Я её не знал, никогда не видел, а слышал только голос в записи, да и то уже после первого для меня – но не её собственного исполнения. Собственное, в записях, сохраняемых в Интернете, тоже слышал, но голос у неё поепзался мне слабеньким в сравнении с голосом харьковской певицы, о которой сейчас и расскажу.
В 1994 году, четырьмя годами после прибытия нашей семьи по репатриации в Израиль, сюда же и на тех же началах прибыла моя приятельница с отрочества, она же и соседка, жившая во второй половине сороковых годов в одном со мною доме, ученица соседней женской школы Фаина (Ина) Шмеркина. Учась в старших классах, она была известна в нашей округе своей яркой врождённой музыкальностью: чуть ли не с малых лет самостоятельно выучилась играть на фортепепьяно (и, конечно же, на гитаре), потом уж оконечила, параллельно учёбе еа филологическом факультете университета, музукальное училище, пела, аккомпанировала на вечерах и в компаниях танцующих подруг т приятелей, но и преподавала пение и музыкеу в школах…
Мы с Марленой, моей сестрой, были разного возраста: я – на 5 с половиной лет младше. Но мне хорошо были знакомы её друзья, а ей стали со временем интересны мои. Пришло время, когда Фаина (Ина) сделалась её подругой, а потом они составили неразлучную пару исполнителей. Началась пора авторской песни, сестра (и прежде сочинявшая мелодии), стала придумывать их на собственные стихи, а иногда и «Шмера» (как Ину называли в кругу друзей) клала стихи Марлены на свою, специально для них придуманную, музыку. Или сестра читала свои стихи, а Шмера пела… Они слали всё чаще так концертировать вдвоём.
Шмера выступала с разнообразными программами, и не только с песнями на Марленины стихи. Например, она пела и песни харьковской же поэтессы и барда Натши Берман-Дорошко. Харьковского поэта и барда Григория Дикштейна. Песни Булата Окуджавы и Новеллы Матвеевой. Украинские, русские и цыганские романсы и многое другое.
Весь свой репертуар Иночка ( с годами уже Фаина Марковна) привезла в Израиль, поселившись в Цфате. Я был среди организаторов её выездных концертов по репатриантским русскоязычным клубам. Естественно, организовывал их в «своей» Афуле. Шмеру здесь полюбили, принимали очень тепло. Но вскоре она сильно и опасно заболела, концертную активность пришлось свернуть.
Но пока выступала, мне пришлось убедиться, что не всё из её обширного репертуара мне знакомо. В частности, полной новинкой, впервые мною услышанной, оказались песни Аллы Зиминой.
Я давно, со своих школьных лет, знал и помнил Юлика Даниэля, учившегося двумя годами младше Марлены на филфаке университета. Он часто бывал у неё (то есть в нашей квартире) гостем, и, хотя я был ещё мальчишкой, а он вернулся с войны, да притом после тяжёлого ранения и навалявшись по госпиталям с то и дело открывающейся раной руки… Тем не менее, мы вместе озоровали – он был, как говорится, «шухарной», жизнерадостный юноша и с удовольствием, по-детски, валял дурака. Например, мы однажды Марленкиной помадой накрасили «губы» нашему рыжему коту Фильке: я держал кота, а Юлик красил…
В Харькове он учился лишь год – потом переехал в Москву, в один из тамошних пединститутов, вместе с Ларой Богораз (на которой женился) – в будущем она станет героической правозащитницей). Лариса была дочерью известного на Украине экономиста Иосифа Богораза. Как рассказывала Марлена, после его ареста в середине 30-х и осуждения его жена и Ларина мать от мужа, объявленного врагом народа, отказалась, что не было редкостью. А позже её во время грозы ударом молнии убило насмерть, и Лариса осталась одна.
Отец отбывал заключение в Воркутлаге. После освобождения в большие города европейской части страны ему выезжать воспрещалось, но Лариса, окончив школу, побывала у него в гостях в Воркуте. Там он женился во второй раз, и его женою стала тоже бывшая зэчка, отбывшая лагерный срок (три года) – «за подготовку теракта» Ольга Григорьевна Олсуфьева – она же актриса Алла Зимина (сценический псевдоним). Она была из дворянской, - даже, говорят, графской фамилии Олсуфьевых, тем не менее, в советском лагере, где было лишь деление на женские и мужские бараки, но зэки и зэчки в зоне общались… Лишь вчера мне рассказали, что ею. завладел какой-то уголовник, у которого её отнял силой изысканный интеллигент, но физически могучий и смелый мужчина Иосиф Аронович Богораз. Она и стала его второй женой.
Ещё тогда Зимина начала сочинять стихи и музыку, создавать свои песни и исполнять их на собственный аккомпанемент под гитару - задолго до основателей «советской авторской песни» и «движения бардов»: Юрия Визбора, Ады Якушевой, Булата Окуджавы и других. Как видно, основание нового жанра было велением и проявлением времени.
Хотя Юлий Даниэль в Харькове проучился лишь год, но его пребывание в нашем городе имело глубокие культурные последствия. Назову лишь несколько имён харьковчан, так или иначе тесно с Юликом связанных: это, кроме моей сестры, поэты Борис Чичибабин, Марк Богославский, Аркадий Филатов, Рената Муха, педагог и культуролог Леонид Сержан, физик-теоретик Марк Азбель, физики и литераторы супруги Воронель (Нинель, она же Нина, и Александр), киновед и кинокритик Мирон Черненко… Не утверждаю, что он был их вдохновителем, но в какой-то мере без этого не обошлось.
Вот и Фаина оказалась в числе близких семье Даниэля и его первой жены. А со временем познакомилась с вернувшимися в Москву после реабилитации отцом и мачехой Ларисы, стала в их доме своим человеком, услышала песни Зиминой и… влюбилась в них, как ей было свойственно. И вскоре стала сама из петь, приняв «на вооружение». Одна из «Щмиериных» концертных программ называлась, по заголовку песни, «О, жизнь моя!» ( песни Аллы Зиминой-Олсуфьевой)».
Первая же услышанная песня Зиминой меня поразила. Это маленькая, миниатюрная трагедия, но миниатюрная по своим размером и малому числу персонажей сюжета:
лишь трём : это капитан самоходной баржи, его жена – матрос на той же самоходной посудине да рулевой... Есть, правда, и четвёртый «персонаж»: необъятная «Расея», песню о которой поёт под открытым небом Сибири да над стремительной водой одной из главных её рек «белоголовый рулевой» - русский-прерусский парень.
Всего лишь три восьмистрочных строфы в песне, только 25 строк («лишняя» (3 х 8 = 25?) набегает за счёт варианта одной из дубляжных строк). Но сколько страшного в подробностях жизни матушки-«Расеи»! Капитан, дремлющий на лавке палубы, - «десять лет живёт по справке»: надо знать жизнь той уникальной по нелепостям страны-гиганта, чтобы оценить её безысходность! «Справка» выдавалась человеку, после суда или внесудебного приговора человека, лишённого паспорта, который заменён бумажкой, ограничивающей ему возможность выбора мест проживания, иногда в каким=нибудь одном диком захолустном пятачке страны. Или даже на просторах Сибири или Дальнего Востока, вдали от сердцевинной привычной, густонаселённой «Расеи»…
И какие вспоминаются единственные, заветные, родные приметы жизни капитанской жене-матросу, качающей помпу на борту сибирской баржи: «молодая слобода» родимой Калуги, черно-пегие стада, жаркая любовь юного пастуха… Сколько любви, света, горючего горя, безнадёги, невозвратимой мечты! Какая жуткая, вселенская трагедия в одной короткой бесхитростной песенке!
Я не в силах описать даже часть этого мира замечательных песен. В них – сама необъятная Россия, с её просторами, с обеими столицами и ужасными далями, с её тройкой и гитарой, домовыми и лешими - и не только Россия, но есть и прелестная песенка о французах-монгольфье и их воздушном шаре, грация, озорство и глубокие раздумья…
Как талантлива и как несчастна та страна, горячо нами любимая и поделом нами брошенная! Дай Б-г ей воспрянуть – но пусть уж обойдётся без нас… Даже не верится: лишь двести лет мы были вместе, как подсчитал Солженицын, а кажется – сроднились навечно…
Баржа
Стихи и мелодия Аллы Зиминой
(Ольги Олсуфьевой)
Плывёт баржа по Енисею,
и облака над головой…
Заводит песню «про Расею»
белоголовый рулевой.
А капитан лежит на лавке,
Ему на песню наплевать:
он десять лет живёт по справке, -
ему «Расеи» не видать…
Его жена с ним не согласна:
пускай она сейчас матрос,
но в ней надежда не погасла,
хоть жизнь пощла и вкривь и вкось…
Она стоит, качая помпу,
не отрываясь от воды,
а рулевой, нарочно громко,
поёт про русские сады,
поёт про вешние сады.
А ей мерещится Калуга,
и молодая слобода.
И пастухи идут по лугу,
и черно-пегие стада…
И вдруг подхватывает звонко,
с каким-то взвизгом наверху,
как та безумная девчонка,
что мчалась лугом к пастуху…
https://mixmuz.ru/mp3/..
По этой ссылке попробуйте скачать песню "Баржа" и другие песни А.Зиминой в исп. Фаины Шмеркиной. Они есть в Интернете. = Ф.Р.