Май выдался холодным. Свинцовое небо, заползало в окна давило на головы, смыкало веки. Дети спокойно позволяли себя уложить в тихий час.
Воспитатели не прочь были присоединиться к малышам вместо того, чтобы сидеть в актовом зале, поджидая Миму с Лялей. Подружки опаздывали. Трудно поспеть вовремя, когда вокруг тебя бегает Мима, выражая восторг по поводу покрашенной табуретки. Наконец, воспитательница, наступила на что-то липкое и приклеилась. Художница тоже прилипла к полу. На зов о помощи вышла Мона, посмотрела на пол, покачала головой.
— Это патока, — сказала она. — Всегда натекает, когда вы вместе ходите. Идите в зал, я уберу.
Ляля выбралась из туфель, переступила на чистый участок, оторвала обувь от пола и снова надела их. Мима возилась со шнурками ботинок. Когда Ляля вошла в зал, Лун Луныч начал:
— Уважаемые коллеги! Времени мало, давайте начнём. Из-за дождей мы сокращаем время прогулок. Придётся развлекать детей в помещении. По плану у нас праздник выпускников…
Он покосился на дверь и продолжил:
— Если не распогодится, придётся везти детей в кукольный театр…
— Я считаю, надо занять детей в помещении!
Луныч замолк и, глядя в бумаги, подождав, пока Мима усядется, продолжил:
— Итак, праздник выпускников надо перенести на неделю, когда прогнозируют хорошую погоду…
— Я считаю, детей в театр нужно сводить!
Луныч захлопнул папку с бумагами и открыл её снова.
— Липа, набросаете сценарий праздника? — спросил он. — Черновик пока. Обсудите его со всеми. А потом мне недельки через две. Я уезжаю на конференцию — вы, как всегда, замените меня. Распишитесь в приказе. Хорошо?.. Тогда все свободны.
Коллеги стали расходиться. На Липу никто не посмотрел: дел всегда хватает. Мима обратила свой профиль-полумесяц на Лялю и, глядя на неё жадными глазами, опять запела лисью песню.
На следующий день Липа пришла в зал, чтобы обсудить с коллегами план мероприятия. Ляля была занята: сочиняла загадки для детей по просьбе Мимы. Сама Мима тоже не могла оторваться от методических журналов. Мона предложила:
— У нас тут завал. Давай сейчас вместе набросаем план, потом все почитаем.
— Давайте. У меня отчётов ещё куча, — сказала Липа.
— А у меня цикл занятий с детьми, не помните? — сказала Мима. — Моя драгоценная авторская программа, которую я провожу уже много лет. А Ляля мне помогает.
Липа не возражала. Она вспомнила, как Мима пришла сюда работать два года назад. Зачислив тридцатилетнюю Липу в подростки, она так забросала молодую воспитательницу советами, что та долго не могла выбраться из-под них. С тех пор Липа избегала Миму.
Мона и Липа вышли. Мима ворчала, перелистывая журнал:
— Ой, до чего ж безграмотно пишут! Ой да грамотность здесь нулевая.
И, отстранившись от окна со старыми занавесками, говорила Ляле:
— Ну когда, наконец, завхоз сменит ЭТУ тюль? ПозвОнит на склад — и дадут, — сетовала она, выделяя ударением звук «о» в слове «позвонит».
Через неделю Липа собрала воспитательниц обсудить готовый сценарий праздника. (Все его уже прочитали).
Мима вела себя странно: молчала, ёрзала на стуле и озабоченно глядела в текст, что-то выискивая.
На следующий день все обсуждали оформление зала. Вернее обсуждали старшие по возрасту воспитательницы, завхоз и художница, а стоило Липе вставить слово, как Мима, набрав полную грудь воздуха, как на параде перед криком «ура», поворачивалась к ней, будто впервые увидела, и на весь зал говорила что-то типа:
— Ли-и-и-па! Дело не в том…, а в том… Вот о чём мы говорим, — и снова отворачивалась.
Липа замолкала, чувствуя себя лишней. То, что было сказано Мимой вместо многоточий казалось ей настолько мелким и незначительным, что и не запоминалось. Или она, Липа, чего-то не понимает? Бестолковая?
Она вопросительно смотрела на Мону. Та сочувственно пожимала плечами: она давно старалась не говорить при Миме. Тем более, что Мима коллекционировала ошибки молодых воспитателей. Она попросту их воровала и потом часто показывала всем. Причём как-то так получалось, что эти старые ошибки с каждым разом становились крупнее, ярче и злее. Мона подумывала вернуть их себе через суд, тогда ошибочки снова измельчают.
На следующий день "дело не в том" повторилось. И тогда в голову Липы закралась в нехорошая мысль. Она стала подозревать в бестолковости не себя, а Миму.
По совету Моны Липа перестала обсуждать рабочие вопросы в присутствии Мимы. Когда та входила, Липа прекращала разговор и демонстративно ждала, когда Мима выйдет. Заслуженная воспитательница стала нервничать и выдумывать.
— Липа! Почему костюмы до сих пор не готовы? — строго спрашивала она Липу.
Липа переглянулась с Моной и сказала озабоченно:
— Почему бы вам, уважаемая Мима, не сходить к Лунычу и не спросить, почему яблони до сих пор не подстрижены?
— Яблони подстрижены.
— Вот именно. А ещё яблони — это дело завхоза, а не ваше. И вообще, кто кому начальник: вы Лунычу или он вам?
Кроткая Мима как всегда промолчала, когда ей грубили. Однако на этот раз бальзам обиды не пролился на её душу.
Заведующий задерживался на конференции. Липа раздала воспитательницам задания для детей. Мима нашла в тексте то, что так искала, и указала на это Липе:
— Это не пойдёт. Дети замёрзнут.
Липа пожала плечами. Если такая опытная воспитательница не знала, что дети не замерзают, вернувшись с прогулки, значит повторять ей это бесполезно. Мима скорбно посмотрела на неё сквозь узкие очки и шумно вздохнула.
Лун Луныч вернулся к концу третьей недели. Открыв дверь, он сначала прислушался. Из кухни доносился детский смех и звон посуды. Голоса Мимы не было слышно. Очень довольный этим, заведующий прошёл к себе в кабинет. На столе лежал сценарий праздника выпускников. Не успел Луныч снять пальто, как в дверь тихо вошла Мима. Она была чем-то расстроена и так тиха, что Луныч даже не почувствовал раздражения.
Мима что-то говорила, Луныч читал сценарий. Когда он поднял голову, она увидела
в его взгляде самое страшное: насмешку и равнодушие. Будто Луныч смотрел сейчас не на Миму, а наскучившую комедию по телевизору.
Она почуяла: это навсегда. Вряд ли Мима впредь сможет вызвать у Луныча благодарность, восхищение или гнев, которым она питалась, словно хлебом. Луныча теперь не расшевелить.
— Завтра репетиция, — сказал он. — Будьте все.
— У меня завтра урок с детьми.
— У нас завтра репетиция.
Мима вышла, чувствуя себя обессиленной и ненужной. Оставим её в покое и мы. Ей придётся много думать.