- Что-то я все больше замечаю, что старые сказки уже не веселят публику, как прежде, - пожаловался кот Баюн русалкам, которые, собственно, и составляли большую часть его аудитории. Русалки - барышни сущеглупые, хоть и прелестные -во множестве историй, рассказываемых сторожем тридесятого, запутались уже давно и, правду сказать, вообще не отличали, когда заканчивалась одна байка и начиналась другая. Но, стремясь угодить Баюну, ласково ему улыбнулись и принялись согласно кивать головами.
- Не тот стал русский фольклор, - прокричал, что есть мочи, кот бабе-яге, которая, старательно соблюдая запрет Кощея, облетала дуб зеленый стороной, - да и не русский стал не тот, - продолжал орать неугомонный сказитель.
- Похоже у меня того, творческий кризис, - наконец подытожил кот, горестно уткнувшись мордой в длинную бороду дядьки Черномора.
- А выпить пробовал? - сочувственно спросил дядька, от всех печалей потчевавший своих богатырей старкой и зубровкой.
- Разве ж тут выпьешь! - горько посетовал кот. - Кажный ведь день ходит к дубу, - последовал неопределенный кивок куда-то в сторону от Лукоморья, - проверяет репертуар, вынюхивает. Лишнего золотого у него не допросишься! - дядька Черномор поспешил уйти, пока беседа не приняла совсем уж нежелательный характер.
- А выпить это идея! - раздался бодрый голос и Баюн с ужасом увидел, что в трех метрах от него стоит одетый в изящную итальянскую дубленку (из экозамши, уважаемые защитники природы, из экозамши), джинсы Труссарди и специально сделанные на заказ у одного старого тосканского мастера казаки, - ну, конечно, - сам Кощей!
- Эй, кто там, - щелкнул меж тем пальцами повелитель тридесятого и из воздуха материализовался опрятный отрок с тележкой на колесиках. На тележке стояла запотевшая бутылка с прозрачной, как слеза, жидкостью, пара изящных стопочек, целый осетр в косую сажень длиной, пластины паюсной икры на серебряном блюде и свежайшее масло в масленке мейсенского фарфора. Прочая ерунда, вроде селедочки с луком, груздочков соленых, моченых яблок и тирольских колбасок, тушеных в томате, упоминания, естественно, не заслуживает.
Кот облегченно вздохнул: Кощей был сегодня милостив и пропустил дерзкие слова мимо ушей.
- Мне бы валерьянки, - развязно бросил он отроку и потер левой задней лапой за ухом. Потом вспомнил подходящую случаю цитату (Баюн любил в своей речи щегольнуть цитатой) и добавил: - четыреста капель валерьянки.