Мы разошлись с Моей по-хорошему по первому нью-йоркскому снегу в противоположные нашим мировозрениям стороны.
Не обольщавшийся я настоял, чтобы она взяла себе всё и оставила нас с собакой в покое.
Начало холостяцкой жизни с неврастеником эрдельтерьером Хлястиком не предвещало кардинальных изменений в нашей сексуальной диете.
Сучка Малявка всё также подбегала к заядлому кунилингвисту Хлястику на прогулках в парке, но я-то знал,что его слюнявый интерес переключился на грациозную догиню Помпеллу, урождённую Аппенинских гор.
Прогрессирующее настроение неудержимого на поводке Хлястика переметнулось ко мне.
А ведь когда-то, по достоинству оценивая женскую утончённость в запястьях и щиколотках, я отрывался по полной, включая в реестр худых, осознавая, что нельзя произвести впечатление на высший свет в тускло освещённом помещении.
Вспоминаю, как будучи простейшим, я балдел от реснитчатого моргазма инфузории-туфельки.
Кто-то скажет, туфта всё это.
А я возражу, именно теперь, когда бочки с обручальными кольцами и страдающие анарексией больше не в моём вкусе.
Имея за плечами примитивный опыт, я частично избавился от расизма в сафари, в результате чего интуитивно покровительствую хорошенькой шимпанзе в Центральной Африке, когда затихают вооруженные столкновения бушменов с пигмеями.
Но разве нас с Хлястиком оставят в покое?!
Вновь слышен в трубке голос Моей, вещающий о своём порционном нездоровье.
К счастью билеты В Африку на собачий лайнер в аэропорту Кеннеди уже заказны.
Да здравствует испепеляющее солнце!