"Вьется, вьется, знамя полковое, командиры - впереди"
Фрагмент песни "Солдаты, в путь" из кинофильма "Максим Перепелица", 1955 год.
Автор текста - поэт Михаил Дудин.
Автор музыки - Василий Соловьев-Седой.
Всякий только что прибывший в нашу армию солдат начинал сразу же из нее
собираться назад в родной или же любой другой край - лишь бы подальше. Сборы
эти были призваны тщательнейшим образом подготовить возвращение на окрашенную
в розовое гражданку былинным героем, отдавшим все до секундочки два года своей службы опаснейшим для жизни ратным подвигам с самым мощным на свете оружием в
могучих руках рядового. Подготовка к этому пути позволяла хранить в душе рядового состава неугасимый свет надежды на реальность исхода.
Дивизионы нашего в Горетове полка заступали на месячные дежурства по охране
суверенных рубежей нашей родины попеременно. Мы, младшие офицеры, дежурили на позиции
по суткам, а командование дивизиона должно было сидеть там весь месяц.
Наша огороженная колючкой позиция находилась метрах в десяти от леса. В летние месяцы
жены старших офицеров устраивали для выполнявших боевую задачу мужей пикники на лесных
полянках. В такие дни, если у них не было месячных, жены старших дефилировали по лесным
полянкам в неглиже из купальников и исподнего.
Рядовой же состав дежурившего полка во все имевшиеся у него глаза и другие
военно-технические средства наблюдения за дамами теми, что было мочи, подглядывал и даже
как-то сумел сфотографировать жену капитана Горбатюка без верхней части ее необильного
на тот момент наряда, не затененной к тому же лапами самого капитана и листвой от
растительности подмосковного леса. Этим снимком украшались все дембельские альбомы
рядовых, ефрейторов и сержантов, отбывавших от нас в разбросанные по территории всего
Союза места их уже гражданской дислокации.
Негатив того важнейшего свидетельства героических будней нашего боевого в составе
советской армии пдразделения хранился святыней, приравненной к боевому знамени полка,
внутри военного билета в кармане гимнастерки Вани Кузина, который один добросовестно,
бессменно и честно нес круглосуточную охрану этой солдатской радости при любой
военно-политической обстановке в стране и за рубежом и никогда не отвлекался в ущерб
безопасности пленки шосткинского комбината по производству фотоматериалов ни на какие
превратности собственной горькой судьбины или местной поганенькой погоды.
В другом кармане Ваниной гимнастерки хранился обычный в любой медицинской книжке
уважающего себя воина боевой набор высушенных листов лаврового дерева, защищающий наружное
дыхание их обадателя от ненужных в быту запахов сивушных масел не достаточно хорошо
вычищенных предприятиями пищевой промышленности страны из популярного в народе напитка,
продаваемого в местном сельпо по 2.67 за бутылку.
И вот, как-то прислали нам нового не знакомого с боевыми традициями полка начальника
штаба, которому, похоже, делать-то было нечего, кроме как принюхиваться в мороз метра за три
к богатырскому Ваниной души духу на узенькой тропинке, ведущей в высоком снегу от солдатского
сортира к казарме. Майор зачем-то стал ором приказывать Ване остановиться, где стоял, Ваня,
не будь дурак, сделал вид, что живот схватило опять, развернулся и побежал к сортиру,
лихорадочно и не глядя достал из не того под расстегиваемой на полном ходу шинелью кармана
предполагаемый быть лавровым листом негатив и быстренько его сжевал для обеспечения свежести
внешнего дыхания в нос майору на фоне амброзии от сортира.
В оправдание Ваня привел полку все объективные к рассмотрению аргументы, включая и
сочетание несочетаемого в виде одновременных неадекватности боевого командира, обычности не
перебранной им дозы и, скорее всего, некачественности на тот раз самого прозрачного напитка,
но прощен сослуживцами не был и, хотя был он уже полным дедушкой, в наказание трактовался
весь оставшийся ему до мая срок черпаком, со всеми вытекающими из этого звания горестными
для него последствиями.