Астра

      
       От Приморска до бухты Соболь, на берегах которой располагался одноименный поселок, по карте всего - то километров десять.
       А если добираться своим ходом, точнее общественным транспортом, то это небольшое путешествие может показаться вечностью; затяжные спуски и подъемы, пыль, застилающая всех и все, а зимой морозы, пробирающие до костей, да если еще автобус попадет в снежный занос, то уже в пору кричать «караул!». И когда все же доберешься до отведенного тебе в поселке кабинета, то первым делом включаешь электрогрелку, нависаешь над ней и ждешь, когда же отойдут от холода конечности, а потом и голова начинает   работать лучше и вспоминаешь, что именно об этом моменте ты думал, стоя в обледенелом автобусе.
       Затем ищешь в столе одежную щетку, выходишь на крыльцо и приводишь себя в относительный порядок, демонстрируя тем самым жителям поселка, что хозяин безымянного кабинета прибыл на рабочее место и готов принять всех немногочисленных желающих.
       Сотрудник отдела контрразведки капитан Привалов, недавно получивший в обслуживание несколько объектов, расположенных на берегах бухты Соболь, сидел у грелки и, растирая руки, перебирал в уме события, связанные с его выездом на эти объекты.
       Вчера, после обеда, его вызвал подполковник Харин и напомнил, что завтра у Привалова по плану выезд на объекты бухты Соболь, а поскольку машина отдела не совсем здорова, в смысле неисправна, то ему, как видно, придется добираться своим ходом.
       - Вы, видимо уже восстановили связь со всеми негласными сотрудниками на этих объектах, - говорил Аркадий Михайлович, - но я бы хотел обратить ваше внимание на одного из таких. У него завтра юбилей - 30 лет негласного сотрудничества с нами.
       Речь идет о женщине, привлеченной органами госбезопасности к работе в 1943 году. Следует отметить, что она оказывала нам, а, следовательно, государству, неоценимые услуги. Достаточно сказать, что в годы войны по ее сигналу была обезврежена японская диверсионная группа. Ваша задача, Евгений Иванович, установить «Астру» - это ее псевдоним,   поздравить   с юбилейной датой и выяснить, способна и желает ли она и в дальнейшем оказывать нам помощь, а может она устала, или хуже того, заболела, поскольку давно уже не выходит на связь.
Одним словом, познакомьтесь и решите вопрос о целесообразности ее дальнейшего оперативного использования.
       Евгений Иванович узнал у Привалова, что «Астра» работает фельдшером в поселке Соболь и ежедневно находится в медпункте, расположенном на  его окраине.  Обмотав левую ладонь бинтом, специально припасенным для этого визита, чтобы у встречных не было и тени сомнения в целях посещения «опером» медпункта, капитан направился к намеченной цели.
       В пути  он размышлял о том, что «Астра» по своим объективным возможностям удачно вписывается в систему мер по выявлению подозрительных лиц, появляющихся в районе дислокации важных военных объектов, а это уже немало. Кроме того, по роду своей деятельности она посещает близлежащие поселки и в ходе общения с местными жителями может получать необходимую информацию о всех, появляющихся в этих местах.
       Поселковый фельдшер Ольга Николаевна Гриценко, в свои пятьдесят лет по опыту работы вполне могла бы потягаться с любым участковым терапевтом не только, как диагност, но и практик - лечебник, а уж простейшие операции   делала легко и всегда успешно. Она постоянно читала специальную  медицинскую литературу, а, как известно, самообразование зачастую дает серьезный эффект.
       При своем немалом  возрасте Ольга Николаевна выглядела почти так же, как и в те давние годы, когда девчонкой, после окончания полтавского медучилища по распределению приехала в Приморск и попала в   поселок Соболь. Это было в 1940 году.
       Ее миниатюрная худенькая фигурка, веселый нрав и доброжелательность, вызывали  восхищение у местных аборигенов, и они радушно встретили нового фельдшера. Ольга Николаевна получила в заведование небольшой каменный домик, приспособленный под медпункт. С его тыльной стороны находилась небольшая жилая комната для персонала.
       Домик стоял на высоком берегу, под которым шумел Тихий океан, и из окон медпункта и ее комнаты был виден его безбрежный простор. Вдоль берега простиралась песчаная коса, где летом загорали и купались местные жители. Одна часть населения поселка служила и работала в находящихся рядом воинских частях, другая занималась рыболовством, садоводством и огородничеством.
       Евгений Иванович, придерживая забинтованную руку, постучал в дверь медпункта и вошел в помещение. Его встретила худенькая стройная женщина с внимательными карими глазами, которые часто встречаются у южанок.
       - Пройдите, пожалуйста, - произнесла она певучим голосом и показала глазами на стоящий у стола табурет, а сама села напротив.
       - Что с вами случилось? - участливо поинтересовалась   и потянулась к забинтованной руке.
       - Мы с вами одни?  - в свою очередь спросил Привалов и кивнул на ширму, за которой мог находиться больной.
       - Да, да, там никого нет. Итак, я вас слушаю.
       - Ольга Николаевна, здравствуйте. Я сотрудник контрразведки  капитан Привалов Евгений Иванович. Вот мое удостоверение (показал), а пришел я к вам, чтобы познакомиться и выяснить причину вашего длительного молчания. Уж не случилось ли чего? Вы перестали звонить и все мы, включая Аркадия Михайловича, беспокоимся. Вы его хоть помните?
       - Да, да, - смущенно проговорила женщина, - Аркадия Михайловича я, конечно же помню, это такой рыженький и любезный мужчина… Я конечно, помню нашу последнюю встречу с ним, это было полгода назад, по осени еще. Да, да, очень любезный, и не удивляйтесь, молодой человек, моим словам. Я знала и других, очень жестких и не очень любезных мужчин вашего ведомства. Правда, это было так давно!
       - Ольга Николаевна, - попытался отвлечь Привалов  ее от грустных воспоминаний, - мы помним Ваши заслуги, и я приехал   еще и для того, чтобы поздравить с юбилеем – тридцатилетием работы с органами и вручить   вот этот подарок. Капитан вынул из своего портфеля коробку с хрусталем, перетянутую голубой лентой и торжественно протянул   женщине.
       Она растрогано расплакалась, засуетилась и, махнув рукой, решительно заявила, - а давайте, Евгений Иванович, по этому случаю по стопочке махнем, а?
       Привалов согласился, - а почему нет, Ольга Николаевна? Ведь дата - то какая!
Она быстро накрыла стол: появились маленькая бутылочка коньяка, лимон, конфеты.
Коньяк разлили по рюмкам, и выпили под обоюдно приятные тосты.
       - А что же семья, есть ли она у Вас?  - несколько освоясь, поинтересовался Привалов.
       - К сожалению, нет у меня семьи, - грустно ответила женщина,  - хотя замуж   звали не раз, но я отказывала  полагая, что замужество повредит моему сотрудничеству с органами. Претендентом на мою руку был даже офицер военно-морского флота Японии. А случилось это так.
       Стояла ранняя осень 1942 года. В стране полыхала Великая Отечественная война. Здесь, на Дальнем Востоке, мы ее тоже чувствовали: каждый день с вокзала   Приморска на запад уходили эшелоны с мужчинами, в магазинах стало пусто, почти в каждой семье поселилось горе.
       Началась битва за Сталинград. Говорили, что если сдадим его, то в войну против нас вступят Япония и Турция.
       Однажды, поздним вечером я возвращалась домой из соседнего поселка Ягодный, который тоже обслуживала как фельдшер. Путь мой пролегал по берегу моря, я шла босая по кромке отлива, ногам было хорошо, а вот на сердце лежала печать какого - то беспокойства.
       На моем пути, сразу же под обрывом крутого берега лежали три огромных валуна, три больших камня. Как они там оказались, трудно сказать.Они и по сей день лежат там. Раньше, когда я доходила до них, то всегда вздыхала с облегчением, потому что дом уже был рядом. Но на этот раз, подходя к валунам, я почувствовала беспокойство: возле них было какое-то движение.
       Открыла санитарную сумку, достала из нее скальпель и положила его в карман куртки. Поравнявшись с валунами,   услышала, - стой и не шевелись!
      Голос был мужской, с каким - то непонятным акцентом. Я остановилась, и     подошел мужчина, в каком - то необычном комбинезоне. Он осветил меня фонариком, луч света задержался на   санитарной сумке с красным крестом на крышке.
      - Ты кто?  - спросил  незнакомец.
      - Медицинская сестра, возвращаюсь из соседнего поселка от больного ребенка, 
      - Очень хорошо, -  мы корейские рыбаки. Вчерашний шторм выбросил нас троих на этот берег. Один из нас ранен, пойдем, посмотришь, его надо лечить.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться.
      Мужчины, а их было двое, взяли меня под руки, и повели за валуны. Там, на подстилке из водорослей, лежал еще один. Я присела рядом и попросила освещения.
      Человек с фонариком присел рядом со мной, в то время как второй отошел к берегу.
      Как только свет упал на лежащего,  я увидела, что он ранен в плечо и уже потерял много крови.  Стянула с раненого куртку, достала из сумки бинт   и сделала   перевязку. Мужчина, оставшийся со мной оказался сообразительным и четко выполнял все   команды: поднять, опустить, снять, поддержать.
      Затем я сказала корейцу, что ранение  у его товарища огнестрельное,  в плече   сидит   пуля и ее необходимо извлечь, иначе будет заражение. Раненого следует отнести в медпункт, идти сам он не сможет из-за большой потери крови. Там, в медпункте, я смогу сделать операцию.
      Мужчина ответил, что ему нужно поговорить со своим товарищем и отошел.
      В свете поднявшейся луны я разглядела раненого. Это был молодой человек азиатского типа, лет двадцати пяти, среднего роста, крепкого телосложения. Находился он в обморочном состоянии.   
      Судя по одежде, он был скорее военным, чем рыбаком: облегающая униформа темно - зеленого цвета, заправленная в брюки куртка со множеством карманных клапанов, на поясе кобура с пистолетом и кинжал в ножнах, высокие  шнурованные ботинки, завершали его необычное одеяние. 
      Я лихорадочно соображала, что делать? Бросить все и бежать было неразумно. Возникшее подозрение, что это люди военные и возможно, враги, удерживало меня.
      К тому времени я уже была связана с органами госбезопасности. Буквально за месяц до этого, дала обязательство о сотрудничестве. 
      Стала думать, как бы мне связаться с моим «шефом - оперработником», который, кстати, предупреждал о возможности выброски в   районе бухты Соболь вражеских диверсионных групп, поскольку рядом находились интересующие их важные военные объекты. И сейчас мне нужно было, во что бы то ни стало, добраться до дежурного соседней  воинской части, где был городской телефон.  В  крайнем случае,   разрешалось докладывать о подобных происшествиях командирам и соседних воинских частей.
      Между тем, подошли те двое, что находились на берегу. Они переложили раненого на брезент и сказали ,- веди  в твой медпункт, будешь оперировать нашего товарища и не задавай лишних вопросов.
      Было уже совсем темно, когда мы, передвигаясь по берегу, подошли к медпункту, никого не встретив на своем пути.
      «Гости» положили своего товарища на кушетку, а я стала готовиться к операции, предварительно завесив окна плотными шторами. Поскольку обезболивающего у меня не было, я влила раненому в рот полстакана спирта и дала запить небольшим количеством воды.
       Затем попросила  закрыть ему рот, чтобы не было слышно криков и держать руки и ноги. Они слушали  безоговорочно и смотрели на меня, как я успела заметить, с уважением.
       Я довольно быстро извлекла пулю, обработала рану и наложила тугую повязку. Больному стало лучше, и он сразу же уснул. Рядом с ним, на полу, расположились и его спутники. Я прикорнула, сидя за столом. Перед этим пыталась выйти на улицу, но один из лежащих, по-кошачьи, легко вскочил и, прыгнув к двери, приказал, - выходить нельзя! Я стразу же вернулась
       Все последующие дни я выхаживала раненого, которому становилось то хуже, то лучше. Наконец   состояния стабилизировалось, и он пошел на поправку.
Из общения с незваными гостями я поняла, что раненый - их командир. Он самурай из знатного рода, у нас с ним сложились доверительные отношения,  до сих пор не пойму - почему? То ли потому, что я  спасла ему жизнь, то ли потому, что  женщина, одним словом, он рассказал что они, японцы, его зовут Бадари Идо, и он внук адмирала Идо, сподвижника адмирала Того, который командовал флотом Японии в Цусимском сражении.
       Поведал, что Япония ждет развязки битвы за Сталинград. Если Германия возьмет верх, то она выступит против СССР, а его группа прибыла сюда, чтобы  определить место высадки десанта для удара по Приморску с тыла.
       - Мы уже брали его в 18-м году, возьмем   и сейчас, если прикажет император. Надеемся, что падение Сталинграда будет моральным поражением для  всего вашего народа, оно сломит его дух и будет приравнено к смерти Сталина. А этого ваш народ не выдержит, - говорил самонадеянно Бадори, - мне немного не повезло, у самого берега   кто-то выстрелили, и пуля попала в меня, а ни в кого другого. Но Бог мне послал Вас и я надеюсь, что скоро совсем поправлюсь.
       Мне было непросто сохранять втайне присутствие в медпункте посторонних лиц, но я выкручивалась, как могла  и все время думала о том, как бы   сообщить о своих гостях Михаилу Ивановичу, моему шефу из контрразведки. Гости   никуда не выпускали и пресекали любые попытки выйти из дома.Даже ночью, по своим естественным делам  я выходила в сопровождении японца.
       Распорядок дня этой троицы был прост. Рано утром Бадори инструктировал  своих подчиненных, и они один за другим уходили на весь день, поздно вечером, крадучись, возвращались, долго беседовали с командиром, что-то отмечали при этом на карте и, скромно поужинав, ложились спать.
       Однажды, в разговоре с Бадори я спросила, откуда он и его спутники так хорошо знают русский язык?  Тот отвечал, что еще в возрасте 15-16 лет их морем тайно переправили на рыбные промыслы Камчатки и там   приняли специально подготовленные люди, которые жили в корейских поселках.
       Они устроили прибывших в корейские артели, где под видом местных корейцев, те обучались корейскому и русскому языкам. Там же впоследствии получили необходимые документы, а через два года их снова увезли назад, в Японию, где зачислили в специальную школу.
       Как-то Бадори сообщил , что завтра, ровно в полночь, за ними прибудет судно, на котором группа уйдет в Японию, и он просит   уйти вместе с ним, поскольку полюбил меня и на родине женится.  Говорил, что у него очень состоятельные родители, и они будут рады принять меня в свою семью.
       Он говорил, что по японским обычаям невеста сына -  мусмэ, пользуется любовью и почитанием родителей жениха, но, после замужества, она полностью подчиняется мужу и его родителям, становится служанкой своего властелина и нянькой его детей. Бадори клятвенно обещал, что в своей семье он сломает этот обычай и создаст мне свободный образ жизни, принятый  у европейцев.  Обещал через год вернуть в Россию, если   буду очень скучать по ней.
       Я тоже испытывала определенные чувства к Бадори, но покинуть родину было выше  сил. Кроме того, я не знала, как бы на это посмотрел Михаил Иванович. И поэтому сказала юноше, что на следующий год, возможно, решусь на этот шаг, а сейчас не готова. Мой ответ, по - видимому понравился ему и японец умерил свой пыл, заявив, что срок длиною в год для него ничего не значит, и он обязательно приедет снова.
       В тот вечер мне сам Бог послал счастливый случай: уже совсем стемнело, когда в дверь громко постучали. Японцы с оружием заняли свои места у входа и окон. Бадори махнул мне рукой в сторону двери и приложил палец к губам - о нас ни слова
       Я открыла дверь, на улице стояла моя соседка Лила с окровавленными руками. Оказалось    ее сын пришел с рыбалки с глубокой раной на руке, и она ничего не может сделать с кровотечением. Бадори все слышал и кивнул мне головой, разрешая отлучиться к соседке.
       Войдя в дом к Лиде, я быстро оказала мальчику помощь. А затем здесь же, на клеенке стола, написала номер телефона Михаила Ивановича, а также дежурного   отдела контрразведки и шепотом попросила Лиду рано утром дозвониться по этим номерам,   сообщив, что у меня в медпункте находятся три японских разведчика, которые в полночь уходят в Японию от трех валунов.
       Лида заверила, что завтра все сделает и будет очень осторожна. Выйдя на улицу, я заметила  по тени, что меня кто-то сопровождает.
       На следующий день была напряжена до предела и едва не разлила чай, который по утрам готовила для своих постояльцев. Бадори внимательно посмотрел на меня и произнес, - успокойтесь, пожалуйста, Ольга - сан, ведь до ночи еще так долго.
       Что он хотел   этим сказать, я так и не поняла, но решила, любой ценой    до полуночи уйти из дома.
       Мои гости собирались в дорогу целый день, но делали это неспешно, а часов в одиннадцать вечера стали по одному покидать дом.
       Бадори оставался. Он внимательно смотрел на меня, и, чувствовалось, что-то взвешивал. Я хотела предупредить худшее и сказала, - не нужно меня брать с собой насильно, ведь через год мы встретимся, верно? Японец ответил, что я умная женщина, как он и думал, и его решение приехать за мной через год окрепло. Он встал, пожал мне руки, поклонился и быстро вышел.
       Ровно в полночь со стороны бухты послышались выстрелы, а еще через полчаса к моей радости вошел Михаил Иванович. Он поблагодарил  за находчивость, а со мной случилась истерика и я долго ревела. Контрразведчик рассказал, что после получения информации от Лиды они устроили засаду  у трех валунов.
       Ровно в полночь появился первый диверсант и его попытались взять живым, но он успел открыть стрельбу и был убит. А двое других  ушли в море на резиновой лодке, заранее спрятанной ими в трехстах метрах от валунов.
       Еще рассказал, как ранили Бадори. Неделю назад пограничный наряд обследовал побережье своего участка. Один из пограничников у входа в бухту заметил внезапно всплывшую подводную лодку. На ее корпусе появились люди. Опознав по силуэту  вражескую субмарину, он открыл огонь на поражение и таким образом был ранен Бадори. Лодка тут же ушла под воду.
      А потом все встало на свои места, жизнь пошла обычным порядком. Но в соседние поселки я уже одна не хожу, - продолжала вспоминать Ольга Николаевна.
Мы долго ждали с Михаилом Ивановичем возвращения Бадори в следующем году и отработали несколько вариантов на этот случай. Со мной встречались его руководители и много рассказывали о Японии. По их замыслу я должна была отправиться туда, но Бадори так и не появился.
      Что же касается нашего с вами дальнейшего сотрудничества, то ваши номера телефонов у меня есть. Да и аппарат, как видите,   уже поставили. Ведь я же здесь как «скорая помощь» и звонят мне теперь днем и ночью.
      Так, что если будет что-то интересное - вы будете знать в первую очередь, но каждые полгода прошу вас приезжать сюда и обозначать главную линию нашей работы, поскольку я всегда чувствую себя причастной к  так нужному всем, делу защиты страны.
     А еще через несколько часов, Евгений Иванович трясся  в кабине попутной автомашины, смотрел на далекий океанский горизонт и думал о судьбах наших замечательных людей, прошедших через жизненные передряги и оставшихся настоящими патриотами своего Отечества.
 
(по воспоминаниям подполковника Л.А.Мельникова)