В промозглые дни в конце зимы я увидела Муську, забившуюся, спасаясь от непогоды, под винтовую лестницу тогдашнего книжного магазина, что на проспекте Октябрьской революции.
Съёжившись, она лежала на голом асфальте, согревая его своим телом.
Рядом с ней в сторонке лежала картонка, на кото-рую прохожие клали ей что-либо из еды.
В конце марта потеплело. Муська вышла из своего убежища, и все чаще её видели присевшей напротив двери то одного продуктового подвальчика, то другого. Выходившие оттуда покупатели одаривали её, кто, чем мог, по всей вероятности покупали что-либо и для неё.
Тихая, казалось застенчивая, Муська смотрела своими открытыми глазами на того, кто с ней заговаривал, и казалось, что этим взглядом она не то молила о помощи, не то укоряла за ту свою бездомную жизнь, какую она испытала еще котенком.
Потеплело. В мае она уже вовсю грелась на солнышке там же, на тротуаре у дверей продуктовых магазинчиков, только теперь она была уже не котенком, а кошкой, ожидавшей потомство.
Прихватив фотоаппарат, я ее засняла, и хотела было на следующий день забрать домой, но просчиталась – Муська внезапно покинула свое место.
Мне казалось, что она, где то в укромном местечке уже облизывает своих еще слепых детей, но, расспросив других ее покровителей, выяснила, что её забрали в семью. Моя жалость смешалась с чувством радости, что есть всё же среди нас люди, творящие добро.