Алексей Иванович
В тумане фонари горели и вились мысли мотыльки. По очереди сигареты тлели, поштучно стройные полки. Иосиф Виссарионович Сталин достал из кармана пачку сигарет «Герцеговина Флор» и признался:
- Самый тяжёлый день в жизни был, когда я узнал о смерти Ленина!
- Вы не присутствовали при этом?! - удивилась Валентина Истомина.
Он разломал табачные гильзы, затрамбовал пальцем табак, раскурил трубку и вздохнул.
- Это случилось в Горках, - пояснил Сталин. - Я тогда находился в Москве.
- А кто был рядом с вождём?
- Николай Бухарин…
Когда он вбежал в комнату, где лежал Владимир Ильич Ленин, вождь мирового пролетариата делал последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побледнело, раздался хрип, руки повисли.
- Будет битва за власть… - прошептал Бухарин и позвонил в Кремль.
Через час в Горки приехали Зиновьев, Томский, Калинин, Сталин и Каменев, который едва увидев мёртвого, заявил:
- Главное, не дать Троцкому захватить власть!
- Но ведь нужно выбрать нового председателя Совета народных комиссаров, - напомнил Калинин. - Страна не может жить без руководителя!
- Предлагаю выдвинуть на это должность Алексея Ивановича Рыкова, - неожиданно предложил Сталин.
- Почему он? - удивился Бухарин. - У него меньше авторитета, чем у нас…
- Именно поэтому, - усмехнулся Иосиф Виссарионович. - Он будет благодарен нам за выдвижение и никогда не объединится с Троцким.
- Отличная идея! - оценил Зиновьев.
- Я не против этой кандидатуры, - согласился Томский.
Они вышли из комнаты, вид которой наводил мысль о бренности власть предержащих.
- Как организуем похороны? - спросил Каменев.
- Ко мне недавно обратились товарищи из провинции, - сказал Сталин. Они просят не хоронить Ильича!.. Нужно, чтобы он физически оставался с нами.
- Как такое возможно? - вскрикнул Калинин.
Зиновьев предложил забальзамировать труп, чтобы позднее решить, что с ним делать.
- Но как быть с Троцким? - вспомнил Томский. - Он недавно уехал на отдых… Нужно сообщить ему дату похорон, но тогда он вернётся и сорвёт наши планы!
- Я разберусь с этой проблемой… - пообещал Коба.
Троцкий по пути на лечении на Кавказе получил от него телеграмму:
- «Похороны состоятся в субботу, не успеете прибыть вовремя. Политбюро считает, что вам по состоянию здоровья необходимо ехать в Сухум. Сталин».
На самом деле похороны были назначены на воскресенье, Лев спокойно успевал приехать. Иосиф Виссарионович разработал план похорон:
- Паровоз и вагон, в котором повезут священные останки, будут поставлены на вечную стоянку в здании, одетом в гранит и мрамор. Нужно провести вскрытие тела и сохранения гениального мозга вождя!
Когда медики вскрыли череп, то с удивлением обнаружили в мозгу вождя полость, заполненную водой. Её объём составил пятисот миллилитров. Причиной смерти указали атеросклероз с поражением сосудов мозга.
- Они настолько заизвестились, - удивлялись врачи, - что при вскрытии по ним стучали металлическим пинцетом, как по каменным.
Когда Сталин увидел банку с ленинским мозгом и был поражён:
- Одно полушарие было здоровым и полновесным, другое сморщенное, не больше грецкого ореха. Я думал, что он будет большого размера…
Крупская была против бальзамирования, он настаивал.
- А задержки не будет? - спросила она.
- Как женщина Вы знаете, - ответил Иосиф Виссарионович уклончиво, - задержка вещь непредсказуемая.
Утром 22 января было произведено бальзамирование, чтобы дать возможность народу несколько дней прощаться с мессией в Колонном зале. Пошли тысячи телеграмм трудящихся с просьбой отложить похороны.
- Большевики могут победить смерть! - он задумал фантастическое. - Учтя пожелание миллионов, принято решение сохранить гроб с телом Ленина в специальном Мавзолее на Красной площади у Кремлевской стены.
В семь часов вечера 27 января был открыт доступ в Колонный зал. Ленин лежал в защитном френче. Сталин во френче стоял над ним в почётном карауле. Всю ночь шли люди, чтобы проститься с покойным.
- Невероятная стужа, - мучился он. - Пусть военные жгут костры по всей длине очереди.
Морозная мгла и пар от дыхания обволакивали стоящих в скорбной очереди десятки тысяч людей. К концу января над гробом был возведён деревянный Мавзолей по проекту Щусева.
2 февраля Алексей Иванович Рыков был избран председателем Совнаркома. Он потребовал произвести долгосрочное бальзамирование тела Ленина. Учёные заявили:
- Современная наука не обладает средствами сохранения тела на сколько-нибудь продолжительное время.
Но анатом Владимир Воробьёв и молодой биохимик Борис Збарский взялись совершить бальзамирование.
- Египетские мумии, тела Александра Македонского и иудейского царя Аристобула долго сохранялись в меду, - уверяли они.
Круглые сутки работали учёные. К XIII съезду партии они получили нужный результат. Председательствующий Каменев объявил, что после утреннего заседания делегаты увидят бессмертный облик. Процессия направилась в Мавзолей. На вопрос Збарского:
- Сохранилось ли сходство?
- Ничего не могу сказать, я сильно взволнован. Он лежит таким, каким я видел его после смерти! - ответил брат Ленина.
На Западе заявили, что в Мавзолее лежала восковая кукла. Сталин поручил учёным доказать группе западных журналистов мощь партии, победившей смерть. Збарский открыл витрину, содержавшую мощи, ущипнул Ленина за нос, повернул его голову направо и налево.
- Это не воск, - восхитился журналист. - Это Ленин!.. Иконоборец, превращённый в мощи. Ирония истории.
После смерти Ленина, генеральный секретарь партии большевиков Сталин объявил массовый «ленинский призыв»:
- Нам нужны новые борцы партии!
Двести сорок тысяч новых членов получила партия. Одним из них стал Арсений Зверев. Будучи агентом Московского губернского финансового отдела, он предложил смелую идею:
- На новых монетах, в отличие от царской чеканки, должны появиться те, кому эти деньги предназначены - люди труда.
На монетах 1924 года появились необычные изображения. На полтиннике из серебра рабочий-кузнец чинил плуг для своего товарища крестьянина. На серебряном рубль рабочий в обнимку с колхозником смотрели, как над фабриками и пашнями вставало солнце новой жизни.
- Так и должно быть! - Сталин запомнил толкового финансиста.
В конце года Троцкий затеял сражение и написал большую статью:
- «Уроки Октября».
В ней славил Ленина за то, что воскресил теорию перманентной революции Троцкого, сумел взнуздать партию и привести её к победе, несмотря на трусливое поведение Зиновьева и Каменева. Троцкий напомнил:
- Я вождь Октября, Зиновьев и Каменев трусы, а Сталин вообще ни при чём. И партия всегда была инертна.
Во время дискуссий с оппозицией на партконференции было жарко.
- Никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьской революции не играл и не мог играть товарищ Троцкий! - ответили Зиновьев и Каменев.
- Я шёл к Ленину с боями, но пришёл к нему полностью... - Троцкий произнёс речь и бросился к выходу. - Пробуйте строить страну без меня!
Заседание проходило в Тронном зале Кремлёвского дворца, дверь оказалась слишком тяжёлой. Он не смог её открыть.
- Получилось смешно, - Рыков улыбнулся, - жалкий человечек безуспешно сражается с дверной ручкой. А вчера он казался титаном!
Сталин на следующий день провёл заседание Политбюро. После него Троцкий потерял пост председателя Реввоенсовета.
- Основатель Красной армии удалён из армии, - удивился Алексей Иванович. - Иосиф Виссарионович обломал ему когти…
Анатолий Владимирович
На сторожевое охранение полка, где служил Борис Генсицкий перебежал красноармеец с винтовкой и во всей амуниции. О перебежчике Бориса предупредили по полевому телефону Анатолий Владимирович Фок:
- Возможно лазутчик!
Допросить его он решил вместе с командиром 1-го артиллерийского дивизиона Олегом Козловым. Вскоре часовые ввели молодого человека лет двадцати, в долгополой шинели кавалерийского образца, с помятой фуражкой в руках, с сорванной звездой, от которой осталась тёмная метина.
- Значит, служил красным уже давно… - подумал Генсицкий.
Перебежчик был светловолос, с прозрачными глазами, лицо бледное и тревожное. Его опрятность, то, как ладно была пригнана кавалерийская шинель, выдавали в нём не красноармейца.
- Кто вы такой, фамилия? - сказал Борис, когда тот отпечатал шаг к столу.
- Головин, кадет второго Московского корпуса.
Молодой человек пристально посмотрел на него прозрачными глазами.
- Чекист, - мелькнуло у Генсицкого.
- Да я же белый... - убеждал Головин. - Служил в Белой армии, в Черноморском конном полку. Заболел тифом, в новороссийскую эвакуацию был оставлен, брошен в станице Кубанской. Вот и попал к красным… Теперь словчился перебежать к своим.
Борис пристально посмотрел на него и подумал:
- Это кадетёнок, попавший к красным и перебежавший к своим…
Не проходило недоверие к его складному рассказу и к его бледному лицу, полному скрытой тревоги. Он протянул ему портсигар:
- Хотите курить?
- Покорнейше благодарю, ваше превосходительство.
Худая цепкая рука с выхоленными ногтями порылась, чуть дрожа, в портсигаре. Ногти показались неприятными.
- А вы, какой Головин? - спросил сидевший сбоку Олег.
Тощая рука перебежчика на мгновение неверно шевельнулась, потом вытащила папиросу. Он оправил ворот шинели и, глядя на него с покровительственной улыбкой, ответил:
- Мой отец был председателем второй Государственной думы.
Козлов сильно сжал под столом колено Генсицкого. Он хорошо знал Головина и часто вспоминал с ним встречи.
- Какое совпадение, - недобро усмехнулся Олег.
Перебежчик взглянул на него, не понимая значения слов и попросил:
- Разрешите закурить?
Он стал раскуривать папиросу, глубоко втягивая щеки. Был освещён его острый подбородок, лоб и прозрачные глаза в тени.
- Какие неприятные глаза, - подумал Борис, - будто где-то видел…
- Так вы, Головин, сын председателя второй Думы? - повторил Козлов. - Вы, конечно, помните, какую прическу носил ваш отец.
Перебежчик тревожно взглянул на него и ответил:
- Английский пробор.
- Так. А усы?
- Коротко подстриженные, по-английски.
Козлов потянул груду журнала «Огонёк», перекинул несколько листов и молча показал другу портрет председателя второй Думы. Почтенный председатель был лысым, усы носил густые и пышные.
- Ты что же, сукин сын, врёшь! - крикнул он на перебежчика. - Говори, почему к нам перебежал. Кто ты такой?
- Я же сказал, что служил в Черноморском полку, белый...
- Молчать, сукин сын, чекист! - крикнул он. - Довольно вертеть волынку.
Олег показал ему «Огонёк» с портретом Головина и посоветовал:
- Открывайся. Не скажешь, запорю до смерти. Кто вы такой?
- Разведчик штаба тринадцатой советской армии.
- Зачем пожаловали к нам?
- Получил задание перебежать на фронте Дроздовской дивизии и постараться попасть в команду пеших разведчиков первого полка.
- Почему? - спросил Генсицкий.
Он замялся, умолк.
- Не дурите, - настаивал Козлов. - Теперь вы всё равно раскрыты. Или рассказывайте сами, или всё придётся из вас выколачивать.
- Команда пеших разведчиков взята нашей разведкой на особый учёт. При её посредстве решено разложить ваш первый полк. У вас наши агенты. В офицерской роте первого полка поручик Селезнёв, в ротах несколько агентов. Имен не знаю, но в лицо узнаю, и есть условные знаки.
Олег вызвал в штаб командиров батальонов и попросил пустить его в роты под видом нового солдата. Головин подошёл к стрелку и попросил табаку.
- Что? - солдат удивленно взглянул на него.
Перебежчик правой ногой провёл на песке полукруг, таким же движением ответил и солдат. Солдата арестовали.
- Оказался агентом! - сказал другу Козлов. - Их расстреляли.
Борис с разведчиками выехал на Сиваш, чтобы проверить линию обороны, как вдруг появилось несколько вооружённых всадников.
- Уходим! - приказал Генсицкий, и сопровождающие поскакали прочь.
Однако его конь захромал, и преследователи догнали Бориса. Он принял решение сопротивляться, но увидел, что это не красные, а махновцы.
- А они как здесь оказались? - замешкался офицер, и его стянули с коня.
Генсицкого доставили в штаб части, он с удивлением узнал в их командире Семёна Каретника.
- Вот где свидеться пришлось! - он узнал дезертировавшего соратника. - Шлёпнуть бы тебя на месте, но помня о наших совместных боях, доставлю тебя до Нестора. Пускай батька решает твою судьбу!
Борис остался при его штабе, пообещав не предпринимать никаких враждебных действий. Общаясь с Семёном, он узнал, что летом 1920 года, в разгар боёв с Врангелем, Махно снова заключил альянс с красными:
- Батька потребовал, чтобы после победы Екатеринославщина и Таврия стали автономией в составе Советской Украины. В Харькове заключили соглашение. Нестор ехать к большевикам остерёгся, сказался больным. Врангель предложил союз, Махно его отверг, а посланца белых расстрелял.
15 октября Махно послал в Крым четыре тысячи отборных бойцов под началом Каретника. Боевым участником был район Синельниково, Александровск, Пологи, Бердянск, и направление на Перекоп.
- При первых же боях в районе Пологи - Орехов, была разбита большая группа врангелевцев, во главе с генералом Дроздовым, взято в плен около четырёх тысяч врангелевских солдат! - похвастался Семён Никитич.
Через три недели район был полностью освобождён от войск Врангеля. В начале ноября махновцы оказались под Перекопом. Под ним стояли красные части, а махновцы, согласно оперативному приказу взяли левее на тридцать вёрст и стали переправляться через Сиваш. Первой пошла могучая конница в полторы тысячи сабель под руководством Марченко, затем пулемётный полк под руководством Кожина.
- Переправа шла под ураганным обстрелом и стоила больших жертв… - признался Каретник Генсицкому во время ужина.
Фома Кожин был в первом бою тяжело ранен. Однако упорство и смелость наступавших обратили врангелевцев в бегство. Невольно Борис стал свидетелем, как 11 ноября в Крыму у Карповой Балки махновцы при поддержке частей 2-й Конной армии Миронова исполнили знаменитый приём имитации встречной атаки.
- Каретник мастер имитации встречной атаки и устройства пулемётных капканов с массированным применением тачанок! - знал он.
Махновцы делали вид, что хотели столкнуться в кавалерийской рубке с красными или белыми, а когда до противника оставалось метров пятьсот, сворачивали в стороны, охватывая с флангов летящую на них конницу.
- После чего обманутый враг попадал под разящий фронтальный огонь десятков пулемётов, установленных на тачанках! - помнил Генсицкий.
Он видел, как белые поскакали в атаку, махновцы двинулись им навстречу, будто собираясь вступить в рубку. Но по сигналу трубы спешно свернули в стороны, освобождая фронт атаки белых.
- Такой манёвр чрезвычайно эффективен, но технически сложен в исполнении! - оценил Борис. - Чтобы атака удалась, нужно правильно выстроить боевые порядки, точно рассчитать направление неприятельского удара. Учитывая скорость кавалерии, исход боя могли решить минуты…
В ходе боя с использованием двухсот пулемётов, установленных на тачанках махновцев, был полностью уничтожен бросившийся в атаку кавалерийский корпус Барбовича из пяти тысяч сабель. Узнав об этом, Врангель издал приказ о роспуске армии. Семён направил части на Симферополь, который был легко взят.
- Одновременно красными частями занят Перекоп, - услышал Борис.
Зашедшие через Сиваш вглубь Крыма махновцы способствовали его нападению, заставив врангелевцев броситься в глубокий тыл полуострова, чтобы не оказаться зажатыми со всех сторон в Перекопских ущельях.
- Проиграли твои генералы! - радостно сообщил Каретник.
- Я бы на твоём месте не радовался, - предупредил Генсицкий. - Красные этой победы вам не простят…
Семён великодушно отпустил его из плена, дав лошадь и пропуск. Борис скакал всю ночь и утром оказался в Севастополе. Там 16 ноября закончилась эвакуация белых.
- Кругом брошенные кони, бредущие табунами… - его конь издох и Генсицкий последний километр до порта прошёл пешком. - Брошенные пушки, перевёрнутые автомобили, костры.
Железнодорожное полотно было забито вереницами вагонов. Раненые, волоча куски сползших бинтов, набрякших от крови, ползли по канатам на транспорт «Херсон», пробирались на костылях в толчее подвод.
- Зрелище эвакуации, конца мира, Страшного Суда! - мучился Борис. - Господи, за что оставил меня?.. Россия погрузилась во тьму смерти...
Сотни «дроздовцев», не дождавшись транспорта, срывая погоны, двинулись из Севастопольской бухты в горы.
- Борис! - с борта «Херсона», стоящего на внешнем рейде его увидел Анатолий Владимирович и прислал шлюпку.
Через полчаса Генсицкий лежал в каюте. Вошёл его шофёр Рощин и сказал:
- Генерал Врангель разрешил желающим оставаться в Крыму.
- Можешь остаться, если не боишься, что расстреляют…
- Меня не расстреляют… - заверил он. - Я большевик.
Признание водителя удивило Бориса, который заметил на его суровом лице слёзы.
- Чего же ты, полно, - сказал он, - оставайся, когда не расстреляют. А за верную службу, кто бы ты ни был, спасибо. За солдатскую верность спасибо.
- Ну и дивизия, - бормотал Рощин. - Опять с вами куда хотите двинусь, на смерть пойду...
Его беспрепятственно спустили с «Херсона» по канату в шлюпку. Он отплыл на вёслах в сторону и долго смотрел на отходящий на чужбину корабль.
- Прощай Россия! - сказал Фок, когда пароход отчалил от пирса.
Генсицкий не успел проститься с беременной Анной.
- Мы ещё вернёмся… - заверил он побратимов. - Никогда нельзя терять надежды.
- Вот только когда? - вздохнул Козлов.
Когда они через два дня пришли в Галлиполи, Олег, чтобы друзья могди поесть, продал золотые часы. Борис в горячке, лёг на шинель на снег в голом поле и заплакал:
- Наше постыдное скитание по Европе началось… Мы проиграли и теперь бежим по свету, не зная, вернёмся ли когда на Родину!
продолжение
http://www.proza.ru/2019/11/14/406