Мы с Владленом солидные люди. На скамейках не пьем. Для прикрытия берем в угловой кафешке бутылку минеральной, пару стаканов, лимончик, яблоки в дольках и занимаем место. Столик под удобным тентом, прямо на Старом Арбате, рядышком со стариком Окуджавой. Поэт вполне зримо присутствует при нашем разговоре и , кажется, выступает в качестве третьего довольно гармонично. Не мешает.
Владлен старше и основательнее. Поэтому коньяк разливает именно он. Спешить некуда. К его приходу я всегда стараюсь разгрести суетные дела и высвободить побольше времени.
Из своей плоской металлической фляжки, которая всегда наготове, старый товарищ цедит грамм по двадцать. Наливает не коньяк, а молдавский брэнди. Тот гораздо мягче и ароматнее настоящего фирменного коньяка. И , с нашей искушённой точки зрения, намного вкуснее.
Во французской Гранд-Шампани постоянно, каждый год, в соответствии со своей технологией, просто бодяжат - разбавляют все прежнее и ценное более молодым спиртом. Компенсируют, видите ли, то, что испарилось из старых дубовых бочек за весь прошлый год.
Поэтому воздух в Коньяке - небольшом городке, давшем название знаменитому напитку, насквозь пропитан «Данью ангелам» - как называют дух, вырвавшийся на свободу из скучных, тесных , хотя и ароматных, тюрем.
Как ни крути, молодежь ,везде, даже если это не люди, животные, а просто спирты, более груба и агрессивна. Несмотря на бесконечные усилия именитых технологов, молодые спирты плюют на все благородство и мудрость старости, адаптироваться никак не желают и придают смеси благородных виноградных грандов неумеренную, с моей точки зрения, жесткость и суету.
Попав к нам на язык, легкие молодые спирты сразу бросаются в атаку, первыми обжигают чувствительные вкусовые рецепторы и нагло отбирают у нас добрую половину удовольствия.
И вот, лягушатники ( так презрительно называют французов англичане), с умным видом замешивают все , что есть в их знаменитых коньячных домах, добавляют в бочки с уже выдержанными зрелыми аксакалами молодых грубиянов и дурят голову всему прогрессивному человечеству. Вместо реального качества - одни маркетинговые достижения.
- Самому старому коньяку из этого знаменитого бленда более ста лет ,- замогильным голосом хвастает очередной сомелье, за баснословные деньги втюхивая дорогущее непонятное тысячеголовое пойло.
- Потребление такой смеси больше похоже на групповой секс, говорю я товарищу,- вместо Любви, единственной и неповторимой, только красиво упакованный суррогат многих тел и запахов, которое сомелье пафосно обзывают «гармонией вкусов и ароматов»
- А представляешь, как было бы здорово не нарушать в бочках волшебную тишину? Все солнечные лучи, накопленные столетними Лимузенскими дубами в колдовском лесу Тронсе , все удивительные сказки, легенды и истории , что ласково нашептывали резные дубовые листья - все передавалось бы драгоценному содержимому долгие-долгие годы.
Недаром, для себя, французы, те, что из мудрых, стряхивают наносное и при рождении сына вмуровывают в стены дома бочонок-другой с драгоценной амброзией. Ничего, конечно, не доливают, не вскрывают. Достают это богатство , минимум, через четверть века, когда сын уже подрос и возмужал. Потом, если приспичит, продают за такие деньги, что чаду вполне хватит на безбедную жизнь.
- Да ,- блаженно щурится Владлен, смакуя мягкий молдавский янтарный аромат,- чувствуется, что выдержали в одной бочке, не вскрывая, лет двадцать. Какие толстые потеки , какие маслянистые ножки, растеклись у нас по стеклу бокалов! Какого цвета набрался ?! Потемнел, подобрел, созрел. Горло смазывает как напиток богов. А запах? Аромат?! Просто волшебный!
- Ты слышал о Шабо? ,- вдруг, вспомнив о чем-то, неожиданно спросил Владлен.
- Из книжек помню, - посмаковал я толику брэнди,- что в этих местах, при турках называемых Аша-Абаг ( нижние сады, тур) давным-давно, бывал сам Александр Сергеевич.
Его приятель Липранди ещё писал в своих дневниках, что с Пушкиным они были в Шабо, в только образовавшейся колонии швейцарцев неподалеку от Аккермана и Одессы. Их предводитель, Тардан, даже входил с Пушкиным в одну масонскую ложу.
Находилась она в Кишиневе и называлась - «Овидий». Волконский, как начальник Главного Штаба, в письме к Инзову по поводу Бессарабских масонских лож ,специально интересовался именно Пушкиным и Тарданом.
- Да. Были времена, когда швейцарцы из кантона Во, считали за благо переселиться в Россию и выращивать виноград. Александр 1 разрешил это своим специальным указом. Они-то и стали называть Аша-абаг, сначала, как Ашабаг, затем , Шабо. Так франкоязычным швейцарцам произносить было сподручнее.
В своей южной ссылке, Пушкин старался отметиться во всех местах, где мог бродить опальный древнеримский гений. Его волновала и очень интересовала общность судеб с Овидием. Вероятно, Пушкин чувствовал в этом что-то особенное. Даже рассуждал о возможности переселения душ через семнадцать долгих веков.
Помню , как меня впечатлило, что и Максим Горький, лет на семьдесят позднее визитов Пушкина, даже работал в Шабо на виноградниках. Полтинник в день зарабатывал. По тем временам, солидные деньги. В тех краях он написал знаменитые Старуху Изергиль и Макара Чудру.
Кстати, Шабо - единственное место в бывшей Российской империи, которое не было поражено эпидемией филоксеры - страшного вредителя винограда. А сын Тардана , Карл , стал известным ученым - первым, кто придумал шпалеры, на которых, и по сегодняшний день, закрепляют и поддерживают виноградную лозу по всему миру.
- In Vino veritas - Ин вино веритас - Истина в вине (лат),- говорили древние устами Плиния Старшего. В Шабо и мне удалось попробовать неплохого вина,- мечтательно произнёс Владлен...
- А мне кажется,- улыбнулся я, - Пушкин там слегка задержался , в Шабо.
- Откуда предположение?,- почувствовав шутливый подвох, товарищ улыбнулся в ответ
- Согрешил там, Александр Сергеевич! И , по моему ощущению, согрешил дважды!
Из Шабо, организованного самыми обычными консервативными швейцарцами, вдруг выходят две замечательные личности Всероссийского масштаба . Один из них , известный революционер, выросший до руководства большевиков,- Шанцер - сын внучки Тардана.
- А второй?,- Владлену явно не терпелось побыстрее узнать интересное о Шабо
- Второй - русский поэт еврейского происхождения, Гейнцельман, умерший во Флоренции. Жена передала его произведения в библиотеку местного университета. Вот пара его строф...
Нет у меня отчизны, нет народа,
Не немец я, не русский, не волошин,
И безграничная во мне свобода,
И безграничностью своей я скошен.
Пылинка я космического света,
Проникшая на миг в исподний мрак,
Создателя шальная эстафета,
Забившийся в подводной щели рак.
С улыбкой я гляжу на ухищренья
Понять или исправить Божий мир,
И чтобы жить, пишу стихотворенья,
Касаясь струн неотзвучавших лир...
- Первой «жертвой» любвеобильного поэта, уверен, стала жена Тардана. Пушкин прекрасно владел французским и душами всех представительниц прекрасного пола. Вот вам и корни первого знаменитого выходца из Шабо - революционера Шанцера.
- Ну, затем Пушкин заметил горничную, которая, думаю, стала бабушкой Гейнцельмана! Только от великого поэта-бунтаря в Б-гом забытом Шабо могли зародиться и взрасти такие личности, как знаменитый революционер и замечательный русский поэт.
- Ну ты и придумщик, Эмануил,- удивился Владлен. Однако!,- он взглянул на часы,-посидели мы замечательно!
Когда следующая встреча..?