История эта произошла с одним человеком, с которым я познакомился в одном из моих путешествий в Орионт спустя несколько лет после окончания длительной войны.
Мы с моей женой Эвангелиной держали курс из оллосского Позена в Сент-Ленден, находящийся на северо-западном побережье Орионта. По пути мы побывали не в одном городе и встретили не один десяток людей, но сама история, о которой пойдёт речь далее, приключилась, фактически, в самом начале путешествия, в приграничном Рувиче. Я и Эвангелина далеки от политики, и нам было абсолютно всё равно, что до войны этот город принадлежал Оллоссии, а потому, будучи совершенно не оскорблёнными, мы решили проложить курс и через него.
Минуя четыре дня от начала нашей поездки мы прибыли в преображённый, но узнаваемый, город, в котором все ещё чувствовалась родная культура. Однако... По улицам ходили не оллоссцы... А истинные орионтичи, как мы их называли на родине! Сюртуки, брючки, туфли и... Такие забавные на вид шляпки, похожие на горшки. Кажется, их называют котелками. Ну, одним словом, настоящие щёголи! А девицы... Описал бы я их разными красивыми словцами, да вот женушка бы приревновала. И, в общем-то, не в девицах дело.
После долгой и утомительной тряски в карете, которую, хотелось бы заметить, стоило уже сменить, мы - изначально с превеликим удовольствием - решили остановиться в заведении, что, стало быть, называлось в Орионте умным словом "отель", но, узнав цены на расположение в оном, скорым шагом удалились. Не подумайте, денег для собственного удобства нам не жаль, однако, будь вы на нашем месте, покинули бы это место и сами.
Таким образом, наш экипаж двинулся дальше и к вечеру набрёл на постоялый двор, расположенный в паре часов езды от центра Рувича. Двор этот знавал и лучшие годы, но всем нужен был сон в тепле, пища и вода, а потому мы приняли решение остановиться в нём. Сняв комнату на двоих и комнату для кучера, Эвангелина и я отправились на ужин в общей столовой на первом этаже. Должен отметить, достаточно шумной и веселой столовой, так как все постояльцы этого трактира, как оказалось, по вечерам собирались вместе и устраивали пиры, которых свет не видывал. Но мы были не против, главное - без происшествий. Разместились за столиком в одном из углов заведения, в стороне от песнопений и разгула, да заказали какую-то диковинную похлёбку, но, должен признать, похлёбку вкусную. Хотя таковой она мне показалась, быть может, из-за того, что не потчевали мы себя с самого утра. Во время трапезы в залу, в которой во всю танцевали, задорно подпевая, гуляки, вошла мужская фигура в плаще и капюшоне, закрывающем лицо своего носителя. Этот некто, мнительно оглядываясь по сторонам, прошёл чуть дальше, и, судя по всему, не найдя более подходящего места, чем наш стол, направился к нам. Я уж приготовился к худшему, и, впрочем, не зря, если забегать немного вперёд. Но всё по порядку.
Приблизившись к нам, некто указал на лавку подле стола, как бы вопрошая, можно ли присесть. Даже нет. Думаю, он утверждал, что сядет на эту лавку. Но не это важно, ибо я, как человек, легко поддающийся всякому давлению, сразу же согласился, хоть Эвангелина и протестующе напряглась. Я слегка успокоил её, взяв ладонь жены в ладонь свою.
Некто тяжело и устало сел, не снимая капюшона, сделанного, как я понял, из сукна серого цвета. Даже на таком расстоянии от незнакомца нельзя было разглядеть его лица, но из под тени капюшона отчётливо выглядывала седина бороды. Повеяло ацетоном и... кошачьими испражнениями?
Некто заговорил. Сначала спросил что-то на орионтском, но, удостоверившись, что мы не местные, перешел на всеобщий.
- Кем будут мои собеседники?.. - не на нас, но в стол глядя, тихо и слегка ускоренно спросил старик, напоминая какого-нибудь безумца, бормочащего себе под нос всякий бред.
- Барон Анджей День и баронесса Эвангелина Денёва. - ответил я за нас обоих.
- Стало быть, обращаться к вам пан День и пани Денёва...
- О, я вижу, Вы, господин... Стало быть, как Ваше имя, я не расслышал..?
- А я и не говорил его, чтобы Вы расслышали, пан День. - все так же тихо, но с ноткой надменности, произнёс он. - Кто я и моё имя не имеют значения.
- Ах, вот как... - совсем растерявшись, сказал я. - Я хотел сказать, что... Хотел сказать, что приятно беседовать с образованным человеком!..
- Оставим лесть для глупцов, пан День. У меня не так много времени. - протараторил по-прежнему незнакомец. - Я должен вам кое-что поведать, передать вам свою тайну, пока я ещё жив. Но обязан предупредить, что если Вы согласитесь меня выслушать, не сочтите за умалишённого.
Хоть ранее я и сравнил его с безумцем, я пообещал ему, что выслушаю его и за сумасшедшего не приму. Эвангелину я отпустил, понимая, что далее ничего хорошего этот старик предвещать не может. Очевидно было, что она с таким раскладом не согласна, но в ситуации, подобной этой, неуместно спорить. Напоследок на ушко она шепнула мне быть осторожным, после чего удалилась в нашу комнату.
Незнакомец стал нервно постукивать пальцами по столу.
- Знаете... Знаете, пан День. - голос его тотчас же изменился, зазвучал возбуждённо и дрожаще. - Всегда с опаской смо... Нет, вовсе не смотрите в отражения. И уж тем более, в зеркала. Никогда.
- Спокойнее, мой друг, что с Вами? Ей-богу, будто чёрта увидали. - шуточно, пытаясь успокоить своего собеседника, сказал я.
- Чёрта?.. Нет, нет, нет... Это похуже будет.
Я понял, что шутка не помогла, а потому серьёзно спросил:
- Хорошо. Расскажите же, друг мой, что же... Или кого Вы увидели?
- Да-да, конечно... Давайте с самого начала. - загадочно начал незнакомец. - Случилось это в последнем месяце Лоффалкауса или, как у вас говорят, сезона Листопада, накануне моего двадцать пятого рождения. Какого года - не скажу, придумайте сами, но, думаю, Вас тогда и на свете-то не было. Знаете, я всегда был человеком достаточно рациональным, чтобы верить в какие-то паранормальные явления, богов, в судьбу и проч. В общем, молод, горяч, но чертовски умён... Да... А товарищи же мои были адорантами до мерзости и всё твердили, что, мол, накажут меня высшие силы, а когда покаюсь - будет поздно. Честно сказать, плевал я на эти их предостережения. Да и предостереги меня кто сейчас - плюнул бы ему в лицо. Ведь то, что знаю я... Да... То, что знаю... Ах, простите. Продолжим. Значится, канун моего рождения? Да... Я, решив себя побаловать, захотел купить квартиру и переехать из пригорода в Сикасл, что в последствии и сделал. Ну, знаете, все молодые стремятся в город, в столицу... Да... Предпочёл не перевозить из поместья старую рухлядь, доставшуюся мне от рано умерших родителей, а заказал новую, выполненную в готическом стиле, мебель. Вы человек начитанный, думаю, объяснять не нужно... Всегда любил этот стиль, знаете... Однако, я забыл заказать зеркало... Да... Но обнаружил это лишь тогда, когда уже сам отъезжал. Старые предметы интерьера уже были проданы или помещены на чердак. Зеркала не стали исключением. Тогда-то я решил подняться туда, куда не ходил, наверное, с отрочества. Слугам наказал, чтоб не отвлекались от своих обязанностей, и потому сам взошёл под крышу дома. К тому же слуги ничего не смыслили в дизайне, чтобы подобрать "то самое", понимаете... И, честно сказать, я был удивлён тому, каким предо мной предстал чердак: мрачный, тесный, запутанный, точно лабиринт Минотаурера из тех самых легенд. Но я человек не боязливый... был... И уверенно, без страха и опасений, стал ходить по этим коридорам, выискивая среди простыней и покрывал что-то, напоминающее зеркала. И знаете, я находил парочку... Да вот незадача: по каким-то причинам они были разбиты. Тогда я опаздывал, а потому погорячился, подумал, что это слуги их побили и спрятали, в надежде, что я их не найду, обещал, что повыкидываю всех из дому... Но сейчас-то я всё знаю... Да... И так я, блуждая, наверное, часами и уже даже отчаиваясь, что заплутал на собственном чердаке, оказался в круглом и просторном, можно даже сказать, зале, стены которого состояли из обмотанных тканью шкафов, комодов и прочей меблировки. А по центру этого странного места находился какой-то вертикальный двухметровый объект, весь в чёрных материях, освещённый голубоватым лунным светом, протекающим из дыры в крыше. Тогда я находился в таком, знаете... Разрозненном состоянии... Вроде и понимал, что такого быть не может, что я нахожусь в каком-то бреду, но и осознавая, что все это взаправду, и что крышу нужно бы залатать... Да и сейчас я, честно сказать, не уверен, сон то был, или явь... Ибо следующий калейдоскоп событий свершился так невнятно, что... В общем, слушайте! Я одёрнул черноту с, как вы уже догадались, зеркала и увидел не себя в отражении, а... Друг мой, я не ручаюсь в точности описать то, что стояло там, за гранью! Я... Я содрогаюсь при одной мысли о том существе... О том... Чудовище... Оно смотрело на меня своими пустыми, гнетущими и удушающими глазами цвета бездны, оно дышало в стекло из приоткрытого округлого и безгубого рта сквозь заострённые зубы, расположенные в нескольких миллиметрах друг от друга... И всё это на бледном, вытянутом... Я даже не могу назвать это лицом, о боги! В тот миг я закричал громко и истошно, схватил зеркало и что было силы толкнул в сторону, и в этот миг меня будто что-то схватило и увлекло во тьму за моей спиной... И я проснулся, мой друг! Весь в холодном поту, бледный, как поганка, я в испуге разжал глаза, очутившись в своей полуночной квартире, в которой размеренно тикали стрелочки часового шкафа. "Всего лишь кошмар", - подумал я тогда. Но не тут-то было. Не успев перевести дыхание, я обнаружил среди мрака тот самый двухметровый объект с чердака, окутанный в чёрные покрывала, стоявший в углу гостиной, куда я планировал разместить заказное зеркало. Меня не на шутку затрясло. Но, будучи трезвым человеком, я довольно быстро успокоился, ибо понимал, что история с чердаком - лишь дурной сон, а сейчас я дома, в уюте, в безопасности, и, что главное, в реальности. "Мой дом - моя крепость" - сказал себе я, дабы окончательно успокоиться. Смиренно встал, сдержанно прошествовал к окну, преспокойно отодвинул портьеру, которая жадно поглощала весь свет луны... По ночам на улицах этого района довольно безлюдно и слегка туманно. Знаете, на холодную голову и зеркало не так сильно выделялось среди остального интерьера... Да... А потом я решился на - иначе и не назовёшь - подвиг. Решился сдернуть ткань. В момент, когда она находилась уже в моей руке, последняя дрогнула, в нежелании сего происходящего действа. От этого материя сама сполза с зеркала. От этого ли, думаю я сейчас... И тогда я зажмурился, приготовившись к худшему. Но ничего не случилось: за фасетом зеркала существовала такая же гостиная и такой же человек, какие находились в моей квартире. Тогда я точно убедился, что всё, описанное выше - это лишь бред, порождённый моим воспалённым мозгом. Несколько раз оглянув края зеркала, как бы проверяя, не таится ли там кто, я хмыкнул - отчётливо это помню - и направился в свою опочивальню, ибо всем своим естеством ощущал, что царство снов не самое приятное место, когда приходится спать на софе.
На этом моменте незнакомец сделал паузу, дабы смочить пересохшее горло, отпивая из моей кружки апфельвайн - так в Орионте называлось яблочное вино.
- Должен отметить, сэр... - обратился я к моему собеседнику. - История весьма интригует. Что же было дальше?
- Дальше было хуже, пан День. Слушайте.
И он продолжил:
- На утро я проснулся настолько бодрым, свежим и обновлённым, что даже счёл и ночь одним из снов. Знаете, сон во сне? Вот ведь проказа. Тогда и возникла в моей голове мысль, что, может, и не было никакого зеркала. Но, к моему глубочайшему сожалению, оно продолжало стоять на том же самом месте и никуда не сгинуло. Я снова осмотрел его от кромки до кромки и, не обнаружив ничего и никого, облегчённо выдохнул. Кажется, это был первый раз, когда в мистику я верил сильнее, чем в свои жизненные принципы. И вот, значит... Мой день обычно начинался... Да это даже и не важно. Важно лишь то, что в полдень того дня ко мне с визитом обязывался приехать мой коллега, с которым мы находились в тёплых дружеских отношениях с университетских лет... Да... И по прибытии этого друга произошёл очередной калейдоскоп невообразимой фантасмагории, которую только мог придумать этот мир... Или мой мозг... Честно сказать, пан День, я уже не до конца понимаю, где здесь вымысел, а где - действительность... И вот почему: мой любезный единомышленник, расположившись на бержере, оказался повернут лицом ко мне, сидящему на софе, но спиной к треклятому зеркалу, от чего я прекрасно мог видеть всю отражённую комнату; между нами завязалась дискуссия, кои мы любили устраивать, бывши студентами; и в самом апогее прений я увидел в отражении... его... то отвратительное, тошнотворное, омерзительное... создание, имевшее длинные тонкие конечности, обтянутое бледной, прозрачной, кожей, покрытой сосудами и венами... Оно согнулось до невозможности, но если его выпрямить - и ведь точно - получилась бы высота зеркала. Я видел, как оно вышло из-за фацета, как подкрадывалось сзади, я не верил своим глазам, я потерял дар речи, я... Последним, что вырвалось из губ моего друга, был вопрос о том, почему я замолк, прежде чем существо впилось своими клыками в его шею. В реальности... Как это могло быть в реальности..? В нашем мире из дыр в артериях, оставленных этим существом, тут же хлынули струи крови, падая на ковёр, на софу и бержер, на паркет... Друг не издал и звука, ибо существо всунуло ему в рот свою длинную, тощую, бесформенную конечность вместо руки... Кажется, оно пыталось что-то достать из недр, ибо лапа погружалась всё глубже в него... Глаза бедолаги зарвались вверх настолько... Нет, я не могу это описать. Тогда я не выдержал, встал и, в отчаянии побежав к зеркалу, ударил рукой по стеклу, насквозь его пробив, порезав себе руку, разодрав манжету рубахи... В конец не понимая, что происходит с моей жизнью, я потерял сознание. И вы не поверите, но я вновь проснулся на своей кровати, как проснулся и тем утром. Хотя, пожалуй, было одно отличие: я вскочил, в ужасе вспоминая произошедшее, чувствуя сильнейшую боль под совершенно целым рукавом рубашки. Белизна покрылась багровой краской моей крови, и тогда я понял... Это не очередной сон, а значит, в гостиной моей квартиры непременно должен лежать труп. Тела моего друга не оказалось, но на его месте и подле краснели пятна засхошей жидкости. Надеяться в такой ситуации особо было не на что, потому я решил, что это кровь погибшего приятеля. Потеряв связь между произошедшим, целым рукавом и отсутствием трупа, но существованием крови на полу и на моей руке, я взглянул на зеркало, которое, к моему неудивлению, стояло вполне себе целым. В тот момент мой мозг пришёл лишь к одному из двух заключений: либо весь этот абсурд лишь плод моего сумашествия, либо чудовище действительно существует, а зеркало - это врата к тайнам мира сего, первичный рубеж между нашей поднебесной и тем, что должно быть скрыто от глаз простых смертных... Я не верил, что там, за гранью зеркала, существуют те самые, пресловутые боги... Нет... Богов нет. Я говорил это и говорю, друг мой. Но за этим инфимумом реальности есть что-то могущественнее божков. Что-то, что имеет неумолимую власть над нами, но ничего, над чем имели бы власть мы. Во мне загорелась абсолютная уверенность: двухметровый предмет, стоявший в углу моей гостиной, был ничем иным, как творением оккультизма. Не долго раздумывая, я, не без помощи моих товарищей-адорантов, посетил чёрный рынок, на котором можно было найти огромное количество разнообразного, но жутко дорогостоящего добра... Если это можно так назвать. Изначально под контролем Ордена Звёздной Пыли, а нынче и под властию Орионта, Дейчия прослыла рассадником эзотерического отребья, которое чертовски - как нельзя лучше сказано - искусно оставалось в тени вот уж не одно столетие, распространяя своё влияние на весь мир. И, как вы поняли, оно коснулось и меня, от чего я не был счастлив от слова совсем. Адоранты несказанно обрадовались тому факту, что я "наконец разомкнул глаза в поисках истины". Да... И так, запасшись оккультными книгами и рукописями на различных языках, а также словарями некоторых из них, я закрылся в своей квартире, завесив все окна, зажёгши несколько свеч, дабы познать запретное из рук тех, кто был близок к истине так же, как и я, в нужных мне обстановке, уединении и спокойствии.
Мой собеседник сделал ещё один глоток вина. Эта история очень волновала меня, поглощала полностью; с другой стороны, я понимал, что могу находиться за одним столом с полоумным изувером: на его глаза в его доме умер его же приятель, а он решает читать оккультные книги. После всего сказанного мне не сильно хотелось быть его другом. Если бы не моя сильная тяга к сакральному и потустороннему, я бы, наверное, тотчас же покинул человека напротив сидящего. Как назло, он обратился ко мне, спросив:
- Друг, Вы верите мне?
- Довольно сложно, но я изо всех сил пытаюсь... - поморщившись, сказал я. - Друг.
- Готовы ли Вы услышать продолжение?..
- Определенно.
- То, что вы услышите дальше, возможно, оттолкнёт Вас. Возможно, вы захотите вызвать полицмейстера. Возможно, всё это плохо кончится как для Вас, так и для меня. Дороги назад не будет. А потому... Я спрошу ещё один раз: готовы ли Вы, мой друг, услышать... завершение данной истории?
- Я готов, мой друг. - подумал я, но мысленно отругал себя за безрассудство, на которое иду.
- Раз так... Давайте кончим сказ.
И он, подводя рассказ к концу, продолжил:
- Следующему Вы вольны верить, пан День, вольны не верить, но я уверяю Вас, так всё и было. Сидя в гостиной своей квартиры, я читал без устали и перерывов несколько суток подряд. На, казалось, третий день мне начал слышаться шёпот со стороны укрытого зеркала. Оно не хотело отпускать меня. Не хотело давать покоя. Позже я узнал, что оно не может долго находиться без меня в поле видимости... Или же это я не мог... Язык, на котором оно говорило... Не могу вспомнить, что же именно... Но я точно понимал его тогда... Оно очень сильно раздражало, я помню... И потому решил закрыться в кабинете, захватив с собой кипу различных томов, свитков и манускриптов. Прошло ещё немало времени, и я уж стал отчаиваться, приходить в уныние за неимением каких-либо сведений касательно зеркала... Пока не наткнулся на какой-то обрывок бумаги, разваливающийся прямо в руках. Слабо различимо, но на нём содержалась интересующая меня информация, от чего заветный кусочек стал для меня зеницей ока. Вот, что я узнал, пань День: зеркало является своеобразным разрывом пространства, всегда возникающим в случайном месте и в случайное время, и... Вы не поверите, но тот обрывок также гласил, что, вероятно, зеркало очень даже живо и обладает собственной волей. Для поддержания своего существования оно выбирает себе раба, которого постепенно будет истощать, питаясь его страданиями. Фраза на одной из сторон бумаги мелкими буквами гласила следующее: "Червоточина насыщаться будет мучениями раба своего, но убивать не станет, пока тот пользителен для неё самой". Ниже описывалось, как именно зеркало заставляет раба страдать: доводит его до нездорового состояния, мешая спать, прививая отвращение к еде любого рода, изматывая организм несчастного. А долгое пребывание вне поля зрения зеркала ситуацию только усугубляет: в сознании возникают галлюцинации, начинают слышаться шёпоты и вопящие голоса, появляется бред преследования, и всё это в конечном счёте заканчивается тошнотой, головной болью и ломотой в теле. Это всё делает нормальное существование раба без зеркала невозможным и даже бессмысленным. Но как же, спросите Вы, бедолага не загибается? И этому было подробное объяснение: все существа, попадающие в поле зрения зеркала, будут убиты, а тела их - использованы для поддержания раба в состоянии, близком к мёртвому... Да, мой друг, в какой-то степени это можно назвать каннибализмом. И потому я и искал способ избавиться от этого... проклятия. И он существовал. Даже два. К сожалению, прочесть их на месте мне не дали. Услышав грохот на пороге своей квартиры, я в спешке схватил листок и распахнул дверь кабинета. Меня встретили вооружённые полицмейстеры. Они приказали мне встать на колени и не двигаться, сказав, что я являюсь главным подозреваемым по делу пропажи моего коллеги, так как пять дней назад он, как докладывают очевидцы, посетил меня и от меня не возвращался. Когда один из... джентельменов распахнул занавешенные окна, разливая по комнате свет пасмурного вечера, второй обратил внимание на, как вы уже могли, наверное, догадаться, чёрный двухметровый объект, стоявший в углу гостиной... В тот момент он спросил, что находится под полотнами, на что я настоятельно рекомендовал ему не узнавать этого... Я знал, что произойдёт через мгновение, и был готов бежать. Или не совсем знал... Чудовище уже стояло за спиной полицмейстера, открывшего его. Оно в ту же секунду вонзило свои... Безобразные клешни в хребет мужчины, разозрвав спину надвое... Хруст... И... Органы... Они... Простите. Это произошло очень быстро... Существо тут же бросилось к свидетелю необъяснимого убийства - к упитанному мужчине возле окон, но что стало с ним я сказать уже не смогу, ибо стремглав бежал на улицу, а потом и все дальше, дальше... В беспамятстве я забрёл в какой-то заброшенный дом. Всюду уже растеклась глубокая ночь своим лунным светом. Было ветрено, но так спокойно... Наверное, впервые за долгое время. Когда дыхание моё стало ровным, я достал из кармана моих грязных брюк бедный клочок бумаги, который, казалось, стал ещё меньше, осыпавшись по краям. К сожалению, с одним из краёв стёрся и один из способов избавления от зловредного предмета интерьера. В другом же способе говорилось, что разрушить связь может лишь тот, кто, как бы глупо это не звучало, разобьёт это зеркало. Но есть одно условие: мой спаситель не должен смотреть в него или на него, а зеркало же напротив - обязано. Тогда мне стало очень радостно... На глазах, помню, появились слёзы. Ведь свобода и счастье так близки, условие такое простое... Но, словно молния ударила в дерево, тут же почувствовал тяжесть на душе. Я отвёл глаза от бумаги в сторону... И увидел снова его. Зеркало. Проклятое, чёртово зеркало. Оно стояло и смотрело на меня. Я знал это. Чувствовал. Ненавидел. Я понял, что оно перемещается ко мне, что я не могу уйти. Я осознал своё положение. Положение раба, над которым навис надзиратель с кнутом. Но, в то же время, ощутил, что недолго тому быть. Недолго... Десять чёртовых лет! Именно столько прошло с тех пор, пан День! Десять лет страданий. За это время мне не было позволено даже убить себя, Вы понимаете? Каждый раз, когда я падал под копыта лошадям, когда прыгал из окон, поджигал себя, резал руки и горло... Каждый чёртов раз я просыпался, будто после кошмара. О... Это ещё что... Сон. Я не мог заснуть с того самого дня, когда... Когда обнаружил это зеркало! Оно постоянно говорит со мной, смеется надо мной. Я не могу заснуть от головных болей. Понимаете? Чтобы хоть в какой-то мере считать себя поспавшим, я убиваю себя, понимаете, пан День?! Убиваю, чтобы проснуться! Десять лет. Я перестал различать сон и явь. А знаете почему? А потому что я не знаю, сплю я или бодрствую! Да... Но я понял, что в шумных многолюдных компаниях, я могу быть в безопасности... Зеркало... Оно появляется только тогда, когда его никто не видит. Оно не может убить толпу, кто-то может сбежать, узнать правду... Оно тщательно скрывается. И вот, что странно... По неизвестным причинам, может существовать не одно и не два зеркала... Их может быть столько, сколько угодно. Они могут находиться на огромном расстоянии друг от друга, а могут... В количестве чёртовой дюжины стоять в одной комнате! Но... Существо всегда только в одном из них. А именно в том зеркале, которое находится ближе всего к рабу. Как же много раз это мешало мне уничтожить его... Но я уверен, сейчас всё получится. Слишком много ошибок... Слишком много ошибок было допущено, но теперь я знаю всё. Я устал, пан День. Я больше так не могу. И я прошу Вас, пан День: помогите мне.
Повисло молчание, которое, скорее, лучше назвать шумом гуляк, коим стоило бы уже заканчивать с выпивкой...
- Вы поможете мне, барон Анджей День? - вторил свою просьбу незнакомец.
Я не знал. Это было опасно. Я не мог доверять ему. Всё, что он мне рассказал, не походило на ложь, но... Уж больно много несостыковок... Да и сам он слишком скрытен: с самого начала разговора не назвал своего имени и происхождения, не показал лица... Слишком бегло рассказывал моменты с убийствами... И кое-что недоговаривал вовсе. Нет, конечно, вполне возможно, далеко не многим было бы по силам такое выслушать, и уж тем более не всем - вспомнить и рассказать. Но... Я не знал, как быть. В конце концов, от него не веяло злобой, лишь грозностью и серьезностью. Но я не мог быть уверен ни в чём. Даже в своих предчувствиях. Как же не хватало Эвангелины в такую минуту...
- Вы вольны отказать, пан День. Пойму и...
- Я помогу Вам. Где находится эта бестия? - самонадеянно и глупо согласился я.
- Правда? - воодушевился незнакомец, вставая. - Друг, благодарю Вас, благодарю. Зеркало на чердаке этого отличного заведения. Скорее, времени не так много!
Здесь я самую малость оторопел и потому поинтересовался:
- Откуда же Вам это известно?
- Чувствую. - кратко ответил незнакомец, изменив свой тон на суровый, холодный и даже неприязненный.
Безуспешно попытав удачу взять себя в руки, я неуверенно встал и проследовал за фигурой в плаще под весёлые песни и музыку.
Не нравилось мне всё это. Но меня предупреждали: никакой дороги назад. Может, оно и к лучшему. Может, если бы я не согласился помочь, то всю оставшуюся жизнь меня снедало бы чувство вины? Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, не сделав вовсе - так я считал.
В прихожей трактира, в котором мы с моей женой решили остановиться всего лишь на сутки, стояло три полицмейстера, которые разговаривали с его владельцем. Мой друг - иль враг мой - едва завидев этих господ в форме, дёрнулся и ускорил шаг по направлению к лестнице, дабы его неприметную фигуру в плаще и капюшоне никто не приметил, от чего я сильнее уверился в своих предчувствиях и постарался держаться на расстоянии, примерно, в локоть от его спины. Однако, почуял неладное не я один: полицмейстеры тут же двинулись по направлению к подозрительной фигуре, забыв, казалось, о трактирщике.
- Сэр, не могли бы вы остановиться на минуточку... - обратились они к незнакомцу.
Он действительно остановился, без сопротивлений, что заставило меня немного успокоиться и приблизиться к нему, но стоило это сделать, как он тотчас же кинулся ко мне, схватив меня за лацканы моего новенького сюртука, купленного несколько дней тому назад - в чужой стране нужно было одеваться подобающе...
- Помогите! Помогите, прошу Вас! - кричал он мне из под капюшона, потрясая ипуганным и беззащитным мною. - Никто, если не Вы! Никогда, если не сейчас! Пожалуйста!
Охранники правопорядка ринулись мне на выручку, вырывая из лап злодея...
- Как чувствовал! - торжественно воскликнул один из господинов-полицмейстеров, снимая с незнакомца капюшон. - Ну, теперь-то ты не уйдешь. Осторожнее с ним, он не мало наших кончил, душегуб проклятый. Сэр, вы в порядке?
Хоть вопрос и был адресован мне, он казался менее интересным, чем скрученный полицией старик. Тощий и костлявый, он предстал перед моим взором слишком ничтожным. Его глаза впали, область вокруг них - потемнела. Они жалобно, но без слёз молили меня. Безумие, печаль, отчаяние, злость, ненависть - всё это читалось в них. Мне было жаль этого человека с сухой, слегка жёлтоватой кожей и лицом, испещрённым морщинами. Он болен - я понял это по запаху, ещё когда мы сидели в столовой.
- В чём его обвиняют? - спросил я с некой досадой.
- Как же, сэр, Вы не слышали о Зеркальщике? Это серийный убийца, умертвлявший народ на протяжении десяти лет. На месте каждого преступления он оставлял двухметровое зеркало, чёрт его знает, как и зачем. Ему всегда удавалось избежать правосудия. Но я поклялся, что истреблю гада. И вот, попался наконец.
- Я не местный...
- Ах, вот оно в чём дело. Вам повезло, сэр, что мы оказались рядом. Вы вполне могли сделаться следующей жертвой.
Старика стали уводить, а он, не сопротивляясь, кричал:
- Я не виновен! Помогите! Спешите!
- Молчать, дрянь. - приказал мой собеседник-полицмейстер узнику. - Доброй ночи, сэр. - обратился он ко мне, а после все они удалились.
Настала тишина с отголосками веселья из столовой.
- Во дела... - прервал её трактирщик, спустя время.
Я устал и хотел к Эвангелине. Мне казалось, будто я не видел её уже тысячу лет. Целую вечность не вдыхал аромата её шоколадных волос. Казалось, будто мой взор никогда не погружался в глубины её аметистовых глаз.
Медленно поднявшись на второй этаж, я остановился, взглянув на продолжение лестницы, ведущей на чердак. Лишь на мгновение промелькнула мысль: "А что если?.." Но я сразу же отбросил её, взяв курс в свою комнату, где меня ждали уют, покой, забота и моя дорогая Эвангелина.