В семидесятые годы прошлого века Байкало-Амурскую магистраль именовали стройкой века. В девяностые годы пришедшие к власти «демократы» стали её называть ошибкой века. В прессе появлялись статьи, в них утверждалось, что при строительстве использовался подневольный труд заключённых.
Ю. Теплов
Я служил в ту пору в железнодорожных войсках. На БАМ наша бригада прибыла в январе 1974 года. Место дислокации было обозначено на топографической карте красным флажком с названием будущей станции – Алонка. Командовал бригадой подполковник Алексей Михайлович Железнов. Мы высадились в первозданной тайге и начали бамовскую жизнь с костров и палаток.
Строительство БАМа было разбито на три участка: восточный, центральный и западный. Земляное полотно и рельсовые пути на восточном участке укладывали исключительно солдаты железнодорожных войск. Пристанционные поселки возводили посланцы союзных республик тогда еще великой державы. На центральном участке, бок о бок с комсомольцами-добровольцами, тоже трудились строители в погонах. Ни одного подконвойного на строительстве я не встречал. Но сорок лет назад они были.
В 1934 году состоялся XVII съезд ВКП(б). На нем шла речь об освоении природных ресурсов Дальнего востока. Транссибирская магистраль охватывала лишь южные районы. Необходим был второй выход к Тихому океану. Был выбран вариант, который предлагал еще в 19-м веке известный географ, исследователь забайкальских земель и будущий теоретик анархизма князь Петр Кропоткин.
Съезд дал старт массовой передислокации заключенных за Байкал. Среди них оказалось немало известных ученых, командиров Красной армии, творческих работников. В арестантском вагоне привезли на БАМ и знаменитого на весь мир ученого Павла Флоренского. Ходили слухи, что в одном из бамлагов некоторое время содержался будущий маршал Советского Союза комкор Константин Рокоссовский. По иронии судьбы столицей бамлаговской империи стал город с названием Свободный. Начальником строительства назначили недавнего заключенного Френкеля Нафталия Ароновича. Как? Почему? Кто он такой? В биографии Френкеля немало темных пятен. Одна из версий гласит, что родился он в Константинополе. В начале прошлого века приехал в Россию делать деньги. Это получалось у него совсем неплохо. Занимался лесоторговлей. Стал владельцем нескольких пароходов на Черном море. В первую мировую торговал оружием. Успел с нажитым капиталом удрать от революции в Турцию. Рисковый по натуре, он решил вернуться в Россию при нэпе. А когда нэп приказал долго жить, был арестован и отправлен на Соловки.
Коммерсант – он и за проволокой коммерсант. По инициативе Френкеля и при содействии лагерного начальства были построены несколько мастерских. В них Френкель наладил силами заключенных выделку кож, изготовление обуви и кожгалантереи. Изделия соловецких мастеров преподносились в дар высокому начальству и даже оказывались на прилавках столичных торговых рядов. О перековавшемся буржуе доложили Сталину. Вождь решил своими глазами глянуть на лагерное чудо.
Френкеля самолетом отконвоировали в Москву, где он предстал пред государевы очи. И в грязь лицом не ударил. Развернул целую программу построения социализма... силами заключенных. Из кабинета Сталина Френкель вышел свободным человеком. Уехал на Беломорканал на руководящую должность. И уже оттуда, в звании дивизионного интенданта, попал на трон таежной лагерной империи протяженностью от Байкала до берегов Тихого океана с населением в триста тысяч человек.
Он сам разработал ее административную структуру. Вся территория была разбита на лагпункты. Они, в свою очередь, подразделялись на фаланги, имевшие постоянное место дислокации. Фаланги периодически обновлялись трудоспособным «спецконтингентом». Основные силы такого контингента были сосредоточены на Байкало-Амурской магистрали (шла еще и реконструкция Транссиба). Помимо этого, заключенные строили бараки, жилые дома для начальства, административные и производственные помещения. Однако главным их делом была железная дорога. Спешно прокладывались участки: Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре, Тайшет – Усть-Кут, а также ветки примыкания к Транссибу: Тахтамыгда – Тында, Известковая – Ургал..
Бывшая Тахтамыгда превратилась в узловую станцию - БАМ. А мы прибыли по ветке примыкания от станции Известковой. До Ургала новая трасса шла в стороне от прежней насыпи, сооруженной первыми бамовцами. Места здесь гиблые и почти безлюдные. Чего стоят одни названия редких поселений: Ургал, Тырма и т.п., которые переводятся на русский как «черт», «ведьма». О фалангах Френкеля напоминали сохранившиеся бетонные опоры мостов и заросшие подлеском захоронения. На одной из опор еще можно было прочитать выдавленные когда-то в сыром бетоне слова: комбриг Петров, Блюм из Одессы... На лагерных погостах вместо крестов стояли столбики с едва различимыми цифрами – номерами заключенных. Заключенные умирали не только от каторжного труда, их косила и сама природа. На одном таком кладбище сохранилась мраморная плита с надписью: «Юля. 16 лет». Кто она, эта девочка? По всей видимости, дочь начальника лагпункта. Местные морозы и вечная мерзлота косили не только заключенных. Мы же были обеспечены теплой одеждой. Нам выдавали шубы, ватники, валенки, ватные штаны и шапки по прозванию «год за полтора» по аналогии со сроком службы. На БАМе год засчитывался за полтора. И питание в общем-то было нормальным. В первую зиму и солдаты, и офицеры жили в палатках. Это не приют для туристов, а целый дом с двухъярусными кроватями на тридцать с лишним человек. Стены из лиственничного сруба, обтянутого брезентом. Печка сделана из двухсотлитровой бочки. От бочки через всю палатку шла обогревательная труба с выводом наружу. Топили круглосуточно. Но это мало помогало. Спать все равно приходилось в шубах, шапках и валенках. Если во время сна шапка слетала с головы, волосы примерзали к железной спинке кровати. Мари и болота, рожденные вечной мерзлотой, – тоже обычны. Плюс таежные пожары, внезапные наводнения среди короткого комариного лета, карстовые провалы, оползни с потревоженных бульдозерами сопок… Главное для нас было отсыпать до поселка Ургал автодорогу, чтобы весна не отрезала нашу Алонку от внешнего мира. Успели, отсыпали. Когда зазвенели ручьи, сержант-почтальон поехал в Ургал за почтой. Но вскоре вернулся и доложил:
- На нашей дороге лес за сутки вырос. Не проскочить.
Комбриг сам поехал взглянуть на такую небывальщину. Точно, на дороге стоял сплошной стеной лес, а ближняя сопка, еще накануне радовавшая глаз стройными лиственницами, оказалась совсем плешивой. Объяснение было одно: вечная мерзлота начала оттаивать, вспучила слой почвы и столкнула вместе с деревьями на дорогу. Вечная мерзлота не раз преподносила нам сюрпризы. Изгибала уложенные в насыпь рельсы, корежила сваи временных мостов, превращала в болота строительные площадки. Каково же было строителям в тридцатых годах, вооруженных лишь кирками, лопатами и тачками?.
Френкель был толковым и жестоким организатором. Он учитывал и политический момент, и людскую психологию. Взял на вооружение массовый трудовой энтузиазм тридцатых годов. По его распоряжению зэков именовали не иначе как путеармейцами. Для них были организованы школы ликбеза, профессиональное обучение и, конечно же, социалистическое соревнование со слетами победителей. И вообще, моральное и материальное стимулирование использовалось на полную катушку. Вплоть до казенной пайки, которая именовалась «дифпитанием», со «шкалой приварка» и «хлебной шкалой». Еда распределялась дифференцированно, в зависимости от выработки нормы. По распоряжению Френкеля, были созданы так называемые сельхозколонны. Часть узников трудилась на мясомолочных и овощных хозяйствах, в рыболовецких артелях, продукция которых шла на нужды лагпунктов. Лагеря имели свои мастерские – швейные, сапожные, столярные. Изделия, сработанные руками заключенных, предназначались не только лагерникам, но и для продажи местному населению. Естественно, выручка оседала в карманах начальства.
Выявлением «врагов и вредителей» занимался не подчиненный Френкелю третий отдел. Позже, уже работая в «Красной звезде», я побывал в Томском архиве и познакомился с делами о бунтовщиках и вредителях в спецзоне. Одно из них называлось «Правотроцкистская шпионско-вредительская организация на строительстве БАМа». По информации третьего отдела, вредителями и шпионами были чуть ли не все заместители Френкеля. Начальника электромеханического отдела Бамлага Юрия Давыдова арестовали, когда он был на трассе. Ранее Давыдов уже был осужден коллегией ОГПУ. За ударную работу на Беломорканале судимость сняли. На БАМ его пригласил Френкель. Давыдова поместили в камеру с красными от клопов стенами. Через сутки его белая рубашка приобрела бурый цвет. На пятые сутки он перестал ощущать укусы. Его перевели в карцер. Вот что писал впоследствии Давыдов: «Чаще других меня допрашивал замначальника третьего отдела Орьев: «Мы будем тебя страшно бить. Сделаем мешок с костями. Но показания напишешь. С кровью вырвем и все равно расстреляем!» На арестованных Орьев отрабатывал японские приемы. Ударил меня ребром ладони сперва по одному плечу, потом по другому.
Таким ударом ломают ключицу. От перелома спас пиджак, подбитый в плечах ватой. После этого он бил меня в солнечное сплетение и в область сердца... Наверху, прямо над кабинетом, где меня допрашивали, каждый день тоже кого-то били. Один раз слышал громкий вопль: «Не бейте! Я же написал восемь листов показаний!». Побои и издевательства надломили Давыдова. Он написал 227 страниц показаний о вредительстве, от которых позже отказался.
Исключительным изуверством отличался младший лейтенант госбезопасности Воля-Гойхман. Особенно он свирепствовал при допросе женщин. В том же Томском архиве я обнаружил показания свидетеля Пастернака: «Воля-Гойхман бил Овечкину по лицу и ногами в грудь. Тут же в кабинете находилась следователь Кожевникова, которая вела дело Овечкиной.»...
Френкель слал в Москву победные реляции. Главный босс Наркомата путей сообщения, он же член политбюро ЦК Каганович заявил с высокой трибуны:
– Если бы работы велись не Бамлагом, то стоили бы намного дороже. Надо наградить строителей... Полагаю, что товарищ Берия меня поддержит!
Берия поддержал. Френкеля наградили орденом Ленина. Однако наградами дело не кончилось. Из Москвы в город Свободный прибыла комиссия. Она подтвердила трудовой энтузиазм зэков. А заодно установила, что многие «вредительские» дела сфабрикованы. Оставшихся в живых «шпионов и вредителей», в том числе и «троцкиста» Давыдова, выпустили. Их места в камерах заняли работники третьего отдела. Военный трибунал Хабаровского округа приговорил: Орьева – к восьми годам лишения свободы, Волю-Гойхмана – к десяти, Антонова – к семи, Юциса – к пяти и т.д. Недолго они пробыли в заключении. Первым был освобожден Орьев. Начальник управления НКВД по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 2-го ранга Гоглидзе (он будет расстрелян одновременно с Берией) начертал на его деле резолюцию: «Оформить восстановление в органах...»
Строительство между тем продолжалось. К началу Великой Отечественной войны вступили в строй действующих железнодорожные пути Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре, Тахтамыгда – Тында, Известковая – Ургал. Никто и предположить не мог, что через год уложенные рельсы исчезнут с насыпи.
В тяжелом сорок втором транспортная ситуация под Сталинградом стала критической: однопутки от Тихорецка и Лихой оказались в тылу врага. Дорога Поворино – Сталинград разрушена. Необходимо было срочно возвести рокаду. Государственный комитет обороны принял беспрецедентное решение: разобрать верхнее строение пути на участках Тахтамыгда – Тында и Известковая – Ургал. Эшелоны с бамовскими рельсами спешно пошли на запад, на станцию Поворино. Строительство поручили бамовцам. Возглавил работы генерал-майор Федор Гвоздевский.
Строительство рокады началось в феврале. Шло оно под непрерывными бомбежками, в условиях постоянных пожаров и разрушений. На 103-и сутки прокладка пути была завершена. Новая железнодорожная ветка стала дорогой жизни для осажденного Сталинграда. По ней к Волге доставлялись свежие войска и боевая техника. До разгрома и пленения армии гитлеровского фельдмаршала Паулюса осталось около двух месяцев. С подконвойных строителей рокады была снята судимость. Большинство из них влились в число защитников Сталинграда. Руководитель строительства Гвоздевский был награжден орденом Ленина. Он тоже написал рапорт с просьбой остаться в действующей армии. Ему пошли навстречу. Но вскоре его снова командировали на БАМ, где он продолжал служить и в послевоенные годы.
Пополняться Бамлаг стал лишь после Победы. Потянулись эшелоны с дезертирами, полицаями и, увы, с освобожденными из фашистских застенков военнопленными. С востока на БАМ везли пленных японцев. На долю послевоенных зэков выпало восстанавливать ветки примыкания к Транссибирской магистрали.
По такой ветке мы добрались до Ургала в 1974 году. Погоны не мешали нам ощущать себя добровольцами. Энтузиазм был не лозунговый, не показной. Роты пробивались сквозь глухомань, рвали скалы на щебень для насыпи, возводили мосты, укрощали вечную мерзлоту. Были, конечно, среди офицеров и прапорщиков слабаки. Они искали и находили причины, не позволяющие служить в этих местах. Писали рапорты, чтобы перевестись на запад. И добивались своего. А мы мечтали о Красном поезде с кумачовыми транспарантами, который пройдет в будущем по нашей дороге. Увы! Не дождались. Глашатаи перестроечных лет обозвали нашу стройку ошибкой века.
Но время всем и всему воздает по заслугам. Сегодня всё идет к тому, что наша Байкало-Амурская магистраль востребована к активной жизни. Трасса протяженностью 4287 километров пересекает 11 крупных рек, на ней построено 2230 больших и малых мостов. На прилегающих к БАМу территориях находится четверть запасов российского свинца и меди, половина запасов цинка. Здесь есть глыба магнезита почти в тысячу километров, а также угольный пласт, превышающий площадь Франции в четыре раза. В районе трассы геологи открыли около 30 углеводородных месторождений. В Читинской области выявлено уникальное Удоканское месторождение меди, платины, золота, титана и других редких цветных металлов. Не удивительно, что нашей магистралью ныне усиленно интересуется иностранный капитал.
Я жел дор бригаду знаю не понаслышке в Чите рядом с посёлком Грес
дислоцировался - Жел дор батальон, который в семидесятых годах был направлен на строительство БАМа. Офицерский состав батальона был мне хорошо известен. Вот они в том числе и участвовали в строительстве БАМа
честь им и хвана ...