КРИМИНАЛЬНЫЙ МЕМУАР. Часть 3
С характерным шипением открываются автоматические двери встречной электрички, взгляд непроизвольно останавливается на передней двери второго, «неозвученного», вагона, выискивая среди выходящих на перрон знакомую изящную фигурку. И опять, в который уже раз, обожгло – её не будет. Её никогда уже не будет.
Потому, что много месяцев назад пара двуногих одноклеточных вышла на эту платформу в поисках средств для празднования Старого Нового года…
Я отворачиваюсь, по стандартной бетонной лестнице спускаюсь на железнодорожную насыпь и опять прохожу те сто восемьдесят пять шагов. Последний отрезок пути, пройденный ею в жизни. Потом три минуты ровным шагом – и дом. Выстывший, пустой, утративший былой дух обжитого жилья.
Очередной рабочий день закончен. Теперь, под аккомпанемент теленовостей, затопить печку, включить чайник, накормить собак, вынести под навес ужин для окончательно отбившегося от рук, одичавшего кота Сильвера, которого она котёнком принесла домой в вязаной варежке…
***************************
Я тогда лежал в гипсе со сломанной лодыжкой. Когда прошло время, стал обзванивать знакомых железнодорожников, выяснять, не произошло ли сбоя в движении электричек. И мысли не было о трагедии – пять минут ходу, каждая собака знает… Потом позвонил приятель, сообщил, что недалеко от станции произошло нападение на женщину, пострадавшая отправлена в гатчинскую больницу. Звонок друзьям в Гатчину – и через полчаса ответ. Это Светлана. Открытая черепно-мозговая травма. С жизнью несовместимо.
Картина преступления прояснилась в ближайшие часы. Два приятеля, молодые цыгане, коротали время за тихими настольными забавами – картишки, нарды, пивко… Когда затянувшееся безделье утомило, разговоры свернули на то, что неплохо бы ограбить какого-нибудь первого встречного. Разнообразить досуг и разжиться средствами, чтобы достойно встретить Старый Новый год. По своему обычаю, раскинули на картах – карты были благосклонны. Прихватили подвернувшуюся монтировку - метровый изогнутый ломик, оделись и вышли в темноту…
Первого взяли сразу. Запираться он не стал, назвал подельника, подробно рассказал о происшествии, о распределении ролей и написал чистосердечное признание. Второй ушёл в бега.
Некоторое время после происшествия друзья регулярно сообщали, где засветился беглый убийца, предлагали конно и оружно посодействовать в наведении порядка. С другой стороны, следователь, что вёл дело, давал понять - органы тоже не оставляют без внимания перемещения этого персонажа и каждый раз очень убедительно просил не предпринимать ничего самому, а также удержать знакомых и близких от самодеятельных акций. Дабы не мешать действиям квалифицированных специалистов. Дело бегунка выделено в отдельное производство, скоро настанет и его очередь, а пока перед судом предстанет организатор и главный исполнитель преступления.
До суда дело дошло к концу года. Семья второго убийцы давно продала дом и сменила место жительства, сам он в наших краях больше не появляется. Я к тому времени уже освоил передвижение не только без костылей, но и без трости.
Суд
С первого же заседания сложилось впечатление, что здесь говорят на каком-то другом языке. На котором наши обычные слова обозначают совсем другие понятия, а совершенно очевидные факты подвергаются сомнению и нуждаются в тщательной проверке и доказательствах.
А может быть, я вижу всё слишком обострённо, потому что на первом же заседании утратил способность к благосклонному восприятию всей этой параллельной реальности. Зачитывая материалы дела, судья, отметив стоимость куртки пострадавшей, её сумки и чего-то там ещё, заявил тогда, что, в результате действий обвиняемого, истцу нанесён материальный ущерб в размере двадцати тысяч рублей…
Водитель, который сбил на шоссе лося, сразу удостаивается вдвое большего иска. Автоматически. Независимо от причины происшествия.
Судья увидел мою реакцию и пояснил, что цифра это предварительная. Можно доказательно предъявить какие-то дополнительные претензии, суд их рассмотрит - но шоковое впечатление от такой оценки преступления осталось.
Эти два человекоподобных скота не сделали в своей жизни ничего полезного для общества, наоборот всегда активно сопротивлялись всякой попытке государства включить их в нормальные процессы этого общества. Будь то попытка дать им полноценное обязательное образование, создать условия для дальнейшего обучения, получения профессии, готовность поддержать в любом здоровом желании, выделить любые квоты, обеспечить самые льготные условия – только учись, только стремись, приложи хоть какие-то усилия и самую малость старания… Нет, всё это было им не нужно. Их стремления и старания всегда были обращены в одном направлении - без каких-либо усилий, без всякого труда на благо общества жить за счёт этого общества. Это паразиты, уверенные в своей свободе от любых законов народа, в чьей стране они живут, в своей исключительности, в своей способности перехитрить всех и без всякого напряжения жить в своё удовольствие…
И вот эта мразь, которой вдруг приспичило отметить праздничек, бьёт монтировкой по голове женщину, на которую ты не то что руку поднять – голос повысить избегал, такая она была хрупкая, ранимая и безобидная, как божья коровка. Беспощадно бьёт, убойно, раз за разом – а потом адвокат со слезой в голосе призывает посострадать цыганской молодёжи, которую никто не хочет брать на работу и рассказывает о её тяжёлой судьбе. Как будто не сама эта молодёжь считает любой общественно полезный труд позорным для себя и всячески увиливает от учёбы, службы, честной работы. Да у нормального человека скорее вызовет сострадание клоп, который не может прыгать как кузнечик и порхать как бабочка – клопа, не спросив, таким сделала природа, а весь этот сброд сам выбрал для себя животное существование паразитов.
Если раньше мне и в голову не приходило вникать в экономические аспекты потери, то слова судьи побудили заняться подсчётами и всколыхнули давние воспоминания.
Ретроспектива
Впервые меня поставили в очередь на улучшение жилищных условий в 1982 году, после рождения первого сына. Из пятнадцатиметровой комнаты в самом центре Ленинграда. Первая моя семья к тому времени уже пребывала в неустойчивом состоянии и ещё через три года распалась окончательно. Первопричиной такого исхода, при том, что мы с женой, искренне любили друг друга, было именно отсутствие нормальных бытовых условий, моя неспособность обеспечить их в предлагаемых обстоятельствах, неумение жены, неизменной первой красавицы, взвешенно действовать в условиях психологических нагрузок. Та самая ситуация, в которой от любви до ненависти один шаг…
Всё происшедшее произвело такое глубокое впечатление, что я надолго был выбит из нормального восприятия действительности и вполне искренне считал, что никогда уже не смогу стать семейным человеком.Возможно, именно поэтому второй брак сложился иначе, чем первый. Без африканских страстей и нервотрёпок, как-то неожиданно для себя самого, я, после многих месяцев очного знакомства и переписки, почувствовал вдруг, что уважительное, дружелюбное, тёплое отношение к этой неброской, угловатой девочке переросло во что-то большее. Что уже не представляю без неё свою жизнь.
Я честно обрисовал ситуацию – пятнадцать квадратных метров, ураганные соседи, неопределённость перспектив… Можно, правда, поселиться пока в принадлежащем брату старом домишке в пригороде, только там всё так же зыбко. Когда врачи категорически рекомендовали отцу, инвалиду войны, сменить питерский климат на более тёплый и сухой, брат поехал следом, поддержать родителей. У него там свои семейные проблемы и он может в любой момент вернуться. Тогда мне показалось, что она – благополучная, городская - слишком легкомысленно отнеслась к моим предупреждениям и переоценила свои запасы прочности.
Девяностые годы - «интересные времена» для нашего народа. Разом обесценились денежные накопления, диаметрально поменялось всё - идеология, ценности, уклады. Люди реагировали по-разному – кто-то спился, кто-то бросился реализовывать открывшиеся возможности обогатиться и наконец «пожить по-человечески», кто-то попытался найти способы выживания, за которые не стыдно. Один мой друг, например, в дополнение к заработку на производстве, сдавал на открытые повсеместно пункты приёмки металлолома цветнину. Преимущественно медь и латунь, ведущие пояски и гильзы от артиллерийских снарядов, разысканных на местах боёв. Бизнес по тем временам невинный, почти не криминальный, порой прибыльный, порой рискованный. Друг заработал таким путём квартиру, где сегодня проживает его семья и могилу, где, в частично фрагментированном виде, покоится он сам.
В ходе «перестройки» бывало разное - самые настоящие рейдерские наезды, пожар, сорванная спина, когда я в одиночку срубил дом, а потом на целый год выпал из активной жизни, оказавшись на грани инвалидности. Позже, оправившись от травмы, вынужден был постоянно беречься. Думаю, со стороны это выглядело как лень и пренебрежение нуждами семьи. Особенно на фоне соседей –активных, умелых знакомцев, строивших себе жильё неподалёку. Она ни разу не привела их мне в пример, не упрекнула, не пристыдила, хотя очень остро переживала нашу бытовую неустроенность. Сегодня любо-дорого посмотреть на эти прекрасные, благоустроенные дома, особенно выигрывающие на фоне моего вечного недостроя.
Сами строители – Сергей, примерно моего возраста и Игорь, который был на полтора десятилетия моложе - уже много лет, как лежат на кладбище. Меня тогда одёрнул старший друг, тот самый, который после пожара пустил нас жить в оставшийся после его тётушки дом. Не взял ни копейки, а когда я пытался заговорить о деньгах, он сердился – «Ты дурак. Для тебя бы я и пальцем не пошевелил, а вот детей жалко. Отличные мальчишки, пропадут они с тобой. Ты о себе заботиться должен, чтобы живой был. Побалуй себя, шоколадку себе купи для настроения, поспи часок после работы, вместо того, чтобы на стройку свою не жравши бежать. Угробишь себя и оставишь сирот - думаешь, лучше им сделаешь? А останешься живой, по возможности здоровый - и тебе хорошо, и им намного легче будет…»
У Игорька остались несовершеннолетние сын и дочь, у Серёги одна дочка. «Интересные времена» - не самый удачный антураж для семей с детьми…
Она, вопреки моим опасениям, выдержала всё. Безработицу, безденежье, неопределённость… Даже после пожара, оставшись совершенно неожиданно без крыши над головой, без средств и перспектив, она тихонько поплакала, а потом вытерла слёзы, встряхнулась, умылась, молча встала рядом, в одну упряжку со мной и в самые трудные годы честно тянула свою лямку. Работала, постоянно совершенствовалась в профессии, вела дом. Дети были ухожены, накормлены и не чувствовали себя обделёнными. Используя самые мизерные возможности, из каких-то обрезков тканей, найденных на распродажах остатков, она умудрялась выкроить и на переданной тёщей машинке сшить им по ночам не просто приличные, а вполне элегантные костюмчики. Да и сама часто носила одежду собственного изготовления, по качеству кроя и шитья не уступавшую продукции хороших ателье – сказался природный вкус, умелые руки, а также курсы моделирования и кройки верхнего платья, оконченные по направлению биржи труда в бытность безработной.
И вот, наконец, самый трудный период миновал. Выросли, отслужили, выучились сыновья, устроились на работу – не самую денежную, но такую, за которую не стыдно. Появилась какая-то стабильность и возможность заняться собой. Она, осознав за тридцать лет мою непрактичность в решении бытовых вопросов, сама занялась жильём и подключила всю семью к реализации своей задумки. Схема была вполне реальная. После того, как во времена перестройки естественным и противоестественным образом повымирала часть соседей, мы оказались основными жителями нашей коммуналки, две комнаты в которой принадлежат ещё одному жильцу. Если найти возможность купить отдельную квартирку, удовлетворяющую его вполне разумным запросам, коммуналка превращается в отдельную квартиру. Запущенную, не знавшую капремонта со времён проклятого царизма - но достаточно просторную и удобно расположенную. Применив наши умения и навыки, можно, дружно взявшись за дело, за год-другой своими силами сделать из этой трущобы вполне приличную квартиру в самом центре Санкт-Петербурга. Потом продать её, купить на вырученные деньги более скромные квартиры – и на ближайшие годы решить жилищные проблемы всей семьи.
По рекомендациям специалиста жилищного фонда, она приватизировала наше жильё и написала заявление о предоставлении субсидии на улучшение жилищных условий. Мы были исключены из городской очереди, в которой простояли четверть века, взамен на её имя была выделена полуторамиллионная субсидия, но к тому моменту получать деньги стало уже некому. Коммуналка осталась коммуналкой, а жилищные условия семьи остались прежними – за исключением того, что пропали двадцать пять лет стояния в городской очереди и вместо квартиросъёмщиков, имеющих ряд прав при вероятном в перспективе расселении, мы стали собственниками, у которых есть преимущественно обязанности.
***************************
С помощью знакомого бухгалтера, я попытался определить экономический урон от преступления, но выйдя на очень неполную цифру в десять миллионов рублей, подсчёты прекратил. Я не стяжатель, мне вполне достаточно повесить на убийцу хотя бы половину. Эти пять миллионов я и попросил суд с него взыскать. Реакция оказалась совершенно неожиданная – даже не взглянув на расчёты, выкладки и справки, мне разъяснили, что претензии мои никакой перспективы не имеют – в данном случае это не реальный ущерб, а всего лишь недополученная выгода. Могло получиться, а могло и нет, так что основания для притязаний отсутствуют. При желании, можно описать свои душевные терзания и предъявить подсудимому претензии за моральный ущерб – такой иск может иметь какую-то перспективу, а что с жильём пролетели, так сами виноваты – не всё учли.
Вот так вот – недополученная выгода. Вроде, относительно приличный человек был – работал всю жизнь, обитал по общагам да коммуналкам, ни к кому не приставал, ничего не просил – а тут решил воспользоваться случаем и нажиться…
Я всегда считал себя гражданином государства, где, как меня убеждали, каждый делает своё дело. Кто-то организует политику и ход общественных процессов. Кто-то работает на производстве. Кто-то отвечает за снабжение, жильё, безопасность, а в тех случаях, когда что-то нарушено, кто-то обеспечивает выявление нарушителей, их поимку, наказание и компенсацию ими нанесённого вреда – словом, гарантирует справедливое решение. Так же считали и все родственники во многих поколениях. За последний век не было на моей Родине ни одной войны, на которую по первому зову – а часто и не дожидаясь этого зова, добровольно – не уходили бы члены моей семьи. Побросав семьи, институты, а кое-кто и школу, вставали на защиту. Первая мировая, гражданская, финская, Отечественная, чеченская… Кто-то погибал, кто-то становился инвалидом, наиболее везучие возвращались с минимальными потерями, лишь потеряв годы жизни и посадив здоровье – и продолжали исполнение своей части этого договора. Я считал, что это правильно, делал своё дело и к тому же готовил собственных детей.
Недавно один из сыновей, взрослый человек, отличный инженер (поверьте мне, я в этом понимаю) сказал: - «От твоих рыцарских кодексов, батя, одни проблемы».
Второй, совершенно независимо от него, чуть позже сформулировал ту же мысль ещё жёстче: «Ну и как нам теперь жить в этом современном мире?». Сказал будто бы в шутку – но как-то очень уж невесело.
Ещё в школе он увлёкся парашютом, попрыгал в порядке допризывной подготовки, потом занялся укладкой, чтобы иметь возможность продолжать прыжки.
На призыве попросился в ту же часть спецназа, где проходил службу его старший брат и отслужил там положенный срок. После увольнения в запас приобрёл профессию реставратора, имеет руки, растущие из правильного места. Работает, в основном, по договорам на прокладке и обслуживании кабельных сетей - так несколько выше заработки. На мои призывы устроиться, наконец, на постоянную работу, позволяющую обеспечить себе будущую пенсию, напоминает мне о размерах моей пенсии, полученной при практически непрерывном стаже с 1971 года. О ситуации в пенсионной системе. О пенсионном возрасте, до которого, при современных условиях жизни, ему, скорее всего, не дотянуть - а кушать уже сейчас хочется каждый день. Парировать мне нечем.
Другой сын инженер, окончил Военмех. Видимо, по наводке кого-то из преподавателей – имеется такая практика - какая-то частная фирма, производящая ширпотреб, предложила работу по специальности – оптимизация и наладка технологического процесса, обслуживание оборудования. Он предпочёл пойти на втрое меньший оклад в оборонку, на должность инженера-технолога третьей категории. Чтобы не дисквалифицироваться за пару лет на мелочёвке, а нарабатывать реальный производственный опыт и в дальнейшем иметь основания претендовать на более квалифицированную работу инженера-конструктора. Я своего отношения не высказывал, но потихоньку гордился.
Как он и предупреждал начальство ещё при трудоустройстве, через два года уволился, перешёл на должность конструктора на другое оборонное предприятие. Сейчас, через пять лет после института, уже инженер-конструктор первой категории. Работой увлечён, часто засиживается допоздна, по моим наблюдениям даже в нерабочее время обкатывает в голове какие-то производственные моменты – что, уверен, является необходимым условием формирования настоящего инженера. Видимо, и начальство это ценит – по крайней мере, зарплата его заметно выросла. Сегодня она не втрое, а всего вдвое меньше той, что тогда предлагали у частника. Так что на собственную квартиру он скопит ещё нескоро, даже машину никак не получается поменять – всё латает свою старенькую Нексию, ровесницу века.
Есть такая народная мудрость – «В двадцать лет ума нет – и не будет. В тридцать лет семьи нет – и не будет...». С первым пунктом всё у этого сына как будто нормально – по крайней мере, на нашем предприятии, где он в порядке преддипломной практики помогал разобраться с возникшей у меня на экспериментально-производственном участке проблемой, с тех пор вполне эффективно применяется разработанная им технология повышения коэффициента использования платины расходников.
С умом вопросов нет, а вот по второму пункту… До тридцатилетия есть ещё немного времени, но привести девушку некуда, не говоря о том, чтобы колыбельку подвесить или манежик установить. Так что, сдаётся мне, внуков от него ещё ждать и ждать – а в свете той народной мудрости ситуация выглядит и вовсе пессимистично. Похоже, решать пресловутые демографические проблемы и получать материнский капитал за очередного ребёнка по-прежнему будут преимущественно соплеменники разыскиваемого и осуждённого…
Я старался честно соблюдать свою часть общественного договора. Учился не за оценки - ради знаний. Призвали – служил на общих основаниях, не вилял, не пытался свалить на кого-нибудь самую тяжёлую или опасную часть своих обязанностей. Никогда не выпрашивал должностей, окладов, жилья, не требовал никаких привилегий. Трудился всю жизнь в не самых полезных для здоровья условиях. Работал творчески, находил нетрадиционные, порой парадоксальные, технические ходы, позволяющие с минимальными затратами решить поставленную задачу – и ни разу не потребовал за свои находки какой-либо дополнительной оплаты. Поскольку считал всё это своей частью договора с государством, однажды предоставившим мне возможность бесплатно получить образование.
А потом два тупых, безграмотных, асоциальных подонка, бездельники и паразиты, которым приспичило пыхнуть и закинуться, убивают мою жену. Умную, тонкую, образованную женщину, мать двоих детей, прекрасного специалиста, отработавшего четверть века на производстве. Женщину, вместе с которой мы три десятилетия строили общую жизнь и общие планы на старость.
Двум ничтожествам, социальным отбросам, хватило нескольких секунд, чтобы всё это бессмысленно порушить в угоду своим сиюминутным животным прихотям. Тогда я вдруг подумал – а не пора ли и государству выполнять свою часть того же самого общественного договора?
*****************************
Воспитать детей – значит подготовить их к жизни. К этой реальной сегодняшней жизни, где всё, что официально не написано, то недействительно, а что написано – надо ещё доказать в суде, потому что в другом месте это официально написано несколько иначе и целая толпа профессионально подготовленных специалистов кормится трактовкой – а там уж кто больше заплатит и как ляжет карта.
Я не подготовил к этому сыновей - я понаделал из них кибальчишей. И теперь, беспокоясь за их дальнейшую судьбу, оценивая и пересматривая свою собственную жизнь, я постоянно оказываюсь перед тревожными вопросами, на которые не могу дать себе вразумительного ответа.
Мне уже обещали коммунизм к восьмидесятому году и отдельную квартиру к двухтысячному, обещали оплату труда, соответствующую его характеру и качеству, обещали социальную справедливость и защиту государства.
С возрастом я стал недоверчив, а в чём-то даже циничен. Таким меня сделали жизненный опыт, наблюдательность и склонность к анализу поступающей информации. И порой у меня возникает пугающее подозрение – а сохранилось ли оно вообще, государство, как инструмент согласования интересов различных социальных групп ради сохранения единого народа? Или теперь это система обществ с очень ограниченной ответственностью, каждое из которых озабочено лишь собственным благосостоянием и спокойствием, а всё прочее пущено на самотёк и пришла нам пора каждому спасаться самостоятельно? Что единственно действенные инструменты этого самоспасения – мгновенный, по звериному беспощадный ответ на любую угрозу всему, что нам дорого, и внушительный счёт в банке.
А нравственные кодексы наивных дурачков давно стали для разного рода хищников и паразитов всего лишь поводом к самому мерзкому виду хамства – к полной, абсолютной беспардонности с расчётом на чужое великодушие и благородство – и потому должны быть решительно отброшены ради собственного выживания…
Как сказал один милый персонаж из нашего застойного прошлого, «мы строили-строили – и наконец построили! Ура!!!»
Так что же может чувствовать человек, осознавший вдруг на склоне лет, что вся жизнь его была основана на ошибочных ценностях? Что работал и полагался он на систему, которой на него совершенно наплевать, а единственных в мире людей, относящихся к нему по-человечески, он не обеспечил самым необходимым и кого-то из них погубил, а кого-то обрёк на беззащитность?
Как с учётом вышесказанного оценить в рублях материальные и моральные потери всей нашей семьи от содеянного этими двумя недоумками?
***************************
Составляя очередное заявление в суд, я, как мог, изложил эти соображения и признал, что не знаю, сколько стоит сегодня в рублях человеческая жизнь, наши надежды и годы непрерывного труда, ушедшие на реализацию этих надежд. Что не имею нотариально заверенных фотографий, подтверждающих, как я рву на себе волосы и бьюсь головой о стенку от горя. Однако, моего воображения хватает, чтобы оценить разницу между тем, как мы с женой представляли себе свою старость, что строили несколько десятилетий - и тем , как теперь предстоит мне существовать до самого конца. И ничего уже невозможно исправить, хотя бы потому, что практически полностью израсходованы отпущенные жизнью на решение таких задач ресурсы – время и здоровье. Теперь мне предстоит до конца расплачиваться за свою наивность и основательно ревизовать основополагающие моральные принципы, которыми издавна руководствовался не только я сам, но и многие поколения моей семьи.
Учитывая всё изложенное выше, я попросил суд взыскать с виновных в мою пользу пять миллионов рублей.
*************************
Последовавшее заседание суда было одним из последних и заметно выделялось в их длинной череде. Возможно потому, что прокуратуру на нём представляли не молодые симпатичные молчаливые женщины в двухпросветных погонах, а матёрый основательный мужик с погонами генерал-майора на мундире (как я потом выяснил, это ранг Государственного советника юстиции третьего класса). Короткая речь Государственного советника своей чёткостью, определённостью и убедительностью разительно отличалась от всех предыдущих и последующих выступлений участников судебных заседаний.
Суть этой речи состояла в следующем:
Совершённое преступление квалифицируется по статье 105 УК РФ, как преднамеренное убийство.
Отягчающими обстоятельствами является совершение преступления в составе группы и в состоянии алкогольного опьянения. Заявления обвиняемого о непричастности к преступлению второго фигуранта – это всего лишь попытки выгородить подельника, освободить его от уголовной ответственности и косвенно понизить тяжесть собственного преступления. Из материалов расследования очевидно, что тот с самого начала представлял себе цель происходящих действий, выполнял порученную организатором роль, не пытался остановить организатора или помешать его действиям – а, стало быть, является стопроцентным участником группового преступления.
Смягчающим обстоятельством является явка подсудимого с повинной и активное сотрудничество со следствием.
В итоге прокуратура предлагает приговорить обвиняемого к девятнадцати годам заключения в колонии строгого режима и, в качестве компенсации нанесённого морального вреда, обязать его выплатить потерпевшей стороне пять миллионов рублей.
Для меня речь Государственного советника юстиции прозвучала вполне убедительно. Некоторое недоумение вызвал единственный момент - на мой дилетантский взгляд, фактор «сотрудничество со следствием» может рассматриваться как смягчающее обстоятельство только до тех пор, пока подсудимый чистосердечно и добросовестно с этим следствием сотрудничает. Как только обвиняемый начинает вилять и произвольно менять показания, пытаясь воздействовать на следствие в собственных интересах, всякие договорённости с ним автоматически теряют силу и считать такое «сотрудничество» смягчающим обстоятельством уже нет оснований. Вероятно, я ошибаюсь по причине своей юридической малограмотности, но это непринципиально - в целом, повторяю, выступление представителя прокуратуры прозвучало убедительно и меня удовлетворило.
На следующем заседании тон выступлений вернулся к прежнему расплывчатому,выборочно-прекраснодушному, направлению. Возможно, потому, что Государственного советника там опять не было. Адвокат всё время старался разжалобить суд рассказами о нелёгкой судьбе цыган, о несправедливо строгом отношении к ним со стороны государства. Я каждый раз срывался, поскольку знаком с вопросом не понаслышке, наблюдаю этот процесс более полувека и за это время не видел ни одного случая притеснения цыган по этническому признаку, наоборот, им всегда сходило с рук то, за что наших жёстко наказывали. Суд решительно пресекал любые упоминания этнических факторов. А судья, давая свою оценку ситуации, заявил вдруг, что не будет принимать во внимание фактор опьянения обвиняемого, поскольку степень опьянения была, как он выразился, «обычной».
Ранее, оглашая материалы дела на одном из первых заседаний, тот же самый судья отметил – на следствии подсудимый признал, что при употреблении алкоголя пьянеет сразу, потому предпочитает покуривать гашиш. И потом, что это вообще такое – «обычная степень опьянения»? Попробовал бы он выпить стакан пива, а потом объяснить инспектору ГИБДД, что это совсем непринципиально. Поскольку, он пересек, подрезал, превысил – словом, нарушил правила – находясь в своём нормальном, обычном, состоянии… Хотя, возможно, пример неактуальный - в массах упорно поговаривают, что независимость судей распространяется также на дорожное движение и гаишники их не трогают.
Похоже, эти слуги народа почему-то уверены, что им чаша сия не светит и такие вот отморозки, когда в очередной раз перекинутся со скуки в картишки «на первого встречного», ни их самих, ни их близких, ни за что не тронут. Пройдут по другой стороне, разминутся по времени и уж, разумеется, убоятся их независимости и неприкосновенности…
Поверьте, меня они боялись больше. Не уберегло…
Ретроспектива
Многие уже успели позабыть годы перестройки, когда мы были брошены всеми властями на произвол судьбы. Уходя на ночные дежурства, я тогда инструктировал жену – при всяких неурочных визитах первым делом звонок мне. Двери никому не открывать, держась сбоку, за косяком, вежливо сказать, что муж на работе и предложить зайти днём. Если будут шарить по участку или в подсобных помещениях – не реагировать, при попытке взлома выстрелить в определённое место на двери, где снаряд пройдёт навылет, произведя необходимое впечатление, но не представляя ни для кого опасности. Если наезд продолжается – обороняться в помещении. Перемещаться так, чтобы массивная кирпичная печь постоянно прикрывала слева, контролировать окна, при всяком движении там стрелять по верхним стёклам, по форточкам, отбивая желание проникнуть в дом. Патроны можно не экономить – через четыре-пять минут прибежит на помощь друг, возможно босиком, но при оружии, ещё минут через 8 – 10 приеду я. Это сейчас всё это звучит диковато, а тогда… В те годы двое из моих ближайших соседей и один давний знакомый, живший через три дома, погибли. Несколько соседей пострадали, пытаясь защитить своё имущество от ворья, один из них получил довольно серьёзное ножевое ранение.
Слава Богу, ей ни разу не потребовалось следовать этим инструкциям. А вот наша импровизированная группа самообороны, стихийно сложившаяся тогда под влиянием окружавших обстоятельств, несколько раз вынуждена была действовать резко и не всегда безупречно с точки зрения писаных законов. Поскольку мы заранее готовились, прокачивали возможные ситуации и варианты их развития, чаще всего обходилось без крайностей. Как правило, встретившись с готовностью дать отпор, незваные гости старались скрыться, иногда возвращались, но повторно встретив сопротивление, уходили искать более лёгкую добычу. Было несколько довольно острых ситуаций, случалось брать лиходеев на горячем.
Однажды, по срабатыванию часа в три ночи одной из систем оповещения, мы с товарищем прихватили джентльмена удачи, шуровавшего в доме нашего соседа. Сам сосед, ветеран подразделений особого риска, участник рассекреченных недавно испытаний на Тоцком полигоне, закодированных как «Операция Снежок», участия в защите своей собственности не принимал, поскольку в очередной раз пребывал на излечении.
Оказавшись на свежем воздухе, злодей начал со стандартного «Ну, вы попали! Я вас запомнил! Ребята, вы трупы!». – «Все мы смертны…» философски отреагировал мой напарник.
Мы его даже пальцем не тронули - не было необходимости. Так, поговорили по душам, разъяснили ситуацию. Потом пожалели и отпустили. Он к тому моменту выглядел вполне прилично - был тихий и вежливый, не ругался, не угрожал, даже передать его полиции уже не требовал. Скромно стоял перед нами в мокрых штанах и ощутимо попахивал самым искренним раскаянием по поводу своего незаконного и непродуманного поступка.
Не думаю, чтобы представители нашего современного, самого гуманного в мире, суда когда-либо оказывали на своих подопечных такое быстрое, глубокое и благотворное воздействие…
И всё-таки не уберегло…
*******************************
В заключительной речи судья продублировал основные материалы следствия, прокомментировал выводы и огласил приговор. Пятнадцать лет лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима. В порядке возмещения морального вреда, выплатить пострадавшей стороне пять миллионов рублей. По отдельной просьбе истца, регулярно информировать его о порядке отбывания наказания осуждённым и обо всех происходящих в его судьбе изменениях.
*****************************
Пятнадцать лет и пять миллионов… Много это или мало?
Не будем про справедливость – на справедливость у нас мораторий. Но есть, наверное, какая-то шкала, какое-то соответствие деяния и воздаяния, система прецедентов, вроде той, что уже несколько столетий действует в английском правосудии.
Сведения из сети интернета и прочих СМИ.
Широко известная у нас в стране и за рубежом актриса, москвичка, ещё никому не известной студенткой была изнасилована, жестоко избита. Двое насильников сразу получили по восемнадцать лет строгого режима. Один за проволокой и кончился, другой отсидел своё и сделал правильные выводы.
Студентка же подлечилась, доучилась, пошла в гору. Семья, дети, успех, блестящая карьера – словом, жизнь продолжалась.
Убийца из хулиганских побуждений нанёс упавшему человеку не менее пяти ударов в голову, в результате чего пострадавший скончался в больнице. Объявлен в розыск, побегал месяц, после чего сдался правоохранительным органам. Восемнадцать лет строгого.
Суд вынес приговор насильнику и убийце 9-летнёй девочки: 20 лет колонии строгого режима. Кроме того, родителям погибшей убийца обязан выплатить по миллиону рублей в качестве компенсации. Мать девочки намерена обжаловать приговор в Верховном суде и добиться пожизненного.
Виновного в изнасиловании и убийстве год назад 12-летней школьницы приговорили к пожизненному заключению в колонии особого режима, а также обязали выплатить родственникам жертвы компенсацию в размере 5 млн рублей.
Молодая женщина-психолог – обнаружила в сети своё фото, использованное в рекламе лекарства. Лекарство было для облегчения симптомов климакса. Возникли вопросы у знакомых, нездоровый интерес сослуживцев… Иск за моральный вред - десять миллионов рублей.
Автор фотоснимка, без согласования с ним использованного на обложке альбома модного рэпера, предъявил певцу трехмиллионный иск…
Как будто нормально, всё в рамках действующей практики – а что-то не так. Что-то неправильно в основе.
***************************************
Со дня того преступления прошло почти три года. Почти два года назад закончился суд. Мне с тех пор прислали одно сообщение – преступник прибыл в означенную колонию и отбывает наказание. Денежных поступлений пока не было. Да и не будет – и прокурор, и судья, и адвокат, фальшиво сокрушавшийся по поводу неподъёмности для его клиента такой большой суммы, ни я сам ни на минуту не сомневались именно в таком результате иска. Требовал же я компенсацию исключительно для того, чтобы понадёжнее закрепить этого урода на нарах… Ходатайства об условно досрочном освобождении неохотно рассматриваются администрацией, если имеются непогашенные иски к заключённому. Пусть сидит. Хотя, возможно, в перестроечном угаре законы были и подкорректированы – наша действительность даёт основания и для таких опасений, но хоть какая-то надежда, что мерзавец опять всех не перехитрит и не соскочит.
Скоро три года с того чёрного дня, а второго цыгана, чьё дело было выделено в отдельное производство, пока так и не поймали. Всё скачет по прерии неуловимый ковбой Джо…
Тогда друзья несколько раз предлагали отловить его для вдумчивой беседы, но я, чтобы никого не подставлять, сдержал правоохранительный порыв граждан и предоставил дело его законному ходу.
Сразу после преступления перепуганные цыгане прибежали в полицию, чтобы заверить в непричастности их табора к этому жуткому происшествию, в своём возмущении поступком соплеменников и предупредить, что если они первыми поймают сбежавшего негодяя, то сдадут его властям в виде хладного тела. Потом, уверившись, что встав на ноги я не стану мотать правым и виноватым кишки на забор, они смягчили свою непримиримую позицию. Теперь, насколько мне известно, в этом кругу придерживаются мнения, что бегунок ни в чём не виноват – злодей, дескать, на суде объяснил, что подельник его вовсе и не подельник, а просто мирный прохожий, партнёр по тихим настольным играм, который совершенно случайно оказался там, ничего не подозревал и во время происшествия спокойно покуривал в сторонке. По тому, как направлял и ориентировал подсудимого адвокат, можно предположить, что такой исход имеет перспективу.
Но это, разумеется, досужие размышления дилетанта…
Вызывает беспокойство ещё одна позиция – резкое расхождение во взглядах на положение дел у простых граждан и разного рода представителей власти – но это уже отдельная тема для следующей главы. Здесь только напомню, что на всех этапах официальные лица всячески затушёвывали любые этнические детали и едва ли не единственное открытое упоминание об этой стороне дела встречается в первом сообщении СМИ, приведённом в заключительной части первой главы этого сборника. Видимо, такая сдержанность – следствие официальной позиции «Нет плохих народов – есть плохие люди!» и «Преступность не имеет национального лица!»
С неофициальной позицией граждан можно ознакомиться, например, здесь:
https://www.yaplakal.com/forum7/topic1530956.html
и
Конфликт с цыганами в Чемодановке: «Выселять!»
Обратите внимание на то, что в первом источнике прямо говорится - это не хроника, это мечта, и на реакцию читателей.
Со своей стороны, могу засвидетельствовать, что ко мне дважды обращались потенциальные мстители. Один просил проконсультировать, как лучше пристроить найденный им двадцатимиллиметровый снаряд от немецкой автоматической пушки, чтобы он, нагревшись от выхлопных газов двигателя, сработал в машине его обидчика. Я разъяснил полную неопределённость ситуации – степень нагрева предсказать заранее невозможно. Снаряд может сработать ещё в гараже, при прогреве двигателя, может на трассе, а может и на светофоре, где по переходу будут идти совершенно посторонние люди. Надо также учесть, что мощность такого снарядика не соответствует его несерьёзному виду (размером меньше моего указательного пальца). В нём применено не совсем обычное ВВ – металлизированные ТЭН или гексоген. Мне известен случай, когда такой снаряд практически в клочья изорвал одного человека и тяжело ранил другого. Кроме того, инициирующие взрывчатки могут разлагаться при недолгом умеренном нагреве и тогда взрыва просто не будет, а обидчик, обнаружив у себя под капотом такой гостинец, станет строить предположения и обратится к властям. В общем, я отговорил его и мы вместе утилизировали боеприпас – зрелищно, шумно, но вдали от цивилизации.
В другой раз родственник искалеченного толпой цыган паренька слёзно просил достать ему пару лимонок. Его я тоже успокоил и отговорил от акции.
Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным…
Теперь ко мне за консультацией уже не обратятся – я потерял лицо. Дорогой мне человек убит и лежит в могиле, а один из его убийц свободно ходит по земле и жрёт свою ханку. Никакие логические доводы в этом случае не работают.
Скоро три года, как её не стало.
Уже три раза не радуя прогремели майские грозы, пролетело лето, укрыл землю яркий ковёр облетевшей листвы, уже трижды совершенно бесполезно отцвели ландыши, незабудки, таволга… Нет, у нас в семье не было идиллии. Думаю, идиллии вообще нереальны по самой природе человека, который всё хорошее быстро начинает считать само собой разумеющимся и неспособен в полной мере оценить, пока это хорошее вдруг не становится воспоминанием. Как и в других семьях, у нас бывали размолвки, ссоры, непонимание по каким-то текущим вопросам. Всё так – но нас было двое. А сейчас будто ветром задуло костёр…
И получается, что во всех наших спорах и разногласиях она была права, а я нет. Потому, что по окончательному итогу она исполнила своё главное жизненное предназначение. Она создала семью, она в самые трудные годы родила и вырастила двух здоровых сыновей, выполняя при этом параллельно все свои производственные обязанности. А я не исполнил. Я не сумел защитить свою семью, я провалил главное мужское предназначение.
Было достаточно времени подумать, что я делал не так. И, как всегда, мысли постоянно возвращались к одному – вот если бы знать...
А что «…если бы знать…»? Это же был совершенно рядовой, обычный, вечер. Ну, пятница, тринадцатое – но не настолько уж я суеверен. Но если бы даже – что бы изменилось?
Если бы повернуть время, пусть переломы, пусть костыли – она бы в тот вечер не умерла. Кто угодно, только не она. Но потом-то что? Ситуация в обществе остаётся без заметных изменений, а я не мог бы вечно быть рядом… У нас любому без видимой причины пробьют голову монтировкой, как неизвестные подонки здоровому, сильному мужику, сыну моего фрезеровщика, любого могут зарезать, как таджик-гастарбайтер зарезал студента, бывшего одноклассника одного из моих сыновей, любой может внезапно пропасть без вести, как одна из моих бывших соседок по коммуналке…
И в более долгосрочном плане ничего бы я изменить не смог. И так – спасибо другу! – очень удачно проскочил между двух огней – работал на нескольких работах, жильём, каким-никаким семью сумел обеспечить, и, хоть спину сорвал, но живой остался и в самое трудное время смог детей поддержать и направить – а самой бы ей с этими башибузуками не совладать. Старший еще туда-сюда, а младший конченный пассионарий, невесть куда могло бы его прибить, куда занести в те суматошные времена…
Вот и получается, единственное, что можно было бы изменить - это не вести себя так, как советовал тот меняла, что по рублю за полтумана давал… Я ведь так и не сказал ей ни разу этих слов… Теперь-то каждый день говорил бы все эти пошлые глупости, недостойные настоящего мужчины. «Солнце моё курносое – сказал бы я ей. Счастье моё белобрысое»…
А потом – плевать на больную спину, выбитые суставы и порванные связки – я взял бы её на руки и, баюкая, стал носить по комнате, как давно уже не делал, замороченный текучкой. И она опять отбивалась бы, а потом припала бы к моей груди, обхватила руками и затихла успокоено, потому что это самое естественное место для женщины – на руках у своего огромного, сильного и надёжного мужчины…