Глава восьмая. Человеколюбие.
Последующие годы Ольга где только не работала. Было страшное время не только для неё, но и для всей страны. Уборщица в магазине, продавщица на торговой точке, швея-мотористка в кооперативе, агент по недвижимости… Место работы сменялось со скоростью света. Фирмы-однодневки, бизнесмены-воры, которые часто оставляли ее без рубля, бандиты, карманники ... Действительность выворачивала из людей всю их гнилую сущность. Каждый был сам за себя. Они привыкали к новой системе ценностей и к новому образу жизни. Бес управлял людьми. Никто никого не жалел. Появилось много соблазна и вседозволенности. Безденежье и голодуха продолжали вытряхивать из нее жизнь.
Возвращаясь как-то домой она заметила впереди идущую знакомую мужскую фигуру. Походка была тяжелей и фигура намного крупней, но она его узнала. Обогнав мужчину, она остановила его.
– Гена, здравствуй! – обратилась она к нему. Тот остановился, недоуменно вглядываясь в окликнувшую его женщину.
– Здравствуй! Тебя не узнать.
– Постарела? Годы, Геночка, не щадят нас. Ты тоже изменился, едва тебя узнала. Как живешь?
– Ничего. – Он повел бровями и устремил взгляд мимо женщины, словно не хотел с ней разговаривать.
– Как семья? Я слышала, что ты женился сразу же, как я родила сына. Девчонки рассказывали, что ты давно встречался с ней, возможно даже в то время, как был со мной. Непонятно только то, что меня зачем водил за нос. Да я тебе все давно простила.
– Да, женат. Долго у нас не было детей, жена лечилась. Видимо ты меня прокляла тогда. Я думал причина во мне, но потом родился сын, через два года второй. Я и так за них крепко переживаю, что будет с ними, если я умру.
– А что, мой старший ни разу у тебя не вызвал беспокойства? Ты так и считаешь его моим выбледком?
– Почему, думал я о нем. Игорь мне все рассказал. Дурак я был. Ты потерялась, но честно, я не очень тебя искал, боялся, что жена мне не простит, а когда появились наши сыновья, то все закрутилось…
– А что ты говоришь о беспокойстве за своих детей? У тебя что-то не в порядке?
– Я инвалид, живу на гемодиализе. В любой момент могу уйти. Как и что я могу дать Артемке? Живу на содержании жены и на свою инвалидную пенсию. Из больницы не выхожу. Вот так-то.
– Прекрасно, хоть имя сына помнишь и то хорошо.
– Узнал у Белки. А где она?
– Где-то за границей. Я ее давно потеряла.
С неба сыпал мокрый ноябрьский снег вперемешку с дождем и противно сползал по лицу и обнаженным рукам. Было зябко. Под ногами хлюпала холодная каша. Дырявые сапоги, в которых на носки были одеты целлофановые пакеты, враждебно «чвякали». Переминаясь с ноги на ногу, Ольга испытывала невероятный стыд за себя, за то, что она предстала перед ним во всей этой убогой «красе», а ведь она так жаждала этой встречи. Но почему именно сейчас, когда она такая жалкая и беспомощная?! Нет чтобы раньше…
Они стояли рядом, стараясь не смотреть друг другу в лицо. Молча, пытаясь найти слова чтобы продолжить разговор, который был неприятен для обоих. Поняв это, Ольга скоро распрощалась и пошла в сторону дома. Она знала о нем все давно, его адрес был записан в записной книжке, которую она носила с собой. С годами боль стала проходить и остались только сведения об отце ее ребенка, которые могли пригодиться мальчишке, если он захочет его увидеть. Теперь, поняв, что тому нет дела до них, она окончательно вычеркнула из своей памяти этого человека. В последствии, когда однажды спросила у сына-студента о том, хочет ли он увидеть отца, на что Артем ответил, что он его не воспитывал, какой же он отец.
Окончив университет, сын поступил в аспирантуру, через год женился и у Оли появилась чудесная внучка. Сын работал и зарабатывал неплохо. Все вроде наладилось. Но она по-прежнему была одна. Пара недолговременных романов с уже потертыми жизнью мужчинами, не имевшими за своими плечами ничего и рассчитывающими на неё, которые порой просто «садились на голову», были для неё только утехой ее физиологии. В обозримом ею пространстве не было того, который не имел бы корысти и не рассчитывал бы на ее помощь и финансовое благополучие. Взрослела она и взрослели мужчины, которые могли бы украсить ее одиночество, но это уже были кавалеры без своего жилья и с алиментами. Они сами нуждались в том, чтобы неплохо пристроиться, поглядывая больше всего не на женщину, а на то, что она имеет. Оля окончательно разочаровалась в них и полностью погрузилась в свою семью. Сын приобрел небольшой участок земли далеко в области, но справиться с освоением участка и постройкой дома пока не имели возможности. В дом нужен был мужчина, взрослый и опытный и хотелось бы, чтобы любящий. Позже на Ольгу свалилась тяжелая обуза – соседка.
Постепенно обстановка в коммунальной квартире стала терпимой. Соседка передвигалась по ней бесшумной тенью. Убедившись, что Ольга здесь навсегда, она перестала преследовать ее и иногда на кухне они перебрасывались короткими фразами. Частенько по нескольку дней Оля ее не видела. По раскатистому храпу за стенкой она определяла, что та жива.
Осенью, обнаружив что соседка не выходит из комнаты уже несколько дней, она постучалась в дверь. Дверь отворилась сразу же от прикосновения к ней. Удивительно, она всегда была наглухо заперта, и Оля никогда не видела, что там. Когда она проходила мимо, то дверь держали, не позволяя даже мельком взглянуть внутрь.
Отворив дверь, Ольга вошла, первый раз за все эти долгие годы. Комната напоминала склеп. Черные потолки с разводами протечки, плотно зашторенные окна рваными запыленными и прокопченными занавесками, полированный стол с наваленной грязной посудой, с кастрюлей в которой лежала одинокая свекла, покрытая мхом, засохший хлеб и прочая утварь. За шкафом в дальнем углу, заваленном полуистлевшим тряпьем, шевельнулось скрюченное существо.
– Вам помочь? – тихо спросила Ольга. Тихое постанывание в углу заставило ее подойти ближе. Существо водило перед собой руками и что-то шептало. Поняв, что она ничего не видит, Ольга пришла в ужас. – Может скорую? – продолжала она.
– Они все знают. – Продолжало существо.
– Кто они? – задала вопрос Ольга.
– Они, стоят тут, – прошептала женщина. Олю охватил ужас. Дальше женщина уже закричала во весь голос. – Виктор Михайлович, я здесь. Куда вы меня везете?
Поняв, что возможно у лежащей кружится голова и она куда-то едет, Ольга выскочила в кухню. Налив тарелку супа вернулась в комнату. Поставив ее на стульчик перед лежащей женщиной, она предложила поесть. Та водила руками пытаясь нащупать что-то перед собой. Оля поняла все. Присев на стул, она приподняла голову женщины и потихоньку стала кормить ее из ложки. Через несколько минут услышала, что та назвала ее по имени. Впервые за эти годы.
– Узнала? – пытаясь рассмеяться ответила Ольга.
– Не бросай меня, – промолвила та и снова погрузилась в свои больные фантазии. Она еще долго говорила с кем-то, постепенно повышая голос до истошного крика.
– Что ты орешь? – психанула Оля.
– Они меня не слышат, – вторила та и продолжала кричать.
На следующий день Ольга вызвала участкового врача, объяснив тому все, что она услышала и увидела. Ольга настаивала, чтобы женщину забрали в больницу. Осмотрев больную, врач выписала лекарства, сославшись на то, что не видит основания для госпитализации. Сердце здоровое, легкие чистые, давление согласно возраста и что она все еще видит, а то, что не встает, то просто ленится. Закрыв за врачом дверь, Ольга впала в ступор. Что делать? Накормив в очередной раз больную, она отправилась на работу. Выспавшись за день, соседка орала всю ночь. Это продолжалось долго, мучительно долго. Ночи были кошмаром. Чувствуя, что и она может сойти с ума, Ольга отправилась в Психоневрологический диспансер и объяснила ситуацию врачу. Та обещала, что при наличии времени она заглянет к ним. Визит врача был через неделю, в то время, когда соседка выспалась и вполне адекватно общалась с врачом, та не нашла основания и удалилась. Только за ней закрылась дверь, больная вновь стала спорить со своими бесами. Ольга поняла, что с ней лучше не разговаривать чтобы не провоцировать, после даже малейшего звука речи, та начинала беседовать, увеличивая громкость своего голоса и это не прекращалось порой по нескольку суток. Устав, она засыпала на весь день, а ночью все продолжалось снова. Все тряпье, что Ольга подкладывала под нее и затем выбрасывала на помойку скоро закончилось. Нужны были памперсы. На свои деньги содержать совершенно постороннего человека было накладно. Не слишком большими средствами обладала женщина и она обратилась в Опекунский совет своего района. Побеседовав с инспектором, она уяснила что, чтобы получить ее пенсию, ей необходима была доверенность, которую в последствии она не смогла получить от приглашенного нотариуса, который услышав бред ее подопечной, не согласился завизировать документ. В Опекунском совете посоветовали собирать все чеки на то, что было ею потрачено на содержание. Чтобы поместить больную в стационар, необходимо согласие родственников, которых у соседки не было. Чтобы оформить опеку, нужно было доказать ее недееспособность. Бесконечные и бесполезные хождения по инстанциям вконец вывели Ольгу из равновесия. В очередной визит к психиатру Ольга разрыдалась и просила помощи уже для себя. Врач выписал для соседки лекарства и четко расписал, как и когда принимать. Получив в аптеке упаковку и прочитав инструкцию, Оля была ошарашена. Не дай Бог что случится, обвинят во всем ее. За эти последние полгода Ольга сильно похудела и ее уже качало от пережитого. Квартира пропахла мочой, контролировать это было невозможно. Свою одежду она упаковывала в целлофан, как только приходила с улицы. Проеденные молью и просто рассыпающиеся вещи соседки выносились на мусор. Она понимала, чем может это для нее закончиться, чужое имущество могли востребовать, но выхода не было. В следующие полгода она стирала и чистила комнату соседки, чтобы как-то можно было дышать. Комната была разделена на две и перемещая больную из одной в другую, она вымыла и покрасила потолки, заменила обои, которые не менялись как минимум полвека. Квитанции на все затраты складывала в коробочку. Под жуткий вой и брань лежащей в безумии женщины, Ольга упорно расчищала ее жилище. Усадив ту на стульчик и подстелив клеенку под него, усаживала ее и опустив ноги в таз, губкой обмывала уже начавшую обрастать пролежнями женщину. Через пару лет этой безумной эпопеи ей все же удалось добиться некоторого результата. Вспомнив предыдущий опыт, она написала в Комитет по здравоохранению. Ее вызвали к врачу. В течении часа оформили все документы и едва добежав до дома, Ольга встретила уже вызванную по ее адресу скорую помощь. Двое крепких мужчин, усадив на стул больную, спустили ее с лестницы и увезли. Чтобы оформить опеку над соседкой, необходимо было оплатить экспертизу, что в последствии она и сделала, сохранив документ. Отказываться от нее она не могла, так как боялась того, что неизвестно кого еще поселят в квартиру. Ее назначили опекуном и по отчету, предоставленному ею, возвратили часть потраченных средств. Каждую неделю она посещала больную, контролируя ситуацию и покупая той все необходимое. Ремонт в ее комнатке она довела до конца и через полгода ее заставили забрать соседку домой. Чистенькая и уже более спокойная она лежала в своей комнате и уже шепотом продолжала беседовать со своими бесами. Еще через полгода, при следующем обострении, Ольга снова поместила ее в «психушку». И так продолжалось шесть лет.
Немного переведя дух в очередное отсутствие соседки, Ольга с остервенением взялась за работу. Квартира засияла и наконец женщина смогла приглашать к себе подруг. За тридцать лет беспросветного одиночества, борьбы за выживание, борьбы с самой собой и обстоятельствами она словно с разбегу окунулась в кипящую жизнь творчества. Она все годы не теряла надежды выйти на сцену, пусть даже в художественной самодеятельности. Она жаждала пить этот воздух, смотреть в глаза смотрящих на неё. Ну и что, что возраст прочно прописался на ее лице, но душа все еще хотела петь и танцевать. Вселенная закрутилась, заискрилась увлекая ее в новое состояние, состояние отпущенной на свободу птицы с размахом крыл накрывающих всю эту вселенную.
(Продолжение следует)