ВЕТХОЕ ЖИЛЬЕ
Несмотря на то, что Исхаков понимал значение духовной составляющей в жизни города, о чем читатель узнал из предыдущей части книги, на первом месте для него все же были проблемы людей, простых жителей, за благополучие которых он отвечал как их градоначальник. Есть ли у людей тепло, вода, нормальная крыша над головой? Поэтому жилье было наиглавнейшей темой.
– Ты знаешь, – вспоминал Камиль, – когда я принял город, значительную часть жилого фонда составляли дома, построенные еще до 1917 года.
– Представляю, было много хлама.
– Тыщу двести семьдесят шесть зданий вообще имели уникальный возраст от 100 до 300 лет !
Помимо моей воли, брови поползли на лоб сами; мало того, что цифры Исхакова «убивали» наповал, он снова все знал до мелочей.
Хотя, как и большинству казанцев, мне было нечему удивляться особо. Я не жил в ветхом жилье, всего лишь в коммуналке на три семьи (поначалу – помню из детства – с печным отоплением), но «катакомбы Казани», о которых говорил Камиль, видел.
Со мной на курсе учился один парень, его звали Алик. В отличие от нас, он проживал в старой бабушкиной квартире, без родителей. Поэтому уже с первых лет эта квартира стала нашим ночным клубом, выражаясь задорным нынешним лексиконом.
Все было клево, кроме одного: дом был аварийным. Полусогнувшись (низкие потолки, лоб собьешь), мы пробирались к заветному Алику узкими коридорчиками, позвякивая в авоськах тем, без чего в гости являться было не принято. Словно червивые ходы в гнилом яблоке, коридорчики пронизывали скрипучее тело деревянного здания во всех направлениях; какая-либо система в них отсутствовала напрочь. Воду для готовки – стол накрывался вскладчину, мытья посуды, а также утреннего туалета для тех, кто жил далеко и оставался ночевать, надо было таскать из местной колонки. Другие «удобства» тоже были во дворе. Особую оторопь они вызывали у девчонок: морозной зимой и без лампочек, им было сложнее нас, мальчишек, не поскользнуться на ледяной разноцветной корочке и не попасть маленькой ножкой в большую черную дыру, из которой, как из чрева полупотухшего вулкана, поднимался теплый пар.
Мы туда приходили развлекаться, а огромное число казанцев жили в таких условиях целыми поколениями. Когда их дети женились или выходили замуж, рожали своих детей, и потом все повторялось снова, люди просто уплотняли свои ветхие квадратные метры; точь-в-точь как семья рабочих Исхаковых, в которой вырос Камиль. Вариантов «расшириться» у них не было.
– Я тебе больше скажу, – продолжал Камиль. – Кроме «ветхого жилья» чисто по возрасту, было еще и «плохое жилье». Осталось на память о 30-40-х годах.
– Ты говоришь об индустриализации и эвакуации?
– Тогда приехало много людей, – Камиль действительно владел темой, – надо было срочно строить для них жилье. Его и лепили, из чего попало. Плюс мало денег на капремонт и содержание. Но это уже 50–80-е годы.
Казанский мэр был прав: половина (!) моего класса жила в «военных» бараках. Эти длинные, с окнами до земли, строения, почерневшие от времени, словно старые шпалы, только очень большие, рядами «лежали» вдоль улиц, примыкавших к железной дороге на окраине Дербышек; старожилы рассказывали, что их строили пленные немцы (потом, уже при Исхакове, их снесли).
Но самой грозной проблемой, которую пришлось расхлебывать Камилю – в прямом смысле этого слова – оказалось подтопление центральной части города Казани, где, в основном, и находилось ветхое жилье: в Вахитовском и Приволжском районах. В середине 1950-х ниже по течению Волги построили Куйбышевское водохранилище, в нем были собраны чудовищные по своим объемам массы воды. Это чрезвычайно важное для всей страны мероприятие – экономика нуждалась в дешевой электроэнергии – обернулось для нашего города бедой, отложенной на десятилетия; она вскрылась аккурат ко времени Исхакова. Выпираемая из водохранилища, вода затопила левый, низкий берег реки, на котором стояла Казань, и подошла практически к стенам города.
Занимаясь в студенчестве парусным спортом, я помнил, как наши белые яхты, пенными кильватерами чертившие на водной глади замысловытые повороты, эффектно смотрелись из казанских окон.
Но потом грянул гром.
Подземными капиллярами волжская вода просочилась под старые фундаменты, и в ряде мест оказалась на глубине 50 сантиметров; при этом значительная часть грунтовых вод «обладала сульфатной и кислотной агрессивностью», по формулировкам официальных докладных, которые ложились на рабочий стол Исхакова.
– Будто сейчас вижу, – савиновец Камиль наполнился детскими воспоминаниями, – как вода пришла в наш дом. Однажды ночью под досками пола вдруг что-то зацокало. Папа открыл люк, а там банки с огурцами плавают и стукаются друг в друга. Все припасы на выброс.
Студент-депутат Исхаков тоже мог бы вспомнить мокрую плесень, которую видел когда-то в полуподвале учителей Мигачевых, своих первых переселенцев. Многое помнил и Казанский градоначальник К. Ш. Исхаков, который с первых дней завел привычку заходить к казанцам домой, чтобы без посредников знать, как они живут. С той лишь разницей, что теперь большой город был доверен его попечению целиком, и люди ждали помощи лично от него.
Исхаков понимал до стука в висках: многолетний узел надо рубить немедленно; именно – рубить, развязывать было уже бесполезно.
– Мне было очевидно, – рассказывал он, – что надо выбираться из этого безобразия. Но как? Где взять такую прорву денег?
И Камиль Шамильевич пошел к Минтимеру Шариповичу. В Казани находилось почти 80 процентов жилого фонда всей республики (я не поленился, и посмотрел в справочниках тех лет: это было в 6 (!) раз больше, чем в среднем по Российской Федерации). Поэтому формальные основания прийти и сказать: «Давайте поделимся бюджетом», как бы были.
Но Исхаков пошел к Шаймиеву не только поэтому (он был достаточно опытным человеком, чтобы понимать – никакой бюджет, в том числе, республиканский, не выдержит такое). Камиль знал: президенту Татарстана не меньше, чем главе администрации г. Казани, известно, каково живется в ветхом доме; студентом Казанского сельхозинститута Шаймиев снимал там комнату. И он тоже не мог не думать об этом.
– Объезжая город с Минтимером Шариповичем, – рассказывал Камиль, – я показывал ему не только фасадную часть. Хотя это нужно, мы много строили и нам были важны его оценки. Я старался показывать правду.
При каждом удобном случае, Исхаков сворачивал в какую-нибудь покосившуюся подворотню, и они вместе, сделав короткий, как жизнь человека, шаг – с асфальта во двор, – попадали в трущобы республиканской столицы. Подчас то, что они видели там, перехлестывало даже такое буйное воображение, каким обладал английский писатель Чарльз Диккенс, известный трубадур лондонского «дна». Они встречались с людьми, выслушивали их (о письмах, которые казанцы писали в аппарат и к Шаймиеву, и к Исхакову, я уже не поминаю).
– Знаешь, каково это, смотреть людям в глаза? – говорил Камиль, пытаясь вложить в мою голову больной нерв момента. – Все понимаешь, а ничего путного сказать не можешь. Когда будет нормальное жилье? Не знаю. Но ведь это не честно! Люди ждут ответа здесь и сейчас. Неужели у них нет никакой перспективы?
Думаю, М. Ш. Шаймиев чувствовал себя не лучше, ему тоже хотелось быстрее найти способ решения проблемы: «Люди увидели, что президент приехал, высыпали во двор, кто-то с детьми вышел, начали говорить, рассказывать. Пригласили меня войти, посмотреть. Никогда не забуду. Там одни коммуналки. Какая-то пожилая женщина лежит в коридоре. Спросил, есть ли у нее квартира. Она сказала, что прописка есть, но не хватает места, чтобы всем в комнате спать. Дышать нечем. Я прямо содрогнулся. Это ни с чем не сравнишь. От увиденного не находил себе места <…>. В общем, мы с Камилем (Исхаковым) начали думать, и совместно с правительством пришли к тому, что законно это или незаконно – надо людям кардинально помочь. Эти люди сами никогда оттуда не вырвутся».
Однажды он вызвал Исхакова и Муратова.
– Завел нас в какой-то кабинет, – Камиль улыбался, теперь можно, – и говорит: «Пока не напишете программу, как ликвидировать ветхое жилье, пока не найдете деньги для этого, отсюда не выйдете». И спокойно так закрыл за собой дверь.
– Ну, а вы? Это же он устроил вам мозговой штурм!
– Скинули пиджаки, и давай черкать, – Камиль замедлил шаг, мы гуляли по Новоголицыно, под ногами шуршали желтые листья. Наверное, также шелестела бумага, которую они с Муратовым, исписав своими руководящими почерками, сбрасывали со стола на пол: потом разберем, что сочинили.
– Вас хоть кормили?
– Бутерброды носили какие-то. Я не помню.
Конечно, он не помнил. Тогда он чувствовал только одно – получается.
– И что, вот так сели два умных мужика, и придумали, как жизнь превратить в сказку? – мне хотелось продлить хорошее настроение, которое охватило Камиля.
– Да нет, – Камиль не поддержал моего порыва, его уже тянуло на серьезный рассказ о тех делах. – Я думаю, в тот момент все наши прежние мысли о ветхом жилье просто концентрированно вырвались, наконец, наружу. А мы их аккуратно записали. Тогда породили основу Программы.
В итоге, когда бумаги были «причесаны» специалистами, вышла симпатичная схема – как любил Камиль. Во главу угла ставился Государственный внебюджетный жилищный фонд при президенте РТ. Все предприятия и организации республики перечисляли в этот фонд один (!) процент от объема реализованной продукции (в последующем, чтобы законодательно закрепить эту норму, был принят специальный Закон республики Татарстан) . Кроме того, туда шла половина всей совокупной квартплаты РТ (те, кто пока жил в ветхом жилье, освобождались от нее вообще). Жилфонд забирал также 50% платежей за наем жилых помещений, принадлежащих государству, и налог на имущество физлиц за их квартиры. Придумали специальный акциз: 15 рублей с каждой добытой тонны нефти – это 375 млн рублей в год. На ветхое жилье пускались инвестиции и кредиты, в том числе иностранные (Казань, например, «выбила» у Международного банка развития и реконструкции 11 млн долларов США). В ход шли средства от реализации ветхих домов и земли, на которой они стояли, а также объекты незавершенки, средства внебюджетных фондов и другие источники.
По сути, это были принципиально новые для страны внебюджетные источники финансирования, новые организационные и правовые подходы к решению грандиозной задачи.
– На круг неплохо. Остап Бендер нервно курит.
– Так ведь потом все это вошло в Указ Шаймиева. И такое закрутилось в республике, – Камиль стремительно зашагал дальше, разбрасывая по сторонам подмосковные листья; ненужные, как старые бумажки, которые они расписали с Муратовым.
– Фактически, Минтимер Шарипович взял ответственность на себя, программа справедливо называется президентской, – сказал Камиль. – Как всегда, он обеспечил нас мощным тылом.
Позже я поинтересовался, сколько собрали денег, используя меры, рожденные в запертом на президентский ключ кабинете? И обалдел.
В коллективной шапке, ежегодно ходившей по кругу пока выполнялась Программа – в 1996-2004 годах, – оказалось свыше 20 миллиардов (!) рублей . Денег хватило не только на жилье. Они пошли на строительство дорог, инженерных сооружений, школ, детсадов, больниц.
Это был уникальный проект. Кстати, никто из соседей – Башкортостан, Екатеринбург, Удмуртия и другие – не смог повторить путь Татарстана. Хотя и посылали гонцов изучать опыт.
Существует красота творчества: живопись, музыка, литература. Всем понятна красота природы. Есть красота женская. Известно много других видов красоты, как части человеческого восприятия окружающего мира.
Но есть еще красота Бумаги, внутренняя логика Документа, который как опытный штурман, сумевший проложить верный курс в неизвестном доселе море, определяет цели, задачи и порядок воплощения в жизнь чего-то более осязаемого, более практически необходимого людям. Так вот, «Программа ликвидации ветхого жилого фонда и реконструкции кварталов ветхого жилья в г. Казани» и есть тот самый «Документ». Я видел его текст – 50 страниц плюс приложения: графики, таблицы, слайды. Это идеальный образец того, как обычно действовал Исхаков: все по полочкам, и все – до мелочей. Таким я знал Камиля еще с комсомольских лет. Красота и качество его «штабной работы» всегда убеждали в успехе.
Разработка велась институтом «Казгражданпроект». Но Исхаков «поставил под ружье» всех, задействовал даже силы депутатского корпуса: обошли ветхие дома, записали мнения жителей. Потом были подготовлены списки, определены составы семей, объемы строительства нового жилья, инженерных коммуникаций, объектов соцкультбыта и так далее, и так далее. Был создан специальный Координационный Совет «Ветхое жилье».
Не могу отказать себе в удовольствии, и не процитировать хотя бы содержание Программы. Пусть рядовые казанцы еще раз увидят (а большинство, думаю, не видели этого вообще) насколько фундаментально Исхаков и его команда подходили к решению их насущных проблем.
«СОДЕРЖАНИЕ:
1. Характеристика ветхого жилого фонда и семей, проживающих в нем.
1.1. Характеристика ветхого жилья по территории города.
1.2. Состав семей, проживающих в ветхом жилом фонде и порядок их отселения.
2. Новое строительство для переселения из ветхого жилого фонда.
2.1. Набор домов, размещение их по территории города, инженерное обеспечение застройки.
2.2. Порядок предоставления жилья. Новые формы участия населения.
2.3. База строительства для выполнения Программы ликвидации ветхого жилья.
3. Реконструкция кварталов с ветхим жильем.
3.1. Существующее состояние инженерных коммуникаций.
3.2. Инженерно-геологические и гидрогеологические условия в районах реконструкции.
3.3. Состояние транспортной инфраструктуры в районах размещения ветхого жилья.
3.4. Функциональное использование территории.
3.5. Решение транспортных проблем.
3.6. Особенности размещения объектов обслуживания населения.
3.7. Инженерная подготовка территории.
3.8. Строительство магистральных инженерных сетей.
3.9. Подключение к инженерным сетям объектов первой очереди строительства.
3.10. Последовательность комплексной реконструкции кварталов.
3.11. Градорегулирование в районах с ветхим жилым фондом.
3.12. Организационно-методические и экономико-правовые вопросы.
3.13. Градостроительные и историко-архитектурные особенности реконструкции».
После детальных согласований в кабинете мэра, Программа была принята на сессии Казанского объединенного Совета народных депутатов , председателем которого был К. Ш. Исхаков; под документом стоит его подпись.
Через год, наработав реальный опыт, депутаты подкорректировали планы .
– Я скажу тебе вот что, – Камиль продолжал вспоминать. – Когда мы влезли в проблему ветхого жилья, столкнулись с ужасом.
– Даже так?
– Сам смотри, – Исхаков привычно загибал пальцы. – Вода: «Волжский водозабор» работал с 36-го года, для обеззараживания применяли хлор. Канализация: насосные станции «Главная» и «Заречная» в аварийном состоянии, ливневки изношены на 80 процентов. Газ: трубам более 30-ти лет, они гнили в подтопленном грунте. Электричество: две трети подстанций подлежали сносу. Телефон: АТС-32 в ветхом фонде была построена в 45-м году. Историческая часть города: количество аварийных домов почти 100 процентов. Вот, и работай!
Работа была действительно адская.
Исхаков, нетерпеливый, когда ему все ясно, «подбирался» даже к предприятиям республиканского подчинения и частным фирмам, требуя перепрофилировать их под нужды строительства. Вот лишь некоторые из его «пожеланий»; к слову, реализованных:
– Выпускать окна с тройным (!) остеклением и высокопористый высокомарочный глиняный кирпич (в Москве Ю.М. Лужков бесплатно вставлял в квартиры, если они выходили на автострады, только «двойные» окна; насчет «глиняного кирпича» – не знаю, боюсь, был бетон);
– Наладить изготовление облицовочных камней, тротуарных плит, черепицы, лепных изделий малых форм, паркета и паркетной доски (читатель помнит, в Дербышках за такие же «излишества» пытались отнять партбилет у директора КОМЗа П. А. Халезова);
– Построить мощности по производству рулонных кровельных и гидроизоляционных материалов на полимерной, полимербитумной основе, стеклохолсте и синтетическом каучуке (эти слова мне вообще не знакомы), чтобы увеличить срок их службы в 4-5 раз;
– Перевести АО «Казжилгражданстрой» полностью на реконструкцию и капитальный ремонт жилого фонда.
Исхаков предусмотрел даже подготовку кадров под нужды Программы. Профтехучилище № 33 (опять в его, Советском районе) готовило рабочих-строителей, а Казанский инженерно-строительный институт – дипломированных специалистов высшей квалификации.
Параллельно шла работа над Проектом детальной планировки центра Казани; Исхаков добивался комплексного решения вопроса. Менялась схема обслуживания населения, инженерные сети кварталов, подлежащих реконструкции. В Союзе архитекторов РТ работали над проектами 21-го квартала, чтобы сохранить дух старины, «при этом создав деловой представительский центр и нанеся столичный лоск» .
Прорабатывалась новая транспортная схема, чтобы увеличить в два (!) раза долю общественного транспорта в общем потоке, создать ему приоритетные условия. Только через пятнадцать лет Москва подступилась к той же теме, когда окончательно задохнулась от автомобильных пробок: в столице были выделены, наконец, спецполосы для автобусов и троллейбусов.
Южная внутригородская трамвайная магистраль, которая была открыта при Исхакове, насчитывала общую протяженность более 18-ти километров (проект, имеющий не так много аналогов в истории муниципальной России, если вообще был такой). Конечно, в стройку было вложено около 70 миллионов городских денег, но зато ЮВМ без пересадок связала сразу пять районов города: Приволжский, Советский, Ново-Савиновский, Авиастроительный и Московский.
– Трамвай, он ведь для кого? – спрашивал Камиль, и сам же, не дожидаясь меня, отвечал. – Он для простых жителей, для пенсионеров, врачей, учителей, студентов, школьников. Их всегда было большинство.
Именно нужды простых казанцев, которые не могли позволить купить себе личные авто – по тем или иным причинам – Исхаков и решал в первую очередь. При этом «хитромудрый» градоначальник считал, как обычно, что «сто лет трамваю», это только повод.
Используя его, в Казани не только прокладывали новые рельсы, напрямую соединяя районы и их жителей. Был обновлен сам парк «Горэлектротранса», он пополнился новенькими трамваями; эти комфортные машины относились к самым передовым образцам машиностроительных технологий уже XXI века.
– В 1999 году, – сказал Камиль, когда речь зашла о транспорте, – Нашему Казанскому трамваю исполнилось 100 лет.
– В Москве тогда ломали трамвайные пути. Кто-то посчитал от них толку нет, один шум.
– Мы дружили с Ю. М. Лужковым, но мы так не считали, – Исхаков говорил уверенно. – Наоборот, в отличие от москвичей, мы строили новую линию.
Исторический факт: один из новых трамваев, которые тогда вышли на городские маршруты, был личным подарком президента республики Шаймиева жителям города – «к 100-летию».
– Я много чего изучил, – рассказывал Исхаков; будто я не знал эту его особенность: неважно, чем он занимался и какую проблему решал в данный конкретный момент, Камиль сначала дотошно «изучал вопрос». – В тот период был не просто спад, а крах экономики. И мы рассчитывали, что наша Программа вытащит Казань.
Он мыслил в правильном направлении. За рубежом именно программы жилищного строительства были той почти последней силой, которая, словно ломовая лошадь, тужась и хрипя под ударами безжалостного погонщика, если таковой находился по счастью, вытягивала экономику после затяжных кризисов. Возведение жилья, когда оно было не просто стройкой, бесконечной в России по определению, а волею людей становилось Программой, со сроками, финансированием, идеей успеха, наконец, поневоле объединяло интересы индустрии, инвесторов, власти и
граждан, давая толчок развитию всех других сфер производства.
О том времени отыскался репортаж, хотя я назвал бы его иначе – фронтовая сводка; с учетом накала, который искрил вокруг ветхого жилья, так было бы точнее: «Этот декабрь стал особенно тяжелым. Если за 11 месяцев нынешнего года из 3207 семей, запланированных к отселению, переехали в новые дома меньше половины – 1578, то за декабрь расстаться с ветхим жильем должны 1629 семей. В общей сложности в текущем месяце будут сданы 13 домов. А в том,·что будут, мэр Казани Исхаков не сомневается. На последнем деловом понедельнике Камиль Шамильевич еще раз напомнил, что не позволит сорвать графики отселения трущобников и сдачи домов» .
Хочу, чтобы читатель немного остановился, и вдумался. В период, который описывал корреспондент, свыше трех тысяч казанских семей переехали в новые квартиры; в другие годы бывало и более. Какие темпы! А какое чудо для нашей страны?! Помнится, один большой руководитель обещал дать всем нам отдельные квартиры к 2000-му году. Многие до сих пор продолжают рождаться и умирать, так и не увидев естественных благ цивилизации.
– Сколько же семей переселили вы? – спросил я.
– Точная цифра, – ответил он, как будто отрапортовал о взятии неприятельской крепости, – тридцать три тысячи триста шесть семей. Для них было построено 316 новых благоустроенных домов.
– Вы построили еще один Зеленодольск .;
– Можно сказать и так.
Если считать семью из 3-х человек, то Казань действительно переселила почти сто тысяч своих горожан, а численность современного Зеленодольска – 97929 жителей .
– Проблема ветхого жилья, – сказал Камиль, – это проблема медали.
– Ты это о чем?
– У нее тоже две стороны, – Исхаков говорил очень серьезно. – И они не соединимы: культурно-историческая ценность и физическое состояние зданий. Как сохранить то, что еще можно? Сносить или не сносить?
Это гремучее сочетание, как начинка ракетных двигателей, построенных на КМПО по чертежам Королева-Глушко, таила чрезвычайную угрозу. Неверное решение, и можно навсегда утратить исторический, культурный, художественный, эстетический – какой угодно – облик родного города.
Камиль не хотел этого категорически, и, где только можно, давал укорот строителям. Хотя и строителей надо понять: у них сроки, установленные все тем же Исхаковым, и они, эти сроки, жмут, невозможно терпеть, как.
И все-таки, решение было найдено.
– Обошли весь исторический центр вдоль и поперек, облазили все дома от подвалов до чердаков, – рассказывала Ф. М. Забирова . – Наши «выездные совещания» напоминали войну. Нам приводили убийственные доводы, что дом проще снести, чем сохранить. Сам не обвалится, так все равно растащат. И растаскивали.
В итоге 758 домов в центре Казани были законодательно объявлены памятниками истории и культуры. Еще 75 памятников и 388 домов средовой застройки были защищены «списком Исхакова» – было принято специальное постановление главы города.
В 1998 году, в самый разгар ликвидации ветхого жилья, проходила Лейпцигская архитектурно-реставрационная выставка «Denkmal-98». Россия принимала в ней участие.
В адрес столицы Татарстана звучали самые лестные оценки. Их собрала Ф. М. Забирова: «в России Казань заметно выделяется на общем безрадостном фоне. Такой сохранности исторического центра, такой масштабной программы ликвидации ветхого жилья просто нигде нет» . В Лейпциге город получил 6 дипломов. А у нас Казань была отнесена к классу «А» (как Москва и Санкт-Петербург).
Труд Исхакова был отмечен тоже, мировое архитектурное сообщество присудило ему – чиновнику из России – специальный Диплом. К слову, в выставке участвовали 17 стран Европы, США и Япония.
Для организации дела К. Ш. Исхаков создал Управление реконструкции администрации г. Казани. Было приведено в надлежащий вид, достойный исторического прошлого столицы Татарстана, большое количество старых зданий.
Теперь они вновь украшают Казань.
– Твой Камил музэй тут делал, – напротив меня сидел крепкий татарин; несмотря на итальянский костюм в полоску, золотой брегет и тяжелое портмоне, манера речи выдавала в нем того, кем он был на самом деле. – А мы теперь в ж…
В прежние годы новый хозяин жизни прикупил несколько домов в самом центре Казани. Переждал, пока земля подскочила в цене, и решил ставить большой офисный комплекс: жить на деньги от аренды – лучше не придумаешь. Но, как пишут в детективах, возникли трудности. «Покупку» снести оказалось нельзя. Она входила в «список Исхакова», и была защищена законом. Хочешь строить новое – пожалуйста, но сперва сохрани, пожалуйста, старое.
– Я, конечно, нажил себе кучу врагов, – вспоминал Камиль. – Нигде не было такого, чтобы сотни объектов, домов объявлять памятниками культуры
– Зато сохранил исторический город. Ради этого стоило терпеть.
– Ну, разве что.
Исхаков не стал вдаваться в подробности. Этой темой он заболел еще в ходе реставрационных работ в Кремле и эпопеи с «Объектами Всемирного наследия». Он только сказал:
– Наши дети тоже имеют право любить Казань такой, какой любили ее мы.
Рассказывая, какими усилиями Исхаков и его команда, опираясь на весь потенциал республики, ликвидировали ветхое жилье, хочу упомянуть вот еще о чем. Исключительно для правды жизни. Когда в городе почувствовалась, наконец, реальная перспектива решить квартирный вопрос, у некоторых ушлых сограждан включилось воображение: люди неожиданно «перестали умирать и стали активно рождаться. Многократно увеличилось количество свадеб, ведь жену можно прописать в любом случае» , заключали фиктивные браки или разводились, требуя при этом отдельные квартиры.
– Действительно такое было? Стали химичить?
– Было, – Исхакову было неприятно вспоминать эту сторону. – Мы составили списки семей. Но потом эти списки стали пухнуть как на дрожжах. Наверное, человек устроен так. Или таким его сделала жизнь.
В 2006 году казанские тележурналисты подготовили небольшой видеофильм об Исхакове. Камиль переслал его мне, вдруг пригодится. В одном из сюжетов фильма я увидел М. Ш. Шаймиева. Президент Татарстана, веселый и энергичный, открывал бутылку шампанского. Было понятно, что событие происходит в какой-то еще незаселенной квартире, на втором плане заносили матрасы, стулья, коробки. Рядом с Шаймиевым стояли радостные жильцы.
Я спросил Камиля:
– Что это?
– Это мы с Минтимером Шариповичем приехали к очередным новоселам, – улыбнулся Исхаков. – Поздравить.
– Ясно. А мужиков не нашлось, бутылку открыть?
– В том-то и дело, – Камиль сиял. – Одни бабушки.
– Ну, и открыл бы сам. Зачем президента утруждать?
– Ты, что, не понимаешь? И для меня, и для всех, и для Минтимера Шариповича это был настоящий праздник. А на празднике никто не скрывает своих чувств.
– Короче, он тебя опередил.
–
Ну, типа того.
– Вот так и скажи.
Мой друг откровенно захохотал.
Железный факт: предшественники Исхакова, которые тоже боролись с ветхим жильем, добились более скромного результата. Чтобы переселить 26 тысяч семей им потребовалось 28 лет; начиная с 67-года, когда в городе начали вести эту работу .
Казань при К. Ш. Исхакове вообще была лидером среди всех городов-миллионников Российской Федерации. По квадратным метрам на душу населения, введенным только в 2004 году, Казань опережала Волгоград, Самару, Нижний Новгород, Пермь – в три, Екатеринбург, Челябинск, Омск, Новосибирск – в два, и даже саму Москву с Санкт-Петербургом – в 1,7 раза .
Всего за годы руководства К. Ш. Исхакова в городе было построено более 8-ми миллионов квадратных метров благоустроенного жилья. А кроме этого, 24 новые общеобразовательные школы, 23 детских сада, 18 поликлиник, 5 стационарных больниц.
Самым значимым объектом «социалки» стало строительство Межрегионального клинико-диагностического центра. Это крупнейшее медицинское учреждение в регионе Поволжья со специализацией на сердечно-сосудистых и неврологических заболеваниях является сегодня современным центром медицины международного уровня. Возглавил МКДЦ Р. Н. Хайруллин, доктор медицинских наук, Заслуженный врач республики Татарстан.
Совпадение: это сын бывшего зама К. Ш. Исхакова и директора авиазавода Н. Г. Хайруллина; когда-то Камиль знал его еще мальчиком.
Кроме этого, было завершено строительство Республиканской клинической инфекционной больницы, акушерского корпуса РКБ, лечебного корпуса Республиканской психиатрической больницы, расширена Детская РКБ. Было открыто 13 центров для повседневного обслуживания инвалидов и пенсионеров.
Впрочем, проблема жилья и социалка в целом – это еще не все неотложные дела, с которыми столкнулся К. Ш. Исхаков на посту градоначальника. Можно построить прекрасные новые кварталы, отреставрировать старые дома и облагородить всю территорию, создать условия для жизни людей. Но если в городе будет неспокойно, если преступный элемент начнет диктовать городу свои правила, все эти блага никого не обрадуют. На фоне общего разгула преступности, охватившей страну в начале 90-х годов, Казань просто утопала в разборках и войнах различных преступных группировок. В души горожан постепенно вселялись страх и безнадежность. Камиль видел, куда ситуация скатывалась. Он понимал, что в Казани надо принимать какие-то неординарные меры.
А я хорошо помнил, как все начиналось.
Еще в конце 70-х годов Казань столкнулась с крупными проблемами. Появились первые организованные преступные группировки, основной ударной силой которых были подростки и молодежь. Работа по профилактике правонарушений среди молодежи входила в функциональные задачи отдела, которым я руководил в Татарском обкоме комсомола. Мы занимались отрядами БКД и несовершеннолетними, стоящими на учете в органах милиции.
– Тогда мы тесно сотрудничали с легендарными людьми: Николаем Ивановичем Демидовым , Казимиром Николаевичем Новиковым , – сказал я Камилю. – А Виктор Федорович Ерин был еще майором. У меня с ним контакт был повседневный.
Однако какие бы мощные меры ни принимались, процесс уже выходил из-под контроля. К тому времени, когда Исхаков принял город, « <…> казанские группировки были настолько хорошо организованы, что успешно противостояли правоохранительным органам, в 1988 году была разгромлена только десятая их часть <…> » .
В первые годы Исхакова-мэра, казанской милицией командовал И. Г. Галимов .
– Однажды мэр позвонил ночью, – рассказывал он. – Я, говорит, у себя в кабинете, работаю. А ты почему дома?
Сыщик-профессионал высокого класса, сделавший блестящую офицерскую карьеру, Искандер Галимзянович хорошо понимал вопрос Камиля Шамильевича. Суть таких вопросов понятна реальным мужикам, после которых остается память.
– Ты, что, действительно вызывал людей ночью?
– И не раз. Время было такое, и задачи, которые приходилось решать.
Начальник милиции разделял тревогу главы администрации города, и поэтому говорил твердо:
– Развяжите нам руки, и мы наведем порядок.
Легко сказать. Но как это сделать?
В итоге, после многочисленных встреч в кабинете мэра, включая те самые «ночные бдения», появился уникальный для своего времени документ: проект Указа президента республики Татарстан.
– Что такого особенного вы придумали?
– В документе было много различных мер, – сказал Камиль. – Но самой главной мерой защиты населения от распоясавшихся преступников было право задерживать
членов ОПГ на срок до тридцати суток без каких-либо формальных санкций. Это право мы дали сотрудникам милиции.
– Так это же незаконно.
– В том все и дело, – сказал Камиль. – Поэтому и предлагалась такая форма: указ. Кто-то, имеющий юридическую возможность, должен был взять на себя еще и личную ответственность.
Весной 1993 года президент республики Татарстан М. Ш. Шаймиев «...подписал Указ «О чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью», а чуть позже соответствующее постановление принял и Совет министров республики <…> » .
Когда казанская милиция стала активно применять новую норму, улицы города довольно быстро очистились от криминала. Да и в целом, уровень преступности в республиканской столице резко упал. Кому-то хватило просто посидеть месяц в камере и одуматься, кто-то испугался, и прекратил куролесить. Были, кто просчитал: в Казани больше «не светит», и уехал подальше.
За время действия Указа было разобщено свыше семидесяти ОПГ, привлечено к ответственности более 2 тысяч человек, в том числе – 70 лидеров .
– Потом, когда у нас появились такие прекрасные результаты, – гордо рассказывал Камиль, – нашу инициативу подхватила Москва. Ельцин издал собственный Указ . Теперь у милиции действительно были развязаны руки.
«Правоохранительный» факт: получается, что в стране именно Казань дала первый (и решительный!) бой организованной преступности.