В контексте длительности как цельной и неделимой непрерывности монолита фактуры транслируемого наблюдению материального континуума наблюдаемого, нельзя не осознать сакральность неизбежности как драйвера опосредования между тонкими полями рефлексивной самости и собственно предлагаемого ей множественной структуры детерминированной внеальтернативной последовательностью внешнего условно материального мира, где материальность обосновывается не более как сенсорной сетью медиатора, то есть физического тела как управляемого модуля, где место пилота заявлено самосознанием.
При его наличии, естественно.
В иных случаях подобный феномен можно идентифицировать как неуправляемый фантом, не имеющий к человечности никакого отношения и являющийся частью декораций монолитности.
Исходя из аксиоматичности понимания цельности самой длительности, где все её отрезки – и прошлое и будущее – аутентично захвачены неразрывной плотностью материального континуума и имеют статус равных среди равных, то есть все они уникальны и все они неподвержены абсолютно никаким изменениям, можно вывести смысловой статус текущего суперпозиционного момента настоящего, который, в силу отсутствия дискретности наблюдаемого материала постпозиции и всех её последующих модификаций, просто не имеет места быть, и его, вне всякого сомнения нет.
Что говорит о полной эфемерности аффекта восприятия, но никак не эффекта эмоциональной реакции на воспринимаемое.
Поэтому именно чувственность и эмоциональность, находящаяся за гранью устройства мира, являются самодостаточной множественной субстанцией и имеют собственную полевую контактную сферу, не имеющую непосредственной связи с жестко сцепленной фактурой фатального порядка детерминации, и все возможные варианты аутентичной идентичности синергетического сексуального слияния распределены и всегда выходят на цель вне какой–либо возможности корректировки.