ноги, или руки. Но я изо всех сил пытаюсь ерзать на кровати. По крайней мере мне кажется, что пускаюсь в неистовый пляс. Я вспомнил, как в интернете прочитал слова о соседях этажом выше, автор текста использовал фразу «половецкие пляски». Мне захотелось поучаствовать в этих плясках прямо сейчас.
Я повернул голову и увидел Пашку. Он был весел и бодр. Обнял меня и поднял вверх. То есть я уже точно знал свое положение в пространстве, так как он смотрел на меня снизу. Я ощущал свои руки и ноги. Я стал ребенком.
Пашка подбрасывал меня вверх и что-то говорил. Что именно, я не понимал.
Почему он был весел и в настроении, я понял сразу. Тоже в будущем включу сыну сказку про команду бесшумных профессионалов конной езды по ущелью и пойду выполнять супружеский долг.
Постараюсь не тронуться умом. Я так решил. Нет смысла забивать голову рассуждениями и впадать в маразм. Так же важно понять, что именно со мною случилось. Надеюсь, Пашка мне все расскажет. Быть может, я был в коме, и меня, как безнадежного, переселили в робота? Потом, все потом. Пусть будет, как будет.
Я назвал это «Озарение».
Проснувшись рано утром, я опять вернулся к своим мыслям. Стоп, какие мысли? Какие могут быть мысли, если я могу встать с кровати и у меня есть сегодня дела!
Мои дела заключались в том, чтобы пойти в старшую группу детского сада. До этого похода предстояло позавтракать в компании своей родной сестры и собраться. Все, что я понял, все, о чем вспомнил, все, что знал сейчас, - это нашло на меня разом. Попробую объяснить точнее: я пил два дня, на третий забыл события последнего дня; я не страдаю амнезией, просто не помню; тут друг мне начинает рассказывать события и пересказывать диалоги; и я отчетливо вспоминаю все, что делал и сказал, как будто и не было пьянки. Вот как это было.
Я помню все, что помнит человек, если начать его расспрашивать о жизни. Могу рассказать, как в детстве Пашка за меня заступился, как он же меня чуть не побил годом позже. Я его тогда здорово довел. С памятью все ясно. Я умею читать, пусть и не быстро. Писать мне предстоит научиться этим летом, чтобы пойти в первый класс. Я стараюсь не думать о том, что я умею, а учиться всему заново. Это очень весело и интересно. Навыки, координация, память на лица. Я все стараюсь забыть из прошлой жизни и запоминать в настоящей. Характер мой еще для меня загадка, я не был в экстремальных ситуациях, я не знаю границ своего страха или терпения. Но мне это и не нужно.
Сестру мою зовут Кристина. Она не то чтобы медленная и глупая, просто она все делает с акцентом. Ей нужно время, чтобы все видели, что именно она творит. Даже с игрушками деловито играет. Движения плавные, без резких переходов от одного к другому. И является довольно вредным ребенком. Я постоянно забочусь о ней, а уж потом о себе. И я обязательно буду защищать ее. Я удивляюсь ее обидам на все подряд. На мелочи она обижается больше, чем на серьезные вещи. Например, на толчки или нахальство с моей стороны.
Родители воспитывают меня строго. То есть я знаю, что это строго. Но я подхватываю любую их инициативу. Я хочу научиться большему, хочу впитать в себя дисциплину и все то, что противоречит разболтанности в характере, и в жизни в дальнейшем. Я должен что-то сделать. В конце концов все не просто так. Или это маразм… нет. Не может быть. Я помню вещи, о которых Пашка не знает. Он не мог мне рассказать об этом , а я не мог это впитать в детский мозг. С этим ясно. У меня язык не поворачивается называть их папой и мамой, но я внес себе это в список привычек. Пашка сделал карьеру, это сразу видно. У него есть график на неделю вперед. Он работает в партии, продолжает служить в системе образования. Я не могу назвать нашу образовательную систему иначе, кроме как служба. Правда, я ничего об этом не знаю. Позже я все выясню.
По дороге в садик на меня нашло.
Генеральный план меняется. Не имеет значения, чему я обучусь и чего достигну. Я стремлюсь освоить все, что может освоить человек. Я должен стратегически подойти к себе, как к проекту. Физическое развитие, тренировка памяти, режим сна и отдыха. Алкоголь в жизни чем позже, тем лучше, и то только для того, чтобы он не был для меня сюрпризом. Привыкну его перерабатывать и баста. Зато на выпускном никто меня не разведет на убийственную пьянку. Школьный роман мне не помешает, без обещаний. В здоровом теле здоровый дух. И уж если займусь спортом, то без идеи стать олимпийским чемпионом. О глобальном подумаю вечером, когда придем из детского сада.
Как только мы пришли в детский садик, стало ясно – у меня день рождения. Я обязательно вечером нарисую в тетрадке календарь и отмечу этот день. (Писать-то я не то чтобы не умел, тогда просто навыков не было. Не получалось выводить буквы.) Весь день меня поздравляли, нас всех на обед покормили сладостями. После того, как спели детские песенки, я пошел наведать Кристину. Она обитала на втором этаже. Зайдя в их комнату, я увидел, как мальчик толкнул ее, а потом бросил в лицо игрушкой. Как я вовремя. Во-первых, я не дал ей поднять панику, во-вторых, я сразу встал в упор к обидчику, тем самым дав понять, что необходимо извиняться и объясняться. Он молчал.
- Ты это чего? – я услышал свой детский голос. Видимо, говорил я очень громко.
- Сама виновата, – он указал на сестренку пальцем. Потом добавил. - Сама она виновата. Эти слова он знал хорошо. Я взял игрушку и запулил ему в ответ в голову. Началась драка. Не скажу, что я ловко ориентировался в пространстве, но мне хватило сил и понимания происходящего, чтобы побить его. Побил я его сильно. Не прошло много времени до того, как мне стало стыдно.
Шуметь почему-то никто не спешил. Воспитатель спокойно отправил нас в разные углы комнаты.
- Вечером родителям все объясните сами. Еще раз сегодня увижу, что деретесь, выпишу взыскание, – воспитатель сказала это спокойно. Позже я вернулся в свою группу, но весь день ни с кем уже не разговаривал и не играл.
Неужели у нас в детских садиках существуют официальные жалобы, как на работе? Ладно, главное поговорить с мальчиком. Меня просто разрывало от боли. Это совесть, - вспомнил я. Я точно помню ситуации, когда мне было так же стыдно и обидно и хотелось уничтожить весь мир, чтобы не осталось свидетелей этому событию. Но это было в прошлой жизни. Раньше я обидел девчонку, так же в детском саду. Сейчас я вспоминал это, как будто вчера было. Еще один пункт: ни за что на свете не ассоциировать настоящие события с прошлыми, не проводить параллелей, не сравнивать!
Вечером приехал Пашка. Я сразу догадался, что дело труба. К разговору взрослых нас не пустили. Мы все трое сидели и ждали, пока к нам придут. Я, Кристина и Женька. Я встал, подошел к нему.
- Ты это, прости. Сестра моя. Я не хотел. – Было обидно за себя и вообще за весь испорченный день. Но слезы я сдержал. Как же легко расплакаться, когда ты ребенок.
- Она виновата, – сказал Женька. Он взял игрушку и пнул ее вдоль стены.
- А чего под ноги бросаешь! – взревела Кристина.
- Плохо драться, – сказал я и протянул Евгению руку. Он пожал ее. У меня словно гора Арарат с плеч упала. – Правда не хотел, обидно. Она маленькая. – Голос у меня дрожал.
- Ухххх. – Кристина кинулась на меня. Я остановил ее рукой и пригрозил толкнуть. Она обиделась и села в угол.
Вошли взрослые и без разбирательства потащили нас вниз по лестнице. Каждых к себе домой.
- Стойте. Это я начал. Я за сестру заступался, я не так хотел. – Меня охватила паника. Неужели они там все решили без нас, опираясь лишь на свое мнение. Было ясно, что Пашку все слушают и уважают. Бедный Женька, влетит за то, что взрослые не желают ссориться.
…
Забегая вперед, расскажу про Женьку. Мы с ним станем друзьями. Я научу его драться, но постоянно буду попадать в истории, когда защита нужна будет другим от него. Он вырастет веселым парнем, любимцем девочек. С Кристиной общаться они не будут, не избегать, ни стараться найти общий интерес. Я же научу его кататься на велосипеде, плавать и вобью в его голову, что образование нужно прежде всего ему. Также я отучу его ругаться матом. У него явно есть плохой пример. Боюсь, он думает матерными словами наперед, прежде чем выразить мысль. Женька же научит меня тому, что такое настоящий оптимизм. Это я пойму сразу, и захочется, чтобы все люди стали вдруг оптимистами. Мы никогда не поссоримся. После того как мы переедем в другой район города, станем реже списываться, будем видеться только в школе.
…
- Мы все знаем. Молодец. Так всегда делай. Не вздумай вообще кидаться на людей с кулаками, понял? – Пашка сказал это спокойно, но без колебаний и нежности.
- Я игрушкой кинул. Он тоже кинул, – начал оправдываться я.
- Все нормально, иди, – вставил свое слово отец Женьки.
Уже дома Кристина обозвала меня предателем и ушла в нашу комнатку. Пашка заверил меня, что скоро переедем, и у меня будет своя комната, а пока я могу посидеть на кухне и посмотреть телевизор. Разбираться с Кристиной не стали.
Спать мне постелили на кухне. Было тепло и хорошо. Под рукой всегда была минеральная вода. Именно этот факт меня радовал. За Кристину я сильно не переживал. Скорее всего она сама начала пинать игрушки, я уже это проходил дома. Хотя тошнило при мысли о ней, наверное, это и есть «осадочек», который постоянно имеет свойство оставаться.
Записать. Обязательно записать все, что мне необходимо помнить из прошлой жизни. С остальным расстаться. Что имеет значение? Поиск смысла жизни? Когда и кто получает такой шанс, для чего он? Моя голова ломилась от вопросов. Я вспомнил телепрограмму, в которой детей нагружали массой вопросов с огромной скоростью. Или тогда мне казалось, что с огромной скоростью, потому что дети на эти вопросы отвечали. В чем философия бытия, и что такое бытие? Что это за термины окружают меня. Существует провидение? Что такое человек? Его память? Сознание? Какими мыслями владеет человек, и какие владеют человеком? Те, что являются истиной? Вернись! Приди в себя!
Я очнулся от дремоты. Была глубокая ночь. Вот это я и назвал «Озарение»! Ситуация, когда я забываю настоящее, от слова «совсем». Я был заново удивлен тем, что я ребенок. Это еще мягко сказано. Вся моя паника, все мои вопросы про жизнь, про прошлое и настоящее, все это вытеснила реальность. Так жестко это происходит. Потом боишься проснуться в больничной палате без ног. Что является страшным сном: настоящее или прошлое? «не сходи с ума, Сашка, не смей».
Я успокоил нервы. Убедился, что все еще лежу на кухне. Я услышал шаги. Тихо-тихо, насколько это вообще возможно в ночной тишине, я пошел в ванную. Там стояла Кристина. Стояла и смотрела в зеркало. Я подошел к ней и обнял за плечи. Сестрица чуть не плакала. Ночной кошмар напугал ее.
- Кошмар? – спросил я. Голос мой звучал по-детски, но слова я мог точно вспомнить и сформулировать.
- Да. – Она ответила так, что мне стало страшно. Она забыла все дневные обиды. Раньше она могла обижаться по три дня, а сейчас забыла все.
Мы пошли в комнату. Я заботливо ее укутал в одеяло. Я всегда о ней заботился. Приносил ей погремушки, укутывал. Я знал, когда следует говорить, когда просто делать.
- Что тебе приснилось? – слова-то я знал, но на этот раз не мог произнести. Чертово детство, неужели его есть, за что не любить.
Кристина пробормотала про себя какое-то слово. Я не стал допытываться, что это. Спать ушел на кухню.
Если однажды я проснусь и уже буду седовласым стариком, если однажды на меня навалится старая память? Я не вынесу этого еще раз. Только не это. Пропади оно пропадом все! Не хочу я, не желаю, не умею!
До самого утра меня трясло. Я вспомнил, как раньше писал контрольное сочинение в одиннадцатом классе. Я тогда тоже не спал до утра, до половины шестого. Написал на хорошо-отлично, справился с темой без проблем. Знал тему, потому что прочитал все, что касалось возможных тем экзамена.
Доброе утро. И добрый сегодня день.
Проснулся я раньше всех. Было еще темно.
Вот оно, вот этот день. Снова. Уже нет паники, нет мыслей про прошлое и будущее. Просто я ребенок, который должен вести сестру в школу, в третий класс. Сам я учился в четвертом. Система была не похожа на старую, но это я знал лишь со слов Павла Владимировича.
Павел Владимирович был заместителем директора высшего учебного заведения. Он работал в партии по направлению «Образование и социальная работа с молодежью». Школа, куда нас с Кристиной записали, получила прозвище: школа с углубленным изучением углубленного изучения. Это я так ее называл. Я состоял в секции плавания. В эту же школу подтянули Женьку. Пашка сильно постарел, я уже не мог вспомнить, как он выглядел раньше.
Я постарался отогнать от себя мысли о том, как выглядел брат раньше. Но вместо этого вспомнил, как встречался с матерью, как понял, что запомнил ее лицо. Лицо «бабы», так все дети называют бабушек... кажется. Она была уже седой старушкой. Как и мой отец. Я едва узнал бы его, встреть этим утром по дороге в школу. Сейчас же я вспоминал их внешность, внешность своих родителей. Вспоминал, как ездил к ним в деревню. Они жили в нашем городе всю жизнь! Отец работал начальником смены в электросетях города, мать заведующей складом. Нет! Они были пенсионерами и уехали жить в село, прочь из города. Их лица были покрыты морщинами сплошь и рядом. Они продали квартиру. В каком году!? В каком году на них свалилось горе? Еще минуту назад я думал, что не будет паники, не будет этих вопросов самому себе, не будет размышлений и философии. Теперь же я паниковал. Мои родители стали «дедом с бабкой» и уехали подальше от могилы сына! В каком году? Генеральный план? Да к черту план! Сколько лет прошло от смерти одного человека и рождения другого? Откуда моя память, кому она принадлежит?
Я не помню, как совладал с паникой, но это произошло в момент. Вот значит как? Мысли и память настоящего возвращались ко мне. Если минуту назад я был в открытом океане, то теперь я находился под душем в своей ванной комнате. Эти ассоциации были навеяны секцией плаванья. Я стал тем, кем являлся. Все же мысли ребенка отличаются. Пусть даже этот ребенок – я, человек, помнящий свою прошлую жизнь. Мои мысли отличаются от моих? Нет, я просто снова помню настоящее, вот и все. Настоящее дает мне понимание того, что все нормально. Нормально проснуться и вести сестру в школу. Нормально быть старше нее на годик и пару месяцев. Нормально не дружить с ней, но всегда приглядывать. Нормально помнить дедушку и бабушку в лицо.
Итак. В школе я все ловлю на лету. Не потому, что помню, как учился раньше, а потому, что решил, что все буду осваивать с усердием. Это генеральный план так работает? Надо будет после школы найти тетрадь и полистать. Не надо, я вспомнил. Уже два года я не записывал в нее ничего. Там был план по сохранению здоровья, по развитию памяти, и отметка об обязательной успеваемости в школе. Я только сейчас вспомнил, как много хотел написать в расписание своего будущего. С моим развитием все ясно. Осталось разобраться с датами. Как можно быстрее! Я должен знать все, что скажет Пашка о своем брате. Я должен наметить срок, в который смогу намекнуть ему о происходящем. Необходимо понять, верит ли он в то, что события, произошедшие со мною, возможны в нашем мире. В мире, где нет ни драконов, ни чародеев, ни даже леших. Да простят меня бездомные, живущие в лесополосе на трассе к городской свалке. Я вспомнил о том, как играл в компьютерные игры, точнее в серию одной игры. Там была и магия, и драконы.
Уже просто ожидая рассвета, я продолжал размышлять. Если привыкну пользоваться календарем, без труда вычислю все, что нужно. День моей трагедии, дату рождения. Так ее я как раз вспомнил. Хоть тогда не удалось завести тетрадь, все же я запомнил день рождения еще с садика. Женька до сих пор поздравляет меня предложением подраться. Веселый он все-таки.
Я встал. Спокойно прошагав в кухню, я налил себе минеральной воды и выпил. Волна паники и негодования отступила. Но я слышал ее в себе, как слышат страх. Когда говорят «гудят пятки». Это все равно что отдышаться от тяжелой пробежки, но все еще испытывать тяжесть в груди. Тут я понял, что не один. На кухне стояла Кристина. Она смотрела в окно.
- Утра ждешь? – спокойно спросил я.
- Спать не хочу, – ответила она дрожащим голосом. До меня дошло: сестра опять видела кошмар. Как тогда в детстве.
- Что за кошмар? Расскажи мне, я постараюсь помочь. Чего ты боишься?
- Не скажу. Давай больше не говорить о кошмарах? Никогда. Просто ничего хорошего, – добавила она спокойно.
Что же волновало этого ребенка. Я не мог понять. Оставив все мысли, я решил сегодня вплотную заняться хронологией событий.
- Сашка. У нас столько звуков ночью. Ты один лежишь тихо-тихо. И не бойся, я не дура. Просто звуки иногда как ненастоящие.
- Когда переедем, я буду спать за стенкой. И обязательно стучать в нее руками во сне, – пообещал я.
Должно быть ужасно страдать бессонницей. Если при этом за окном шумят, а твой брат на соседней кровати не шевелится. Я вспомнил этот детский страх. Хочется, чтобы все вокруг шевелилось, а ты спал. Хочется знать, что ты дома, а не в космосе. Я не знал, как выяснить, тот же это кошмар у сестры, что раньше, или другой. Не помню своих снов. Я вернулся в кровать. Кристина шла следом. Мы улеглись и уснули. Хоть утро и наступило сразу же через минуту, все же я был бодр и весел.
По дороге в школу я еще раз спросил Кристину: Почему не хочешь говорить? Будешь всю жизнь бояться?
- Кого всю жизнь? Ты че? Не спрашивай уже о кошмарах, и так противно. Договорились же никогда больше не вспоминать, забыл? – с этими словами она пошла быстрее.
Домой после школы нас забрал Пашка. Перед тем как сесть в машину, я посмотрел на небо. Часто ли люди смотрят на небо и понимают величину простора, величие простора. Так страшно быть маленьким, так же как и смертным. Меня передернул озноб. Я залез в машину. Мы поехали забрать «деда с бабкой» на ужин. Конечно же, раньше, это были мои родители. Теперь мои бабушка и дедушка. Я обратил внимание на поведение брата, думаю он всегда будет моим братом, даже если я откажусь от прошлого совсем. Он вел машину как и всегда, как и в прошлой жизни. Но он глаз не сводил с пешеходов. Следил за ними, за всеми.
Мы приехали в пригородный поселок. Это был практически город, но относился к администрации области. В поселке мы поплутали по улочкам и прибыли на участок земли. Как объяснил Пашка, это земля под строительство нашего будущего дома. Там же находились бабушка и дедушка. Они передали Пашке документы. Судя по всему, Пашка просто приехал раньше, потому что на участке находились еще и электрики. А бабушка с дедушкой проконтролировали их до приезда брата.
Обычно я ничего не замечаю, веду себя, как ребенок. Я сейчас это понял, смотря на все со стороны. Вспоминая, как я обычно веду себя при посторонних людях. Сейчас же я легко мог бы взять пива по дороге и с умным видом пообщаться с электриками. Если еще раз в жизни я буду с утра думать об устройстве мира, я просто разобью себе лоб о стену. У меня появилось желание жить, нормально. Не хочу себя терзать больше. Нужно быть как хирурги: вскрыл, отрезал, выбросил, зашил.
Кристине было все по барабану. Хоть до нее я не знал, что такое сестра, но она точно дала мне понять, что она на сто процентов отдельное существо. Она ходила по участку, как будто собиралась начертить ногами размеры помещения. Ничего, деловая ты наша, все равно ты мне родная. Хоть ты и можешь довести до белого каления всех на своем пути. Я вспомнил про наш мир игрушек. И мои, и ее игрушки находились в одной вселенной что ли: солдатики заезжали в гости к куклам на машинках; вокруг кукольного домика стояла армия монстров, а мои бойцы и пехота из набора «Красная армия» охраняли жилище и отбивались от пластиковых героев фильмов ужасов. Хоть я и был не совсем ребенком, все же играть было весело. Особенно если у Крис было хорошее настроение. Мы могли часами присваивать игрушкам сюжеты: кое-что из жизни, кое-что из телевизора. Сейчас игры как-то забылись. Мы больше учились, гуляли. Я ни на что не променяю прогулку по району. Можно встретить друзей и одноклассников, поиграть в мяч или покататься на велосипеде. Кристине, как и мне, не интересны игры на плашнетах. Может, это уже прошлый век? Может, людям снова хочется на воздух, под это бесконечное небо?
- Поехали, – сказал брат.
Мы двинулись не домой. Совершенно через другой район города. И я с ужасом осознал, что мы движемся на кладбище. За нами ехали мои родители. То есть я уже договорился сам с собою, что это бабушка и дедушка. На подъезде к кладбищу мы подождали Веру. Она приехала на маршрутке.
- Прежде чем заедем на кладбище, я расскажу вам кое-что. У меня был брат. Он уже похоронен тут. Сегодня его поминки. Знаете, что люди умирают, когда состарятся? Так вот, бывают исключения. – Пашка говорил спокойно, но левая нога у него тряслась.
Мы знаем, что люди умирают. Я вспомнил, как стал свидетелем переезда кошки на дороге. Она билась в агонии, истекая кровью, до тех пор, пока кто-то не сжалился и не проехал по голове бедного животного. Было это в прошлой жизни. Я понял, что в этой жизни я не видел даже голубя, хотя те же кошки на них регулярно охотились во дворе многоэтажек. Кроме того я прекрасно помню похороны моей бабушки. Да, да, прабабушки, конечно же. Мне одиннадцать лет, и я уже знаю, что люди не вечны. Это хотя бы нормально в отличие от меня самого.
- Кристина, если не хочешь, поедешь с мамой домой на автобусе. Сейчас все объясню. Рано или поздно вы запомните этот день календаря, может, после нас с матерью вы не будете ездить на кладбище, но вы должны знать про этих людей. Вы уже достаточно понятливые и взрослые, чтобы знать, в жизни люди уходят от нас. Кладбище не является плохим местом, я не знаю, как вам сейчас объяснить, но это так. На кладбище нормально. Я бы сказал, что хорошо, но вы сейчас этого не поймете. – Пашка успокоился. И поехал на территорию кладбища.
Чтобы представить, что чувствует человек у могилы с собственной фотографией и датой рождения, попробуйте разыграть друга. Предупредите его, что эта могила игрушечная, но пусть на ней все будет реально. Цветы, фотография, оградка, запах поля. Он вам сам расскажет свои чувства. Я же не могу найти слов для этого. Описать увиденное я не смогу, да и не хочу, но именно в тот момент я подумал, что седею на глазах.
На могиле я увидел территорию, огороженную для двоих. Две могилы. Рядом, плечом к плечу. На обеих могилах была фотография: селфи, сделанное незнакомкой. Фотография была очень удачная. Красивые молодые люди. Не знаю, был ли я красавцем в принципе, но то, что на этой фотке два счастливых человека, это факт. Я прочел имя незнакомки, но тут же отрекся от этих знаний. Я запомнил ее лицо не сейчас, я запомнил его давным-давно. Не то чтобы я сразу забыл ее имя, просто я решил не вспоминать его, не произносить, не привязывать ассоциации. Пашка сказал, что меня назвали в честь брата.
Дедушка и бабушка выпили водки. Вера их поддержала. Я вспомнил. От кладбища была дорога, она шла как бы между двумя междугородними трассами и упиралась в деревню. От этой деревни была еще грунтовая дорога, к селу, где сейчас жили дедушка с бабушкой. Дед мог не бояться выпить водки. В этот день, я думаю, ему и на патруль было плевать. Через сорок минут пути они будут у ворот своего дома. Через пятнадцать километров можно уже не опасаться дорожных патрулей, так как асфальт заканчивается у первого от кладбища населенного пункта. Они не сбежали, просто стали жить не в городе, и единственное место, которое они посещали, было кладбище. Безусловно, им было тяжело. Но времени прошло много. Я не буду углубляться в даты, но я заново родился спустя год и месяцы после собственной смерти.
Кристина была на удивление спокойна. Она обняла Веру, о чем-то пошепталась и помогла ей вытереть слезы. В машину они сели на заднее сиденье вместе.
Посещение кладбища успокоило меня. Потому что просто принял реальность. Это звучит банально, но принять ее было самым здравомыслящим решением за последние годы. На самом деле я долго морально готовился к этому дню. Надеюсь, я справился, «садись, Саша, отлично». Я же хотел восстановить хронологию событий. Я это сделал.
Дома мы поужинали. Я открыл тетрадь и записал в нее все даты. Все, что касается моей настоящей и прошлой жизни. Я решил не вспоминать о них, не думать. Пусть они будут записаны, если мне понадобится, я прочту их и все. Запись хронологии событий – единственное, что остановило меня от сжигания тетради. Больше она мне не нужна. Я знаю, что делать. Жить!
Пашка разузнал, как дела в школе. Я рассказал ему о том, как заступился за Жеку, но он сам был виноват.
- Я научу тебя позже. Ты будешь уметь действовать, не применяя силу. Тебе не понадобиться даже пальцем их трогать или угрожать. Обещаю, сделаю из тебя настоящего мужчину. – Этим словам отца я верил. И уже твердо решил называть его отцом, так, как это подобает реальности.
Кристина объяснила, что ей надоело гоняться за успеваемостью, что она готова содрать кожу с одного мальчика. Я помню его, он ухаживает за сестрой. Скорее всего придется надавать ей подзатыльников, чтобы умерить ее наглость в отношении к людям. Как же это странно сейчас осознавать, но настоящие ухажёры у сестры появятся значительно позже, и вот от них может даже понадобится отбиваться. Хотя одного монолога Павла Владимировича будет достаточно для любого, абсолютно любого, настойчивого котяры.
В нашей комнате уже стояла перегородка. У Кристины был выбор – спать на территории побольше, или поменьше. Она выбрала маленькую. Перед сном я вспоминал кладбище. Интересно, что человек делает после смерти, если у него не тот случай, что у меня. Думать о том, что же такое человек, мне не хотелось, с меня достаточно философии. Когда буду посвободней в передвижении, то оставлю на могиле намек на свое существование. Быть может, этот намек дойдет до адресата. Пока еще не знаю, что это будет, но мысль эту я внес в свой генеральный план окончательно.
- Хватит вошкаться, – сердито сказала Кристина.
- Мне кладбище не дает покоя. Грустно. Родителей жалко. Дед с бабкой вообще пережили сына. – Голос мой дрогнул. Я решил больше не откровенничать.
- Мне тоже жалко, маму особенно. Но это не повод мешать мне спать. Мне тоже грустно. А еще я не хочу думать о смерти, я еще маленькая забивать голову. Хочу хорошего настроения завтра, хочу бить мальчишек, хочу их посылать по всей школе по моим поручениям. А по-настоящему мне плохо потому, что я не стану никогда такой подругой для мамы, как та девушка. – Кристина шмыгнула носом. Я понял, что она это серьезно, она ревнует. Не просто ревнует, она хочет быть для Веры самой близкой.
- Ну так ты ее дочь. Не сравнивай. Она за тебя в огонь и в воду. Я не шучу, даже не думай. Мать – это всегда больше, чем близкий человек. – Я сказал это не как ее брат, а как взрослый мужчина, которому в пору самому иметь детей. Я испугался тогда, как же это прозвучало в ее ушах. Но Крис успокоилась и уснула.
Следующее озарение пройдет без паники, решил я. После этого решения наступил сон, хороший и крепкий. Как у ребенка.
Переезд. Просто события.
Сегодня был день переезда. Это началось так же с утра. Я вспомнил поездку на кладбище в четвертом классе, как будто это было вчера. Сейчас же я заканчивал восьмой класс школы. Девятый, десятый и одиннадцатый предстояло освоить, уже живя в новом доме. Отец сказал, что переезжать летом уже поздно, так как надо успеть многое сделать в доме, пока тепло. Я уже безоговорочно называл брата отцом, даже в своих мыслях. Не знаю, почему мы переехали так поздно, ведь землю родители купили еще четыре года назад. Потом разузнаю об этом. Сегодня надо помочь. Мешаться под ногами я не хочу.
В переезде участвовали родители Веры и друг отца по жизни Сергей Витальевич. Для перетаскивания тяжестей наняли грузчиков, организацией занялась Вера, отец был на участке. Я не скажу, чтобы мы много общались с этими дедушкой и бабушкой, но именно они помогали нам сегодня. В основном по части мелочей и чистоты. После отправки первого рейса с мебелью мы сели отдохнуть и перекусить. Во время переезда приехал друг Кристины Федор. Я с ним в принципе неплохо ладил, но вот отец его не любил. Это, может, нормально, но я с ним был не согласен. Федор не входил в компанию моих школьных друзей. Федор занимался борьбой, но со мною он все же опасался связываться. Я не знаю, чего меня в школе вдруг окрестили победителем всех и вся. Сам я стараюсь жить тихо-мирно, для меня образование на первом месте. Даже тренер по плаванью обижается на меня за это. Он считает, что я должен катать по соревнованиям и побеждать всех подряд. Я же точно знаю: не для того у меня в голове живет прежний «я», чтобы стать спортсменом. Есть ребята, плавающие лучше меня, пусть они рвут жилы и за город, и за область, и за страну.
Чего я действительно боюсь, по-настоящему, так это свернуть не туда в жизни. Мне кажется, я займусь не тем делом и снова умру. Зачем нужен на земле такой человек как я? Сколько еще людей получали подобный шанс? Для чего он нужен? «Мои мысли мои – скакуны», - вспомнил я слова одной из любимых старых песен. Надо остановить табун. Быть может, озарение не вернется, как только в нем не будет нужды? А сейчас я просто должен переваривать и переваривать все это? Что ж, ладно, «играю по правилам».
Я вернулся в реальность в тот момент, когда доел поздний завтрак. Забегая вперед, скажу, потрясений в тот день не было. Просто переезд совпал с возвратом к «уроку философии».
- А ты не такой как, в школе. Добрее что ли. Хотя с Кристиной никто не сравнится. Она просто настоящий бандит, - обратился ко мне Федор.
- Я вообще-то стараюсь не участвовать в разборках. Мне есть чем заняться, кроме выяснения отношений раз за разом. – Ответил я спокойно. Хотя слова Феди мне не понравились, я прекрасно понимал, что это просто дань моде.
Сегодня все школьники только и делают, что пытаются выехать за счет других. Сейчас в моде хитрость и остроумие. Хотя мой опыт заступничества за сестру и друга Женьку дает мне неоспоримую возможность ответить умнику позже. Я только не понимаю, зачем постоянно выяснять то, что и так ясно, уже давно все знают, кто и как способен ответить на колкость. Я вот и над собою могу с удовольствием посмеяться.
- Я кажусь добрее, потому что не выражаюсь дома матом. Хотя и в школе ругаюсь редко. – Продолжал я спокойно. – И потом, это остальные решили, что я бука, хотя пообщайся ты с моими друзьями, сразу поймешь, что это далеко не так.
- А вот мы с тобой друзья?
- Ты пойми, я на людей не кидаюсь. Просто стараюсь не лезть лишний раз. Но я всегда иду навстречу людям. С удовольствием могу поговорить с кем угодно, если речь не идет о выяснении, кто лучше кого. У меня, правда, нет времени, всем и каждому объяснять свое положение в пространстве. Как тебе объяснить проще? Есть люди, чьи интересы или характер не схожи с моими, и это не значит, что мы враги или я их окрестил хуже себя! Что касается тебя, запомни, я не собираюсь тебя учить чему-то. У тебя свои интересы, у меня свои. Я нормально отношусь к людям, которые приходят к нам в гости, это значит, что мы приятели. Вокруг меня мир не вертится, я не хочу знать все про всех. – Я старался говорить внятно и медленно. С Кристиной они действительно дружили, много общались, провожали друг друга домой. Именно Кристина провожала домой Федора, чтобы все могли на это посмотреть.
- Смените тему, - встряла в разговор Кристина.
- Уже закончили. Могу ли я в коем-то веке поболтать с Федей? Вся школа будет шутить и ухмыляться по поводу того, что он нам помог с переездом, а он действительно не сидит на месте сегодня.
Сестра пошла заниматься переездом, на лицо она надела недовольную мину. Чтобы до конца понять этого человека, мне понадобится прожить с ней на необитаемом острове лет эдак тысячу, и то я еще провалю экзамен на знание Кристины Павловны. Наверное отец пошутил, когда называл дочь Кристиной, или пошутила мама.
Переезд закончился для всех нас во дворе нашего нового дома. Мы позвали на ужин всех смежных соседей, нажарили на углях мяса. Одним из соседей оказался старшеклассник, но он с удовольствием общался с нами. Среди наших развлечений был спорт. В основном волейбол и настольный теннис. Правда, стола у нас не было, мы пасовали мяч ракетками по кругу. Самое удивительное стало для меня то, что болтали мы без умолку. Темой для обсуждения стали школа, поведение родителей, сплетни про друзей, шутки. Основанием для моего удивления стал тот факт, что разница даже в один год для детей это пропасть, а тут… Парню было шестнадцать лет. Очень воспитанный и открытый, звали его как и меня Александром. О его судьбе можно рассказать отдельно. Позже я достаточно узнал о нем, достаточно, чтобы назвать его своим старшим приятелем.
Тот вечер был действительно отличный. Я хочу запомнить его. Взрослым было хорошо, они не хотели расходиться. Нас отправили в дом, чтобы спокойно выпить во дворе, мы не должны мешаться под ногами, когда взрослые пьют. Я бы отдал многое за то, чтобы налить себе кружечку пивка и за шашлычком поболтать с братом. Поднимаясь по лестнице, я возненавидел себя за эту мысль. Вот почему я буду снова и снова ненормальным, потому что хочу помнить.
Наверху мы расположились в моей комнате. Целый час или больше мы рассуждали о том, как сидят взрослые во дворе, отождествляли себя с ними. Целую сценку разыграли между собой. Позже принесли себе еды и включили полнометражный мультик, но я его не запомнил. Не запомнил, потому что отвлекали. Сперва за Федором приехали родители. Потом отвлек Сашка, за ним тоже поднялись и увели домой. Позже Крис ушла на кухню мародерствовать. Я остался один и выключил мультик
Перед сном ко мне пришел папа. Он был слегка навеселе. Я помнил, что он давно знает свою меру в выпивке и никому не позволит настаивать на большем
- Пап, почему дядя умер? Я не о причине, я вообще, о том... - я осекся.
– Может, ему было дано что-то больше этой жизни? Не знаю. – В голосе Павла Владимировича было сожаление. Все же Пашка любил «меня». Меня сейчас он тоже любит, и он уж точно свыкся с реальностью. Кристина была не права - родители прекрасно понимают, что сейчас это сейчас, что их окружают уже другие люди. И да, они до могилы не забудут тех двоих, лежащих за одной оградкой. Никогда я не углублялся в вопросы мироздания, но если создатель любит свое творение, то отцовская любовь – прямое отражение этого факта. Откуда у него такие мысли?
Прав ли он? Как ему в голову это пришло? Я опять вернулся к философии о том, что же такое мысли, и как истина приходит к человеку, и зачем она вообще нужна. Но через минуту бросил. В следующий раз поставлю себе истинную цель жизни или пусть укладывают меня обратно под землю! Раз и на всю жизнь пусть я пойму цель в следующее озарение! Или так, или никак, - решил я твердо.
Заснул я быстро, как только отец вышел из комнаты.
Последний урок.
Все пословицы и поговорки, касающиеся утра, не касаются никого из нас. К такому выводу я пришел сегодня утром. Одному и тому же человеку может быть как хорошо, так и плохо через пять минут после того, как он проснулся. Дело в том, что вот я вышел из ванной комнаты, и у меня все отлично. Через минуту я вспомнил, что сегодня день профориентации в школе, и мне тут же поплохело. Последний раз я так ненавидел утро, когда специально напился. Плюс еще этот коварный генеральный план вернулся в мою голову, и все стало еще хуже. Одно радует: я практически перестал размышлять. Совсем. Я позавтракал, выслушал шуточки от Кристины и стал собираться в школу. Сегодня был не экзамен – экзамены будут позже; не последний звонок – он уже прозвенел; сегодня мы сдадим серию тестов, поговорим со специалистами разных областей, с психиатрами в том числе, и получим свой вердикт. Профориентация стала обязательной для всех, кто оканчивает школу, без нее дальнейшее образование закрыто. Не то чтобы всех разделили на черных и белых, просто так заведено, это обязательная аттестация после окончания школы. В течении дня из меня достанут всю подноготную, весь мой характер опишут и распишут на бумаге, расскажут мне, что я лучше усваиваю и к какому виду деятельности предрасположен. Весь день будет разбит на привычные уроки, только содержание уроков будет не таким как всегда. Никто не будет нас учить, только слушать. Начиная от вольной формы письменного изложения и заканчивая беседой один на один с кем-либо, кто уже давно ориентирован в жизни. И его профессиональный хлеб – это выявление у будущих студентов способностей к тому или иному направлению в образовании. В общем и целом эта программа направлена на исключение студентов, которые сами не знают, куда податься. Правда многие говорят, что она реально помогает не удариться в сферу деятельности, прямо противоположную характеру или складу ума человека. И самое главное, никто не будет никого принуждать поступать куда-либо. Может быть образование за последние годы действительно кардинально изменилось?
За два перекрестка до школы мама высадила нас с Кристиной из машины. Она напросилась в школу, хотя у нее и не было уже занятий. При переходе из десятого класса ее ожидало всего два экзамена. Сдавать экзамены вообще не обязательно, просто школьники брались за них, чтобы улучшить годовую оценку. И это была скорее маленькая контрольная и беседа с учителем. Но к этому тоже готовились, чтобы было все серьезно. За тот учебный год, что я учусь в одиннадцатом классе, у нас с сестренкой появилась привычка выходить из машины или автобуса заранее. Это наш путь, и время на него предназначено для нас, для нашей болтовни. Мы обсуждаем школьные или домашние дела, события вчерашнего дня или недельной давности, мы говорим о том, что может нас ждать сегодня. Иногда просто фантазируем или молчим. Ссоримся. Сейчас сестра в десятом классе. Она изменилась с собственным взрослением. То есть я бы соврал сейчас, если б сказал, что изменилась. Она приобрела черту характера, за которую я стал ее уважать. Эта черта характера называется целеустремленность. Она взялась за учебу. Да она взялась за любое дело! Ищет признание отца, понимание подруг, уважение учителей. Для нее дело без итога стало не дело. Даже мое одобрение для нее плюс к настроению. Да, я стал ее уважать. И мы за всю жизнь не общались столь интенсивно, сколь за последний учебный год.
Есть и обратная сторона ее поведения. Это зазнайство, упрямство и жестокость. Я не имею в виду, что она отворачивает птичкам головы и лепит в альбом рядом с осенними листочками. Она не признает людей. Я не совсем ясно выразился: она не признает причины поведения людей. Ей достаточно ее целей и все, остальное – это проблемы окружающих. Она манипулирует одним одноклассником и пытается держать под контролем еще одного мальчика, это помимо Феди. Не боится меня. Хотя это мне пришлось дважды очень серьезно разгребать ее поведение. Один раз я сам справился, на второй сдал ее с потрохами отцу. Причем защиты просили люди от нее самой. Мне тогда пришлось узнать, что с Кристиной не связываются, имея меня в виду. Это я фактически дал зеленый свет всему ее окружению на то, чтобы они решали с ней проблемы сами.
Выйдя из машины, я думал о сестре, она все та же. Но, видимо с созреванием, девочка стала максималисткой. В бассейне у меня есть приятель – максималист. Он либо пил как лошадь, либо вообще не пил. Он или ненавидел весь мир, или пытался придумать план по его спасению.
Пройдя первый перекресток, я собрался. Попытался морально настроиться на этот день. Мне как никому другому нужен профотбор. Сам хочу знать ответы на многие вопросы. Мне даются предметы в школе. Я прекрасно осваиваю программу. Еще бы! С пеленок моей целью было развитие. Но я не могу понять, в какой сфере деятельности я найду свой моральный покой. Мне отец объяснил, в чем дело. Люди рыщут, как волки по лесу, но не могут найти себя. Речь не о том, зачем человек появился на свет, речь именно о профориентации. По характеру, по складу ума, по амбициям. Ты не сможешь быть торговым представителем, если тебе не нравится общаться с людьми, если ты не готов создать атмосферу переговоров сам. Ты не сможешь стать преподавателем и деятелем партии, если тебе плевать на окружающих. Если отец и внес изменения в сферу своей деятельности, то сперва он стал частью этой сферы. Тут даже обсуждать нечего.
- Чего задумался?
- Профотбор.
- Ты что, нашел себе подружку?
- Так, давай рассказывай, я тебя не первый день знаю. – Я остановился. И действительно. Когда-то я думал завести школьный роман, но напрочь про него забыл.
- Я считаю, тебе нужна подружка, братец. Ты знаешь, о чем я. Ходишь порою, как не в своем теле. Тебе нужна та, что будет разгружать твою голову и отвлекать от всего на свете. Ты стал слишком замороченный. А сегодня вообще сам не свой. Корчишься все утро. Что, не решил куда поступить?
- Именно. Именно это и не дает мне покоя. Я не шучу. Ты такая умная стала, потому что попала в объятия Феди на днях? Или сама совратила кого-то. Ты упрямая, наглая, ты эгоистка, сестренка, признай это. Меня очень, просто страх как, волнует профотбор. А ты? Чем займешься после школы, что тебе нравится? Я не хочу тратить время на то, чтобы стать… я осекся. Да, я не собираюсь снова работать торговым представителем минеральной воды. – Ты пойми, родители в нас столько вложили, они хотят, чтобы мы стали… я не знаю! Собою что ли! – Я подумал: «только мастер кунг-фу мог сделать из меня не меня». Я вернулся к генеральному плану. Хотел я того или нет. Пусть я найду цель в жизни или пусть укладывают меня обратно. Глядя в глаза сестре, я не знал, поймет ли она меня. Но знал, она другой человек, из сегодняшней реальности. И вот я стою и боюсь сегодняшнего дня. Все, что я намечал, сбывалось или сбудется, последняя мысль тоже. Или я нахожу путь, или поиск окончен. Мне стало стыдно. Я ведь могу спокойно поговорить с ней о чем угодно, но я отнесся к ней, как к маленькой, с высоты своего прошлого возраста. Этот день все хуже и хуже.
- Никого я не совратила. По крайней мере до сегодняшнего дня. Прости. Я больше не буду подставлять тебя. Я не буду никого обижать. Я со всеми помирюсь, обещаю тебе! Я разберусь, что у нас с Федором. Мы взрослеем, брат! Я тоже далеко не дура! – слова ее принадлежали как будто не ей, они принадлежали ее стремлению. Стремлению быть, быть Кристиной. Это мне было очень хорошо знакомо.
Юношеский максимализм во всей красе. Вслух я ей ничего не объяснил. Похлопал по плечу и пожелал хорошего дня. В ответ сестренка еще раз меня заверила, что для нее началась жизнь как есть, ведь теперь она одиннадцатиклассница (хоть впереди и экзамены). На этом ее заверении мы расстались, до вечера.
«Может быть я обратно уже не вернусь, как не жаль – как не жаль! Эх, залетные мысли мои…». Вспомнились слова песни, я почувствовал себя чуть лучше. И уже просто морально был готов пройти профотбор, я вбил в голову единственную цель на сегодня. Как будто собирался убить назойливую муху. Или я убью муху, или я не смогу жить в собственном доме. Вот так и должна выглядеть поставленная задача. Люблю собственный оптимизм.
Профотбор. Три одиннадцатых класса, в каждом по тридцать человек. Нас усадили в большой класс. Учителям тоже было где расположиться. Восемь человек легко могли сесть вдоль стены за задними рядами. В этой комнате была отдельная дверь, как в институтах для ректора. Перед нами стоял стул и маленькая тумбочка с бумагой, ручкой и бутылкой минеральной воды. К нам вышел мой отец.
Я был поражен. Неужели он проведет первый урок. Отец сел на стул, вытянул ноги, положив стопу на стопу. Руки он сложил на поясе.
- Многие из вас меня знают. Я тот человек, который придумал систему в отношении вас как выпускников. В том виде события, которое мы с вами имеем сейчас. Вы не станете другими людьми, на вас не поставят клейма. Все, что материально образуется сегодня вечером, - это листок бумаги, бланк о прохождении профессиональной ориентации, он будет прикреплен к вашему аттестату. Я бы рекомендовал вам подать заявления в несколько институтов, не только в нашем городе. Если вы заявите, что по вашим соображениям вы выбрали то или иное учебное заведение, что бы ни было написано на «бланке о прохождении профессиональной ориентации», вам не будут чинить препятствий. После моего выступления раздастся звонок на перемену. Потом вы пройдете тесты. Они могут длиться и один, и три урока. После теста вы будете разделены на группы. После большой перемены вы будете общаться с людьми, которые считают, что профессионально состоялись в жизни. Кто-то захочет стать управленцем, кто-то художником. Мы поможем вам получить понятие о квалификации человека. Завтра вы уже будете знать, зачем человеку образование, что это такое, почему нас с детства устроили в школу. Завтра для вас все станет проще, лучше, честнее. Сегодня я проведу в вашей школе весь день. Найду себе кабинет. Расклею на стены указатели по дороге к нему. Приходите. Обращайтесь ко мне по любому вопросу. Я не буду читать вам лекции, просто выслушаю вас и постараюсь ответить. Постараюсь помочь. И еще: вы не обязаны говорить и писать того, чего не желаете! Удачи.
Монолог отца был окончен. Он встал и вышел.
- Вот он! Виновник. – С места вскочил Жека, ткнул в меня пальцем. – Я и без тебя устроюсь на факультет к красивым девчонкам. – После этих слов раздался хохот.
Видимо, учителям было дано задание не судить нас строго за поведение. В помещении потихоньку начинался гудёж. Я махнул Евгению, и тот подошел ко мне.
- Привет уже. С утра не поздоровались. Ты долго сам выбираешь, где учиться. Я вот уже в журналисты намылился. – Женька широко улыбался.
- Жека, мой тебе совет на сегодня: расслабься, не думай ты особо. А то сейчас добрая половина начнет относиться к тесту, как к экзамену. Я тебя знаю, даже рот не открывай. Ты не сможешь уложиться в три урока, если будет хоть одно задание на вольное изложение на какую-нибудь тему. Я тоже думал про журналистику. Хотя папа мне говорил, что человек должен сначала хоть чем-то заняться, прежде чем поймет, что ему по душе. Хорошо, что в институте есть и самодеятельность, и спорт.
- Вы хоть послушайте, некоторым не помешает. – Раздался голос парня по имени Денис. Это был идейный вдохновитель и создатель группы школьников, объединённых с целью осознания собственного превосходства за счет унижения других. Это не были бандиты. Это были хитрые по натуре лица, скучающие без глупых и даже жестоких затей. Сам для себя Дениса я прозвал «затейщик». – Я не прикалываюсь, Сашка, я серьезно. Ты прав в принципе. Я вот внимательно слушал, когда было сказано, что одним подходит одно, а другим другое. А то вон мой старший брат поступил на фиг пойми кого, теперь думает, куда дальше пойти учиться, потому что ни черта не может освоить.
Молодец, «затейщик», плюсик тебе в рейтинг умников и умниц. Я не стал озвучивать свои мысли, просто покивал в ответ. Расслабился, вытянул ноги, и стал ждать звонка. Женька не стал отдыхать, он расспросил меня, как дела у соседа Александра, как дела у сестры. Я хоть и отвечал, бубня себе под нос, но все же удовлетворил его любопытство.
Наш классный руководитель был учителем физкультуры. Именно он начал работать со всеми нами на втором уроке. Раздал тесты. Первым заданием в которых было описать место. Просто место, где вам будет хорошо. Там по вашему желанию могут находиться люди. Место располагается где угодно. Любая погода. Оно должно просто вам нравится, не обязательно указывать причину или вдаваться в подробности, это может быть даже стул, на котором вы сидите, и вам не нужен больше другой. Только пятнадцать процентов теста рассчитывалось на знание школьных предметов. Были задачи, в которых требовалась стратегически размыслить, и те, что решались прямо и без «маневров». Мне это понравилось, было интересно. Я заметил, что кое-кто замялся, решая именно простые задачи. Может быть, это была перезагрузка мозга в середине урока. То есть рассчитано так, что человек, дойдя до простой задачи, отвлечется, и это поможет ему забыть опыт решения предыдущих задач. Этот прием мне тоже понравился. Я вообще стал замечать, что люди увлечены, заинтригованы дальнейшим. Собравшись с волей, я продолжил проходить тесты. Решил больше не наблюдать за другими, но почему-то не мог отделаться от мысли, что за мною наблюдают. После большой перемены нас разделили. Скорее всего просто по количеству.
Я попал в группу, состоящую сплошь из одноклассников. Нас отвели в спортзал. Это был наш класс, руководитель-то физрук. Он ухлестывал за учительницей английского языка, говорят, даже есть видео про них. Я его не видел, просто не хотел портить мнение о человеке. В спортзале сидел мужчина, обстановка вокруг него напоминала кабинет доктора. И вот когда мы уже расслабились, в помещение вбежала женщина. Она звала на помощь, а «доктор» стал ее успокаивать. Оказалось, она провалила все экзамены в институте и теперь просто в панике. Только к концу их диалога я понял, что происходит. Разные люди будут приходить в этот «кабинет», у каждого своя судьба относительно образования или работы. И все они будут получать ответы от специалиста.
Так и вышло. В этот спектакль медленно, но верно была включена вся наша группа. Мы обсуждали профессии, спорили о том, чему обучают на факультетах в институтах. Нам объяснили разницу между специальным и высшим образованием. «Пациенты» на своем примере рассказали нам, как человек находит себя, что такое для них сфера деятельности. Что такое хобби, как следует распределять время. Я был удивлен: действительно нужные темы для беседы с человеком, которому предстоит выбор. Сказать, что мне очень понравилось в этом участвовать, это значит не сказать ничего. Я забыл про звонки, я только потом понял: они перестали звучать после большой перемены. Никто из нас не мог угадать наверняка, актер или реальный человек беседует с нами. И актеры тоже были. Они выступали парами, всего две пары. Они рассказали, когда и как поняли, что такое для них актерское мастерство, что это для них в жизни. Все складывалось отлично.
Я был в своей тарелке, я просто хотел посвятить этому действию еще один день. Но оно закончилось. Протрещал школьный звонок, сказать, что он прозвенел, у меня язык не поворачивается.
Нас вывели в коридор. Через минуту или две отвели на второй этаж. Там нас ждал последний тест. Один на один мы должны будем ответить на вопрос: «Ну что, решил куда поступишь. Скажи хотя бы, куда хотел бы». Вопрос этот каждому из нас задавали разные люди. Просто все, кто участвовал сегодня в этом масштабном событии. Классные руководители, они-то отдельно выбрали себе тех, с кем хотели побеседовать лично. Актеры и специалисты по профессиональной ориентации. Школьный психолог. Даже мой отец. Я беседовал с классным руководителем параллельного класса. Женщина, учитель физики. Мы быстро закончили, и я побежал по своим делам.
Быстро нашел Надежду. Об этой девушке я еще расскажу. И мы отправились к нам домой, как и договорились на большой перемене.
Большая перемена.
На большой перемене я решил заглянуть к отцу. Действительно, по коридору висели указатели. У кабинета стояли два человека. Они сразу меня пропустили, как только вышел третий. Я от чистого сердца сказал им «спасибо» и вбежал в кабинет.
- Пап, дашь мне результаты некоторых товарищей? – сказал я, и сам не поверил своему нахальному тону.
- Дам. Пошел вон. – Ответил отец. Я был восхищен! Во-первых, он сразу согласился с моей затеей; во-вторых, он проявил ко мне суперприем в переговорах. Он умел это делать. Когда человек не хотел идти на контакт, отец всегда менял тон и темп речи, он просто копировал все, что делает человек, входил в резонанс с любым собеседником. И потом снова возвращался в привычный для себя темп общения. Он мне с ходу ответил так же нахально, как я ему задал вопрос. Все это означало, что отец был в хорошем настроении и в рабочем режиме. Еще бы! Он действительно любил работу с людьми и уже не мыслил себя без общественной жизни.
По дороге из кабинета я вспомнил «песенку математика», так я назвал свое маленькое творчество. Напевал, идя по коридору:
Все в жизни отлично,
отлично у меня.
И в школе отлично,
и дома отлично,
и в целом отлично,
отлично у меня.
Все в жизни отлично,
отлично от нуля.
И в школе отлично,
и дома отлично,
- и в целом отлично,
отлично от нуля.
Отличие, как и в математике, заключалось в знаке «плюс» или «минус».
Я нашел свой класс. Народ занимался обсуждением, только обсуждали разные вещи.
Кроме тестов говорили о преподавателях, о других старшеклассниках, о том, что может быть дальше. Денис-затейщик, отчитывал девушку по имени Надежда.
- А что тебе-то думать? Муженька найдешь и все, образование закончится. С твоими-то темпами познания мужчин! ХА! Только не жалуйся на меня своему ухажёру , а то опять кто-нибудь припрется и распушит хвост, словно он павлин какой. А я опять отмахивайся. Поступай в театральный, для начала на осветителя. Потом пробьешься. – После этих слов воцарился хохот.
- Может, стоит быть более серьезным? - спросил я Дениса тихо. – Вот каждого возьми, и меня тоже, так в зеркале ферзь отражается. Особенно когда речь заходит о том, кто что делает. А друг на друга как тыкали пальцами, так и тычем. Мы люди. Нам надо вместе жить. Хотя чего я о глобальном. Просто школа уже кончилась, пора бы заняться будущим. Нам навстречу шли, выращивали, не для того чтобы мы были дураками. Вот один смотрит на других, а другой уже делом занят. И кто поступает умнее? Люди добиваются результатов, когда действуют, а не смотрят на других. Ты хоть убейся, но потратишь время на то, чтобы их обсмеять, а они потратят время на то, чтобы вести себя, как хотят. И они запомнят из жизни больше мгновений, чем ты, при условии что мы сегодня все помрем. У Надежды не болезнь или бешенство, у нее молодость. Я вот не жалею о том, что дрался в детстве, о том, что помогаю Женьке, о том, что забочусь о Кристине. Я стараюсь делать, что мне хочется. Да, я себя ущемляю ради учебы. Выделяю на гулянки с друзьями не больше одной субботы в неделю. Но я не сужу других, наше время идет так же, как и любое другое. Ты пойми, может у нее просто спортивный интерес к мальчикам. А потом она станет женою, которая будет знать разницу между романом и чем-то большим.
Я не заметил, как все замолчали. Надежда тихо подошла и обняла меня.
- Спасибо, друг. – Она сказала мне это на ухо, но сказала очень громко. – Ты настоящий джельтельмен, и мужчина. И назло всем давай сегодня уйдем из школы вместе. И плевать мне на то, станешь ли ты моим «трофеем» или я твоим. Пусть это будет просто спортивный интерес. Так ты сказал? Ты согласен?
Я не знаю, что с ней не так. Понять не могу. Но сейчас мне все равно. И своим молчанием мы подтвердили, что уйдем из школы вместе. Что пойдем ко мне домой. Чего нам захочется, и что мы станем говорить друг другу, – это уже дело десятое. А кто считает сплетни важнее своих собственных дел, пусть дальше сплетничают.
Вот так большая перемена привела Надежду в наш дом. Мы отправились туда сразу после окончания профотбора.
Дома я забежал в свою комнату, схватил из тумбочки маленькую цветастую коробочку, которую именовал «предохранители», и пулей вылетел в гараж. В гараже меня ждала Надежда. Хотел бы я описать все в красках, но не хочу. Поймите меня, пожалуйста, правильно.
Зайдя в дом, я объяснил Наде, где душ. Выдал полотенца и халат. Ее вещи развесил на веревках. Вышел из душа и отправился бегом на второй этаж. Там есть еще одна душевая, для нас с Кристиной. Я сбросил вещи, нашел свой домашний костюм. Костюм этот был спортивный, только я таскался в нем дома, для того чтобы не бояться запылить его во дворе. Еще в нем было удобно ходить в магазин, расположенный в нашем поселке. Быстро ополоснувшись, я вытерся насухо. Оделся в домашний суперкостюм и отправился вниз. На лестнице я столкнулся с сестрицей. Она была в отменном банном халате. Мать умеет выбирать домашние вещи. Халат был действительно отменный, прекрасно дышал, впитывал влагу, был удобен и держал тепло. Мне всегда говорили, что он девчачий, но я не перестал хотеть себе такой же.
- Так выглядят женщины, привыкай, братец. Тем более что у тебя уже есть одна.
- Я знаю, как они выглядят. – Не скрывая раздражения ответил я.
- Ах-ха-ха-ха-ха. Ты меня с ума сведешь своими выводами. Не обижайся, мой хороший, но ты ни черта не знаешь. И избавь меня от нравоучений и сравнений, я не первый раз в этом «спорте». Да, я слышала, как вы шутили. Фёдор, я скажу тебе, кандидат в мастера, а ты первый раз пришел в секцию. Я знаю, сложно видеть во мне женщину. Но ты поверь, в один прекрасный момент я поняла, что ты… самец что ли. Сам знаешь, не дурак. Пойдем на кухню, перекусим, попьем чаю. И не смотри так на меня, я трезва.
- Крис, не становись сукой. Ты обещала, что со всеми помиришься, а теперь тебе море по колено. Почему? Потому что тебя изрядно помял Федор? Займись собою, посмотри уже в глаза своей репутации. – Я говорил спокойно, хоть сестренка и взбесила меня изрядно. Ну нету у меня уже времени говорить иначе. Я вспомнил: «заведу роман» и «пусть укладывают меня обратно». Неужели мне нужно найти себя в жизни прямо сегодня.
- Что за философия? Ясно, поняла. Ты у нас стал взрослым, о будущем думаешь? Признаю, ты первый раз в жизни меня воспитываешь! – Кристина повысила голос. – Я в шоке. Я люблю отца, но если ты будешь его заместителем, я тебя утоплю. – Эта ее шутка реально удалась. Мы рассмеялись.
Из душа вышла моя новоявленная подруга, и мы все отправились на перекус в кухню. Там уже заседал Федор. Кристина достала бутерброды, поставила греться воду, нашла заварку. Предложила гостям кофе.
- Ты угрюмый или просто слишком расслабился? Можешь не отвечать. Значимый для тебя денек выдался. Не каждый день профотбор, тем более не каждый день удается совращать таких девушек как Надежда. И уж чтобы эти два дня совпали, это только тебе удалось! Я даже слов не нашел бы, захоти я охмурить нашу Надю. Надька, не смотри на него, он не обижается на мои слова. Сашка натурально хороший человек. Скажу я ему, что подслушал ваш прикол про спорт, он не обидится. – С этими словами Федор хлебнул чая и съел бутерброд.
- Ты знаешь, я могу ему кости мыть часами, теперь. Тем более сравнивать его с кем-нибудь. Но это ты болтун, а я девушка. Как бы там ни пели про меня песни, я не обсуждаю свои приключения. Ты поверь. Можешь начать расспрашивать любого, кто пустит про меня слух. Потом расспросить того, кто сказал первому человеку, и так по цепочке в обратную сторону. Ко мне ты не придешь, обещаю. В нашем классе трое уже в этом убедились. Меня подкалывают каждый день, но вот во лжи и клевете никто за несколько лет так и не уличил. И как бы ты, Федя, ни кривлялся, у Александра Павловича все нормально со спортом. – Надежда последовала примеру собеседника и начала перекус.
Еще она попросила в кофе коньяка. К моему удивлению, Кристина ей не отказала, и даже налила рюмку.
- Хотите шутку? В бане спрашиваем: «у вас есть русалки?». Нам отвечают: «за деньги можем даже водяного подать». – Это была одна из любимых шуточек Федора.
- И что, кто-нибудь воспользовался услугами «водяного»? Ведь всегда найдется человек, который такую идею воспримет всерьез. Кто это был, а, Федор?
- Был один. И он-то «водяного» и позвал. Но я тебе его имя не скажу. Может ты и не обсуждаешь свои приключения, но вот чужие обсуждаешь. Как раз для того чтобы тебя меньше подкалывали. Так что, Надежда, можешь составить анкету с вопросами и начать опрашивать народ в нашей школе. Кстати я этого человека как-то отмудохал. – Федор довольно вальяжно развалился на стуле и с деловым видом продолжил пить чай. Еще он продолжил таращить глаза на Надю.
- Не выражайся. Не пялься на нее, как на потаскуху. Еще сказать тебе, что делать? Ты что-то разбух, мой мальчик. – Слова Кристины явно подействовали на Федора. Тот перестал пялить глаза. Сел скромнее, и даже стал… не знаю как описать, скромнее есть.
- Все, выражаться не буду, – ответил Федор.
- Не принимай близко к сердцу и расслабься, - подвела итог сестра.
- Да пусть смотрит. Я люблю, когда на меня вот так вот пялятся. Хотя тебе неприятно, я понимаю. Сейчас он еще вспомнит школьные шуточки про вас с Сашкой. Все мальчишки так себя ведут.
- Ты бы знала, как меня задрали эти шуточки про Сашку. Вот у тебя, Надь, младшая сестра есть, и старший брат. И что, вы ходите по дому и трогаете друг дружку за «причиндалы»? Естественно нет! Ты не перевариваешь свою сестрицу на дух, а брат тебя подкалывает, так же как и одноклассники. А еще он гоняет твоих ухажеров, как котов. Извини, я не хочу тебя обидеть, просто я устала от подобных шутеек.
- Я не обижусь на тебя никогда. – Надежда сказала это так, что все поняли: она говорит искренне. – Сегодня удивительный день, во многом. Я прочитала свой «приговор» на бланке, и я точно знаю, что профотбор не пустой звук. Приговором мы окрестили заключение на бланке о прохождении профессиональной ориентации, Федя. Ты этого, я вижу по глазам, не понял. У меня на бланке написаны мои качества и недостатки. Я хочу, чтобы вы меня услышали, - действительно мои качества и недостатки! Павел Владимирович был на сто процентов прав, мы должны ответить самим себе правду, даже если боимся, что нас осудят. Все школьники обсуждают друг друга, и многие смеются. Но на моем бланке написано: «рекомендации к поступлению в школу актерского мастерства». Если я кому это расскажу, то все будут смеяться. Но еще раз повторяю, профотбор работает. А у тебя что, Сашка? Не скрою, ты один из самых влиятельных в классе. Точно самый сильный, один из умнейших по баллам. И точно желанный среди сразу нескольких девочек.
- У меня написано, что я журналист или политик. Также сказано, что я способен легко освоить что угодно, за что возьмусь из искреннего желания и по собственной инициативе. Я тоже согласен с этим. Стратег я или исполнитель? Этого мне разъяснять не велено. Истинных целей добивается цели скрывающий. Слова отца. – Я замолк, выпил чаю. Кушать хотелось жутко, но я съел всего второй бутерброд.
Кристина вдруг подошла ко мне сзади и обняла. Она положила свою голову мне на плечо. Мне передалось ее тепло.
- Молодчина, братик. Я всегда знала, что ты способный. Я действительно хочу тобою гордиться. Знающие люди подтвердят, я сама взялась за учебу. Но ты всегда будешь на шаг впереди. И за это я благодарна судьбе. Ты меня прикроешь. Извини, что я такая, я постараюсь стать спокойнее и честнее.
Надежда и Федор захлопали в ладоши. Показушные овации понравились Крис, и она раскланялась. Я ее прекрасно понимаю, говорить правду легко.
После чая мы без особых церемоний объяснили, что при родителях стараемся не устраивать свидания дома. Эти объяснения касались Надежды, так как Федор и без того все прекрасно знал и понимал. И к вечеру наши посиделки были окончены. Я проводил друзей до остановки. По дороге они обсуждали парня, воспользовавшегося услугами «водяного». Не знаю, из-за сплетен или нет, но Надежда стала меня вдруг раздражать. Может, так и должно быть? Может быть, поэтому мужчины отворачиваются к стенке? Не знаю. Но мне было еще противно от их болтовни. Обсуждать заносчивого маменькиного сынка, гуляющего на ее деньги, да еще и развратника, – вот это точно не по мне. Я понял, что болтовня раздражает меня отдельно от Надежды.
- До выпуска будем гулять? – беспардонно спросил я у Нади.
- Не знаю. Хотелось бы. Но придется с прежним что-то делать. Давай потом все. Экзамены еще. Успеем разобраться. – Она поцеловала меня крепко, так же крепко обняла. Пожелала доброй ночи. И с ухмылкой залезла в автобус.
- Не знаю, я ее побаиваюсь. Не переживай, даже если она захочет, я за ней не поеду. Она для меня «фу». Сколько у нее было парней? Не знаю, как ты так вляпался. Честно тебе скажу, Сашка. – Федор говорил честно.
- Наверное, действительно спортивный интерес. Сам не пойму, как так вышло. Кто бы мне сказал, что так будет, рассмеялся бы. Я б тоже с ней ни-ни, но блин, день такой. Ты прав, один раз в жизни, и то не у каждого. – И я в свою очередь был честен.
Мы распрощались. Федор сел на свой автобус.
Федор не будет бегать за Надеждой. Он ее действительно побаивается. Отчасти из-за ее ухажеров, отчасти из-за Кристины. Но еще и потому, что за нее периодически заступается Денис. Денис делает это ради класса. Чтобы меньше шептались и боялись выяснять отношения. В школе все знают, внутри класс жесток, но от внешних издевательств защищается еще жестче.
Когда я топал домой, ко мне тихо подкрался автомобиль. Стекло опустилось, из него высунулась голова с лицом моего отца. Лицо было уставшим, но в хорошем настроении.
- Поехали. Вечно ты домашние штаны по дороге таскаешь, пылишься. Мать уже стирать устала. У меня личные дела твоего потока. Дома у меня к тебе один единственный разговор. Я тебе сегодня расскажу немногое, но очень важное. Так что давай соберись. Я знаю, тебя разморило, ты расслаблен. Но сегодня ты уж мне пойди на встречу.
Услышав про личные дела моего потока, я без разговоров оказался в машине. И уже был собран и вспоминал, когда еще мог так быстро двигаться. Отец одобрил мое рвение. Прежде чем я разглядел содержимое пакета с едой, мы уже подъехали к дому. Дома мы разгрузили сумки. Мать пошла повидать Кристину. Отец позвал меня в свой кабинет.
- Сейчас я покажу тебе один текст. Его написал мой покойный брат. Ты его потом можешь прочесть. Я тебе сейчас объясню только смысл. И сам уже давно следую его совету, то есть совету своего брата. Вот ты как, решил куда поступишь? Как у тебя мысли после профотбора? И еще я тебе скажу, что Надежда очень интересная особа. Уж поверь, я имею в виду то, какие у вас могут сложиться отношения. Но про нее потом.
Я рассмеялся. Не от того, что говорил отец. Просто от того, что был счастлив. Не знаю, что на меня нашло. Захотелось обнять его. И пофилософствовать на тему всего того, о чем я размышлял когда-то. Я просто стал самим собою. Еще я понял, чем займусь в этой жизни. Осталось только успокоить нервы и все толком рассказать отцу. Ведь если мой план выполнен… . Потому что в генеральном плане был пункт: «Жить настоящим!». Но сделать я этого не успел. Моя ухмылка продержалась на лице чуть дольше, чем нужно. Я знаю, как я выгляжу со стороны, - это улыбающийся идиот, который вместо того чтобы говорить с отцом серьезно, ухмыляется. Так обычно ухмыляются подростки, у которых напрочь отсутствует совесть. Так улыбаются идиоты, услышав свой диагноз в сотый раз.
Вы когда-нибудь были свидетелем или участником фатальных событий? Всегда так, один миг назад все было поправимо, теперь уже нет. Представьте: вы стреляете в человека, а в момент полета пули до сердца пытаетесь эту пулю остановить, даже душу продать готовы. Вот так и происходят фатальные события. Как остановить пулю? Разорвать время, как в фантастике? Остается просто стать наблюдателем событий, не случившихся еще мгновение назад.
- Иди, голову проветри! – Взорвался отец. – Я тебя просил собраться, через пять минут пошли бы, разогрели ужин. Пока не выветришь мозги, не приходи! – С этими словами он легко развернул меня в противоположную сторону и наградил увесистым пинком. Совершенно не свойственное ему поведение. Я не представлял, что на свете может заставить его выйти из себя.
Пришлось перебирать ногами, дабы не пропахать пол носом. Когда я восстановил равновесие, то без разговоров направился на выход. Возле двери я услышал смех Кристины наверху. Такой же дурацкий, как и моя физиономия две секунды назад. Она выбежала на улицу, когда я уже направился в сторону сквера.
Сквер в нашем поселке представлял собою две улочки и одну протоптанную тропинку. По одну сторону был поселок, по другую лесополоса и трасса. Именно возле лесополосы люди и протоптали дорожку, для выгула собак. Сам скверик был чист. Он закрывался от поселка растительностью. Местные в нем регулярно гуляли. Протяженность позволяла идти и беседовать, не опасаясь посторонних. Редкие лавочки тоже служили для уединения. Именно поэтому скверик притягивал, как магнит. Вечером там можно было повстречать всех соседей чуть ли не разом.
Кристина молча взяла меня за руку, и мы пошли проветрить головы. Видимо, такой же совет дала ей мать. Дойдя до сквера, я остановился. Приобнял сестру. В ответ она положила мне голову на плечо.
- Прогуляемся? – Я скорее уточнил, нежели спросил ее.
Когда мы прошли уже приличное расстояние, сестра остановилась. Она спокойно встала передо мною и положила руки на плечи.
- Меня зовут… - Крис приблизилась к моему уху, - Кристина. Это имя дали мне родители при крещении. – Она выставила правую ногу вперед, будто собирается меня пнуть в промежность, через секунду отошла на шаг. Посмотрела на меня больше с надеждой, нежели с вопросом.
- Твой детский сон? Ты же стояла лицом к встречному движению? Ты видела, а я нет. Я мог слышать лишь визг тормозов. Наверное, был слишком занят тобою, и не запомнил этот звук. А ты, ты запомнила автомобиль, сбивший нас на той пыльной дорожке? Теперь это не запретная тема, да?
Вас било током? Меня да. И вот когда сердце уже сбавляет ритм, и ты понимаешь, что это прошло, разряд возвращается. Еще сильнее, и сердце бьется дольше. И ты боишься, что разряд вернется с новой силой, сразу, как только все пройдет, и не хочешь, чтобы сердце замедляло свой бег. Как будто начинают пытать. Вот что я чувствовал целых пять секунд.
- Все эти тупые шуточки про нас. Ах-ха-ха-ха. Дураки, мальчишки. Видели бы они нас сейчас, идиоты! Да, я думаю, такому человеку как ты я бы доверяла, и открылась. Например, есть у нас один парень, совсем на тебя похож. Я бы с удовольствием показала ему свою натуру, ему, но не Федору. Понимаешь? Ты хороший пример. Не знаю, как дальше, но сейчас я уже не представляю жизнь без впереди шагающего братца. – Кристина закончила и спокойно посмотрела на меня.
- Я тебе сейчас объясню, но не все сразу. Ты наберись терпения и выслушай. Пойдем присядем. Крис, ты главное не торопись. Нас никто сегодня не задавит, обещаю. У нас будут дни и прогулки, мы все обсудим. Сейчас же я просто перескажу тебе суть дела. Когда-то меня посетила мысль. Я ее сформулировал и обозначил одним вопросом: «Что дальше?». Применить такую философию можно как к одному человеку, так и к целому человечеству. Не смейся. В подробности вдаваться не буду. Я все расписал на бумаге, если так можно обозвать текстовый редактор, и вышел из дома прогуляться. И эта прогулка закончилась для меня на асфальте, под колесами автомобиля, рядом с тобою. Дальше было забвение, небытие какое-то что ли. Из него я потихоньку выбирался. Возвращались мои мысли, чувства, ощущение нахождения в пространстве. Потом я понял, кто я и что произошло. Сама знаешь… . Я всю жизнь составлял план, что делать дальше. То есть не всю жизнь, это были дни. Как будто я сам становлюсь собою, и передо мною задача с исходными данными. Задачу я решал. Но со временем я приближался все быстрее к одному и тому же вопросу: «Что дальше?». Последним пунктом плана на будущее я пообещал себе умереть, если не найду путь в жизни. Я расстался с прошлым, я так хотел всегда. И вот сегодня я выяснил, что мне делать. Не решил, а именно выяснил. Я буду журналистом. Так будет проще показать пример людям. Начать с себя. Мир должен стать хоть чуточку лучше, если хоть один человек этого хочет. Я тебе все-все-все расскажу, обещаю.
- Согласна, но я не могу справиться с пессимистическими мыслями. Ты пытаешься расстаться с прошлым, я же с настоящим. – Кристина потихоньку повышала голос.- Ты хочешь изменить мир, я же его ненавижу. Людям плевать на все. Они закапывают и забывают любого на своем пути! Их не исправить, что бы ты ни придумал! Они не хотят изобретать новую машину, они хотят продать то, что имеют. Им не нужен прогресс, им нужна еда. Даже после войны они назначают за жизнь плату. Не только ты, каждый человек хочет оставить детям лучший мир, но каждый бросает себе под ноги бумагу, уверенный в том, что не их ребенок будет подметать асфальт! Я готова разрушить этот мир и слепить снова, лишь бы не такой, как сейчас! Что делать? Ты на шаг впереди меня, так скажи мне. Просто уже трясет от всего этого. Я сто раз хотела провалиться сквозь землю, лишь бы не участвовать во всем. А мысли о тебе, о том тебе, когда мы встретились. Они возвращались снова и снова. Я хочу забыть ту машину. Однажды ты успокоил меня, давно, в детстве. В тот момент я готова была тебе все рассказать. Но я испугалась! Меня до сих пор от этого тошнит, от собственного детского страха. Как же долго я боялась. Я так устала! Мне насточертело. Просто устала. Наверное ждать тебя. – Последние слова она произнесла уже спокойно.
Я понял, сестра плачет впервые в жизни. Подумать только. Я знаю ее с младенчества. Я все понял правильно, ей это было нужно. Всего лишь раз в жизни, когда найдет меня. Исчезло прошлое и исчезло сейчас. Мы те, кто мы есть, два человека, за секунду до смерти. И мы живем сейчас.
- Давно в детстве, на мой вопрос, что тебе приснилось, что ты ответила?
- Я произнесла слово на другом языке, оно означает «свою собственную смерть». Вот тогда надо было тебе все рассказать, я бы не пытала себя страхом всю жизнь. Дура!
- Я расскажу тебе обо всем, к чему пришел за это время. – С этими словами я вытер ей лицо ее же платком. Поправил одежду. – Я решил не просто стать журналистом. Я решил бороться с ложью. Для начала объясню людям разницу между правдой и ложью. Изничтожу синонимы простых слов, таких как убийство или взятка. Буду называть людей и вещи своими именами. Придется продать себя с потрохами, чтобы стать частью этой сферы человеческой жизни. Но потом я займусь делом. Например, отец, он улучшает образование, чтобы оно служило человеку, не наоборот. Прошлый я указал Пашке мысль, и он с нее начал. Потом он добился большего. И сейчас он хочет, чтобы я настоящий пошел по этой дороге. Хочу оставить после себя хотя бы идею лучшей жизни. Не знаю, как далеко зайду. Но журналист Александр Павлович не станет продавать свой голос, он будет говорить правду, не преувеличивая и не преуменьшая. Да, это по-детски. Но когда доходит до настоящей лжи, игры заканчиваются быстро! Я считаю, это достойная жизнь, хотя бы не врать. Пусть даже всего два человека в мире поймут, чего я добиваюсь, это уже хорошо. А еще, какие бы я не строил планы, то всегда возвращался к той нашей встрече. И не смог бы жить, не найдя тебя снова.
- Пошли домой, братик.
По дороге домой сестра рассказала мне, для чего все это. Люди изменятся, они будут жить дольше, чем сейчас, у них будет другой мир. Но для этого нужна подготовка, нужен достойный пример для тех, кто устал ходить кругами и вырабатывать электричество. Люди станут людьми, и это должно с чего-то начаться. Она согласилась со мной: все, кто боятся идеального скучного мира, пусть сперва перестанут убивать и построят дороги.
- Надеюсь, у нас будут союзники. Нам нужен гимн. – Сказала Крис, подходя к дому. Все-таки она не могла молча идти, не ее стиль.
- Время не ждет?
- Попробуй спеть вместе со мной. Вставай рядом со мной.
- А время?
- Этого союзникам не понять.
Вернувшись домой, мы побежали к родителям. Отец объяснил мне причины своего поступка. Десять раз извинился. И я чувствовал, что он винит себя, прежде всего в том, что изрядно загрузил меня сегодня. Мне было стыдно слушать его. Как сказать ему, что я был готов обсудить с ним свою жизнь, в самом глобальном смысле этого слова?
- Пап, все нормально. Просто я, вместо того чтобы слушать тебя, ухмылялся и смеялся, как дурак. Ты правильно сделал, что дал мне пендаля. – Я выдохнул. – Ты бы знал, как мне тошно, я себя ненавижу, я не имею права слушать твои объяснения.
Мы беседовали на первом этаже дома. Когда замолчали, к нам спустились мама и Кристина.
- Ты не об этом сейчас должен говорить. – Подойдя ко мне, сказала сестра. – Ты должен рассказать то же, что и я, Александр Владимирович!
Не будет больше «Озарений». Последний урок окончен!
От автора.
Вот такую историю рассказал бы мне Александр, встреться мы с ним.
Конец.