Влияние французской культуры на русскую отрицать невозможно. Оглядываясь назад, вглубь веков, и обращаясь к русской литературе, музыке, изобразительному искусству XVIII, XIX веков, мы непременно находим изящный французский след на скрижалях нашей истории.
Можно сказать, что взаимодействие двух культур берет начало в XI в., когда Анна, дочь киевского князя Ярослава, сочеталась браком с французским королем Генрихом I . В то время династические браки были едва ли не основным инструментом внешней политики Киевской Руси, способствовавшим поднятию ее престижа на международной арене. Они же позволяли русским княжнам получить первые представления о культуре Европы и ее коренных отличиях от привычной им действительности. Уже тогда французы отмечали особенности ментальности, свойственные исключительно русским: высокую восприимчивость к внешним влияниям, способность адаптироваться в новой среде и впечатлительность .
Эти качества, наряду с желанием шагать в ногу со временем, ничем не уступая передовым странам Европы (особенно Франции, которая, по сути, являлась неким Прометеем, несшим огонь Просвещения в Европу), стали хорошим подспорьем для русского дворянства XVIII века, когда волна французского Просвещения хлынула в Российскую империю. Цвет русского общества перенимал бытовые привычки, моду и стиль жизни французов . Однако русское Просвещение отличалось некоторой комичностью: при стремлении к образованности, к философии и высокой литературе (в моде были столпы французского Просвещения: Вольтер, Дидро, Руссо, Монтескье и др.) Россия оставалась все той же крепостнической державой, «мудрствования» которой не выходили за пределы светских салонов.
Еще активнее французская культура стала проникать в Россию после Революции 1789 года, когда бывшее дворянство Франции вынуждено было массово покидать родину и искать прибежище в других странах. Русские дворяне, сочувствовавшие беглецам, с радостью принимали французских интеллигентов в качестве домашних учителей для своих отпрысков. Герой Ростопчина Горюнов заметил по этому поводу: «Ведь мы далеко, кажется, от них (от французов – Д. М.) живем, ну далеко; а куда ни загляни, и в домах-то, и в лавках, и на улице: и учат, и говорят, и ходят, и летают, кто? – мусьи да мадамы» .
Стоит оговориться, что нравы в России все же были строже, поэтому откровенность французской моды, безапелляционное противодействие власти и религиозное вольнодумство ограничивались самодержавными устоями России.
С началом наполеоновских войн в русском обществе появился новый культ: франкомания сменилась франкофобией. Но и здесь не обошлось без абсурда: как писал молодой Аксаков, «…в рабстве мы умами, клянем французов мы французскими словами» . Весь цвет русского общества разговаривал по большей части именно на языке так ненавидимой ими Франции. Вспоминается салон Анны Шерер в романе Л. Толстого, где обсуждение «toutes les infamies, toutes les atrocit;s de cet Antichrist» ведется на французском языке.
Таким образом, проникновение французской культуры и языка в среду русского дворянства произошло задолго до вхождения самих русских в Париж; а вот знакомство простого народа с Францией состоялось значительно позже. Безусловно, первое масштабное столкновение случилось во время Отечественной войны 1812 года, особенно в период месячного пребывания французов в Москве; однако, сложно представить себе какую-либо культурную интеграцию в условиях войны, разрухи и открытой ненависти одного народа к другому. В настоящей статье речь пойдет о том, как русская армия в составе союзных войск VI антифранцузской коалиции вошла в Париж 19 (31) марта 1814 г., как встретили русских французы, и о том, какие «трофеи», помимо военных, вынесла Россия из трехлетней войны с Наполеоном.
Франция, изрядно уставшая от внешнеполитических интриг Наполеона, от всеобщей ненависти к себе как к нации, радовалась вступлению русских войск в Париж не меньше самих этих войск. Пройдя через всю Европу, русские солдаты наконец увидели перед собой сверкающий купол Дома Инвалидов и колокольни Собора Парижской Богоматери . Воспитанные французами, они с трепетом вступали в город, о котором знали все, хотя никогда в нем не бывали, в город, который «в течение веков диктовал свои правила во вкусах, в моде и просвещении, в котором хранились сокровища наук и искусства и который вмещал в себя все утонченные наслаждения жизни» .
Французы встречали русских возгласами: «Au nom de Dieu, dites nous, si vous ;tes des Russes? Comme ils sont jolis ces Russes!» Поднялся невообразимый шум, в котором смешались восторженные восклицания (Vive l’Empereur Alexandre! Vive le Roi de Prusse! Vivent les liberateurs! ) и звуки музыки, сопровождавшей вход союзников в город; парижане размахивали из окон белыми платками , а отчаянные парижанки, желавшие первыми увидеть императора Александра, взбирались в седла русских офицеров… «О, чудесный народ парижский! - писал К. Батюшков своему другу. – Народ, достойный и сожаления, и смеха!»
Прежние представления французов о русских развеялись в прах в эти весенние дни 1814 года: русские не только не были «варварами, питающимися человеческим мясом» (а казаки оказались вовсе не «бородатыми циклопами») , многие из них еще и вполне прилично разговаривали на их языке, давали фору самим французам в галантности и франтовстве, знали толк в развлечениях и т.д.
Стоит оговориться, что негативные представления о русских намеренно фабриковались Наполеоном и его сторонниками с целью направить народный дух Франции против пришедших с севера «чудовищ». Например, весной 1814 года была издана брошюра «Историческая картина злодеяний, совершенных казаками во Франции», приписывавшая казакам множество ужасных преступлений, а завершалась брошюра уверениями в том, что «император в скором времени очистит Францию и спасет ее от всех северных чудовищ» .
В течение следующих восьми недель, пока русские находились в Париже, они упорно развенчивали бытовавшие в Париже мифы о себе (параллельно поражая, правда, французов другими особенностями русского быта). Они не грабили город, не устраивали кровавых сцен на улицах, вообще вели себя не как завоеватели, а как гости «столицы мира». Безусловно, не все русские, подобно офицерскому составу, умеющему вести себя в высшем обществе, отличались какой-либо галантностью. Казаки, например, в неглиже купали лошадей в Сене, совершенно не смущаясь хихикающими на мостах парижанками; они же, пребывая на постое у дворца Фонтенбло, выловили всех карпов из окрестных прудов; приходившие в русские лагеря торговцы предлагали им водку «; boire la goutte» , и русские скоро стали называть водку «берлагутом, полагая, что это слово есть настоящий перевод сивухи на французский язык» . В сравнении с саксонцами, баварцами, даже пруссаками и австрийцами, вошедшие в Париж казаки продемонстрировали более мягкий, покладистый характер и добродушие: например, позволяли французским детям кататься на себе «верхом» и не сердились на попытки парижских ловкачей обсчитать их на рынках.
Батюшков так описывал времяпрепровождение русских в эти восемь недель: они гуляли по парижским бульварам, завтракали у Бовилье , посещали театры и восхищались талантом Тальма , хохотали над проделками Брюне , замирали перед статуей Аполлона Бельведерского и картинами Рафаэля, встречались со «жрицами Венеры» и просто блуждали по улицам .
«Мы бьем их своим оружием, а они покоряют нас комедиями, пудрой и расческами!» - отмечал адмирал Чичков . Непритязательных россиян восхищала беззаботная и элегантная жизнь Парижа, его широкие бульвары, старинные замки и церкви, утонченные вкусы и особенная мода. Некоторые приобретенные в Париже привычки были привезены солдатами в Россию: именно после 1814 года россияне стали начинать утро с чашечки кофе, как делали французы; в моду вошла рулетка, о которой раньше в России не знали.
За восемь недель в Париже русские по-настоящему прониклись французским искусством жить, привыкли к изящной сервировке стола, к легкомысленному дамскому обществу, к сиянию и блеску вокруг себя. В июне же им предстояло вернуться в разоренную войной Россию, холодную, закосневшую в самодержавии и крепостничестве; им, освободителям Европы, познавшим все тяготы войны и получившим за это достойное воздаяние в виде беззаботной жизни в Париже и обожания французов, нужно было снова вернуться к не слишком привлекательной российской действительности.
Естественно, это вызвало ропот, среди солдат появилось множество дезертиров. Они стали наниматься на работу к французским фермерам, а те не стремились выдавать беглецов, когда правительство Российской империи пыталось вернуть дезертиров на родину.
Но помимо всего вышеперечисленного, помимо привычек, приобретенных во Франции, рецептов блюд, подсмотренных у парижских поваров, новых слов (многие из которых позже прочно войдут в русский язык), в Россию проник опасный дух вольнодумства, приобретенный войсками в Германии и особенно во Франции в 1813-1814 гг. Многие молодые офицеры, проникнутые либеральными и демократическими идеями, стали впоследствии участниками различных тайных обществ, и самого радикального среди них – движения декабристов. Например, Михаил Орлов, принимавший сдачу Парижа, через одиннадцать лет станет участником восстания декабристов; Николай Тургенев , который воспользовался временем пребывания в Париже для того, чтобы войти в контакт с известными французскими либералами (с графиней де Лаваль, мадам де Сталь, у которой он встретил Шатобриана и Бенжамена Констана и т.д.); Никита Муравьев, один из предводителей движения декабристов, жил у Коленкура, где познакомился с Бенжаменом Констаном, аббатом Грегуаром и Сийесом, «чьи труды станут для него незаменимым текстом для обучения демократии» . К. Рылеев заявлял на допросе по делу декабристов: «Свободомыслием первоначально заразился я во время походов во Францию в 1814–1815 годах» ; подобные высказывания можно встретить и у Сергея Волконского.
Восстановив легитимную власть во Франции, подарив французам Конституционную хартию, Александр I возвращался в Россию с зарождающимся скрытым страхом: он боялся якобинства, свержения устоев самодержавия и падения своей собственной монархии . Период реакции, которой характеризуется последняя треть царствования Александра I, начался после восстановления внешнеполитических позиций России и создания Венской системы международных отношений. Государь, воспетый народами Европы, ставший ее безусловным лидером в 1813-1815 гг., не сумел обеспечить баланс внутри своей страны. Вернувшиеся с войны молодые офицеры, полные идей и прогрессивных планов, столкнулись с вялостью реформаторской деятельности и неготовностью вносить коренные изменения в государственный строй России. Итогом стало возникновение «Союза спасения» (сменившегося «Союзом благоденствия»), Южного и Северного обществ. Бурливший в обществе молодых дворян дух свободомыслия, по большей части приобретенный во Франции в 1814 г., стал причиной восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, окончившегося весьма печально для всей России.
Итак, в 1814 году VI антифранцузская коалиция, созданная стараниями русского императора, окончательно освободила Европу от наполеоновского «ига»; 19 (31) марта русские войска вошли в Париж, где пробыли до начала июня. Получив заслуженный отдых после трехлетней войны, русские солдаты и казаки знакомились с многовековой культурой «столицы мира», с изящной французской жизнью, некоторые детали которой переняли и привезли с собой на родину. Однако помимо внешних изменений произошли изменения внутренние: идеи, проникнутые духом либерализма и демократии, пришли в Россию вместе с освободителями Европы и, главное, Франции. Они привели Россию к большим потрясениям, которые показали необходимость реформирования России в соответствии с требованиями времени.
Библиография:
1. Guizot. M. Coll;ctions des m;moires relatifs ; l’histoire de France, depuis la fondation de la monarchie fran;aise jusq’аu 13e si;cle. – Paris, 1825.
2. Haumant E;. La culture fran;aise en Russie (1700-1900). – Paris, 1910.
3. M;moires du chancelier Pasquier : histoire de mon temps. 3. – Paris, 1894.
4. Montclos В. de. Les Russes ; Paris au XIXe si;cle, 1814-1896. – Paris, 1996.
5. Pal;ologue M. Anna-Iaroslawna, Reine de France (1051-1075), le 25 octobre 1940.
6. Pingaurd L. Les fran;ais en Russie et les russes en France. – Paris, 1886.
7. R;cits d’une tante. M;moires de la comtesse de Boigne. – Paris, 1921.
8. Tableau historique des atrocit;s commises par les Cosaques en France. Paris: imprimerie de Aubry, 1814.
9. Батюшков К. Н. Сочинения. – М., 1934.
10. Глинка С. Н. Записки о Москве и о заграничных происшествиях от исхода 1812 до половины 1815 года. – СПб., 1837.
11. Ключевский В. О. Курс русской истории. – М., 1990.
12. Муравьев-Карсский Н. Н. Собственные записки 1811-1816 гг. – М., 2015.
13. Походные записки артиллериста, с 1812 по 1816 гг. – М., 1835. Ч. III. 1814 год. Война во Франции.
14. Ростопчин Ф. В. Ох, французы! – М., 1992.