Многие, прожитые моменты жизни исчезают из памяти навсегда. Но есть такие эпизоды, которые в этой самой памяти, прописываются на постоянное место жительства.
Промозглый октябрь обжигал холодным ветром до костей. Постоянно моросил дождь. Листья с деревьев были безжалостно сорваны, и втоптаны в грязь. По ночам лужи замерзали тонким льдом, а днём таяли.
Я немного приболела, и не пошла в школу. Укутавшись в тёплую шаль, явно мучаясь от безделья и отсутствия возможности погулять, стала смотреть в окно.
Через голые ветки черёмухи, хорошо просматривалась дорога. Мокрые сороки клевали остатки рассыпавшегося зерна, то и дело отгоняя назойливых воробьёв. Шум приближающейся машины, распугал птиц.
На дороге, скрипя тормозами, остановился автобус. Двери, открываясь, громко зашипели. Из автобуса выпрыгнула маленькая девочка, укутанная, поверх черненького ветхого пальтишки, в большой коричневый, в белую клетку, платок. Девочка отошла чуть в сторону, дожидаясь, пока выйдут остальные.
Следом появилась молодая женщина, с ребёнком на руках. Кто-то из пассажиров помог спустить на землю большой чемодан и сумку. Автобус опять закрыл свои шипящие двери, и уехал дальше в центр деревни.
Женщина немного постояла. Встряхнула ребёнка повыше, другой рукой взяла чемодан, и направилась по мостику через канаву, в сторону соседнего дома. При этом она оглянулась. Прикрикнула на девочку:
- Что стала, раззява, неси сумку сюда, - мать надавила плечом старую калитку, и протиснувшись в неё, скрылась во дворе.
Для девочки сумка была очень тяжёлой, и она, схватив её двумя ручонками сразу, стала тащить по грязной земле, при этом пятясь назад.
Соседский дом был совсем старенький. Лет сто ему. У дома не было палисадника. Под окнами рос большой тополь. Все постройки давно покосились, крыши провалились. Окна у дома были заколочены, чтобы камнями не разбили мальчишки.
Раньше в этом доме жил дед Роман. Потом он умер. Единственный сын деда Романа – Николай был мужчиной пьющим. Заболел, после смерти отца, и вскоре тоже умер. Так и остался дом беспризорным.
Меня сильно распирало любопытство, в мои то, девять лет. Так как я дома находилась одна, то новостями поделиться было не с кем. Часа через два, я направилась знакомиться с новыми соседями.
Кое-как, втиснувшись в покосившиеся двери сенцев, открыла дверь в дом. Новая хозяйка, посадив на высокую кровать со старым грязным матрацем, мальчика, мела пол ветками полыни. Пыль стояла до потолка. В единственной комнате было очень холодно.
- Что, надо? – женщина резко повернулась к двери.
- Я соседка, - представилась я.
- Не до гостей нам сейчас, - буркнула женщина, и стала продолжать свою работу.
Я поняла, что не вовремя, и пулей вылетела из дома.
Девочка была во дворе, и собирала, в найденное здесь же, дырявое ведро щепки, пригодные для того, чтобы растопить печь. Она замёрзла. Руки закоченели, а пальцы уже совсем не сгибались. Подбородок так дрожал, что она не могла вымолвить ни слова. Большие карие глаза были похожи на смородины. Казалось, что слёзы в них тоже замёрзли.
- Тебя как зовут? – спросила я.
- Нина, - дрожащими губами произнесла девочка.
- Такую огромную печь, да еще холодную, щепками не растопить, - огорчила я девочку.
Я знала, что говорила, так как умела растапливать печь лет с семи. Иногда просыпалась по утрам раньше мамы, и мне приятно было ей помочь. Когда мама вставала, то печь во всю гудела, и на ней пыхтел закипевший чайник. Мама благодарно улыбалась, гладила меня по голове, или нежно целовала в макушку.
- Что же делать? – девочка съёжилась и задрожала. «Меня мама, без дров в дом не пустит, так и сказала».
Слёзы большими каплями стекали по щекам.
- Не плачь, - утешила я девочку.
Я огляделась по сторонам. Заглянула в старый навес. Дров там никаких не было. Только старое замшелое сырое бревно.
Между нашим участком и соседским был высокий забор из брёвен, и только один пролёт забора был заложен сухими дровами.
Я вытащила из сарая старую оцинкованную ванну, с привязанной к ней проволокой, вместо ручки. Нагрузила её полностью дровами из нашей поленницы. Мы с Ниной, кое-как вдвоем, доволокли её до двери их дома.
- Мама Лидочка, - робко обратилась к матери Нина. «Мы дрова привезли, только у меня сил не хватает их затащить в дом».
- Не хватает у неё сил? А у матери хватает, с вами таскаться? – мама Лида оттолкнула дочь в сторону, и потащила ванну с дровами в дом.
- Где взяла? – спросила она у дочери, сильно повышая голос.
Нина ещё больше прижалась к стене от страха, закрыв ручонками лицо, и еле вымолвила – «Соседка, девочка дала».
Женщина открыла дверь, и злющим голосом рыкнула в мою сторону – «Родители не заругают? А то скажут, что украла?».
- Я сама скажу отцу, он не заругает, - я была уверена, что отец не будет ругать меня за помощь. А вот мама, точно заругает, что я пошла на улицу, хотя болею.
Я ушла домой, но моё детское сердце тревожилось за девочку. Мне было непривычно наблюдать такое отношение матери к ребёнку. Родители на меня никогда не кричали, а только строго разговаривали со мной, если я что-то делала неправильно. Тем более, никогда не били.
Когда родители вернулись с работы, я сразу рассказала им свежие новости. Как старая бабка, посетовала на то, что людям нечем топить печь, а на улице совсем холодно. Сообщила, что там двое маленьких детей, и они могут замерзнуть.
Отец меня за дрова ругать не стал. А даже, наоборот, натаскал соседке целую поленницу сухих дров.
Маме, такая забота отца о новой соседке, не понравилась, и она даже немного на него дулась, ревнуя. Я слышала, как по ночам они выясняли отношения.
Маме Лиде было всего двадцать семь лет. Детям- шесть Нине и три маленькому Олегу. Фамилия их была - Железных, что вызывало улыбку у деревенских жителей. Маму Лиду прозвали, почему-то - «деревянная».
Женщина устроилась работать в колхоз разнорабочей. Пока мать была на работе, маленькие дети находились совсем одни. Нина должна была смотреть за братом. Его кормить, топить печь, мести, или мыть пол, чистить от снега дорожку к дому. И всё это, в свои шесть лет.
Если Нина не успевала сделать работу, то мать её жестоко избивала, накрыв голову подушкой, чтобы её крик не слышали соседи. Девочка была настолько измучена и испугана, что никогда даже глаз не поднимала на взрослого человека. Мать строго настрого запретила ей жаловаться, пугая тем, что отправит её в лес на съедение волкам.
Мне так было жалко детей. Я даже плакала по ночам. Очень хотелось с девочкой поиграть, но её мама не разрешала. Когда мама Лида уходила на работу, то иногда закрывала детей с обратной стороны на засов. Я знала, что она возвращается к пяти часам вечера. Приходила к детям и приносила им конфеты, и немного с ними играла, постоянно посматривая в окно.
Однажды, я играла на улице, и услышала крики детей. Нина била ногой в дверь, но дверь была заперта на засов с улицы. Когда я дверь открыла, из дома повалил черный дым. Нина сильно кашляла, а маленький Олег почти не дышал. Я схватила его на руки, и стала трясти как грушу, сколько было сил. Как только мальчик открыл глаза, я передала его сестре, а сама заглянула в дом. Возле печи догорал веник. Хорошо, что веник лежал на при топочном листе, и огонь по дому не распространился.
Я вбежала в дом. Затоптала ногами догорающий веник, потом собрала в совок угли, и выкинула их на улицу.
Девочка ничего не говорила, только дрожала, крепко прижимая к себе ревущего брата.
Успокоившись, Нина объяснила, что у неё была температура, и она ненадолго уснула. Олег играл с веником, и видимо, прислонил его к дверке печи. Веник постоял, постоял и загорелся.
Мы проветрили дом, растворив двери настежь. Я помогла Нине прибраться, чтобы не осталось следов от пожара, и пообещала, что никому не скажу.
Наказала девочке по-взрослому, чтобы с огнем была поаккуратней, а то можно и сгореть совсем.
Получив первую зарплату, мама Лида пила неделю. Никаких продуктов в дом не приносила. И вообще, дня на три ушла к своему новому другу – местному алкоголику. На улице уже наступила настоящая холодная зима. Нина, как могла, согревала своим тельцем маленького брата. Дрова экономила, и только понемногу протапливала печь.
Я, сначала не знала, что их матери нет дома. Днем ходила в школу, а вечером делала уроки. Гулять некогда было.
Как-то в воскресенье, сидя у окна, я увидела Нину. Девочка, тащила по снегу чёрный мешок. Когда проходила по мостику через канаву, то из дырочки в мешке падала картошка. Она останавливалась, замерзшими руками собирала упавшую на снег картошку в мешок, и продолжала тащить дальше. И так, несколько раз падала из мешка картошка, а она её собирала.
Оказалось, что мать пропила все деньги, и отправила девочку по деревне попрошайничать еду. Кто давал сало, кто капусту, а баба Соня, соседка через дорогу, картошку, насыпав её в старую черную наволочку.
Деревенские, люди сердобольные, не могли позволить умереть детям с голоду.
История о том, что маленькую девочку мать заставляет побираться, дошла до района. Сообщили отцу Нины, и он сразу, после Нового года её забрал. Оказывается, что у Нины была старшая сестра, которую тоже воспитывал отец.
Так как маленький Олег был не его ребёнком, отец Нины его, конечно, забирать не стал.
На следующий год, мы из деревни уехали.
Прошло несколько лет. Я, приезжая летом к бабушке на каникулы, узнала, что Лиду посадили в тюрьму за кражу из местного магазина. Олега отправили в детский дом. Потом ещё прошли, почти сорок лет с того времени. Мы с мужем приехали в родную деревню ставить новый памятник моей бабушке на её столетие. Провели на кладбище целый день.
Я, сначала, долго гуляла среди могил. Узнавала лица с фотографий на памятниках и крестах. Многих людей я знала с детства.
Таская старые кирпичи через кладбищенский забор, увидела пожилую женщину. Она показалась мне знакомой, и со мной поздоровалась. В деревне принято здороваться, даже с незнакомыми, на вид, людьми.
Я смотрела на женщину, и никак не могла её узнать. Годы сделали своё дело. А она сказала, что она – Лидия Железных.
Я тоже ей представилась, и назвала своё имя и девичью фамилию.
Лидия рассказала, что её младший сын Олег много лет сидит в тюрьме, -пошел по «стопам» матери. А её гордость – дочь Нина, стала известным врачом, и работает в Москве в большой клинике, только она её много лет не видела.
Перед моими глазами опять предстал тот далёкий холодный декабрьский день. Маленькая девочка и картошка на белом снегу…
КОНЕЦ