Рис. 8. Вермахт на пути к Воронежу: Переправа через Дон 5 - 6 июля 1942 г.
Игорь АБРОСИМОВ
КАВКАЗСКИЙ УЗЕЛ: НИ ШАГУ НАЗАД!
Боевые действия Красной Армии летом и осенью 1942 года на Кавказском направлении
III. Вермахт рвется на Кавказ (ч. 2)
30 июня, в день, когда танковые корпуса Брянского фронта втягивались в контрудары с целью восстановить положение в полосе 13-й и 40-й армий, а противник продолжал наступление на Воронеж и штурмовал поселок Касторный, на Южном стратегическом направлении возникла новая серьезная угроза. В районе Волочанска ранним утром в наступление против Юго-Западного фронта перешла 6-я полевая армия генерала танковых войск Ф.Паулюса. (см. карту-схему Примечания IIIа - http://www.proza.ru/2019/10/29/1634) Тогда же операция «Блау» была переименована в «Брауншвайг». В составе 6-й армии действовало 15 пехотных, 2 танковые и моторизованная дивизия, сведенные в 4 армейских и моторизованный (танковый) корпуса. [III-7] Общая численность войск противника превышала 317,9 тыс. чел. В составе двух танковых и моторизованной дивизий 40-го моторизованного (танкового) корпуса имелось 385 танков, причем только 20% из них были легкими танками PzII и командирскими машинами PzBef, основная часть - это средние танки PzIII и PzIV.
Северное крыло Юго-Западного фронта на полосе в 120 км в междуречье Северского Донца и Оскола занимала 21-я армия (генерал-майор А.И. Данилов), стыкуясь своим правым флангом с 40-й армией Брянского фронта. В первом армейском эшелоне (с правого фланга к левому) были развернуты 8-я мотострелковая дивизия НКВД (с 25 июля 1942 г. - 63-я стрелковая дивизия), 1-я мотострелковая бригада, 297-я, 227-я, 301-я, 293-я, 76-я и 124-я стрелковые дивизии; во втором эшелоне - 226-я, 343-я стрелковые дивизии. В подчинении командования 21-й армии находился 10-я танковая бригада и 478-й отдельный танковый батальон. После того, когда из документов, обнаруженных у майора Рейхеля, советскому командованию стало известно о планируемом наступлении противника, в оперативное подчинение 21-й армии из Резерва ВГК был передан 13-й танковый корпус (85-я, 167-я танковые бригады, 20-я мотострелковая бригада).
Далее к югу в полосе шириной 70-км была развернута 28-я армия (генерал-лейтенант Д.И.Рябышев). В первом эшелоне армии оборонялись 169-я, 13-я гв., 15-я гв., 175-я и 38-я стрелковые дивизии, во втором эшелоне стояли соединения фронтового подчинения - 244-я стрелковая дивизия и 3-й гв. кавалерийский корпус (5-я гв., 6-я гв., 32-я кавалерийские дивизии). Для уплотнения левого фланга армии из состава кавалерийского корпуса в первый эшелон были выдвинуты две кавалерийские дивизии, которые укрепили стык с соседом слева - 38-й армией. Танковые войска 28-й армии включали 23-й танковый корпус (6-я гв., 114-я танковые, 9-я мотострелковая бригады), 65-ю, 90-ю и 91-ю танковые бригады.
В полосе шириной 50 км к юго-западу от района Купрянска и ниже по течению, по восточному берегу реки Оскол, оборонялась 38-я армия (генерал-майор К.С.Москаленко). На правом фланге в первом эшелоне в полосе ответственности армии стояли выдвинутая из фронтового резерва при отражении июньского наступления 9-я гв. стрелковая дивизия и понесшая большие потери 300-я стрелковая дивизия, переданная из состава 28-й армии, далее к югу - 162-я, 277-я, 242-я стрелковые дивизии, во втором эшелоне - 278-я, 199-я и 304-я стрелковые дивизии. Все стрелковые соединения 38-й армии к 25 июня были отведены на восточный берег реки Оскол. На западном, правом берегу закрепилась только правофланговая 9-я. гв. стрелковая дивизия (генерал-майор А.П.Белобородов), героически сражавшаяся в ходе отражения наступления 6-й полевой армии к Осколу 10 -14 и 22 - 25 июня и обеспечивающая стык с 28-й армией. Танковые войска армейского подчинения - 22-й танковый корпус (3-я, 13-я, 36-я танковые бригады, 51-й мотоциклетный батальон), 133-я, 156-я, 159-я, 168-я танковые бригады, 22-я мотострелковая бригада, 92-й отдельный танковый батальон и 50-й отдельный мотоциклетный батальон.
Левофланговая 9-я армия (генерал-лейтенант А.И.Лопатин), также отошедшая на восточный берег Оскола, развернулась ниже по течению р, занимая фронт протяженностью в 60 км. В первом эшелоне закрепились 255-я, 140-я, 51-я, 296-я и 318-я стрелковые дивизии, во втором - 81-я, 333-я, 106-я стрелковые дивизии и 5-й кавалерийский корпус (30-я, 34-я и 60-я кавалерийские дивизии). Танковые войска армейского подчинения - 12-я танковая бригада, 71-й и 132-й отдельные танковые батальоны. В полосу армии был выдвинут также 14-й танковый корпус (138-я, 139-я танковые бригады) фронтового подчинения, только что прибывший из Резерва Ставки.
Левое крыло Юго-Западного фронта - 9-я армия, а также 278-я и 242-я стрелковые дивизии 38-й армии оборонялись против 1-й танковой армии. Основные силы последней совместно с 17-й полевой армией противостояли Южному фронту.
Резерв Юго-Западного фронта составляли 103-я стрелковая дивизия, 1-я истребительная дивизия ПТО (1-я, 2-я, 5-я истребительные бригады), 11-я, 13-я, 15-я, 17-я отдельные истребительные бригады, 57-я, 58-я, 84-я, 88-я, 158-я, 176-я танковые бригады, отдельный танковый батальон (без номера), 21-я мотострелковая бригада, 52-й, 53-й, 74-й, 117-й и 118-й УР (всего в пяти УРах на второй полосе обороны Юго-Западного фронта - 32 пулеметно-артиллерийских батальона). В резерве фронта находилось также управление 57-й армии, которая передала свои войска в состав 38-й и 9-й армий.
Весьма объемный перечень соединений и частей Юго-Западного фронта не должен вводить в заблуждение по поводу реальных возможностей фронтового объединения. 21-я, 28-я, 38-я и 9-я армии, на которые пришлась боевая нагрузка по противостоянию 6-й полевой армии, в мае вели ожесточенные наступательные и оборонительные бои в ходе Харьковского сражения, а позднее, в июне отражали наступление противника западнее реки Оскол. Войска понесли тяжелые потери и слабо пополнялись, имея большой некомплект личного состава, потеряли много вооружения и тяжелой техники, испытывали недостаток в боеприпасах. Полоса фронта, ими занимаемая, была поэтому весьма уязвима и не могла выдержать удара вражеских сил, сконцентрированных на узких участках прорыва. Общая численность войск фронта составляла более 610 тыс. чел. при боевой численности 310,6 тыс. чел.
Боевой состав 21-й армии (9 стрелковых дивизий, танковый корпус, танковая и мотострелковая бригады, отдельный танковый батальон) по данным на 20 июня насчитывал всего 48 тыс. чел. Соединения в боевых частях имели меньше половины положенного штатного состава, а стрелковые подразделения и того меньше.
Не намного лучше обстояли дела и в 28-й армии, боевой состав которой (5 стрелковых дивизий, танковый корпус, 3 танковые бригады) насчитывал 77 тыс. чел. В среднем стрелковые дивизии армии имели 50-70% своего штатного состава. В то же время сравнительно многочисленный личный состав запасного полка из-за отсутствия стрелкового оружия в части не направлялся. К примеру, боевой потенциал 175-й стрелковой дивизии, которая развернулась в первом эшелоне, характеризуют следующие цифры (в скобках приведены данные сокращенных декабрьских штатов 1941 г.): численность личного состава - 4654 чел. (11626 чел.), винтовок и карабинов - 3225 (8565), ручных пулеметов - 51 (251), пистолет-пулеметов - 252 (582), ПТР - 16 (89), противотанковых пушек - 6 (30), пушек полевой артиллерии - 15 (36). Пополнение поступило только после 26 июня, когда вооружение было наконец доставлено. Однако, по-настоящему подготовить и сколотить подразделения за считанные дни до начала наступления противника не удалось.
В боевом составе 38-й армии (6 стрелковых дивизий, танковый корпус, 4 танковые и мотострелковая бригады, отдельный танковый батальон, отдельный мотоциклетный батальон) - 50 тыс. чел., в 9-й армии (8 стрелковых дивизий, кавалерийский корпус, танковая бригада, 2 отдельных танковых батальона) - 96 тыс. чел. Средняя укомплектованность частей этих армий была несколько выше, но после интенсивных боев на левом крыле Юго-Западного фронта, которые продолжались до 25 июня, войска нуждались в передышке, необходимой для приведения в порядок частей и подразделений и подготовки оборонительных рубежей.
Слабость полковой и дивизионной артиллерии Юго-Западного фронта должны были в определенной степени скомпенсировать артиллерийские и минометные полки РВГК (начальник артиллерии фронта генерал-майор артиллерии Н.В.Гавриленко). Войска Юго-Западного фронта поддерживало 38 артиллерийских полков РВГК: 13 армейских (пушечных) - 102-мм, 122-мм пушки или 152-мм гаубицы-пушки, 5 тяжелых гаубичных - 152-мм гаубицы , 20 легких ПТО - 45-мм противотанковые или 76-мм дивизионные пушки, а также 11 минометных полков и полков гв. минометов (реактивные минометы «катюша»).
В среднем на каждое войсковое соединение фронта (стрелковые и кавалерийские дивизии, стрелковые бригады, танковые и мотострелковые бригады) приходилось 0,5 артиллерийских и минометных полков РВГК, что ниже плотностей, созданных на Брянском фронте, и существенно ниже тех усредненных 0,7 артиллерийских и минометных полков РВГК, которые поддерживали соединения действующей Красной Армии в середине 1942 г.
Наиболее сильная артиллерийская группировка РВГК - 3 армейских (пушечных), гаубичный, 2 гв. минометных («катюши») и 6 легких артиллерийских полков состояла в 38-й армии, где ожидался главный удар противника. Среднее количество полков РВГК на одно соединение армии - 0,9 могло быть увеличено за счет формирований РВГК фронтового подчинения, которыми командование подкрепляло угрожаемые направления (во фронтовом подчинении оставалось 3 армейских, гаубичный, 5 легких артиллерийских полков и минометный полк). Учитывая 50-км полосу фронта 38-й армии, на один тяжелый артиллерийский полк - армейский или гаубичный (фактически 12 - 18 орудий) приходилось в среднем до 12,5 км полосы обороны, а с учетом усиления за счет фронтовых формирований даже меньше.
В остальных армиях фронта при наличии 3 - 4 армейских (пушечных) и гаубичных артиллерийских полков плотности тяжелой артиллерии составляли от 20 до 30 км на полк. При малочисленности войсковой артиллерии, а также неоднократно упоминаемых выше недостатках тактического использования, проблемах с маневренностью и подвозом боеприпасов, уровень усиления артиллерией РВГК оказался явно недостаточным. Как и в других ответственных операциях первого периода войны, слабость артиллерийской поддержки оставаясь одной из главных причин неудач Красной Армии и в обороне, и в наступлении.
Ослабление боевых возможностей стрелковых дивизий стремились компенсировать введением в состав каждой армии танкового корпуса, причем в полосе 9-й армии, где танкового корпуса не было, развернули, как отмечалось выше, 14-й танковый корпус фронтового подчинения. Танковые корпуса во вторых эшелонах армий по убеждению командования, благодаря своей подвижности, были способны быстро выдвинуться на угрожаемый участок, нанести мощные контрудары и восстановить оборонительные порядки фронта.
Однако, после предшествовавших напряженных боев многие танковые формирования были далеко не в лучшем состоянии. Если в 13-м и 14-м танковых корпусах количество боеспособных танков составляло 113 ед. и 146 ед. соответственно, то в 22-м и 23-м танковых корпусах - не более 50 - 55 ед. (при составе танкового корпуса с тремя танковыми бригадами по различным штатам от 159 до 195 боевых машин). Кроме того если в 22-м танковом корпусе имелись три положенные по штатам, но сильно потрепанные танковые бригады, то в 13-м, 23-м и 14-м - только две, а в 22-м и 14-м танковых корпусах не было мотострелковых бригад.
Не лучшим образом оказалось обеспечение бронетехникой отдельных танковых бригад и батальонов. Так в 133-й танковой бригаде танков не было вообще, в 12-й - всего 2, в 156-й - 8 машин, хотя, к примеру, в 168-й танковой бригаде числилось 30 танков, в 65-й - 43, а в 159-й - даже 50 (при штатном составе от 53 до 65 танков).
Итого в 4 танковых корпусах, 15 отдельных танковых бригадах и 5 отдельных танковых батальонах насчитывалось примерно 870 танков. Подобно танковым формированиям Брянского фронта, боевой потенциал бронетанковых войск Юго-Западного фронта снижался ввиду качественного состава танкового парка, наличия большого числа легких боевых машин и ленд-лизовской техники, уступавшей по своим характеристикам средним танкам Т-34 и тяжелым КВ.
Как уже упоминалось, командование Юго-Западного фронта и Ставка считали, что наиболее вероятный удар противника последует в центре и на левом крыле фронта, там где немцы с боями к 25 июня в результате немалых усилий и потерь, захватив Купянск, уже вышли на западный берег Оскола. 26 и 27 июня противник предпринял безуспешные попытки организовать переправы, форсировать реку в полосе 38-й армии на Купянском направлении и захватить плацдармы на восточном берегу для дальнейшего наступления. В связи с этим, особенно в 38-й армии, а также в 9-й армии, при более высокой укомплектованности и более высоких боевых качествах частей и соединений, полосу обороны дивизий по возможности сокращали в среднем до 6 - 8 км. Во второй эшелон 38-й армии с целью увеличения оперативной глубины и устойчивости обороны поставили, как и в первом эшелоне, три стрелковые дивизии. На стыке с соседом справа, с 28-й армией, в обороне стояла известная своими боевыми успехами 9-я гв. стрелковая дивизия А.П.Белобородова.
Для усиления возможностей противотанковой обороны в полосе 38-й армии были развернуты бригады 1-й истребительной дивизии ПТО (генерал-майор П.А.Фирсов) и шесть легких артиллерийских (противотанковых) полков РВГК. В общей сложности в истребительных бригадах и легких артиллерийских полках числилось по штатам 204 противотанковые 45-мм пушки и 76-мм дивизионные пушки УСВ. Однако, к концу июня в строю оставалось не более половины артсистем.
На рубежах обороны 9-й армии также был организован сильный второй эшелон, в котором помимо танковых формирований стояло три стрелковые дивизии и кавалерийский корпус. Для усиления противотанковой обороны предусматривались две отдельные истребительные бригады и пять легких артиллерийских полков РВГК.
Что касается правофланговой 21-й армии, а также 28-й армии, то здесь каждая стрелковая дивизия первого занимала фронт протяженностью вплоть до 13 км. Невелики были возможности и вторых армейских эшелонов. При этом 28-я армия усиливалась только одним легким артиллерийским полком, а 21-я армия - тремя. Наступление противника состоялось там, где его не ожидали, а не там, где к нему готовились. Удар пришелся именно по наиболее слабому звену фронта - по оборонительным порядкам 21-й и 28-й армий.
***
30 июня, сосредоточив крупные силы на стыке 21-й и 28-й армий, немцы нанесли удары в нескольких направлениях в полосе шириной около 60 км, где в обороне стояли левофланговые 293-я 76-я, 124-я стрелковые дивизии 21-й армии и правофланговые 169-я и 13-я гв. стрелковые дивизии 28-й армии (см. карту-схему Примечания IIIа - ). В 3 ч. 30 мин. утра началась мощная полуторачасовая артиллерийская и авиационная подготовка. Авиация врага бомбила не только боевые порядки войск переднего края, но и заранее разведанные цели, лежащие в глубине обороны, а также узлы коммуникаций. На рассвете, под прикрытием дымовой завесы, противник двинулся в общем направлении на Волоконовку.
Охватывая попавшие под удар соединения с флангов, оборону прорвали 3-я танковая дивизия южного крыла наступающей группировки, 29-я моторизованная дивизия северного крыла и наносившая удар в центре 23-я танковая дивизия 40-го моторизованного (танкового) корпуса. В подвижных соединениях противника состояло более 360 танков. Совместно с ними в этой же полосе наступали (от южного крыла к северному) - 79-я, 113-я и 336-я пехотные дивизии 17-го армейского корпуса, 100-я легкопехотная дивизия, 376-я и 305-я пехотные дивизии 8-го армейского корпуса. Наиболее сильный удар силами 23-й танковой дивизии и 376-й пехотной дивизии в центре полосы наступления обрушился на правый фланг 76-й стрелковой дивизии (полковник В.А.Пеньковский) 21-й армии. При многократном численном превосходстве наступающего противника, атаку поддерживали более 120 танков. Бойцам и командирам под непрерывными бомбежками и артиллерийским обстрелом удавалось в течение шести часов упорным сопротивлением сдерживать продвижение вражеского смертоносного катка. Широко известен подвиг, совершенный командиром танкового взвода 158-й танковой бригады (подполковник А.В.Егоров), вдвинутого в полосу 21-й армии из фронтового резерва, старшим лейтенантом Д.Д.Шолоховым. Взвод танков КВ - три боевые машины, удачно маневрируя, из засад с коротких дистанций от 50 до 300 м неожиданным метким огнем за три часа боя подожгли и подбили до двух десятков вражеских танков Позднее танкисты рассеяли до батальона мотопехоты. 2 декабря 1942 г. Д.Д.Шолохов за этот бой удостоен звания Героя Советского Союза.
Положение усложнилось, когда сосед 76-й стрелковой дивизии слева, 124-я стрелковая дивизия (полковник А.К.Берестов, погиб 6 июля 1942 г.), отразив первые удары 100-й легопехотной дивизии, поддержанной бронетехникой и непрерывными атаками с воздуха, к 11 час. утра вынуждена была отступить, заставив В.А.Пеньковского выдвинуть дополнительные силы для прикрытия открывшегося фланга. Только около 13 час., исчерпав все возможности дальнейшего противостояния, 76-я стрелковая дивизия, рассеченная вражеским ударом на две части, начала организованный отход, который уже через день из-за потери управления и отсутствия четкого оперативного руководства со стороны командований армии и фронта обернулся неупорядоченным отступлением к рубежам Оскола и далее к Дону. Следует заметить, что укомплектованность дивизии полковника В.А.Пеньковского после получения пополнения накануне вражеского наступления выгодно отличалась от других соединений. При общей численности 8634 чел., в 76-й стрелковой дивизии имелось 38 полевых орудий, но всего 12 противотанковых пушек. К 7 июля, после отступления к Дону, через неделю после начала немецкого наступления, в дивизии осталось только 1592 чел. личного состава, 4 полевых и 5 противотанковых орудий.
Отступление 124-й стрелковой дивизии открыло для противника фланг и тыл оборонявшейся слева 169-й стрелковой дивизии (полковник С.М.Рогачевский), правофланговой дивизии 28-й армии, которую поддерживала 91-я танковая бригада полковника И.И. Якубовского (48 танков, в т.ч. 8 КВ, 20 Т-34, остальные легкие Т-60). Дивизия подверглась особенно сильным бомбовым ударам и к 12 час. дня была выбита из первой траншеи. Под нарастающим давлением танков и пехоты противника, под угрозой перехвата тыловых коммуникаций, 169-я стрелковая дивизия отошла на восток. Почти одновременно, продолжая вести упорный бой, начал отступать сосед слева - 13-я гв. стрелковая дивизия (генерал-майор А.И.Родимцев) с 90-й танковой бригадой подполковника М.И.Малышева (37 танков, в т.ч. 6 КВ и 3 Т-34, остальные легкие Т-60 и М3л). Во второй половине дня оборонительные порядки советских войск на стыке 21-й и 28-й армий оказались разорванными, связь с отступающими дивизиями оказалась утерянной, положение становилось очень серьезным.
В первой половине дня соединения 21-й армии сражались, не имея танковой поддержки. 10-я танковая бригада в июньских боях лишилась почти всей материальной части и не успела восстановить боеспособности. 478-й отдельный танковый батальон до июля использовался в качестве учебного и был вооружен в основном пулеметными танками-амфибиями Т-40 и Т-37/38, не представлявшими боевой ценности, а также 17 легкими Т-26 и БТ-5/7. Только в 14 час. во встречное сражение в полосе 21-й армии был введен 13-й танковый корпус (генерал-майор танковых войск П.Е.Шуров, смертельно ранен 1 июля 1942 г.) - две танковые бригады - 85-я и 167-я (115 танков, в т.ч. 44 Т-34, 30 МКIII «Валентайн», 41 Т-60). Танкисты сражались бесстрашно и выполнили свой долг до конца. Однако, отсутствие сведений о противнике, крайне слабая артиллерийская поддержка, вернее ее почти полное отсутствие, и утеря взаимодействия с отступающими стрелковыми частями препятствовали организации действенного отпора и стабилизации обороны. Немаловажно также, что бригады действовали на широком фронте, а не концентрированным ударом во фланг наступающего противника, что могло сбить темп либо вообще остановить его продвижение. В данном случае в полной мере проявились характерные отрицательные факторы, которые препятствовали эффективному использованию танковых войск в первый период войны. К тому же корпус действовал без мотострелков - 20-ю мотострелковую бригаду командующий 21-й армией А.И.Данилов еще утром переподчинил 76-й стрелковой дивизии.
Несмотря на тяжелую обстановку, танкистам 13-го танкового корпуса удалось нанести немалый урон рвущемуся к Осколу противнику и прикрыть отход отступавших соединений на восточный берег реки. 1 июля в обстановке, когда 76-я и 124-я дивизии левого флага 21-й армии, а также 343-я стрелковая дивизия второго эшелона отходили за Оскол, оставляя танки без прикрытия, танкисты, поддержанные только бригадными батальонами мотострелков, в ночь на 2 июля вынуждены были также переправиться на восточный берег реки. Командир корпуса П.Е.Шуров был смертельно ранен, со 2 июля его временно заменял командир 10-й отдельной танковой бригады 21-й армии полковник В.А.Бутман-Дорошкевич. После переправы через Оскол, 2 июля во время авианалета, смертельное ранение получил также командир 85-й танковой бригады генерал-майор А.А.Асейчев. В корпусе осталось 45 танков, которые передали в состав 23-го танкового корпуса. 4 июля управление 13-го танкового корпуса, личный состав танковых батальонов, оставшийся без боевых машин, и других подразделений отправились на переформирование.
После 75-км ночного марша 23-й танковый корпус (полковник А.М.Хасин) прибыл утром 1 июля на помощь сражающимся дивизиям 28-й армии. В составе корпуса состояли 6-я гв. и 114-я танковые бригады (53 танка, в т.ч. 5 КВ, 7 Т-34, 4 М3с, 37 Т-60) и 9-я мотострелковая бригада численностью около 3 тыс. чел. Корпус не мог сразу вступить в бой, т.к. личный состав был измотан маршем, материальную часть нужно было привести в порядок, заправить машины горючим. Поэтому бригады корпуса заняли оборону и дали возможность противнику продолжить активные действия против отступающих 13-й гв. и 169-й стрелковых дивизий. 2 июля корпус, выполняя поставленную задачу, совместно с 65-й танковой бригадой (полковник А.В.Цинченко) пытался не допустить переправы прорвавшегося противника через реку Оскол атаками на север вдоль реки. Боевые порядки корпуса непрерывно подвергались налетам авиации, поэтому организовать результативные действия не удавалось. В ночь на 3 июля корпус отступил на восточный берег реки.
Таким образом девять дивизий 6-й полевой армии пробили широкую брешь в боевых порядках советских войск. Ведя тяжелые арьергардные бои, 21-я и 28-я армии главными силами отошла на восточный берег реки Оскол. Наступая в северо-восточном направлении, соединения 40-го танкового и 8-го армейского корпуса уже к вечеру 2 июля вышли к реке, 3-я и 23-я танковые дивизии прорвались к городу Новый Оскол на ее восточном берегу.
Посчитав, что в неудаче, постигшей Юго-Западный фронт, основную ответственность несет руководство 28-й армией, которое не проявило упорства в отстаивании занимаемых позиций и не смогло организовать контрудар вдоль реки Оскол с целью воспрепятствовать противнику выйти на восточный берег, командующий фронтом маршал С.К.Тимошенко 3 июля инициировал замену генерал-лейтенанта Д.И.Рябышева на командира 3-го гв. кавалерийского корпуса генерал-майора В.Д.Крюченкина. Решение по выдвижению командира кавалерийского корпуса, которого Тимошенко знал как военачальника, наделенного твердой волей и мужеством, пользы не принесло. Отсутствие необходимого оперативно-тактического кругозора, незнание специфики командной и штабной службы на уровне объединения предопределили неудовлетворительные результаты деятельности Крюченкина в первые же дни пребывания на новой должности, от которой его освободили в конце июля.
Тем временем, пользуясь нарушением оборонительных порядков советских войск, левофланговые соединения 6-й полевой армии - 57-я и 75-я пехотные дивизии вышли к Старому Осколу, в районе которого в ночь на 3 июля соединились с частями 2-й венгерской армии. 16-я моторизованная дивизия Вермахта, которая действовала в составе правофланговой 2-й венгерской армии армейской группы «Вейхс», являясь ее основной ударной силой и наступая во взаимодействии с 6-й венгерской легкопехотной дивизией, замкнула севернее Старого Оскола кольцо вокруг шести дивизий левого фланга 40-й армии и правого фланга 21-й армии. Действия ударной группировки армейской группы «Вейхс» были обеспечены с севера успешным наступлением 24-й танковой дивизии, которая 2 июля заняла Горшечный. В старооскольском котле оказалось около 40 тыс. чел. В ту же ночь на фоне крушения обороны командующий 40-й армией М.А.Парсегов был снят с должности и заменен генерал-лейтенантом М.М.Поповым.
Пока советские части были заблокированы не слишком плотно, им поначалу удавалось с боями отступать на восток. Группа войск 40-й армии, которую возглавили зам. командующего генерал-лейтенант Ф.Ф.Жмаченко и член Военного совета бригадный комиссар И.С.Грушецкий, прорвалась на восток. Но создание противником сильного внутреннего фронта окружения прочно удержало в кольце основные силы 160-й, 212-й, 45-й и 62-й стрелковых дивизий 40-й армии. В этой обстановке войска вынуждены были прорываться отдельными подразделениями и частями неорганизованно, при плохом обеспечении боеприпасами и при отсутствии единого командования. В ходе прорыва к своим погибли многие бойцы 62-й стрелковой дивизии и ее командир полковник П.А.Навроцкий, около 4000 чел. попали в плен. Из состава 45-й стрелковой дивизии после тяжелых боев к 12 июля, прорвавшись к Дону, из окружения вышло всего 731 чел.
***
Широкий разрыв, образовавшийся в боевых порядках советских войск на левом крыле Брянского фронта и правом фланге Юго-Западного фронта, позволил немцам стремительным броском 3 июля выйти к Дону выше устья реки Воронеж и прорваться на подступы к городу. Началось многодневное ожесточенное сражение за Воронеж, которое позднее в истории войны сравнивают иногда с битвой за Сталинград. Ведь, как и в Сталинграде, врагам, несмотря на все усилия, не удалось сломить героического сопротивления защитников и полностью овладеть городом.
В тот день, 3 июля, во время посещения штаба командующего группой армий «Юг» в Полтаве, Гитлер настоятельно посоветовал фон Боку остановить дальнейшее наступление на Воронеж, ограничившись выходом к Дону. Основные усилия, в первую очередь соединений 4-й танковой армии Гота, следовало направить на юго-восток, чтобы охватить с тыла и окружить армии Юго-Западного и Южного фронтов. Именно такой дальнейший ход летней кампании позволял по мнению фюрера успешно выполнить ее основную стратегическую задачу - выход на Кавказ. Однако, и фон Бок, и фон Вейхс, и Гот, соглашаясь с доводами Гитлера, вместе с тем не хотели отказаться от быстрого и, главное, по их мнению, легкого захвата Воронежа. Удержание Красной Армией города, этого крупного узла коммуникаций, лишало германские войска главной тыловой базы всего южного направления, создавая при этом постоянную угрозу получить удар во фланг и в тыл наступающим на Кавказ войскам Вермахта. При поддержке своих прямых начальников Гот, опираясь на мнение подчиненных командиров, принял решение форсировать Дон и овладеть Воронежем до поворота 4-й танковой армии на юго-восток. Считалось, что серьезное сопротивление советских войск вот-вот должно ослабеть, если не прекратиться вовсе, ввиду полной исчерпанности сил и средств.
Войскам противника, выходившим на широком фронте к Дону, противостояла только 232-я стрелковая дивизия (подполковник И.И.Улитин) из состава 6-й резервной армии, развернутая в полосе шириной до 80 км. Дивизия имела задачей, в частности, прочно удержать районы переправ с тем, чтобы обеспечить отход войск 40-й армии на левый, восточный берег реки. Это позволяло укрепить с их помощью оборонительные рубежи на подходах к Воронежу. Мосты через Дон приказано было не разрушать.
Появление передовых частей в районе Воронежа оказалось для советского командование полной неожиданностью. Гарнизон города (начальник гарнизона полковник И.Е.Глатоленков) состоял из 41-го (пограничного), 125-го (железнодорожной охраны), 233-го (конвойного) и 287-го (оперативного) полков НКВД, двух зенитных артиллерийских и одного зенитного пулеметного полков 3-й дивизии ПВО. Получив вооружение только накануне, 30 июня, укомплектованная личным составом без всякого боевого опыта, 232-я стрелковая дивизия в течение всего дня 3 июля оказывала немцам упорное сопротивление, не позволяя атакующим захватить переправы через Дон. Дождавшись подхода десантных средств, врагу удалось вечером и в ночь на 4 июля организовать высадку войск на восточном берегу, южнее устья реки Воронеж, впадающей в Дон.
На другой день вечером для локализации полосы выхода противника на восточный берег Дона, южнее города, ниже по течению реки, и левее рубежей обороны 232-й стрелковой дивизии, начали развертываться полки прибывающей 141-й стрелковой дивизии (полковник Я.П.Тетушкин) 6-й резервной армии. Как и на рубежах обороны 232-й стрелковой дивизии, сплошного фронта из-за нехватки сил создать не удалось, прикрывались отдельные опасные направления.
4 июля части 24-й танковой дивизии, форсировав Дон, ворвалась на западную окраину Воронежа. Севернее форсировала Дон и образовала плацдарм моторизованная дивизия «Великая Германия». Поредевшие подразделения 232-й стрелковой дивизии, батальоны четырех полков НКВД, которые насчитывали по 500 - 600 бойцов и были вооружены только винтовками и немногочисленными ручными пулеметами, а также истребительный батальон областного управления НКВД, два батальона учебного центра комсостава Юго-Западного фронта и два эскадрона запасного кавалерийского полка завязали ожесточенные бои в самом городе и на окраинах. Учебные батальоны были брошены в бой, вооруженные револьверами, личным оружием младших командиров, проходивших подготовку в учебном центре, а также ручными гранатами. Почти все они погибли в ожесточенной схватке. Кавалеристы воевали с винтовками и шашками. На артиллерийскую поддержку можно было рассчитывать только со стороны зенитчиков, которые своим огнем останавливали вражескую бронетехнику.
Прибывшие накануне из резерва Ставки 110-й, 180-й и 181-й танковые и 18-я мотострелковая бригада 18-го танкового корпуса (генерал-майор И.Д.Черняховский), а также 16-ю истребительная бригада ПТО (в 1850-м истребительно-противотанковом полку бригады - 12 - 45-мм пушек, 16 - 76-мм пушек УСВ; в двух батальонах ПТР - 144 ПТРД) были введены в бой только 6 июля. В тот день рано утром 181-я танковая бригада и 18-я мотострелковая бригада нанесли удар по боевым порядкам дивизии «Великая Германия» с целью сбросить ее в Дон и воспрепятствовать дальнейшему наступлению на Воронеж с севера. Противника потеснили на несколько километров, но затем танкисты и мотострелки перешли к обороне, остановленные заградительным огнем вражеской артиллерии с противоположного берега Дона.
Следует отметить, что при полном укомплектование бронетехникой (24 КВ, 88 Т-34, 69 Т-60, всего 181 танк), недавно сформированный 18-й танковый корпус не был подготовлен к боевым действиям. Зенитного вооружения соединение не получило, немногочисленные радиостанции находились в нерабочем состоянии и личный состав пользоваться радиосвязью не умел. 18-я мотострелковая бригада была укомплектована личным составом на 80%, но в бригаде не было шоферов и отсутствовали боеприпасы, поэтому она к началу боев оказалась ограниченно боеспособной. Самое главное, танковый корпус не успел пройти полного цикла боевого слаживания на уровне частей и подразделений, тем более на уровне соединений.
Основные силы 24-й танковой дивизии и переброшенной для усиления удара 16-й моторизованной дивизии действовали на участке обороны 287-го полка НКВД. В неравных уличных боях оборона полка была прорвана, и вечером 6 июля немцы ворвались в центр города. В этой драматической ситуации смелой контратакой подразделений 287-го и 41-го полков НКВД, а также подразделений 6-й стрелковой дивизии 40-й армии, отошедшей к Воронежу, полностью восстановить положение не удалось. Но атакующие отбили у врага центральные районы города и соединились с заблокированными там 125-м и 233-м полками НКВД. Ожесточенные бои на территории города продолжались, на другой день, 7 июля, 3-я моторизованная дивизия овладела северной правобережной частью Воронежа.
Положение обороняющихся в Воронеже осложнялось тем, что войска, противостоящие четырем дивизиям, танковой и трем моторизованным, не имели устойчивой связи с единым командованием и в ряде случаев действовали по своему усмотрению. Находившийся в районе Воронежа командующий Брянским фронтом Ф.И.Голиков и его штабная группа (командование и штаб фронта во главе с заместителем командующего фронтом генерал-лейтенантом Н.Е.Чибисовым и начальником штаба генерал-майором М.И.Казаковым располагались в Ельце) без четкого представления о событиях на передовой, где атаки противника и контрудары ежечасно изменяли ситуацию, организовать твердое и адекватное обстановке управление войсками не смогли.
Обстановка еще более осложнилась после 5 июля, когда немецкие самолеты разбомбили штаб 232-й стрелковой дивизии, уничтожив узел связи. Как единый боевой механизм дивизия перестала существовать, все три стрелковых и артиллерийский полки действовали после этого самостоятельно.
Примером неудачного управления может служить использование вновь прибывшего 18-го танкового корпуса. Корпус, не получая общей задачи, вводился в бои частями на фронте протяженностью до 78 км. За подписью заместителя командующего фронтом по танковым войскам генерал-майора И.О.Яркина с 4 по 8 июля 180-я танковая бригада получила 11 взаимоисключающих приказаний, помимо тех, что поступали из штаба 18-го танкового корпуса. Совершая марши в районе Воронежа, бригада намотала за это время на гусеницы своих машин до 300 км, практически не участвуя в боестолкновениях. Меньше досталось в этом смысле 110-й и 181-й танковым и 18-й мотострелковой бригадам, но они действовали и сражались, как правило, разобщенно. Войска, лишенные к тому же пехотной и артиллерийской поддержки, подвергаясь непрерывным воздушным ударам, в которых участвовало до 50 самолетов одновременно. В то же время противник использовал бронетехнику концентрированно, в атаки на узком участке фронта, как и в первые дни наступления, бросалось одновременно по 30 - 60 - 100 боевых машин.
Нечего и говорить о том, как обстояло дело в такой обстановке с боевым обеспечением частей 18-й танкового корпуса. Так 110-я танковая бригада (44 Т-34 и 21 Т-60), первой среди соединений корпуса введенной в бои, смяв вечером 5 июля наступающего противника на южной окраине Воронежа, у Шиловского леса, и исчерпав боекомплект в напряженном многочасовом сражении, вынуждена была в крайне невыгодном положении самостоятельно выходить из боя, потеряв при этом большую часть боевых машин. Как это обычно и происходило летом 1942 г. на Брянском фронте, если советские танки, даже не столь сильно поврежденные, оставались на территории, занимаемой врагом, и терялись таким образом безвозвратно, то немцы значительную часть пораженной бронетехники восстанавливали после эвакуации, либо даже на месте. Остатки танковых батальонов 110-й танковой бригады отошли в город, а мотострелковый батальон, отрезанный в Шиловском лесу, был уничтожен. В дальнейшем 110-я танковая бригада использовались в уличных боях побатальонно, а чаще отдельными ротами. Отметим при этом, что танковые экипажи сражались умело и самоотверженно, уничтожив и подбив 36 танков врага и поразив 22 противотанковые пушки.
Полностью очистить город от советских войск немцам так и не удалось. Заняв большую, правобережную часть города, противник не смог взять под контроль его меньшей, левобережной (восточной) части и, что очень важно, перехватить проходившую здесь рокадную дорогу на Москву. Оборона левобережья была возложена на 6-ю стрелковую дивизию (генерал-майор М.Д.Гришин), действовавшую совместно с оперативно подчиненными полками НКВД. Дивизия, находившаяся в начале немецкого наступления во втором эшелоне 40-й армии, измотанная в результате тяжелых боев на промежуточных рубежах и при выходе из окружения, смогла левобережную часть Воронежа отстоять, а также закрепить за собой т. н. Чижевский плацдарм на южной окраине правобережной части города. Кроме того, на правом берегу реки Воронеж в результате ожесточенных боев удалось отстоять городок сельскохозяйственного института. Линия фронта в пределах Воронежа стабилизировалась. Река Воронеж стала последним рубежом продвижения противника на восток.
***
Ставка между тем принимала все возможные меры с целью воспрепятствовать развитию наступления противника, восстановить целостность обороны и предотвратить обвал Брянского фронта. Для укрепления фронта из Резерва ВГК выдвигалась и разворачивалась в боевые порядки вдоль Дона севернее Воронежа 3-я резервная армия, переименованная в 60-ю общевойсковую (генерал-лейтенант М.А.Антонюк), в составе пяти стрелковых дивизий [III-8]. Южнее Воронежа позиции занимала 6-я резервная армия, ставшая 6-й общевойсковой (генерал-майор Ф.М.Харитонов), под управлением которой объединялось шесть стрелковых дивизий [III-9] В районе Воронежа, помимо частей, сражавшихся здесь с первых чисел июля - четырех полков НКВД, ряда других частей воронежского гарнизона и частей 232-й стрелковой дивизии 6-й резервной армии, оборонялись отошедшие к югу и западу от города правофланговые 121-я, 160-я, 6-я стрелковые дивизии, а также 111-я и 119-я стрелковые бригады 40-й армии. С 7 июля все эти формирования были объединены управлением 40-й армии, которое руководило обороной города. [III-10]
Соединения 18-го танкового корпуса, сражавшиеся на территории правобережной части Воронежа, - 110-я и 181-я танковые бригады, оказались блокированы после захвата противником мостов через реку. Потеряв в боях и уничтожив все оставшиеся танки и автомашины, остатки личного состава к концу дня 9 июля вырвались из кольца налегке. Красноармейцы преодолевали реку на подручных средствах либо даже вплавь. Значительные потери понесли также 180-я танковая бригада, которая занимала оборону по Дону южнее Воронежа, и 18-я мотострелковая бригада, стоявшая в обороне севернее города. До предела ослабленный, 18-й танковый корпус был отведен в резерв 60-й армии для восстановления боеспособности.
Прикрывая отступление советских войск, к Дону отходили части 4-го и 24-го танковых корпусов (в полосу 6-й армии) и 17-го танкового корпуса (в полосу 60-й армии), потерявшие значительную часть личного состава и вооружения. 4-й танковый корпус В.А.Мишулина, потерпев неудачу в боях в районе Горшечного, с 3 июля, отступая, вел только эпизодические оборонительные бои, но, получив 7 июля в качестве пополнения 44 танка Т-34 и доукомплектовав 102-ю танковую бригаду, смог действовать более активно. В наиболее боеспособном 24-м танковом корпусе В.И.Баданова сохранялся в строю 81 танк. Бригады корпуса вышли к мосту через Дон выше на 30 км по течению реки от пос. Лиски и заняли оборону на западном берегу, ожидая восстановления разрушенной переправы. 7 и 8 июля в результате упорных боев они закрепились здесь и совместно с остатками 4-й танковой бригады и бойцами 53-го УРа сдерживали противника. 17-й танковый корпус Н.Ф.Фекленко, потеряв почти всю материальную часть и оставшись без горючего и боеприпасов, 5 июля вышел из боя и переправился через Дон. За пять дней боев полностью укомплектованный корпус потерял 132 танка, в т.ч. все 23 тяжелых КВ, 62 средних Т-34 из 88 и 49 легких из 68. Потери личного состава превысили 2060 чел. (первоначальная численность корпуса 6640 чел.), в т.ч. безвозвратные - 1240 чел. (из них без вести пропало около 840 чел.). В конце июля все три корпуса «опергруппы Федоренко» были выведены на переформирование.
Для усиления бронетанковых войск южного крыла Брянского фронта Ставка перебрасывала полностью укомплектованный в течение длительного срока формирования 25-й танковый корпус генерал-майора П.П.Павлова (111-я, 162-я, 175-я танковые бригады, 16-я мотострелковая бригада), в составе которого состояло 195 танков (132 - Т-34 и 63 - Т-60). 12 июля корпус был введен в бои в районе Воронежа и в полосе 6-й армии.
Как уже упоминалось, непосредственное руководство всей южной фронтовой группировкой осуществлял прибывший ранее в Воронеж командующий Брянским фронтом Ф.И.Голиков. На основном командном пункте фронта заменял командующего его заместитель Н.Е.Чибисов. Практически под руководством Чибисова действовала северная фронтовая группировка огромного и растянувшегося Брянского фронта. Неэффективность управления войсками объединения при наличии двух центров управления заставили Ставку принять решение о разделении Брянского фронта на два - Воронежский фронт с командующим Ф.И.Голиковым, и Брянский фронт (северная группировка), во главе которого временно был поставлен Н.Е.Чибисов. Однако, разделение, которое способствовало улучшению управляемости войск, было реализовано только 7 июля, что отнюдь не способствовало успешному руководству намечаемой операции по стабилизации положения на среднем Дону.
По твердому убеждению Москвы крупные силы Брянского фронта на северном его крыле, в первую очередь 5-я танковая армия, усиленная 7-м танковым корпусом, формирование которого закончилось 1 июля на Калининском фронте, а также сохранившие боеспособность 1-й и 16-й танковые корпуса, соединения 13-й армии и не участвовавшие в боях 3-я и 48-я армии позволяли нанести при правильном планировании и твердом управлении мощный удар по растянутому северному флангу наступающего противника. Таким образом становилось возможным перехватить коммуникации 4-й танковой армии, наступавшей на Воронеж, и, действуя по ее тылам, сорвать форсирование Дона, а также способствовать выходу из окружения частей 40-й армии. Для проведения операции было вполне реально сосредоточить шесть танковых корпусов и семь - восемь стрелковых дивизий. В результате положение могло коренным образом измениться в пользу Красной Армии. Ставка в ночь на 4 июля своей директивой приказала подготовить и провести контрнаступление в срочном порядке.
Основной силой контрударов, планируемых из района, примыкающего к правому флангу 60-й армии и направленных восточнее Касторного и далее восточнее Горшечного, должна была стать 5-я танковая армия генерал-майора А.И.Лизюкова. Поселок Касторный продолжал до 5 июля удерживаться силами 284-й стрелковой дивизии и приданных частей, что должно было содействовать наступлению танкистов. Кроме того скоординированный удар в том же направлении наносился оперативной группой Катукова (1-й и 16-й танковые корпуса, 15-я стрелковая дивизия). Командующим оперативной группой был назначен командир 1-го танкового корпуса, наиболее подготовленный военный руководитель из возглавлявших сведенные в группу соединения.
Ввиду того, что заместитель командующего Брянским фронтом Н.Е.Чибисов не обладал полномочиями командующего, а Ф.И.Голиков находился в Воронеже, на КП фронта утром 4 июля прибыл начальник Генштаба А.М.Василевский, которому Ставка поручила организовать наступление. Сразу по прибытии Василевский выехал в штаб 5-й танковой армии, которая перебрасывалась из Ефремова в район юго-восточнее Ельца.
Развертывание армии на исходных рубежах наступления из-за малой пропускной способности железной дороги Ефремов - Елец затягивалось. От А.И.Лизюкова потребовали начать операцию не позже 15 - 16 час. 5 июля силами передового 7-го танкового корпуса (полковник П.А.Ротмистров), не дожидаясь сосредоточения основных сил - 11-го (генерал-майор танковых войск А.Ф.Попов) и 2-го (генерал-майор танковых войск И.Г.Лазарев) танковых корпусов, а также 340-й стрелковой дивизии (полковник С.С.Мартиросян). 7-й танковый корпус, усиленный 19-й танковой бригадой армейского подчинения, 2-й и 12-й мотострелковыми бригадами танковых корпусов, находившихся на марше, смог начать наступление утром 6 июня.
Вспомогательный удар оперативной группы Катукова, начатый еще 3 июля, ввиду сложной и запутанной обстановки в полосе ее наступления, не позволил частям 1-го и 16-го танковых корпусов, добиться ощутимых результатов. Втянутые в позиционные бои на самостоятельных участках обороны между полосами ответственности 13-й и 60-й армий и вынужденные выполнять задачи нескольких стрелковых дивизий, танкисты и мотострелки оказались лишенными свободы широкого маневра, необходимого для ведения успешных наступательных операций. Тем более оба корпуса, особенно 16-й танковый, понесли значительные потери еще в первые дни вражеского наступления. В 16-м танковом корпусе М.И.Павелкина оставалось по состоянию на 4 июля не более 50 танков (из 180 на 28 июня), большие потери понесли мотострелки и артиллеристы. Для подкрепления корпуса на его левый фланг из фронтового резерва выдвигался 8-й кавалерийский корпус.
В лучшем состоянии находился 1-й танковый корпус героя битвы под Москвой М.Е.Катукова, уже тогда известного в Красной Армии танкового командира. Правда 1-я мотострелковая бригада была передана по приказу командующего фронтом в состав 13-й армии, но всем трем танковым бригадам корпуса - 1-й гв., 49-й и 89-й удалось сохранить относительную боеспособность. В корпусе функционировала хорошо налаженная связь, что позволяло командованию получать актуальную информацию, принимать и во-время доводить до исполнителей оперативные решения. Задачей корпуса в сложившемся положении стало активной обороной, контратаками и огнем танковых засад, в которых ставили по 2 - 3 Т-34, удержать занимаемые рубежи, противодействуя наступлению частей 88-й и 385-й пехотных дивизий противника, усиленные приданной артиллерией и танками 11-й танковой дивизии.
В боях, которые вел 1-й танковый корпус 3 - 7 июля под руководством тактически грамотных командиров, врагу был нанесен немалый урон. Безусловным успехом стал напряженный многочасовой бой 49-й (полковник Д.Х.Черниенко) и 89-й (подполковник А.В.Жуков) танковых бригад, которые 4 июля совместно с немногочисленными пехотинцами 15-й стрелковой дивизии взяли штурмом узел обороны Огрызково и окружавшие населенные пункты, отбросив немцев за реку Кшень. Результативными оказались действия корпусного 307-го отдельного гв. минометного дивизиона (капитан С.В.Гаврюков). Фиксируя места сосредоточения пехоты противника для атаки и имея заранее подготовленные данные для открытия огня по этим участкам, «катюши» накрывали их дивизионными залпами. За день боя 5 июля таким образом было уничтожено и рассеяно несколько сот солдат и сорвано ряд вражеских атак. 89-я танковая бригада эффективно использовала даже легкие танки Т-60. Так утром 7 июля взвод Т-60 из 203-го танкового батальона, правильно выбирая время и направление удара, атаковал наступавшую вражескую пехоту. Танки, вооруженные 20-мм автоматическими пушками ШВАК, показали свои высокие огневые и маневренные качества, шквальным огнем с близких дистанций уничтожая солдат противника. Бой продолжался около двух часов, бежавший противник оставил на поле боя до роты убитых пехотинцев.
Нельзя не отметить, что июльские танковые бои на Брянском фронте привели к потере боеспособности уже к середине июля четырех танковых корпусов фронтового подчинения из пяти, а также отдельных танковых бригад, на которых возлагались надежды по стабилизацию положения в случае успехов противника. Невозможно адекватно сравнить условия, в которых пришлось действовать тем или иным танковым соединениям в ходе проигранного в конечном итоге сражения по восстановлению цельности обороны советских войск. Однако, субъективный фактор, а именно боевой опыт, высокий профессионализм, командирская воля и высокая ответственность за порученное дело позволили командиру 1-го танкового корпуса М.Е.Катукову, сформировавшего крепкое, хорошо обученное и поэтому высокобоеспособное соединение, несмотря на общую неудачу танковых войск Брянского фронта, добиться многого. Корпус Катукова, избежав неминуемого, казалось, разгрома, сохранил боеспособность и действовал как единый боевой организм, на равных в самых тяжелых условиях противостоявший сильному и опытному врагу.
Как уже упоминалось, 5 июля 284-й стрелковой дивизии с частями усиления пришлось оставить Касторный. В то же время в случае удачного наступления войск 5-й танковой армии данный опорный пункт мог стать базой устойчивости боевых порядков советских войск, прикрывая их от фланговых ударов врага при дальнейшем продвижении к Горшечному и далее к Старому Осколу. Таким образом, 5-я танковая армия не могла ожидать активных и скоординированных вспомогательных действий на других участках северного крыла Брянского фронта - ни в полосе действий оперативной группы Катукова, ни в районе Касторного. Вместе с тем, вскрыв передвижение к линии фронта крупных сил, в т.ч. танковых, немцы организовали сильную противотанковую оборону, включая танковые засады и минные заграждения, а также провели интенсивную авиационную штурмовку советских танковых частей, особенно губительную для мотострелков, артиллерии и легких танков, составлявших значительную часть танковых сил.
Введение в бой танковой армии по частям, а не массировано, не могло дать ожидаемых оперативно-тактических преимуществ от использования подобных объединений, а следовательно, способствовать успеху операции. Тем более, подготовка к наступлению танковой армии, не имевшей боевого опыта, проходило в спешке, задачи командирам корпусов ставились по карте, без разведки и рекогносцировки для уточнения на местности принятых решений. Точно так же, по карте, ставились задачи командирам бригад.
Начавшие сражение с ходу, прямо с марша, не имея времени и возможности полностью сосредоточиться, части 7-го танкового корпуса столкнулись во встречном бою с 33-м танковым и 11-м мотопехотным полками 9-й танковой дивизии Вермахта, которые охватывали Касторное с юга. Корпус вступал в столкновение с противником по бригадно. В результате первого столкновения два танковых батальона, примерно 60 танков, из которых более трети легких Т-60, встретили более 100 средних танков PzIII и PzIV. Большинство немецких танков были машинами новых модификаций с усиленным бронированием, вооруженные длинноствольными орудиями. Последовательное наращивание сил введением еще двух танковых бригад (одна бригада оставалась в резерве), всего примерно 170 танков, в т.ч. до 30 тяжелых КВ, с которыми, несмотря на возможность поражения, немцы сталкиваться не любили, позволило в ходе боев уравнивать количественные показатели бронетехники. Но качественное преимущество, и не только ввиду значительного количества легких танков в составе советских танковых бригад, оставалось за противником.
Введение в бой дополнительной советской бронетехники сопровождалось, с одной стороны, большими потерями (6 июня, в первый день контрудара, по немецким данным был уничтожен 61 танк), а с другой - выдвижением дополнительных сил 9-й танковой дивизии, что уравнивало количество боевых машин в ходе встречного сражения, делая определяющим качественное преимущество противника. При этом, избегая прямых танковых столкновений, особенно при наличии на поле боя тяжелых КВ, немцы предпочитали действовать, используя эффект внезапности или в случае численного превосходства. Атакам советских танков, как правило, противопоставлялась хорошо организованная противотанковая оборона.
Ни 6 июня, ни на другой день, когда подошли наконец соответственно ночью и утром 11-й и 2-й танковые корпуса, причем последний оставался во втором эшелоне и приводил себя в порядок после марша, а также 66-й гв. минометный полк («катюши»), танковая армия решительного успеха добиться не смогла. Нерешительность при выполнении поставленной задачи и практически отказ действовать наступательно, которые продемонстрировал командир 11-го танкового корпуса, заставили А.И.Лизюкова 8 июля снять с должности генерал-майора А.Ф.Попова, заменив его полковником С.П.Мальцевым. Части 320-й стрелковой дивизии, которые должны были прикрыть левый фланг наступавших подвижных соединений, также безнадежно опаздывали. 6 июля дивизия только заканчивала выгрузку из эшелонов. Но и подобное, растянутое во времени введение в бой 5-й танковой армии, заставило противника развернуть на север не только основные силы 9-й танковой дивизии, но и 11-ю танковую дивизию.
Сталин выразил резкое недовольство действиями Лизюкова. В Москве не могли понять, почему танковая армия, имеющая в своем составе 640 танков, не справляется с танковой дивизией противника, насчитывающей по поступавшим докладам 200 танков (на самом деле не более 140), при наличии к тому же значительного численного превосходства в мотострелковых частях, а также в пехоте. По личному указанию Сталина А.М.Василевский направил 9 июля командующим Брянским фронтом и 5-й танковой армией директиву с требованием «немедленно приступить к выполнению поставленной задачи и категорически потребовать от командиров корпусов... к исходу дня 9 июля выйти на тылы группировки немецких частей, действующих против Воронежа».
Однако, причины неудач лежали на поверхности. Отсутствие разведки и маневра силами, ввиду оперативно-тактической неподготовленности командования на всех уровнях к использованию крупных подвижных объединений, полное господство противника в воздухе, наносившего непрерывные удары по советским войскам, выполнить поставленные задачи не позволяли. Тогдашний начальник штаба Брянского фронта генерал М.И.Казаков написал позднее, что «...первый опыт боевого применения танковой армии оказался неудачным. Начались разговоры о непригодности такого оперативного объединения вообще. Истинные же причины неудачи, на мой взгляд, были в другом: в неумении. Это умение пришло позднее». И на самом деле, ни Лизюков, ни кто-то иной в руководстве фронтом, а также в Ставке и Генштабе не имел опыта планирования, организации и проведения операции танкового объединения. Более того, не было положительного опыта даже в отношении боевого использования танковых корпусов. Отсюда стратегические и тактические просчеты, не позволившие эффективно противодействовать противнику. Все это наложилось на известные, общие для бронетанковых войск Красной Армии в 1942 году и вполне объяснимые недостатки в отношении управления, подготовки личного состава на всех уровнях, состояния связи, эвакуации и ремонта поврежденных боевых машин, тылового обеспечения, материально-технического снабжения и транспортного обслуживания.
К 10 июля ценой больших потерь 7-й и 11-й танковые корпуса потеснили противника всего на 4 - 5 км. На несколько км продвинулся перешедший в тот день в наступление и 2-й танковый корпус, который должен был действовать совместно с 7-м танковым корпусом. Однако, из-за несогласованности 2-й танковый корпус перешел в наступление утром, а 7-й танковый корпус - только к обеду. Поэтому, переиграв советские войска тактически, немцы отразили утреннее наступление силами 33-го танкового полка, а затем, перебросив эту же часть на соседний участок, остановили и дневную атаку.
Плохо организованный ввод в сражение танковых соединений и отсутствие реальных успехов наступления позволили противнику организовать сильную оборону на выгодном естественном рубеже по реке Сухая Верейка, плотно прикрытую противотанковой артиллерией и минными заграждениями. В результате дальнейшее продвижение 5-й танковой армии было остановлено.
Наступавшие войска не обладали действенной артиллерийской поддержкой, которая ограничивалась 611-м легким артиллерийским полком 5-й танковой армии и 911-м артиллерийским полком 340-й стрелковой дивизии. Подобными силами подавить оборону противника, в т.ч. противотанковую, было невозможно. В то же время у немецких танковых и пехотных дивизий, в данном случае не говоря даже о поддержке с воздуха, имелись достаточные средства для организации крепкой обороны. Штатный состав батальонной, полковой и дивизионной артиллерии [III-11] подкреплялся возможностями бронетехники 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии, развернутой вдоль Сухой Верейки и укомплектованного, в основном, средними танками PzIII c длинноствольными 50-мм орудиями. Помимо 11-й и 9-й танковых дивизий в отражении наступления 5-й танковой армии участвовала 340-я пехотная дивизия, выдвинутая из резерва и впервые введенная в бои, а также части 387-й пехотной дивизии. Каждая танковая и моторизованная дивизии и, как правило, армейский корпус усиливались моторизованным зенитным дивизионом РГК (8 зенитных 88-мм пушек и 12 - 18 зенитных 20-мм автоматов), в состав танковых дивизий включался смешанный артиллерийский дивизион РГК (4 тяжелых 105-мм пушек и 8 тяжелых 150-мм гаубиц). Помимо повышения общих огневых возможностей соединений, 88-мм зенитки и 105-мм пушки традиционно являлись мощным и проверенным противотанковым средством, способным с дальних дистанций поражает любые виды бронетехники.
При планировании наступательной операции совершенно не учитывалось к тому же, что находившаяся в полосе наступления армии Сухая Верейка имела широкую заболоченную пойму. Никакого инженерного обеспечения для ее преодоления предусмотрено не было. Поспешное, без инженерной разведки введение в бой танковых соединений обернулось неприятными осложнениями.
Пользуясь неудачей наступления советских войск, 12 июля немцы пытались перехватить инициативу и нанесли контрудар силами боевых групп 11-й танковой дивизии, которая к этому времени насчитывала более 10,8 тыс. чел. и сохранила в строю 105 танков, и 340-й пехотной дивизии. Благодаря решительным действиям советских воинов, противнику удалось добиться лишь частичных успехов. Установившееся позиционное равновесие не было нарушено. В один из напряженных моментов боев немецкая боевая группа в составе батальона 15-го танкового полка и двух батарей штурмовых орудий прорвались на стыке отступившего 11-го танкового корпуса Мальцева и 7-го танкового корпуса Ротмистрова и вышла в расположение 19-й танковой бригады. Прикрывая отход своих частей, командир бригады полковник С.А.Калихович лично повел в атаку два Т-34 и четыре Т-60. Противника удалось задержать, но вся группа во главе с командиром бригады погибла. Немцы пытались продолжить наступление, но к тому времени 7-й танковый корпус закрыл прорыв, и вражеские танки были встречены огнем подразделений 3-й гв. танковой бригады (подполковник И.А.Вовченко). Потеряв от огня КВ несколько машин, немцы повернули назад.
Июльские контрудары 5-й танковой армии, 1-го и 16-го танковых корпусов, несмотря на то, что успех им не сопутствовал, заставили немецкое командование оставить в полосе 2-й полевой армии 9-ю и 11-ю танковые дивизии, лишив Вермахт, рвущийся на Кавказ и к Сталинграду, сильных ударных соединений. Заменить их, как ранее предполагалось, на 340-ю и 387-ю пехотные дивизии, оставив район активности советских бронетанковых войск без подвижных соединений, способных нейтрализовать возможные прорывы фронта, представлялось противнику слишком рискованным.
15 июля директивой Ставки 5-я танковая армия выводилась во фронтовой тыл и как армия ликвидировалась. 2-й, 7-й и 11-й танковые корпуса, понесшие значительные потери, были подчинены непосредственно командованию Брянского фронта. 7-й и 11-й танковые корпуса отводились на доукомплектование. Генерал Лизюков был назначен командиром 2-го танкового корпуса, который понес наименьшие потери, сохранив в своем составе 78 танков из первоначально введенных в бои 183 машин. Велики оказались потери мотострелков - 2-я мотострелковая бригада, насчитывавшая более 3,1 тыс. чел., потеряла в боях около 1,9 тыс. чел. личного состава. Наибольшие потери понес 7-й танковый корпус, в танковых бригадах которого осталось в строю по 5 - 7 танков, а в мотострелковой бригаде выбило, в основном в результате ударов с воздуха, большое количество мотострелков и противотанковой артиллерии. Всего ко времени расформирования в танковых бригадах 5-й танковой армии в строю оставалось на более 130 боеготовных машин. Точных, непротиворечивых данных на этот счет нет.
***
Укрепив в первых числах июля Брянский фронт на Воронежском направлении выдвижением двух общевойсковых армий и рассчитывая на успешное контрнаступление северного крыла фронта, в составе которого действовала танковая армия, Ставка надеялась восстановить положение. Намерения противника развить наступление в южном направлении, предусмотренное операцией «Блау», не было к тому времени раскрыто. Наступление на Воронеж могло расцениваться как начало наступления противника на юг, так и наступления на Москву с обходом столицы юга. В Ставке по-прежнему считали, что продвижение противника в полосе Брянского фронта после взятия Воронежа будет продолжено в восточном и северо-восточном направлении и имеет конечной целью разгромить Красную Армию на центральном стратегическом направлении. Поэтому масштабных мероприятий по укреплению южного крыла советско-германского фронта поначалу не проводилось.
Вместе с тем тревожные события на северном крыле Брянского фронта, охват с тыла и возможность окружения основных сил Юго-Западного фронта заставили Ставку, усвоившую горький опыт Харькова и Крыма, принять трудное решение о необходимости отвести войска из угрожаемых районов. Вынужденное отступление войск Юго-Западного фронта и правого крыла Южного фронта на восток началось уже 6 июля. Командующим Брянским, Юго-Западным и Южным фронтами было приказано провести рекогносцировку и приступить к строительству и восстановлению оборонительных рубежей в тылу войск. Были даны указания о сосредоточении свежих сил и подготовке обороны на подступах к Сталинграду и Кавказу. На левом берегу среднего течения Дона разворачивалась 5-я резервная армия, позднее получившая наименование 63-й общевойсковой и вошедшая в состав Сталинградского фронта. Дополнительно к начавшемуся формированию в районе Сталинграда 7-й резервной армии сюда перебрасывалась 1-я резервная армия. На левом берегу нижнего Дона от Батайска до Кагальника разворачивалась и подготавливала оборонительные рубежи воссозданная после отступления из Крыма 51-я армия Северо-Кавказского фронта. Таким образом, хотя и с опозданием, в Генштабе наметили реальные шаги по противодействию активности противника на Южном стратегическом направлении.
В ночь на 8 июля основные силы 4-й танковой армии Вермахта двинулись на юг, в ночь на 10 июля, после нескольких попыток 8 и 9 июля очистить Воронеж от советских войск, на юг повернул 48-й танковый корпус, наиболее мощное соединение армии - 24-я танковая дивизия, моторизованная дивизия «Великая Германия» и переданная в состав корпуса 16-я моторизованная дивизия. Игнорировать далее указание Гитлера о наступлении в южном направлении Г.Гот и его непосредственное начальство посчитали невозможным. Немцы стремились выйти через районы Россоши, Кантемировки и Миллерово и далее по правому берегу Дона в тыл Юго-Западного и Южного фронтов. В связи с этим войска Южного фронта, занимавшего оборону на ростовском и ворошиловградском направлениях, также начали вынужденный отход к нижнему течению Дона.
Таким крайне неблагоприятным для Красной Армии оказалось развитие фронтовых событий, получивших позднее в истории Великой Отечественной войны название Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции.
Надежды, возлагаемые Ставкой на бронетанковые формирования, которые должны были нейтрализовать наступление противника, не оправдались. Войска Брянского (с 9 июля также Воронежского) фронтов, потеряли с 28 июня, немногим более чем за две недели, не менее 1,6 тыс. танков. При численности боевых машин в начале операции около 1,8 тыс., с учетом последующего введения в бои сил 18-го и 25-го танковых корпусов, а также 475-го и 476-го отдельных танковых батальонов, двенадцати отдельных танковых рот КВ [III-12] и пополнений потерь сражавшихся частей и соединений, общее число танков (ресурс бронетанковых войск) превышало 2,5 тыс. ед. [III-13]
Несмотря на громадные потери и стремительное «стачивание» боевого потенциала танковых формирований, благодаря срочным мерам Ставки ВГК, боеспособность бронетанковых сил на Воронежском направлении удалось в определенной степени поддержать передачей командованию Воронежского и Брянского фронтов дополнительных соединений и частей. 25-й танковый корпус, отдельные танковые батальоны и танковые роты прибывали с 10 по 12 июля и тут же вводились в бои. К середине июля в распоряжении командования обоих фронтов имелось до 900 танков. Следует добавить, что количество боевых машин, полностью боеготовных и состоявших в частях, сохранивших боеспособность, было несколько меньшим.
Итак, тяжелая обстановка сложилась в районе Воронежа, несмотря на массовое использование танковых войск, растерявших в ходе боев материальную часть и численное преимущество. Помимо причин вполне объективного характера, которые были названы выше, нельзя не признать невысокий уровень руководства и личной ответственности командующих Брянским, а позднее и Воронежским фронтами. 11 июля на совещании в Ставке был решен вопрос о замене недолго руководившего Брянским фронтом Н.Е.Чибисова на генерал-лейтенанта К.К.Рокоссовского, который успешно командовал до этого рядом армий и поправился после тяжелого ранения в марте 1942 г. Тогда же Сталин отклонил несколько кандидатур на пост нового командующего Воронежским фронтом, предложенных начальником Генштаба А.М.Василевским и его заместителем Н.Ф.Ватутиным. Ф.И.Голиков, как один из виновников поражения, на этом посту оставаться по мнению Ставки далее не мог.
Неожиданный поворот в обсуждении возник, когда к Верховному обратился Ватутин, предложивший на пост командующего фронтом свою кандидатуру. Николай Федорович начал войну заместителем начальника Генштаба, затем был направлен начальником штаба Северо-Западного фронта. В мае 1942 г. по просьбе Василевского Ватутина отозвали в Москву и вновь назначили заместителем начальника Генштаба. Сталин, который хорошо знал Ватутина и ценил его за высокий профессионализм, дал свое согласие. 14 июля назначение Рокоссовского и Ватутина состоялось. Их дальнейшая деятельность в самые тяжелые периоды войны выдвинула обоих в число выдающихся советских полководцев.
(Продолжение следует)
Продолжение - http://www.proza.ru/2019/12/17/1615
Примечания III б - http://www.proza.ru/2019/11/09/930
Использованная литература - http://www.proza.ru/2019/03/25/1524
Начало очерка - http://www.proza.ru/2019/03/25/1429