Похороны
С утра приезжаю к моргу и около него встречаюсь с клиенткой. Это совсем молодая девушка, младшая сестра умершей. Светлые волосы и печальный взгляд чёрных глаз. Я уже очень долго в этом бизнесе, но её взгляд столь пронзителен, и в нём столько горя, что мне становится не по себе. Её зовут Наташа, и я знаю о ней только то, что она недавно окончила университет.
- Что будем делать? – спрашивает она.
- Сейчас дождёмся директора морга и оформим документы, - отвечаю я.
Катафалк, заказанный мной, уже подъехал, но директора ещё нет. Подъехало ещё два катафалка, которые были за нами, и только после этого наконец во двор въезжает новенькая иномарка, из которой вылезла женщина средних лет в строгом брючном костюме. Это и есть директор морга. Фамилия у неё – Перова. Почему-то я не запомнила, как её зовут, запомнила только, что сотрудники морга называли её «Госпожа Перова».
Она прошла внутрь здания, и мы пошли за ней.
- Здравствуйте. Можно войти? – спрашиваю я, приоткрыв дверь в кабинет.
- Здравствуйте. Заходите, - отвечает директор.
Мы заходим в кабинет и садимся в кресла, стоящие перед столом директора. Я осмотрелась. В комнате ничего лишнего, кроме нескольких траурных венков, стоящих вдоль стены.
После нескольких дежурных вопросов Перова подвигает к себе толстую книгу, лежавшую на столе. Это прайс похоронных принадлежностей, и директор, открыв его, разворачивает к нам.
- Посмотрите, что мы можем вам предложить, - начинает она.
Но Наташа решительно отодвигает книгу от себя.
- Спасибо, у нас всё есть.
- Вы, пожалуйста, взгляните, - настаивает Перова. – Возможно, это обойдётся вам дешевле.
- Не надо, - сухо отвечает Наташа. – Мы всё привезли с собой. Давайте быстрее закончим с этим, а то мы очень торопимся.
Госпожа Перова при этих словах подозрительно косится на меня. Она конечно подозревает, что я ритуальный агент, хотя я сказала, что являюсь двоюродной сестрой умершей. Так получилось, что в этом морге я первый раз, и Перова до этого меня никогда не видела.
- Ну, хорошо, - пожимает плечами директриса и отодвигает книгу на край стола.
Она заполняет документы, что-то считает на калькуляторе и подвигает документы к нам. Наташа смотрит на сумму оплаты и достаёт деньги.
- Вы знаете, тело умершей было скрючено, и санитарам пришлось его распрямлять, - произносит в этот момент Перова. – Это стоит ещё три тысячи. Но это деньги надо оплатить без квитанции.
Что за бред! Какое скрюченное тело? Директор в открытую вымогает деньги. Она, видя, что клиент не хочет пользоваться дополнительными услугами морга, решила получить с Наташи хоть что-нибудь. Удивительная наглость!
Но моя клиентка невозмутимо пересчитывает купюры и кладёт их на стол. Наташа, конечно, всё понимает, но не хочет скандалить, как и все нормальные люди в такой ситуации, а сотрудники моргов постоянно этим пользуются.
Наташа расписывается в бумагах, мы встаём и молча выходим из кабинета.
На кладбище моросил мелкий противный дождь, как будто плача по умершему человеку. Сейчас хоронили молодую женщину, и мне было её особенно жалко. Даже сейчас, лёжа в гробу, она была очень красива, и я пытаюсь представить, какой же красивой она была при жизни.
Родственники стояли под зонтами тесной группой. У всех были скорбные лица, и все они молча смотрели, как рабочие зарывали гроб в землю. Потом все положили цветы на свежий холмик и начали расходиться. Последними от могилы отошли мама и муж покойной. Я уже получила деньги и могла бы давно уехать, но я всегда дожидаюсь конца похорон. Что поделаешь – работа есть работа.
Мама и муж усопшей подошли ко мне и ещё раз поблагодарили за организацию похорон, а я ещё раз выразила им свои соболезнования. Они пригласили меня на поминки, но я вежливо отказалась. Когда тебя просят поехать на поминки, это означает, что люди остались довольны твоей работой и у них нет к тебе никаких претензий. Я иногда остаюсь, но сегодня у меня ещё были дела.
Потом подошла Наташа, и мы немножко поговорили. Она меня поблагодарила и тоже направилась к выходу с кладбища.
Все разошлись, и я осталась одна возле свежей могилы. Что-то задержало меня здесь, не давая уйти, и я подошла поближе, чтобы ещё раз посмотреть на фотографию.
Доброе красивое лицо, длинные чёрные волосы, спадающие на плечи, и задумчивая улыбка. Ещё бы жить и жить, но судьба распорядилась иначе. Тяжёлая болезнь сожгла её за несколько месяцев, и у друзей, родственников и знакомых остались о ней только воспоминания. И ещё этот могильный холмик.
И вдруг я вижу, как передо мной на дорожке останавливается шикарный лимузин. Водитель вышел из машины, раскрыл зонт и открыл заднюю дверцу, из которой вылез мужчина в строгом чёрном костюме с огромным букетом роз и пошёл в мою сторону. Он остановился прямо около меня и положил букет на могилу.
- Иди, Коля, - сказал он шофёру, который держал над ним зонт. – Я немного здесь постою.
- Так ведь дождь, Фёдор Валентинович…, - растерянно проговорил тот.
- Ничего, Коля, - сказал мужчина. – Иди, посиди в машине.
Водитель сложил зонт и пошёл назад к лимузину, а Фёдор Валентинович замер, глядя на фотографию на деревянном кресте.
- Вы её родственница? – спросил он, глядя на могилу.
- Нет, - ответила я. – Я ритуальный агент.
- Значит, это вы занимались её похоронами?
- Да.
- Елена при жизни была очень добрым человеком, - продолжал он, не глядя на меня. – Жаль, что вы её не знали.
- Жаль, - соглашаюсь я.
- Я уговаривал её бросить мужа и выйти за меня, но она долго не хотела этого делать. Жалела его, - Фёдор Валентинович наконец-то повернул голову и посмотрел на меня. – Жалкий ничтожный человек, живущий за её счёт! Он всегда был рядом с ней и даже не замечал, как она страдает.
Он замолчал. Молчала и я, не зная, что ему ответить.
- Недавно она всё-таки согласилась развестись, - опять заговорил он. – Но в тот же день сказала мне, что неизлечимо больна. Я нашёл хороших врачей, устроил её в клинику, но было уже поздно. Все врачи в один голос сказали, что время упущено. Почему она не сказала мне раньше!?
Мужчина вдруг схватился руками за лицо и горько заплакал. Я изумлённо смотрю на то, как как он рыдает, и не могу произнести ни слова. Через минуту он успокаивается и вытирает носовым платком слёзы с лица.
- Извините, - произносит он. – Минутная слабость.
- Я понимаю.
Он лезет в карман.
- Вот, возьмите, - Фёдор Валентинович суёт мне в руки пухлый пакет. – Закажите ей ограду и памятник. Остальные возьмёте себе.
- Может быть, вы сами выберете памятник, - говорю я, беря пакет.
- Я не сторонник огромных монументов, - отвечает он. – Поставьте скромный обелиск на ваш вкус и маленький столик со скамейкой. Когда я буду сюда приезжать, то хотел бы посидеть и побыть с ней наедине.
- Я вас поняла, - киваю я.
- И спасибо вам большое, - произносит он, достаёт из кармана визитку и даёт мне. – Позвоните, когда всё будет готово.
Он поворачивается и направляется к своей машине, и я опять остаюсь одна.
Когда машина уехала, я открываю пакет и вижу, что там лежат пачки денег. Даже с первого взгляда видно, что после заказа памятника, столика и ограды останется большая сумма. И это будет моё вознаграждение.
Как относиться к этим деньгам? Может быть, кто-то скажет, что я наживаюсь на людском горе, но я так не думаю. Это моя работа, и эти деньги я отработала полностью. Тем более, что перед этим я целый месяц не имела ни копейки, а мне же надо на что-то жить.
Я кладу пакет с деньгами в сумочку, ещё раз оборачиваюсь на могилу, вздыхаю и иду к выходу с кладбища.
Конец третьей части.