Жили-были Доходяга и Мурашка. Жили дружно, но странно. Особенно странно жила Доходяга. Ходила, ходила, до чего-то, может быть, и доходила, только до неё ничего не доходило. Разве что только один Мурашка и доходил. Впрочем, и он не доходил, а добегал. Потому что мог только бегать. И то только тогда, когда звучала музыка. Но только хорошая. А когда звучала музыка плохая, не бегал, а просто сидел и вздыхал пригорюнившись. Тогда Доходяга пригорюнивалась тоже - пригорюниваться вместе было как-то веселее…
Вот сидят они так вдвоём и ждут чего-то. Вообще-то понятно чего. Это им не понятно чего. А нам-то понятно. И даже очень. И очень понятно, что ждут они оченную музыку. Ну и дожидались. И тогда начиналось: Доходяга ходит, ходит и не доходит, Мурашка бегает, бегает и добегает, а потом прыг-скок и опять в пространстве просторного бегания. А Доходяга радуется, улыбается, счастливая от того, что Мурашка бегает, а сама только ходит, ходит, а доходит до неё только Мурашка. Или добегает.
Ходила, ходила она так однажды, да и доходилась - разломилась напополам. Ну ещё бы! Так ходить, да ещё в длину своей длинности. А как ещё ходить, если ширины в ней вообще нет. Только длинноты в разные стороны. Ну, понятно, что разломилась. А какой ещё исход при ходьбе без дохода? Ну, в смысле, когда ходишь, ходишь и не доходишь, вот и никакого дохода, один исход только. Зато логичный – разлом личности…
Вот сидит Доходяга такая раздвоенная. Двухчастная. Ещё пуще пригорюнился Мурашка. Стал обливать себя слезами. И, слезами политый, стал расти во все стороны: не в пример Доходяге и в ширину, и в длину, а главное - в глубину. Вырос Мурашка до Мураша, величественного и глубинного, взглянул на двухчастную Доходягу третьим глазом, вздохнул, поправил очочки на первых двух и, довольный увиденным, промолвил: а ты мне и такая нравишься. Улыбнулась Доходяга раздвоенной улыбкой и зазвучала двумя частями. Сначала первой, потом второй. А Мураш забегал, ой! даже затопал, захлопал, захлопотал вдохновенный и довольный. И даже очень вдохновенно-довольный. Оченный...
Потом музыкоеды долго ещё разбирались с этими двумя частями Доходяги. Они неоконченные или незаконченные? Ждать ли ещё какого разломления? Или поискать уже разломленное, но затерянное? А Мураш, ухмыляясь третьим, невидимым ими, глазом, удивлялся: чего ещё ждать или искать? Кушать-то не подано, и есть там нечего, хоть вы и музыкоеды въедливые! Доходяга-то моя не неоконченная и не незаконченная, а Конченная! Так понятно? Или совсем понятно? Она - Конченная, но не окоченевшая! А то бы я так не топал…
Вот так и жили уже Мураш и всё-ещё Доходяга. Или Шуберт и Симфония. Восьмая. Оконченная и доходящая. До чего? Или кого?
Ау!
P.S. Фотография Вильхельма Вибэ со спектакля театра Татьяны Ворм "Шубертиада".