Словно Улисс, плутающий по улицам Дублина,
Я перелистываю томик с сухими листьями,
Постоянно натыкаясь на твои примечания,
Татуированные иглой по резному ободу:
«В год 199. от Рождества Христова
Я ощутила себя героиней Кэрролла» и так далее…
Вяз, тополь и ясень – твои поверенные, душеприказчики,
Достойно хранящие секреты в жужжащем лете вереницы столетий.
«… я познакомилась с ним и сердце затрепетало
Пульсирующим родником оазиса
Посреди выжженной светилом пустоши…»
Возлюбленная, тебе доверился я,
Не изведав ранее горнила страсти, не выковав брони,
Способной противостоять стрелам лукавых взглядов,
Не затвердив спасительного заклинания друидов,
Разгоняющего хмельной туман губ, шёпота.
Невысказанное высказать мне не дано,
Детские погремушки молитв застряли в неводе дней,
Пенящихся на перекатах октябрьским листопадом,
Плывущих наугад и молящих: «Довольно!»
Почти ничего не видя, я прощаюсь
Издали, прозрачен как хрустальная ваза,
Уже нездешний, из изнурительного Нигде,
Переполненного грязной руганью средневековых улочек
И скрипящим гомоном греческого порта.
Если заснуть в прибрежной таверне,
Проснуться можно в квартале «Монто»,
Испачканным дешёвой помадой,
С выцветшим томиком «Улисса» за пазухой,
Где вместо страниц
Рассыпающиеся лепестки лотоса
Из грядущей эпохи,
А на форзаце расплывшимся посвящением
Признание в любви, подписанное: «От О.»