Все любят ходить под дождем -5

Евгений Дряхлов
Он улетел. В моей руке ничем не приметное медное кольцо. Я голый, только ботинки, странно идти по городу в таком виде. Ночь, я раздетый в свете фонаря на скамейке, кто-то, наверное, смотрит на меня из окон больницы, и ему смешно. А мне пока нет.
Темные двери больницы открылись, в проеме появилась Жанна, она вынесла мне одежду
- Давай помогу одеться.
- Нет, я сам, - пытаюсь встать и отвернуться, но слабость не дает подняться.
- Стесняешься? Смешно, я же медсестра.
Она одела меня быстро и ловко, а я устал, откинул голову назад и прикрыл глаза, сейчас немного посижу и пойду домой.
- Спасибо, Жанна!
- Ну, я пойду?
- Да, конечно. Дождь.
Она раскрыла зонт, сняла полиэтиленовую шапочку, положила ее в урну, села рядом:
- Я вызвала такси, посажу тебя и пойду.
- Отмени. Дождь. Я люблю ходить ночью под дождем. Он дает мне силы, когда дойду до дома буду уже здоров.
- Мне тоже нравится дождь. Скучаю, когда его долго нет. Может, поэтому люблю осень. Под жарким солнцем мое тело горит.
Непонятно откуда взявшийся в тихой ночи резкий порыв ветра вырвал из ее рук зонтик и бросил его на землю. Она не пошевелилась, на ее волосах сразу заблестели упавшие капли, я провел по ним рукой. Она сразу же откликнулась, положила голову на мое плечо.
- Кто ты? Откуда? Почему мне так хочется быть с тобой рядом? Может, как в индийских фильмах, ты мой потерянный брат?
- Нет, Жанна, мы не брат с сестрой. Когда умирала мама, она сказала, что люди уходят, но приходит время, они возвращаются, и если они действительно любили друг друга, обязательно снова будут вместе. Это жизнь конечна, а любовь нет, любовь бесконечна.
Я раскрыл ладонь:
 - Посмотри, что у меня есть.
Почти невидимое сначала кольцо на глазах начало светлеть и приподнялось с ладони. Разгораясь все ярче, оно еще и увеличивалось в размерах, пока не стало таким же, как маленькое круглое зеркальце, у каждой девчонки в моем детстве они были. Кольцо светилось холодным светом, а внутри него, как на экране, пылала пожаром крыша какого-то дома. Мне стало не по себе, тревожно и страшно, я накрыл кольцо второй рукой.
- Что это было? - спросила Жанна.
- Это мой дом. Горел мой родительский дом.
- Когда это было?
- Не знаю. Не был в нем больше двадцати лет, как уехал, мне не было и пятнадцати. И больше не возвращался. Мама еще жила в нем, а потом переехала ко мне. А дом остался, хоть и пустой, ничейный, но целый.
- Хорошо, что ты не дал ему догореть.
- Ты думаешь, не дал?
- Эта мысль пришла первой, надеюсь, она верная.
- Кто-то был в доме. Видела лицо в окне?
- Видела. Какое-то очень знакомое лицо. Только оно мелькнуло и пропало, я не успела рассмотреть.
- И мне оно показалось знакомым, не просто знакомым, родным.
- Что ты почувствовал?
- Страх. А ты?
- Страх и боль, боль физическую, горячую, словно ожог.
- Я поеду домой, я должен увидеть наш дом. Завтра поеду.
Волосы Жанны уже мокрые и блестят не искрами жемчуга, а целыми прядями, да и у меня капля за каплей падают за воротник и постепенно теплеют, пробегая вниз к пояснице. Мы не были вместе триста семьдесят три года, а я помню ее запах, родной, так не пахнет больше никто. Какой он не знаю, не могу объяснить, могу сказать, например, что жасмин пахнет жасмином. Получается, что Жанна пахнет Жанной и это лучший запах на земле - пьяный и сумасшедший. Жасмин. Почему я вспомнил о нем? Да, она собирала цветы жасмина, когда я ее первый раз встретил, она тогда почти потерялась в его белых цветах в своем белом платье. Если бы не ее огненные волосы, может быть, и не заметил бы ее и тогда прожил бы другую жизнь. Какое счастье, что заметил!
Ницше взял урну, поставил ее перед скамейкой, сел напротив.
- Что тебе еще нужно? - спросил я его.
- Неприветлив ты почему-то, тогда как благодаря мне ты снова встретил ее, - глазами показал он на Жанну.
- Спасибо. Что приготовил еще?
- Ничего, вижу, как воля твоя становится мягкой, и как бы не забыл, что обещал поехать.
- Тебя это почему беспокоит?
- В тебе еще есть хаос, и ты еще можешь родить танцующую звезду, иначе я бы не пришел. Скоро рассвет, тебе пора ехать.
- Пора, - повторила Жанна. - Тебе пора ехать. Но возвращайся, я буду ждать.
Она хотела поцеловать меня в губы, но получилось это робко, неумело, смутилась и ушла, словно убежала.
И вот мне снова повезло. Проехал на машине почти двести километров, а дальше дороги нет, ее никогда и не было, оставшиеся тридцать надо было ехать по железной. Когда - то каждый день в поселок ходил вагон, который тащил веселый тряский мотовоз, но это тогда, когда поселок был жив, как теперь, я не знал. Но говорю же, что мне везет. Кассир, смело раскрашенная увядающая поддельная блондинка, сказала, что вагон теперь один, ходит раз в неделю, и это как раз сегодня, и он уже на перроне и ринется в путь через пять минут после того, как я в него войду. Вагон все тот, в котором я ездил домой, когда был студентом, с вечным запахом водки, табака и пота. Старый вагон электрички. В нем было пусто, я сел на скамейку сразу у двери, спиной к ней. Он тронулся сразу, не стал ждать обещанных пяти минут. Значит, буду один до самого конца, наш поезд не имеет остановок, она одна -  в пункте назначения. Скучновато будет.