…Сказка, я сказала – сказка? Не верьте мне! То, что началось как сказка, может закончиться в реале, и наоборот, реальность вдруг плавно перетечет в иную, сказочную реальность. Любой человек, если очень захочет, если он накопил достаточно ментальной и душевной силы, не растратив ни одной драгоценной крупицы на бесцельное, бездумное блуждание в водовороте страстей, бытовых дрязг или однообразных будней, может стать Творцом. И создать свое Иномирье. Главное – не размениваться по пустякам и мелочам, а сконцентрироваться. И – верить в свое предназначение.
СКАЗКА ОДНОЙ ВЕЛИКОЙ ДОЛГОЙ НОЧИ
Так случилось, что я осталась одна на Новый Год. Дочь укатила в отпуск, муж – в свою деревню по случаю печального события. Мне предстояло скучать и глохнуть от заоконного веселья. Не хотелось ни телевизора, ни компьютера. Лишь тихонько играло радио. Впрочем, я была не одна, со мною был маленький зеленый попугайчик Ерошка, не так давно сменивший умершего и горячо любимого Тришечку. Ерошка сидел на клетке и помаргивал своими выразительными темными глазками.
- Глупый бессловесный птичик, - говорила я ему вслух. – Все гуляют, а тебе пора спать… Да с тобой и не поболтаешь толком, лентяй этакий, всё пи-пи да ми-ми да трах-тарарах… Ну, что смотришь, словно съесть хочешь? Скоро часы скажут: бом-бом-бом… и так далее, за окнами взбесятся с новыми силами, а я накрою тебя темной покрывашкой до утра. Идёт? Эх… - я вздохнула. – Ну, давай хоть поиграем… нет, не в гляделки. Ровно в 12 я тебя поцелую, и ты превратишься в принца. Идет? Я тебя сфотаю на память – а потом спать, спать, в клеточку, в клеточку…
Я вспомнила, как когда-то сказала дочери мечтательно: «Вот бы наш Триша превратился в принца… Каким бы он был? И вообще – какими бы были наши очеловеченные попчики?» «Угу, они были бы крючконосыми, лупоглазыми, глупыми, на тонких косолапых ножках, пузатые и ужасно волосатые – целиком, ну просто целиком! А манеры! Какие бы у них были бы манеры! Один, толстый лентяй, забирался бы с ногами на стол и хватал пищу руками прямо из блюда! Другой любил бы драться, бегать на четвереньках и хватать всех за ноги. А третий, бессловесный аутик, носился бы по коридору со скоростью курьерского поезда, так что все встречные бросались врассыпную, и регулярно прошибал лбом стены и окна, а также выделывал кренделя тонкими ножками. И все трое были бы изрядными обжорами!»
И мы долго смеялись.
Я хихикнула и пощекотала птичке бородку, а он для проформы слегка покусал меня за палец и зачувикал. А я вдруг вспомнила бедного маленького Тришу, умирающего, как я считала, по моей вине и дурости, его укоризненный, медленно угасающий взгляд, и слезы сами потекли из глаз. «Ещё этого не хватало! Провести новогоднюю ночь в слезах! Неприятности накликать!» - я зло шмыгнула носом, всхлипнула последний раз и заставила себя переключиться с тягостной картинки. Время шло нудно и муторно и, наконец, подползло к долгожданной отметке, чтобы потом полететь курьерским. И я, недолго думая и считая секунды, под бой часов поцеловала Ерошку трижды: в клювик, лобик и бородку, ожидая, что сейчас он затрясет головой и начнет отряхиваться, или тюкнет меня в нос и убежит в клетку.
Но – случилось непонятное и удивительное. Мир вокруг задрожал, потемнел, и знакомые предметы начали распадаться на пиксели, всё быстрее и быстрее. Я решила, что у меня закружилась голова, и я даже не успею вызвать «Скорую», как вдруг в глаза ударил яркий свет, разноцветные пятна ослепили на миг - и смазанный мир остановился, а затем начал складываться заново по крупице и прояснился. И – оказался другим.
Он колыхался и переливался зелеными, золотыми и голубыми бликами, играл светотенью, он звучал удивительной природной музыкой, он был чист, устойчив и реален: великолепная аллея под кронами незнакомых дерев. Рядом со мной стоял изящный молодой человек в легкой, но стилизованной одежде: зеленый шелковый камзол, желтый короткий плащ. Тёмные кудри до плеч, прихваченные серебряными лентами, горделивая осанка, жгучие чёрные глаза смотрели на меня приветливо и требовательно, а нетерпение, проявлялось, казалось, во всех чертах - и дрожанием ресниц, и полуулыбкой, и пальцами, сжавшими моё запястье.
Но самым большим потрясением оказалась я сама. Я была молода, легка, ничто не отягощало тело – ни головная боль, ни головокружение, ни тяжесть в ногах, ни слабое зрение, ни надоевшие заботы. Пышное голубое платье с жемчугами, синие и золотые ленты, вновь длинные и волнистые волосы без седины, удобные невесомые туфельки – как раз для того, чтобы кружиться без устали в вальсе, чьи звуки доносились издалека, беззаботные и удивительно гармонирующие с окружающим.
- Ты… ты – Ерош… Ерофей? – пролепетала я неуверенно.
- Принц Ерофей Коринфский к вашим услугам, принцесса, - юноша почтительно склонился. – Добро пожаловать в Орнитополь! Прошу вас последовать со мною.
- Орнитополь… как удивительно звучит… И… куда мы сейчас?
- Сначала – на Большой Бал! Он случается всего лишь раз в сто лет! По нашему, парадоксальному летоисчислению, - пояснил он в ответ на мое изумление. Принц Ерофей подхватил меня под руку и повлёк по колышущейся зеленой аллее. Спешащие в обоих направлениях красивые, лучащиеся радостью мужчины и женщины кивали нам приветливо и улыбались. Я обратила внимание на то, что в каждой паре один из спутников был одет сдержанно и строго, другой – безудержно ярко и радужно, и поняла без слов, кто из них кто. Мы шли по прекрасному надземному саду, мимо радужных фонтанов света, играющих на поверхности крохотных озерков радуг, вдоль замысловатой кружевной вязи листвы, мимо целующихся влюбленных, мимо потаенных уголков со скамьями и столиками с горами фруктов и сладостей, мимо удивительных живых фонтанов-цветов.
Кое-где вглубь леса от главной аллеи отходили боковые аллейки, более напоминающие тоннели, в конце которых играл всеми цветами радуги выход-оконце, похожий на разноцветную мозаику детского «калейдоскопа». Иногда та или иная пара сворачивала туда и скоро исчезала из виду.
Ерофей вел меня вперед с гордостью и величавостью, но в каждом его упругом движении и шаге ощущалась энергия.
- А где находится Орнитополь, Ерофей? – снова обратилась я к спутнику, и сама поразилась своему звучному и молодому голосу.
- Там, где сбываются мечты. Это – мой мир, Элена. Мой и моих соплеменников, мир расы авесов.
«Это птичье Иномирье», - подумала я. И это открытие меня нисколько не удивило.
Музыка нахлынула с новой силой, и вот мы вышли на обширную, залитую солнцем площадь-поляну, где царил праздник. Нарядные пары без устали кружились в стремительном вальсе, взлетали разноцветные плащи и пышные платья, мелькали сапожки и туфельки, ленты и вуали, косы и кудри.
Вдруг из круга отделились двое и приблизились. Прекрасная, гармоничная пара в светлых нарядах: белокурый юноша с веселыми голубыми глазами и темнокудрая кареглазая красавица.
- Принц Прохор Микенский к вашим услугам, принцесса, - Прохор церемонно склонил голову, но смешливые искорки так и рвались из глаз. Девушка склонилась, расцветая ослепительной улыбкой. Я едва сдержала порыв – броситься к Проше и расцеловать, но вместо этого улыбнулась и церемонно присела.
- Рада видеть тебя здоровым и счастливым, - ответила я, искренне радуясь за маленькую птичку Прошу, улетевшую в форточку… нет, за прекрасного принца Прохора Микенского, ожившего в Орнитополе, волшебном мире авесов.
- Коринна нашла меня, погибающего от мороза и голода, выходила, я обязан ей жизнью! – и Прохор с нежностью глянул на сияющую спутницу.
- Благодарю вас за ваш бесценный подарок, - прощебетала кареглазая красавица. – Прохор спас меня от одиночества и домогавшихся нечистых…
- Нет, это ты, моя ненаглядная Кора, спасла меня от зимней стужи и одинокой смерти, - сказал Прохор и подмигнул мне: - Глупость наказуема, но я получил приз! Желаю и тебе, прекрасная Элена, получить свой!
- Благодарю, мой запевала! – ответила я весело. Так нелепо утраченный Прохор был жив и счастлив, и моя душа хоть на миг, но успокоилась.
– Прости, Элена, и спасибо за всё, за любовь и понимание, я тоже рад, что ты не одинока в эту Великую Ночь. Но нам пора! – Прохор подхватил Коринну, еще раз приветственно взмахнул рукой, посылая воздушный поцелуй, и, пританцовывая, повлёк подругу в круг. Они закружились в беззаботном вальсе, а я помахала им вслед. Я была рада за своего Прохора.
Но не успели мы с Ерофеем присоединиться к танцующим, как я заметила на самом краю поляны одинокую, печальную фигуру. Вот мужчина обернулся и медленно, прихрамывая, зашагал к нам. Ерофей недовольно нахмурился и сжал мою руку крепче. Но я вырвалась из рук спутника и пошла навстречу единственному печальному зрителю на этом бесконечном празднике. Мужчина улыбнулся радостно и ускорил шаг. Сердце моё больно кольнуло узнавание.
- Принц Трифон… - выдохнула я и вся подалась вперед. Как я рада была видеть его живым!
- Трифон Дельфийский к Вашим услугам, мадонна, - склонился Трифон. Он не был так молод, как мой спутник. Седина белила отдельные прядки светло-русых локонов и виски, синяя одежда не сияла новизной и богатством, в поблекших глазах затаились неизбывная грусть, боль, и - надежда. И главное – он был один, и он был одинок. Мы уже протянули друг к другу руки, но тут Ерофей, встал между нами, оттеснив его, лицо Ерофея искажала гримаса гнева. Трифон вздрогнул, взгляд пролился тоской и горечью. Он понимал, что Ерофей молод и здоров, что ему уже не испытать болезней и разочарования, несправедливостей и невзаимности. Что ему повезло больше.
- Стоп, дальше дороги для тебя нет, - процедил Ерофей.
Музыка прекратилась, танцующие пары распались, но никто не приближался. Казалось, что противостояние принцев навалилось на всех свинцовой тяжестью. Воцарилась тишина. Двое соперников ходили кругами друг против друга, настороженные, напрягшиеся, готовые драться, отстаивая свою любовь.
- Что же это творится… - пробормотала я, бросаясь то к одному, то к другому. – Почему все молчат? Неужели нет другого способа? Ерофей, здесь так светло и мирно, зачем?..
- Именно потому, что здесь светло и мирно, Элена. И никто не станет вмешиваться, он в этом месте вне закона, а я сам способен разрешить свои проблемы.
- Господи, какие законы? О чем ты? Пожалуйста, прошу вас, не надо…
- Тебе не быть с ней, - сказал Ерофей, мстительно и насмешливо обратившись к сопернику. – Ты упустил свое время, ты попал сюда мёртвым, а я - живым!
От безнадежности у меня подкосились ноги. Попал мертвым?
- Элена? – Трифон вопросительно посмотрел на меня. – Неужто я виноват только в том, что немного опоздал к Одной Великой Долгой Ночи?
Моя душа разрывалась. Я зарыдала. Мертвый. Так что ж! Тогда я уйду с ним!
- Трифон, прости меня… - голос не слушался и дрожал. – Прости за все ужасное, что я сотворила. За то, что не сумела спасти, удержать в жизни, довести до Великой Долгой Ночи! Я каюсь, я не хотела этого… я люблю тебя, люблю, ты веришь мне? Ты… возьмёшь меня с собой?
Принц Трифон долго глядел на меня, потом едва заметно покачал головой.
- Твоё время истекло, Трифон Дельфийский, - сказал Ерофей жестко, но без злобы и ненависти, просто констатируя факт. – Довольно искушать. Нам не ужиться в Орнитополе.
Трифон глядел светло и печально, он кивнул и улыбнулся, он прощал меня и прощался. Затем что-то произнес беззвучно, взмахнул руками, словно крылами. И тут же мир снова заволновался, пространственные пласты начали сдвигаться. И моего единственного и ненаглядного принца Трифона стало вневременным течением уносить от меня всё дальше и дальше, пока он совсем не исчез из виду. В самый последний миг мне показалось, что я вижу комок смятых крыльев. Вспышка – и всё исчезло.
Ерофей торжествующе обнял меня: - Идём, принцесса души моей, в нашем маленьком Королевстве Одной Великой Долгой Ночи так много дел! Ты должна до утра научиться летать! – Ерофей нетерпеливо потянул меня за собой и сверкнул жгучими глазами. Я кивнула ему и попыталась улыбнуться, но слезы всё продолжали и продолжали литься…