Константин Николаевич собирался в лес.
Привычно натянул камуфляжные штаны, надел старые резиновые сапоги из тех, что выдавали еще на химзаводе. Сапоги оказались неожиданно удобными, и за грибами он каждый год ходил только в них. Поверх свитера застегнул непромокаемую куртку, охлопал себя по карманам. Взял остро отточенный нож – рукоятка темного дерева удобно легла в руку. В другой руке большое пластмассовое ведро, за спиной потрепанный рюкзак, в который аккурат встает еще одно такое же ведро. Константин Николаевич был человеком обстоятельным, грибы любил, за осень заготавливал их целую гору.
Войдя в лес, он скорым шагом промахнул придорожную полосу сосняка, которую напрочь вычищали от маслят дети и дачники. Затем пошел лес смешанный, и знакомая тропа вывела к приметным ориентирам – за ними начинались настоящие грибные места. Вот она на обочине, трухлявая береза, обросшая трутовиком. Константин Николаевич переступил через поваленный ствол, и под ногой хрустнул мухомор. Ага. Где мухоморы, там и белые. Он посмотрел по сторонам, увидел неподалеку бурую шляпку и удовлетворенно улыбнулся. Поехали.
Крепенькие грибки один за другим ложились на пластмассовое дно. Охота сегодня была исключительно удачна – Константин Николаевич только успевал наклоняться, подрезая толстые плотные ножки. Попадались не только белые – под нож уходили высокие подберезовики, красные огоньки подосиновиков вспыхивали там и сям среди мхов и травы, группами хороводились ярко-желтые лисички, на прогалинах пеньки топорщились молодыми опятами – вроде рано для них, а поди ж ты. Сыроежки, волнушки, рядовки разного рода он в расчет не брал, а было их в лесу море разливанное. Угадал со временем – после недавних проливных дождей грибница пошла в рост, и оказался он здесь как бы не первым, прочие грибники еще не успели собрать урожай.
Ведро наполнилось. На полянке Константин Николаевич сбросил рюкзак, присел на ближний пень перевести дух и поменять ведра местами.
Лес пахнул влажной зеленью, прелой листвой, сырым земляным запахом. Дышалось отлично. Константин Николаевич переставил ведра, любуясь добычей, и рассеянно осмотрелся.
И здесь повсюду росли грибы. Даже в той стороне, откуда он пришел, их как будто вовсе не убыло. Вот это так дождь, подумал он, какой же дождь шикарный. Жаль, только два ведра с собой взял.
Поднявшись и отряхнув тыльную сторону, Константин Николаевич принялся резать грибы на второе ведро, выбирая из всего изобилия самые-самые. Но они все были чудно хороши, все крепкие, молодые, чистенькие. Ведро тяжелело с каждой минутой.
Утомившись, он поставил его на траву, распрямил спину и опять огляделся. Грибов не то что стало меньше, их словно еще прибавилось. Под самыми ногами расположилось семейство боровиков, которых он раньше не заметил.
- Да куда ж вас... – досадливо буркнул Константин Николаевич, но все-таки подобрал и этих. Поднял голову – рядом торчали еще грибы, и вот их-то здесь точно раньше не было.
Он рывком поднялся на ноги и быстро глянул направо и налево.
Со всех сторон напирала толпа грибов.
- Это что же? Откуда столько?
Грибы, обыкновенные грибы росли повсюду, не двигались и, разумеется, ничего не отвечали.
В сапог его что-то тихонько толкнуло.
Здоровенный белый груздь подпирал подошву. Константин Николаевич рефлекторно топнул и раздавил его в плоский блин.
Сзади его ударили в пятку. Он отскочил, оборачиваясь. Плотный подосиновик с крепкой круглой головой торчал из земли, за ним сгрудилось еще несколько. А дальше сколько видел взгляд – грибы, грибы, красные, бурые, белые, вперемешку всех видов, знакомые и незнакомые, мухоморы и поганки...
- Да вы что... как... – во рту у него пересохло, он попятился, наступая на грибы, хрустя крепкими шляпками и все более теряя соображение.
Грибы множились на глазах.
Пятясь, он уперся во что-то рюкзаком, и это что-то за спиной зашевелилось. Волосы встали дыбом.
Ствол дерева был сплошь покрыт древесными грибами – вешенки, чешуйчатки, трутовики, еще какие-то неведомые облепляли его разноцветной бугристой корой. Рюкзак ощутимо потяжелел. Константин Николаевич судорожно стащил его с плеч – ткань пошла разводами, по ней там и сям проклевывались узелки и расползались нити грибницы.
- Я вас не трогал! Вас я никогда не трогал!
Он отшвырнул рюкзак, пнул ведро, рассыпав срезанные грибы – они тут же размякли, втянулись в почву, скрылись под плотным строем грибов растущих. Константин Николаевич бросился бежать.
Ноги увязали в грибном месиве. Он продвигался все медленнее, все суматошнее топтал, пинал, давил наползающую лавину – и наконец упал на колени, бессмысленно отбиваясь стиснутым в кулаке ножом, прорезая плотную мякоть, которой становилось все больше... он видел, как вспухает грибная гора на месте бывшего рюкзака, рассыпается в труху пластмасса, одежда его расползлась в тряпье, нестерпимый зуд обожег оголенную кожу, и в безумном ужасе он еще успел увидеть, отмахиваясь стремительно ржавеющим лезвием, как расседаются вены на тыльной стороне руки, как прорывают их толстые белесые нити, как с хлюпаньем всасывает его тело в себя рыхлая земля... и только после этого лопнули его глаза.
...
- Сережа, пойди сюда!
- Чего?
- Иди, говорю, здесь грибов столько!
- Погоди, у меня тут своих полно, - откликнулся из-за деревьев муж. Женщина нетерпеливо повысила голос:
- Сере-ежа!
- Ну иду, погоди...
- Да ты столько вообще не видел! И тут! А здесь... – она вышла на поляну и ахнула. – Сережа!!! Ты только посмотри, сколько их тут вообще! Прямо скатерть-самобранка, пир горой!