Из новой книги «Значимые события и люди»
Когда влюбляются люди и почему? На этот, в общем-то, простой вопрос, никто толком не ответил. Великий англичанин драматург Уильям Шекспир в пьесе «Ромео и Джульетта», своих влюбленных отобразил в совсем юном возрасте. Джульетте было четырнадцать лет, Ромео чуть больше. Страстная любовь возникла как бы в противовес раздору между их семействами: Монтекки и Капулетти. Юная Наташа Ростова влюбилась по уши в 32-летнего князя Болконского. Причин для такой любви вроде бы не было. Но, любовные страсти и страдания Натальи, Лев Николаевич Толстой, вписал в историю столь ярко, что чище и прекрасней этой любви на свете больше не было. Но, вот причина все же была – предчувствие скорой гибели князя Болконского. Таких примеров можно найти в истории человечества очень много, я лично привел два, как наиболее ярких и известных в мире. Но, каждый человек рожден для любви и быть любимым. И его история любви самая замечательная. Так случилось и со мной.
Первый раз я влюбился в двух девочек сразу, когда мне было лет пять или шесть. Две девочки приезжали из большого города в гости к бабушке, Марфе Савельевне. Все на полустанке ее называли бабушкой Марфой. Она была женой вышедшего на пенсию путевого мастера Иван Ивановича Долотова, ветерана первой мировой,но Георгиевские кресты солдатской доблести ,он одевал только в День Победы.
- Мне не довелось, сынки мои добили немца – говорил он в ответ мужикам, которые брякали советскими медалями за Великую Отечественную и подсмеивались над стариком и его наградами.
- Ты, дед Иван – иконостас-то свой чего выставил? Фашистов-то мы разбили. Что фашисты, что немчура – все одно – немецкие псы, которые на Россию матушку напали. Вот и получили подлецы по зубам. Мы бы и в первую их окоротили, но не дали – большевики и всякая сволочь, революцию затеяли. Царя-батюшку свергли, а каково нам было в окопах, когда Отечество без головы. Вот и продули ту войну – с горечью отвечал Иван Иванович.
- Не оправдывайся, дед Иван, мы твое дело довели до конца. Кол осиновый вбили в логово фрицев. Теперь надолго заполнят русского солдата. Пойдем дед Иван, за победу выпьем – звали они старого солдата.
Но, тот отказывался.
- Спасибо сынки за честь, но стар стал и тверёзный без палки не могу пройти, а после водочки того, прямо на бок валит...
Мужики по дружески хлопали его по плечу:
- Держись дед Иван, пусть молодняк на твои кресты смотрит и знает, что русского солдата никому не одолеть во все времена.
Я вспомнил про деда Ивана и бабушку Марфу не случайно. Именно, наши соседи через огород, почему-то жалели меня и мою сестру Риту, из нашей многодетной семьи. И когда бы не увидали меня или сестренку, у них всегда находилась конфетка или пряник. Я стеснялся, говорил, что не надо. Но, дед Иван всегда отвечал одно и тоже:
- Дают, так бери, бьют – беги! Не робей парень. Вырастишь мужиком видным будешь, не смотри, что сейчас белобрысый и тонкий, как лозинка. Зато ты какой то весь упругий. Сестренка у тебя хлиповата, но она девчонка, ей добреть рано. Не то, что мои внучки Надька да Любка. Им по семь, а они волосы распустят, юбки короткие оденут, ну прямо, как невесты на выданье. Рано еще им в таком возрасте взрослых из себя корчить. Не порядок это. Сколько раз я говорил бабке Марфе, девчонок к делу приучай, а не балуй. Да где там. Мол, у наших детей ,Иван Иванович детство пришлось на голод, холод и войну, пусть наши внуки в достатке живут.
А я им в ответ:
- Баловство никогда до хорошего не доводит.
- Ты то, как живешь? – спросил дед Иван меня. - Отца твоего почти не вижу, Василий Иванович то на паровозе промчится, гуднёт, когда мимо меня проезжает или с косой на плечах пробежит – на покос. Сморю и, тебя за собой иногда тянет. Это хорошо! Воспитывать нужно трудом и с детства. Запомни: кто не работает, тот не ест. А если и удастся куш дармовой сорвать, продует! Все, как есть продует! Не гонись за легкой добычей, она своей тяжестью раздавит.
- Это как, дед Иван? - робко спрашивал я его, не представляя, как это добыча может тебя раздавить
- Молод еще, не все понимаешь. Повзрослеешь, поймешь, а пока стариков слушай, уму-разуму набирайся – напутствовал меня дед Иван.
Бабушка Марфа потихоньку от деда совала мне в карман конфеты.
- Ты, Толюша, не всему придавай значение. Городит дед, что на ум придет.
- Не смей мне парня портить, своих внучек избаловала, так его не тронь – сердился дед Иван.
Я же не заметно для них обоих, уходил к своему бараку, где жила наша большая семья из шести человек. Конфеты и пряники были для нас редкостью, с получки отец приносил, да в праздники - мать покупала в местном сельпо. Но, я не завидовал, воспринимал жизнь такой, какой она была. У меня вот какая, у деда Ивана с бабушкой Марфой – другая. А тут их внучки очередной раз приехали на летние каникулы: веселые, красивые хохотушки, когда шли мимо моего дома, обязательно останавливались, разворачивали красивые обертки от конфет и кидали рядом с моей калиткой, потом важно шагали по дороге, взявшись за руки и что-то шептали друг другу на ушко, а затем, смеясь и подпрыгивая, бежали дальше к ларьку, где покупали лимонад «Крем-сода». Шли обратно и словно дразня показывали бутылку: мол, будем лимонад пить. А ты? Я прятался за большой куст сирени и смотрел на них, стараясь понять, почему они себя так ведут?
Но, однажды произошел случай, который я помню до сих пор в мельчайших подробностях. Как-то ближе к вечеру, когда солнце шло к вечернему закату, и душный летний вечер сменился лёгкой прохладой, я сидел на завалинке своего барака один. Брат с сестрой ушли в кино, а родителей еще не было с работы. Я сидел и смотрел на соседний дом, где жила бабушка Марфа и дед Иван в надежде увидеть девчонок, которые мне очень нравились. Я еще не определился, какая из них больше, нравились обе. Девчонки, словно угадав мои мысли, а скорее всего разглядев мою фигурку, неожиданно выскочили в огород с металлической миской для сбора клубники, которая росла у бабушки Марфы. Они были в коротких юбчонках и майках, загорелые, словно, цыганята. Только у Надюшки кучерявые волосы были аккуратно причесаны, а Любашины выгоревшие на солнце, раскинулись по плечам. Я смотрел на них и думал, какие же они красивые, как с новогодней открытки «Учись танцевать». Мне их появление было так приятно, что я невольно сам этого не замечая, привстал и оперевшись на край забора, смотрел на них широко раскрытыми глазами. Приятная и волнующая теплота заполняли все мое тело.
Любочка с Надюшкой явно понимали, что завладели моим вниманием и стали принимать самые невероятные позы. Громко хохотали и хлопали себе по разным местам. Я же встал во весь рост и не спускал с них глаз, забыв, что я на закате дня стал видим им, как на ладони. Они вдруг, что-то шепнули друг другу на ушко и в один миг сдернули с себя трусики, выставив голые попы в мою сторону, а потом так же быстро их одели и стремительно выбежали из огорода. Я стоял, как парализованный, не зная и не понимая, что произошло. Медленно вышел из огорода, пошел на сеновал, где я спал со старшим братом Ленькой, и уткнувшись в подушку, горько разрыдался.
Поздно вечером на сеновал пришел брат Лешка. Вообще-то его звали Леонидом, но для всех он был просто Лешкой. Леонид был старше меня лет на десять. Детство пришлось на суровые годы войны. Он и вся семья выжили чудом, немцы постоянно бомбили железнодорожный мост, рядом стоял барак, в котором жили многие путейцы и наша семья. На немецких картах Кушавера считалась узловой станцией. Но перед войной, депо и всю станцию перенесли на десять километров к западу, в поселок Трошково, ближе к Ленинграду и дали ей название станция «Хвойная», так как стояла среди соснового густого леса. Но, на картах у фрицев значилась Кушавера и ее нещадно бомбили, пока не разбили мост и не разрушили наш барак ударной волной. Лешка рано повзрослел, к шестнадцати годам покуривал папиросы, хранил пистолет в тайнике – немецкий Вальтер, с которым ходил с друзьями в лес пострелять, часто ездил на крышах вагонов на соседние станции, удачно играл в карты. Но, Лешку уважали не за это, а за его спортивность. Чуть выше среднего роста с хорошо развитой мускулатурой, он походил на уменьшенную копию римских воинов. Лучше всего у него получалось в волейбол. С трудом он закончил седьмой класс и собрался ехать учиться в Ленинград. Девчонки увивались за ним целым табуном, но Лешка не особенно обращал на них внимание, тем более, что он переписывался с одной девчонкой по имени Галина, с которой познакомился в Питере, когда ездил к тетке на каникулы.
Лешка вмиг понял, что со мной случилось, что-то неладное.
- Ты чего такой хмурый? Кто обидел? Скажи! Мигом рожу намылю.
- Да, нет Леша, я так!
- Что то не то? Говори! – настойчиво теребил меня брат.
И я рассказал историю с трусиками и про девчонок. Лешка не стал смеяться. Он похлопал меня по плечу.
- Толян, вот что я тебе скажу. Женщины, вернее девчонки, если хотят понравиться парню, всегда зад свой показывают. Мол, смотри, какая я красивая и попа у меня, что надо!
- Зачем? –удивленно спросил я.
- Так устроено природой! Девчонки будущие матери и хотят показать, что они смогут родить тебе ребеночка, а для этого нужна хорошая, еще лучше и красивая попа. Понял? – спросил брат.
- А парни, что могут показать? – еще более удивленно задал я вопрос.
- Парни должны показывать свою силу, за это их девчонки и любят. Ты можешь быть хоть каким красавцем, но полюбят девчонки самого сильного, хоть и рожей не вышел – засмеялся брат. Ладно, давай спать. Рано тебе еще об этом думать, в школу пойдешь, ума наберешься, вот тогда и поймешь, что к чему. А сейчас давай отдыхать и брат мгновенно уснул. Я еще долго думал и не мог отделаться от сказанного братом. – Значит, они мне попы показали, что хотят понравиться мне? С этой мыслью я, наконец-то, уснул.
Утром следующего дня, я помылся, надел чистую, почти новую рубашку в клеточку, расчесал волосы гребешком сестры, одел подаренные отцом к школе хлопчатобумажные брюки в полоску и посмотрел на себя в большое зеркало, висевшее в комнате, и остался доволен собой. Я решил пойти к девчонкам и показать, какой я тоже сильный, подтянуться раз десять на турнике или поднять какую-нибудь железку для меня ни что. Во дворе меня встретила бабушка Марфа, рядом на ступеньке крыльца сидел дед Иван и курил трубку.
- Ты, Толян, куда так вырядился? – спросил дед Иван, увидев меня в таком виде.
- Да так, пришел к Витьке, по делу – ответил я.
- Да, нет, парень не к Витьке ты пришел, а к моим внучкам. Им хочешь понравиться. Зря старался, уехали они сегодня, в пять утра бабка проводила на поезд, в школу им пора. Да ты не расстраивайся, на каникулы приедут еще не раз. Только парень должен их сердце завоевать не своим нарядом, а вот этим – и дед Иван постучал по голове пальцем.
- Не говори ерунды – встряла в разговор бабушка Марфа. – Красивый ты сегодня, Толик, таким я тебя еще не видела. Не слушай деда. Он головой хотел мир завоевать, а чего добился – мастер пути. И все. Хоть его и на учебу брали, продвигали по службе, а он приедет к начальству в мятом-примятом железнодорожном костюме, а начальство посмотрит на него, да и откажет. Встречают по одежке, а провожают по уму, не зря в народе сказано. А дед Иван все на ум свой наседал, вот и просидел свой век мастером.
Иван Иванович не стал спорить с Марфой, своей женой, с которой прожил почти пятьдесят лет, он только глубоко затянулся трубкой выпустил дым, как паровоз и ничего не ответил.
P.S. О судьбе Надежды и Любаши мне толком не было известно. Они почти перестали ездить на наш полустанок, а если и приезжали, то им было не до меня, они уже водили дружбу с городскими парнями.
Но, лет этак через сорок пять, я уже известный врач и ученый, вел по телевидению передачу, отвечал на вопросы телезрителей. В конце передачи, когда погасли огни ярких ламп, дежурная по эфиру подала мне записку с номером телефона.
- Какая-то Надежда хотела бы лично переговорить с вами – сказала она.
Через пару дней я позвонил, и мы условились о встрече. Пришла пожилая, но очень молодящаяся, женщина, с короткой стрижкой когда то кучерявых волос.
- Вы, что-то хотели? – спросил я, садясь рядом с ней на скамейку.
- Я, Надя, девочка из нашего детства! Вы помните, наверное, бабашку Марфу и деда Ивана из Кушаверы? Я их внучка...
Я оторопел.
- А где Люба?
- Любы нет. Она вышла замуж за шведа. Он чем-то был похож на тебя, перешла на ты Надежда, и уехала к нему. Жизнь у них не сложилась, и она слишком рано умерла.
- Жаль, конечно! – ответил огорченно я. - Как же ты? Как сложилась твоя жизнь?
Надежда пожала плечами.
- Не очень. Трижды была замужем и все неудачно. Нет, у меня все есть: хорошая квартира, машина, достаток, но личная жизнь не сложилась. Позавчера случайно увидела тебя по телевизору и поняла, счастье нужно строить по любви.
Мы еще долго обо всем говорили. Но, у меня перед глазами стояли те две девчонки, хохотушки из далекого детства, любовь к которым прошла, как растаял снег на проводах, а вот память о первой любви сохранилась навсегда.