Mundus Novus*
Через 52 дня плавания наш корабль вошел в бухту Гуанабара, чье название, как мы узнали позднее, в переводе с языка индейцев тупи означает «морской залив» .
Вид, открывавшийся с моря, был прекрасен: яркое солнце освещало покрытые пышной зеленью холмы, у подножия которых располагались ряды аккуратных белых домов.
Наконец, мы сошли на берег. Как же счастлив я был вновь почувствовать под ногами твердую землю! Больше меня радовался разве что Педру, который за все время пути так и не привык к морю.
Первым, что мы заметили на главной площади, близ которой высадились, было большое двухэтажное каменное здание прямоугольной формы. Его фасад был лишен всяких украшений, но тем не менее оно выглядело весьма впечатляюще, благодаря своим размерам. Несколько купцов, из числа тех, которые прибыли из Лиссабона на одном корабле с нами, объяснили нам, что это губернаторский дворец. Рядом с ним располагался монастырь. На площади также был фонтан, вокруг которого мы увидели много людей: рабы набирали воду и несли ее в дома своих хозяев, моряки пополняли запасы… Правда, тогда у меня и брата не было возможности долго рассматривать площадь и наблюдать за тем, что на ней происходит – купцы предложили нам вместе с ними пойти на постоялый двор. Еще на корабле они заверили нас в том, что хорошо знают хозяина этого заведения и не сомневаются в его честности, а кроме того, за комнаты он берет умеренную плату.
Пока мы шли по прямым и довольно широким улицам, нам удалось немного познакомиться с городом. Рио-де-Жанейро оказался больше и оживленнее, чем мы думали. Дома горожан в основном построены из камня, стены побелены, а крыши покрыты черепицей, как в Португалии. В районе, по которому мы шли, множество лавок. Когда мы проходили мимо них, купцы живо обсуждали открытие одних и закрытие других. Брата больше интересовали прохожие, шедшие нам навстречу. Голубоглазые европейцы, мулаты, темнокожие африканцы. Многообразие нарядов и наречий – еще более яркое, чем в Лиссабоне. Меня не переставала удивлять бразильская природа, проникшая даже в сердце города. Близ одного из домов я увидел высокое дерево с пышной кроной, в которой скрывалось несметное количество птиц всевозможных размеров и окрасок. Не зря итальянцы когда-то называли Бразилию Землей попугаев. Остановившись перед деревом, я засмотрелся на птиц, чье мелодичное пение ласкало слух, и вдруг подумал о своей птичке, о своей кузине Анне: «Как она там? Нужно обязательно написать ей».
И вот мы добрались до постоялого двора. Купцы нас не обманули. Хозяин, невысокий сухощавый старичок с черными живыми глазами, действительно не завышал цен. Он был с нами очень любезен и предоставил нам небольшую комнату, скромную, но чистую. Когда мы заплатили за две недели (именно столько мы намеревались пробыть в Рио-де-Жанейро), он предупредил нас: «Господа! Будьте осторожны! Советую вам не выходить поздно вечером и не выставлять напоказ дорогие вещи, когда гуляете по улицам!»
– Да ладно тебе, Вашку! Не пугай их! – сказал один из купцов, смеясь. – Здесь воруют не больше, чем в Лиссабоне.
Когда мы разместились и немного передохнули, я занялся письмами. Сначала написал в Минью – родителям и брату, а затем в Лиссабон – Анне. По содержанию эти два письма были очень похожи. Оба я начинал рассказом о нашем плавании (в письме к Анне я не стал упоминать подробностей, связанных со штормом). Затем сообщал, что мы остановились в Рио-де-Жанейро. Несколько строк и в том, и в другом письме я посвятил описанию города и пышной бразильской природы. После этого добавлял, что мы как можно скорее намерены отправиться в Вила Рику. Заканчивая письма, я просил родителей, Мигела и Анну рассказать нам свои новости и напоминал им адрес поместья Ларанжейрас, чтобы они могли прислать ответы туда.
Потом я принялся за письмо к Тьяго Невесу, управляющему поместьем, которое ранее принадлежало Николау. Некоторое время я провел в нерешительности, не зная, с чего начать. Затем, собравшись с мыслями, стал писать. Прежде всего я сообщил о том, что граф Николау де Менезеш умер в сентябре 1750 года. Согласно его завещанию, основная часть принадлежавшего ему имущества, включая земли в Бразилии, переходила в собственность его единственной дочери Анны Марии де Менезеш. В силу очевидных причин, наследница Николау не имела возможности отправиться в Бразилию. Поскольку я являюсь ее законным супругом, представлять ее интересы в колонии надлежало мне. Затем я написал, что вместе с братом прибыл в Рио-де-Жанейро. Указав адрес постоялого двора, где мы остановились, я просил Тьяго незамедлительно приехать за нами, чтобы вместе мы могли направиться в Вила Рику для решения наших неотложных вопросов.
К письму я приложил копию завещания Николау, которое Педру переписал аккуратным почерком, выработанным еще во время учебы в семинарии. В тот же конверт я вложил письмо Тьяго, в котором тот обращался к графу де Менезешу с просьбой приехать в Бразилию. Копия завещания и письмо к Николау должны были убедить Тьяго в том, что мы не обманщики.
Брат тоже написал родителям, а также падре Франсишку Шавьеру, своему наставнику.
На следующее утро мы, не зная, как отправить наши письма, обратились за советом к хозяину постоялого двора. Письмо к управляющему он посоветовал передать с погонщиком скота. В Португалию письма можно было доставить с кораблем, направлявшимся в Лиссабон, – правда, первый такой корабль, по словам Вашку, должен был оплыть не раньше, чем через месяц. Поэтому хозяин постоялого двора советовал нам передать их с любым другим кораблем, который направлялся в какой-нибудь европейский город, откуда письма можно было переслать в португальскую столицу и в Минью почтой. Мы решили, что так и поступим (к счастью для нас, в порту Рио-де-Жанейро находилось торговое судно, которое через несколько дней отбывало в Лондон).
Узнав, что мы собираемся в Вила Рику, хозяин постоялого двора нисколько не удивился, но предостерег нас:
– Путь неблизкий и довольно опасный.
– Нас будет сопровождать управляющий нашим поместьем Тьяго Невес.
– Знаю такого! Славный малый! – улыбаясь, ответил нам Вашку. – Вот только через две недели вы его не дождетесь. Придется вам немного задержаться в Рио.
– Почему? – взволнованно спросил я.
– Дорога до Вила Рики занимает около двенадцати дней, и это в хорошую погоду. А ведь от Вила Рики до Ларанжейрас – если я не ошибаюсь, поместье называется так – нужно еще добираться. Так что считайте сами: письмо дойдет примерно через полмесяца, еще столько же Тьяго понадобится, чтобы приехать сюда.
Мы с недоверием смотрели на Вашку, думая, что он просто хочет получить от нас деньги еще за две недели. Однако, вопреки моим ожиданиям, хозяин постоялого двора не стал требовать, чтобы мы платили вперед, и, как стало ясно впоследствии, вовсе не обманывал нас.
Отправив письма родным с английским кораблем, мы решили пройтись по главной площади. Теперь нам удалось лучше рассмотреть внушительный губернаторский дворец, с его крепкими каменными стенами и высоким застекленными окнами. Пожалуй, это было самое большое здание во всем городе. Затем мы с братом подошли к монастырю. Поскольку Педру был кармелитом-мирянином, он очень обрадовался, узнав, что обитель принадлежит монашеской ветви кармелитского ордена. Об этом нам рассказали два монаха, которых мы встретили на площади. К слову, главная площадь Рио-де-Жанейро носит название Площади Кармелитов.
Брат Жоау де Жезус Мария и брат Франсиску де Деус, так звали монахов, в свою очередь обрадовались, узнав, что Педру состоит в ордене кармелитов-мирян. Внимательно выслушав Педру, описавшего им наше долгое путешествие через Атлантику, они рассказали нам о своем монастыре, а также о деятельности духовного ордена кармелитов в Бразилии. Затем монахи пригласили нас принять участие в праздновании Дня Тела и Крови Христовых, в честь которого в Рио-де-Жанейро устраивается торжественная процессия, подобно тому, как это бывает в Лиссабоне и других городах Португальской империи.
– Мы будем очень рады, если вы присоединитесь к торжествам. В этом году, как и всегда, наш орден участвует в процессии.
– Мы благодарим вас за приглашение, – сказал я. – Нам было бы очень приятно отметить светлый праздник в Рио-де-Жанейро. Однако первого июня (на этот день в 1752 году приходился праздник Corpus Cristi) мы, наверное, уже будем в Минас-Жерайс.
– Стало быть, вы остановились в Рио-де-Жанейро совсем ненадолго? – спросил брат Жоау де Жезус Мария.
– Да, – ответил я.
– Минас-Жерайс – замечательный край …– задумчиво сказал брат Франсиску де Деус ,– Жаль только, что там запрещены все духовные ордена, включая наш.
– Как же так? – удивился Педру.
– Таков указ его величества, – ответил ему Франсиску де Деус. – Но не волнуйтесь, брат Педру, кармелиты-миряне могут беспрепятственно находиться там. А мы время от времени навещаем наших братьев.
– Правда, для этого необходимо получить особое разрешение, – добавил с некоторым недовольством брат Жоау де Жезус Мария.
– К чему все эти препятствия? Это несправедливо… – сказал Педру, понизив голос.
– Не в нашей власти повлиять на существующее положение дел, брат. Приходится с ним мириться, – ответили монахи.
Педру печально вздохнул.
– Надеемся, мы еще увидим вас перед вашим отъездом.
Сказав эти слова, монахи попрощались с нами и удалились. Мы же, немного погуляв по городу, вернулись на постоялый двор.
Двадцать второго апреля была Пасха, которую мы с братом праздновали в Рио-де-Жанейро. В тот день город был особенно красив. Все церкви были пышно украшены, колокола звучали праздничным звоном. Слушая его, я думал о доме, о том, как отмечают праздник в Серране, где, конечно, собрались гости: родные, близкие, друзья. Должно быть, в Минью приехал наш крестный Родриго. А еще, наверное, Анна. Хотя нет, она, скорее всего, осталась в Лиссабоне, в своем особняке. Возможно, вместе с Терезой и Андре она ходила на службу в Лиссабонский собор. А может быть, в другой храм… От этих предположений и мыслей о доме мне было тепло и вместе с тем грустно.
Время шло. Каждый день, мы ждали, что Тьяго Невес приедет за нами, но он все не появлялся. Мы провели в Рио-де-Жанейро уже больше трех недель и успели достаточно хорошо исследовать город, мы знали его основные районы и улицы, у нас появились места, где нам больше всего нравилось бывать. Педру почти каждый день заглядывал в кармелитский монастырь, где ему всегда были рады. А по вечерам мы вдвоем ходили на главную площадь, чтобы посмотреть на стоящие в порту корабли и на солнце, медленно опускавшееся в океан, за которым была наша родина.
* Новый мир (лат.)