Ирина Одоевцева Об архиве и о Якове Горбове. Ленинград
В спальне Ирины Владимировны, где стояла ее французская кровать, приехавшая вместе с ней в Россию, рядом стояла и большая коробка-архив Ирины Владимировны. Там, кроме ее стихов, были и романы. Надо сказать, что она была известная романистка, были там и наброски из ее мемуаров. Конечно, я уверена, что это не весь ее архив. Но даже то, что вывезено из Парижа, представляло интерес. Как-то Ирина Владимировна попросила меня достать роман «Оставь надежду навсегда». Это книга о времени репрессий, арестов, доносов. Несколько дней я читала ей ее книгу.. Смотрю напечатано в эмиграции. Ирина Владимировна: «А вот в России этот роман не напечатали, а за рубежом напечатали. А как Вы думаете, а сейчас могли бы этот роман напечатать?». « Думаю, что теперь бы могли, в новой Демократической России, конечно, могли бы..». Я еду в Свердловск, который вот-вот станет Екатеринбургом. Иду в редакцию журнала «Урал», к главному редактору Лукьянину Валентину Петровичу и прямо кладу книгу на стол. Там же и Уральское книжное издательство. Я оставляю книгу, чтобы он прочел. Прихожу за ответом. «Ну, как Вы, Валентин Петрович, находите этот роман?». Ответ: «Прочел с интересом, но тема эта на сегодняшний день…..устарела.». Я очень удивилась, каким образом она устарела, а потом просто догадалась- Валентин Петрович-коммунист, ленинец, марксист. Подумайте, ему могла бы книга о репрессиях понравится члену компартии? Ну, конечно, нет. Да и читать не надо было давать, просто, не тот адрес. Вот так мы и в Свободной России не смогли издать этот ее роман. А читается он легко и захватывающе. Правда о нашей действительности написана искренно и точно. Тогда я пошла на радио и предложила по этой книге сделать передачу. И что же… сделали и прошла успешно. Нет все-таки мы уже в Новой России. Потом прочла и на Радио «Воскресение». Одним словом, книгу приняли. И это очень хорошо и, особенно, это было радостно для Ирины Владимировны. Да и для всех нас. Как-то она попросила меня дать книгу Якова Николаевича Горбова. Это был второй ее муж, тоже русский эмигрант, работал парижским таксистом и писал и писал романы, талантливый прозаик, редактор, критик. Какие русские люди! Они окормляли культуру других стран, а здесь, в частности, была Франция. Как горько сознавать- Русская творческая интеллигенция питала другие национальные культуры. До чего доводят народ РЕВОЛЮЦИИ!
Достаю Ирине Владимировне Якова Горбова. Усаживаю ее на французской кровати, чтобы ей было удобно читать, даю очки, ручку. Занимаюсь своим делом, тоже работаю творчески.. И вдруг слышу : «Ах, Яшка, Яшка, Болван..». Смотрю, она исправляет что-то ручкой и бормочет: «Все надо исправлять, ну какой болван…».А я думаю: «Надо же, он давно умер и не слышит», но она говорит с ним, как с живым. Он для нее живой. И тут я еще подмечаю, как они крепко держались друг за друга и не давали погибнуть. Вот вам и ЗАРУБЕЖЬЕ. И он для нее остался живым : .. «чтоб из-под холмика с могильною землей,/Ты вышел, вдруг веселый и живой».
Я как то прочла захватывающий случай из эмиграции. Это было в Париже, Зимою. В одном из парижских кафе, где собирались русские поэты эмигранты. В споре был обижен Константин Бальмонт. Он выскочил на улицу раздетый в слезах, а за ним Марина Цветаева и закричала ему: « Ты же прекрасный поэт. Ты же птица-Феникс». И я вспомнила этот эпизод сейчас потому, что там поддержка эмигранту нужна была, как воздух. И ведь Цветаевой она была тоже нужна. Жаль, что ее не удержали и дали уехать в Россию, где для нее был уже готов трагический конец. И это мы читаем в мемуарах Ирины Одоевцевой.
Народная артистка России Тамара Никитична Воронина.
9 ноября 2019г г. Екатеринбург