В. Тутыхин.
К У П А Л Ь Щ И Ц А И М О Н А Х
\пьеса в двух действиях\
Орел 2019 г.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ФОКИН, Кирилл Александрович, 40 лет.
ЛАРИСА, 35 лет.
ШТЕРН, Виктор Германович, 55 лет.
ВАЛЯ, Валентина Семеновна, жена Штерна, 50 лет.
ОЛЕНЬКА, 55 лет.
ЛЕОНИД, друг Оленьки, 35 лет.
РОМАН, уличный музыкант, выглядит старше своих 35 лет.
ЮЛЯ, подружка Руслана, певица и танцовщица, выглядит моложе своих 35 лет.
НИКИТИН, Сергей Иванович, художник, 75 лет.
ЗИМИНА, Елена Андреевна, судья, 70 лет
Мастерская художника. Большая и высокая мастерская с большими окнами и большим балконом. С балкона голуби заходят в мастерскую. Подиум, на нем стул, рядом мольберт. А рядом с мольбертом большая, старинная газовая плита, над которой висят большие и маленькие кофеварки. Картины, холсты, рамы и палитры – везде. Большой старинный диван и диван поменьше, стулья, кресла, инвалидная коляска. Местами живопись по стенам, балкам, стойкам... Повсюду засохшие букетики цветов. Шляпы, плащи, шпаги, тыквы, гитары, скрипки, гипсовые головы, высокие винные бутылки… Многие бутафорские предметы узнаются на холстах.
День. А ночью был сильный дождь. На веревке сохнут джинсы, футболка, туфли, сотовый телефон, листок очень важной бумаги.
С балкона в мастерскую входит Фокин в чужом свитере, шортах и кедах. Долго стоит посреди мастерской. Включает вентилятор. Снимает с плиты кофеварку и наливает себе в чашку кофе. «Вот он, долгожданный запах свободы». Подходит к большому зеркалу и смотрит на себя.
ФОКИН. Вот так начинается мой седьмой день на свободе, моя новая и правильная жизнь: статья 139, проникновение в чужое жилище. Судья: «С какой целью вы, Фокин Кирилл Александрович, самый свободный человек нашей свободной страны оказались в мастерской художника? Вам сорок лет, у вас нет жены, у вас нет детей, вы красивый, у вас крепкие руки и ноги»… Фокин: «Ваша честь, смею перебить вас своим признанием: я влюблен в вас с первого взгляда и с первого вашего слова»! В зале шум, аплодисменты, радостные восклицания, вспышки фотоаппаратов и много-много цветов… Судье семьдесят лет и на голове у нее рыжий парик… И, наверное, ни одного дня в своей праведной жизни она не была по-настоящему счастливой. Она старая, одинокая женщина. Ее жалко. Она так ни разу в своей жизни не крикнула со своего маленького балкончика ночью: «Люди, вы все дураки, но я все равно вас всех люблю! У каждого из вас есть смягчающее обстоятельства»! Ночью был сильный дождь. В огромной луже наш автомобиль чихнул в последний раз и заглох. Мы долго пытались вытащить его из лужи и завести. Электричество отключилось везде - огни на улице и в домах погасли. Таксист указал на окна мастерской художника: «Только у него ты сможешь обсохнуть». Перед самой дверью в темноте я споткнулся… И оказался в мастерской, и дверь за мной захлопнулась. И в полной и долгой тишине кто-то мне очень спокойно, по-доброму, по-отечески сказал: «Ничему не противься – это твоя судьба». Это моя судьба. И я абсолютно спокоен. Вот пью кофе и сушу свою одежду. Держу в руке курительную трубку художника, привыкаю к ней. И совсем не хочется думать о том, что будет завтра, через час, через пять минут. \Подходит к холодильнику и начинает танцевать.\
«Я люблю тебя, Жизнь,
И надеюсь, что это взаимно».
Фокин танцует перед старым холодильником магический танец. Потом понимает, что он отключен. Открывает дверцу холодильника. Достает из холодильника и ставит на стол очень большую бутылку самодельного вина и печенье.
ФОКИН. Как хорошо, что нет устриц – никогда не пробовал устриц, не хотел привыкать. Ах, как я люблю художников. Да и как нас не любить?! Как красиво сбывается твоя давняя мечта: утро, ты свободен ото всего и один стоишь в своей большой мастерской. Ты свободен ото всего. \Открывает бутылку и пробует вино.\ И тебе даже не надо думать о сюжете… Ты долго готовился к этому - ты свободен. Вот ты возьмешь в руки кисти, дотронешься до холста – и все: цвет, композиция, настроение сами уже давно на этом твоем холсте. Ха-ха-ха! «Краплак светлый, краплак темный, охра светлая, охра темная»…
В дверь начали стучать, зазвонил колокольчик. Фокин налил вино в один стаканчик, внимательно послушал стук в дверь и колокольчик, а потом налил вино в другой стаканчик. Подошел к двери.
Кто там пришел ко мне? Кирилл Александрович Фокин открывает дверь Доброму человеку.
Лариса входит в мастерскую. Она повесила на вешалку свою сумочку и шляпу.
ЛАРИСА. Я пришла заказать вам свой портрет.
ФОКИН. Осталась только одна бутылка вина. Проходите.
Лариса сразу садится на стул, который стоит на подиуме. Она готова позировать. Она уже позирует. Ей даже уже надоело позировать.
ЛАРИСА. Куда мне смотреть? Вот если у вас есть холст шестьдесят на восемьдесят?.. Или больше…
ФОКИН. Есть холст шестьдесят на восемьдесят. И вы готовы заплатить мне сегодня аванс?
ЛАРИСА. Да.
ФОКИН. Вот давайте выпьем немного вина. Не поверите…
ЛАРИСА. Меня зовут Лариса.
ФОКИН. Не поверите, Лариса, в жизни человека может случиться вдруг очень нужное для тебя совпадение… Ничего существенного… Ничего существенного. Одел плащ, чтоб сходить в магазин за бутылкой вина – а она у тебя уже в кармане плаща. Хотел вспомнить слова забытой песенки - а она звучит из остановившегося рядом с тобой автомобиля, и ты уже не хочешь переходить улицу на другую сторону, что-то важное для тебя должно произойти на этой стороне улицы… Хотел долго бродить по городу в поисках встречи с приятным для тебя человеком, чтоб выпить с ним вина – а он сам стучится в твою дверь…
ЛАРИСА. Ха-ха-ха! Да, да, да! А я боялась к вам идти, боялась услышать: «Да кто ты такая, чтоб я писал твой портрет»?! Да ведь портрет – это рассказ тебе про тебя… Какой ты будешь, какой должна быть… Художник – это добрый сочинитель. Я вот только совсем недавно это поняла, потому что мне стало этого не хватать. Ха-ха-ха! \Пауза.\ Хочется самой внимательно смотреть на себя. Между мной и моим изображением в зеркале нет дистанции!.. \Смотрит на себя в зеркало и гримасничает.\ Я – и она. Где заканчиваюсь я, и где начинается она? Почему? Вот у меня нет настоящих-настоящих друзей. Нет, все люди вокруг меня хорошие и добрые, и я хорошая и добрая… А вот если я всем буду говорить, что вы мой друг? Я очень самонадеянна?
ФОКИН. Переступив сегодня порог этой мастерской, вы стали мудрым человеком… Вы стали думать о других… Вот я сейчас чистил палитры и задумался: как давно я не встречал человека, который смотрит на тебя, как на последнюю надежду и верит тебе во всем. Вы принесли аванс, вы думали…
ЛАРИСА. Я не знала, сколько надо принести денег…
ФОКИН. Вот ровно столько, сколько вы взяли с собой…
Лариса достает из сумочки большую пачку денег и передает ее Фокину. Фокин внимательно рассматривает деньги и привязывает эту пачку денег на веревку рядом со своей футболкой и джинсами. Это его вещи в мастерской.
ЛАРИСА. А когда вы закончите мой портрет?
ФОКИН. Завтра в это же время… Чуть раньше… Я задрапирую его, и вы его отнесете домой.
Фокин показывает Ларисе, как он задрапирует ее портрет, и как она счастливая понесет его домой.
ЛАРИСА. И когда я смогу открыть его?
ФОКИН. Через неделю. Буйство красок и фантастическая энергетика должны будут успокоиться и уравновесить друг друга…
ЛАРИСА. И меня все полюбят? Ту, что на картине?!
ФОКИН. Да, сначала все полюбят вас на портрете… Сначала вы сами себя полюбите. А потом все остальные. За вашу мудрость…
ЛАРИСА. Да разве вы ее видите на моем лице? Я сама хочу ее увидеть! Вот какая она?! И когда вы начнете писать мой портрет? Я так хочу вам позировать!
ФОКИН. Мудрость – это… Мудрость – это вино. А к вашему портрету я уже приступил. Вот подойдите сюда… А теперь вот сюда… \Сравнивает ее голову с гипсовыми головами, с тыквой… \ Вы кого-то сегодня хотели обнять... Станцуйте, спойте. Вот совсем недавно, несколько минут тому назад, вино в этой бутылке казалось славным… А теперь кислым и мутным. Ах, а как хорошо вы должны петь и танцевать!..
ЛАРИСА. Я тоже выпью с вами совсем немного вина… Я очень редко пью вино.
ФОКИН. А женщина может становиться мудрее и без вина.
ЛАРИСА. А мне так не хотелось сидеть перед вами и позировать вам… А мне так хотелось спеть и станцевать перед вами.
ФОКИН. Я весь внимания.
Фокин берет в руки кисти и подходит к мольберту. Лариса поет и танцует. Фокин стучит кистями по мольберту как ударник. Фокин танцует вместе с Ларисой. Устали танцевать. Лариса села на стул на подиуме, а Фокин сел за стол с вином.
ЛАРИСА. Для умного выражения лица, надо взять в руки умную книгу… Ха-ха-ха! Только все наоборот: чем умней книга - тем глупее мой взгляд… Лучше я прочту вот какую-то записку… \Поднимет с пола листок, на который сама наступила.\
ФОКИН. Лариса, скорее всего, эту записку написал один марсианин другому марсианину. Вы именно так ее и прочтите…
ЛАРИСА. «Дорогой Сережа, бутылку вина оставил для тебя. Если захочешь, то можешь пожить в мастерской до конца лета. Вчера еще раз внимательно перечитал Николая Петровича Крымова и решил – еду в Крым. Попробую там писать, писать, писать… Надо писать каждый день – не надо писать каждый день? Надо умирать в каждой своей картине – не надо умирать в каждой своей картине?.. \Фокин разыгрывает сценку умирания и воскрешения. Долго сидит на полу.\ Ах, как хочется вернуться в мастерскую, где только чистые холсты! Продай все мои работы. Продай и раздай. Буду очень признателен тебе.» \Пауза.\ Кирилл Александрович, а зачем вы хотите умирать?..
ФОКИН. Я еще не решил… Чтоб заново родиться…
ЛАРИСА. И вы сегодня хотели уехать в Крым? Вот если бы я не пришла?
ФОКИН. Да…
ЛАРИСА. А если вы заново родитесь не тем?.. Вот не будете добрым, талантливым, умным, красивым… От злости ваше лицо исказится… Мне же хочется смотреть на свой портрет и видеть вас. Вот как будто вы стоите рядом со мной и что-то подсказываете мне, потому что я жду от вас этой подсказки. Давайте выпьем немного вина за наше здоровье. \Совсем немного выпили вина.\ Да, вино кислое. Я пойду и куплю хорошего вина. И не буду вам мешать писать мой портрет. Я найду самое лучшее вино в городе. Я буду идти, и петь по дороге. А вы будете меня слышать и писать мой портрет.
Лариса уходит. Фокин еще раз перечитывает записку. Ищет для портрета холст. Поет. Звенит колокольчик. Появляются Штерн и Валя.
ШТЕРН. Добрый день! Штерн Виктор Германович! Моя жена Валентина Семеновна. Хотим посмотреть ваши работы и купить у вас что-нибудь…
ФОКИН. Кирилл Александрович. Давно вас жду! Ха-ха-ха!
Штерн и Фокин обнимаются, как старые друзья.
ШТЕРН. Почему эта красивая женщина ушла от вас без покупки?
ФОКИН. Она заказала свой портрет. Но ей не понравилось мое вино. Вкус этого кислого вина мешал ей сосредоточиться… Ее портрет – это… Она испугалась кислого выражения своего лица…
ШТЕРН. Никогда не слушайте тех, кто заказывает вам свой портрет: « моложе, красивее, умный взгляд»… Ха-ха-ха! Издевайтесь над заказчиком в меру своего таланта. Ваш талант сам определит для вас ваши «рамки и планки»… Ха-ха-ха! Вы должны творить нового человека, которого еще нет. Он есть, он сидит перед вами, но он для того и пришел к вам, чтоб стать другим. Он хочет, чтоб вы его изменили. Ха-ха-ха! Ваши облака всегда очень низко к земле и у вас везде очень яркая зелень… Пусть он посидит перед вами две минуты, и отправляйте его домой. Или посылайте его в магазин за хорошим вином на другой край города, чтоб дольше шел и не мешал вам писать его портрет. Ха-ха-ха! И потом с каждым годом он все больше будет вас благодарить за этот его портрет. Как быстро бегут годы!.. Привыкнет, жить без него не сможет.
ФОКИН. Вы повторили мои слова, Виктор Германович, которые я ей только что сказал ей.
ШТЕРН. Говорите чуть громче, я иногда плохо слышу. Мы уже двадцать лет живем в Германии, и с каждым годом приезд в Россию становится для нас все больше волнительным событием. Как будто только здесь приходит настоящее понимание смысла жизни. Вот человек умрет – а зачем он жил? Вот я куплю у вас сегодня картину – вы на эти деньги купите краски, холст, вина и напишете завтра две картины. Ха-ха-ха! \Внимательно рассматривает картины, берет одну в руки.\ А вот мимо этого двухэтажного старого домика мы с Валентиной хотели сегодня пройти по старинным камням тротуара и чуть-чуть заглянуть в его окна, и постоять в тени этого дома… А дома уже нет. Валялось железо с крыши этого дома, видны были еще несколько камней тротуара у этого дома… И не было тени этого дома. И мы с Валей заплакали…
ВАЛЯ. Это дом моей школьной подруги. В этом доме мне было все знакомо. Перед огромным, вот таким же старинным зеркалом, две пятикурсницы пытались перекричать друг друга. Ах, как мы жаждали тогда свободной жизни:
«Ах, эти желтые ботинки
Шагают быстро по асфальту,
И ты опять идешь пешком,
Я мимо проезжаю в «Чайке».
Вдруг ты мило улыбнулся
И посмотрел в мои глаза,
Весенний легкий быстрый ветер
Застрял надолго в тормозах.
Рок хоп чоп, чоп, эй, рок хоп чоп, чоп
Эй, рок хоп чоп, чоп ага.
Рок хоп чоп, чоп, эй, рок хоп чоп, чоп
Эй, рок хоп чоп, чоп, ага». \Агузарова, «Браво».\
Валя очень хорошо пела и танцевала, ходила «лунной походкой»… Фокин и Штерн подпевали и подтанцовывали солистке. Все устали, сели.
ВАЛЯ. Кирилл Александрович, продайте нам этот дом моей одноклассницы.
ФОКИН. Раз, два, три!.. \Наливает вино в три стаканчика.\ Продано!
Фокин, Валя и Штерн пьют вино и внимательно рассматривают «Домик на соседней улице». Шутят. Читают стихи. Потом рассматривают другие картины.
ШТЕРН. Да вот же готовый портрет вашей заказчицы!.. \Ставит на мольберт холст.\ Очень похожа! Очень похожа! Она! Она! Она!
ВАЛЯ. Да этой старушке восемьдесят лет!
ШТЕРН. Да, да, да! Благообразная старушка. Но как похожа! Кусты сирени – кладбище. На могилке своего старика, с которым была прожита долгая, счастливая жизнь. Какой мудрый взгляд! Какая она красивая!.. Еще немного и она полетит! Вот она обязательно полетит. А эту ее красивую шляпку я только что где-то видел!.. Да вот она! \Надевает на себя шляпу.\ Ха-ха-ха!
ВАЛЯ. Да, Кирилл Александрович, никакая красивая и молодая женщина не откажется от такого своего портрета. Дожить до преклонных лет, самой прийти на кладбище, наломать с высокого куста сирени букетик и пообещать ему: «В среду опять приду, не скучай». Ха-ха-ха! «Ах, эти желтые ботинки! Шагают быстро по асфальту!..»
ШТЕРН. Кирилл Александрович, вы не хотите начать новую жизнь?! Вы нам ничего не предлагаете…
ФОКИН. Я хочу продать все картины. \Пауза.\ Я хочу продать все картины сегодня.
ШТЕРН. Да не хотите ли вы, Кирилл Александрович, в пустой мастерской оставить только свой повешенный труп?! Ха-ха-ха! Картина! Заходящее солнце будет светить в это окно, и освещать ваше искаженное лицо. Ха-ха-ха! \Штерн становится на стул и гримасничает.\
ФОКИН. Нет, нет, только не так! Виктор Германович, вы очень натуралистичны… Зачем вы высунули язык? Все говорят, говорят, говорят, говорят… И мертвые. Естественная поза человека, испустившего последний дух – горизонтальное положение… \Берет в руки кисти и палитру.\ Повешенный, к приходу художника, принял горизонтальное положение… Он проплывает меж наших лиц по реке вечности, в которую нам только еще предстоит вступить… \ Показывает.\ Это может быть табачный дым из этой трубки… \Показывает.\ Которую он просит у вас своей остывающей рукой, чтоб поднести ее ко рту в последний раз и увидеть сотворенное им – слабое мерцание тлеющего табака трубки среди звездного неба… Слабое мерцание на короткое время – и все, жизнь прожита. Но кто-то обязательно должен разгадать эту космическую комбинацию тлеющего табака в трубке… \Пауза.\ Да, облака на картинах очень близко к земле… Мне совсем неинтересны небоскребы… Я бегу даже от их тени…
ШТЕРН. \Заглядывает в трубку.\ Вот как жаль, Кирилл Александрович, что не оказалось рядом чистого холста…
ВАЛЯ. Нет, Кирилл Александрович, вы лучше женитесь на своей заказчице… Ха-ха-ха! И ваша могилка долго будет ухоженной! Ха-ха-ха! Да, у вас сегодня кислое вино… Да не умирать же от этого?! Я только из-за детей живу в Германии. Я становлюсь счастливой и мудрой, когда приезжаю в Россию. Я люблю здесь всех!.. А вы мой любимый художник! Ха-ха-ха! Теперь вы мой любимый художник. Мы купим у вас половину, мы купим у вас двенадцать картин.
ШТЕРН. Мы с Валей сегодня будем самыми счастливыми покупателями. Вы нам сегодня много-много всего расскажете… Мы пойдем и купим вам хорошего вина, холсты и много красок.
ВАЛЯ. Мы купим вам широкий холст как парус. «Ах, эти желтые ботинки!» Вам нужен парус? Да, с парусом хлопотно: то поднимай его, то опускай его… У нас есть небольшая яхта с парусом и я на ней капитан, но мы так и не знаем, куда нам на ней плыть.
Штерн и Валя собираются уходить, но не уходят. Фокин запаковывает портрет старушки «Дорогой, я пришла к тебе». Появляется Оленька с бутылкой вина. В дверях стоит Леонид
.
ОЛЕНЬКА. Привет всем! Вот я и дома! Я – Оленька. \ Подходит к Фокину, вытаскивает у него трубку изо рта и целует его в щеку.\ Тебя как зовут?
ФОКИН. Кирилл Александрович.
ОЛЕНЬКА. Ах, Кирилл Александрович, как рада я тебя видеть!
ФОКИН. Оленька, с вами вместе в мастерскую ворвалось что-то очень большое и доброе! Ха-ха-ха! Я приперт к стене… Мне трудно дышать… И я совсем не хочу умирать.
ОЛЕНЬКА. Ха-ха-ха! Все та же трубка художника! Ах, Кирилл Александрович, а сколько до тебя здесь было художников! Очень хорошо помню только первых! Глыбы! Глыбы!
«Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит,
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней… \Наливает себе совсем немного вина и выпивает его.\
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда – остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг,
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо – книгу между книг,
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг –
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь –
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь – безмерно боле…
\А. Блок, «Когда ты загнан и забит…», 1911г..
А я, Кирилл Александрович, твоя соседка, ниже тебя живу, пять лет не была дома. Вот приехала к маме с новым « мужем». К маме надо обязательно приезжать с «мужем». Нет, он не художник. И не скульптор. Совсем ничего не понимает в живописи, но любит Гогена… Наверное, он тоже хочет лежать на ковре на острове в модном пиджаке в окружении голых таитянок. Совсем нет трепета перед прекрасными и волнующими формами. Ни разу не ревновал. Пять лет моя нога не переступала этого порога! Закрутила счастливая жизнь! В мастерской покупатели – значит, сегодня будет праздник. Так было всегда! Леня, заходи – это тоже мой дом, мы всегда сдавали эту мансарду художникам… Первый, или второй мой дом?.. Леня, что ты стоишь в дверях? Мне было восемнадцать лет, когда я в первый раз вошла сюда – это был для меня совсем иной мир. На этом подиуме я стояла, сидела, лежала… Мной все восхищались: формами, цветом моего обнаженного тела, застенчивым взглядом… А как я внимательно слушала их философские разговоры! И они наливали мне столько же вина, сколько и себе. И я совсем не пьянела, мне так хотелось понять, о чем они говорят. Мне хотелось все это запомнить. А они все говорили, говорили… Спорили, спорили… Читали стихи… Заставляли меня в их спорах быть на чьей-то стороне… И я соблюдала очередность. Теплая летняя ночь, открыты обе двери балкона, мы – и огни ночного города. Много-много горожан… И мы смотрим на них… Спорим, говорим… И облака нашего табачного дыма, смешанные с Аристотелем, через двери балкона, как фимиам, летят к этим огням и звездам. А мы говорим, говорим… Никитин написал большую картину «Искушение»… Монах вдоль реки насобирал хвороста, ветки сухих ракит, связал их и несет за спиной… Одна сухая ветка долго висела здесь на стене. Несет в свою келью хворост, вон он, монастырь, чуть виден… А навстречу ему обнаженная купальщица. Очень красивая купальщица. Мне двадцать лет – и я чуть протягиваю монаху руку… Всем очень нравилась композиция: вечер, золотисто-розовые перистые облака, блестящая узкая река в кустарниках ракиты, птицы, очень далеко, за лесом, горизонт, очень много воздуха… Вселенная!.. Монах и обнаженная женщина стоят друг напротив друга… Монах в темной, выцветшей одежде…\Пауза. Оленька показывает, как они стоят друг напротив друга.\ А я тогда на картине видела только себя… Ах, какая я красивая. Келья монаха была написана двумя очень маленькими мазками, но о ней говорили столько же, сколько и обо мне. \Пауза.\ И вот только теперь я понимаю, о чем они спорили тогда. Они все были правы. Они все были правы.
ШТЕРН. И где, Оленька, выставлялась эта картина «Искушение»?
ОЛЕНЬКА. Нигде. Никитин привел сюда в мастерскую двух монахов посмотреть картину. Молодого и старого… Монахи долго смотрели на картину, а потом начали драться меж собой. Таскали друг друга за волосы и за бороды. \Показывает.\ Один говорил, что монах на картине уже не вернется в монастырь. Другой – что монах обязательно вернется в монастырь. Один говорил, что эту женщину послал монаху Бог, а другой говорил, что эту женщину послал монаху Дьявол. После драки монахи выпили вина с Никитиным и ушли к себе в монастырь… А Никитин вот этим ножом, красивым ножом, я им всегда разрезала апельсины, разрезал картину на мелкие части и выкинул. И мы все долго потом пили вино, успокаивали его и задавали друг другу вопрос: Бог или Дьявол вывел навстречу монаху красивую обнаженную женщину? Ха-ха-ха! И все смотрели на меня: «Бог или Дьявол»? Ха-ха-ха! И это была его лучшая работа. После этого он так и не смог начать писать. Ха-ха-ха! Потом некоторое время ходил по нашему городу и прощался со всеми: обнимал и целовал всех. Собирался уйти в монастырь. Потом уехал далеко. Жив ли он сейчас?.. Монашествует, или пробует где-то повторить свое «Искушение»? Мои самые светлые воспоминания! Ах, как хочется вернуться туда! А потом я обнаженная плавала в гондоле по венецианским каналам в лунную ночь; я обнаженная, как самолет летала меж тибетских гор; я даже сидела с апостолами за одним столом, и они наливали мне вина, и я пила вино вместе с ними.
В мастерскую все же входит Леонид, который стоял у двери.
ЛЕОНИД. Так какая же это «глыба»?! Он слабак! Взял кисть в руки – пиши. Презри всех - и пиши, пиши, пиши!.. Поднимайся по своей лестнице… Хоть даже всем будет казаться, что ты стремительно спускаешься в Ад!.. Нет, с кистью в руках ты можешь подниматься только вверх! Даже если многим кажется, что ты прославляешь дорогу в Ад.
ОЛЕНЬКА. Леня, философ мой любимый… Тогда зачем ты сейчас в ресторане из-за пустяка ругался с молоденькой официанткой и довел ее до слез?!
ЛЕОНИД. Мне стыдно за это – я хочу извиниться перед ней…
ОЛЕНЬКА. Иди и извинись.
ЛЕОНИД. Мне стыдно извиняться перед ней за это. Вот если мы пойдем вместе с тобой…
ОЛЕНЬКА. Я уже извинилась за тебя и дала ей немного денег. А она стала в ответ заискивать передо мной и сказала, что у меня красивый и умный сын… Но я ее строго поправила: «Это мой четвертый муж, детка»! Почувствовала, что это получилось у меня надменно, и я по-доброму обняла ее, и сама чуть не заплакала. Кирилл Александрович, продай мне свою лучшую картину. Лучшие картины всегда висели рядом с окном… Больше света, хорошо видна фактура мазка… Или лучше пообещай при всех, что напишешь для меня совсем скоро свою лучшую картину…
ФОКИН. Выбирайте. Сегодня я хочу продать все картины.
ОЛЕНЬКА. Ха-ха-ха! Каждый хозяин этой мастерской говорил это: «Хочется увидеть в мастерской только чистые холсты и работать, работать, работать»!
ЛЕОНИД. Кирилл Александрович, а я давно мечтаю стать соавтором большой, многофигурной картины. Вот вы пишете, а я вам подсказываю… И вы во всем со мной соглашаетесь... И даже иногда беру у вас кисть и сам подбираю нужный цвет на палитре… Но холста касаетесь вы. Я боюсь ошибиться. Во всем боюсь ошибиться. Ошибаюсь… Давно бы надо привыкнуть к этому и самому идти вперед, улыбаться всем людям вокруг… Боюсь ошибиться. Я иногда зарабатываю большие деньги, я биржевой игрок, но боюсь их потратить сам, боюсь ошибиться. И мог бы сойти с ума от этого!.. Вот, слава Богу, встретил Оленьку, которая ничего не боится… Которая может обнять и поцеловать каждого встречного и сунуть ему в руку рублик.
ОЛЕНЬКА. Я боялась потерять тебя…
ЛЕОНИД. А я после долгой разлуки не могу обнять родного брата. Хочу, но не решаюсь…
ФОКИН. Леонид, как жаль, что вы совсем не пьете! И вы даже никогда не пробовали?
ЛЕОНИД. Я боюсь…
Слышен стук по водосточной трубе.
ОЛЕНЬКА. Это моя мама зовет нас… Беспокоится… Она приготовила мой любимый салат… Моя мама… Ей всегда не нравились мои визиты к художникам. Лежу со своим сыночком, кормлю его грудью, смотрю на него любящим, нежным материнским взглядом, а на нас смотрит моя мама и улыбается. Тихо, уютно… Часы тик-так, тик-так, тик-так. И в этой тишине слышится тихий стук большой кистью по водосточной трубе: художник продал картину и сейчас в мастерской будет много вина, философских разговоров и табачного дыма… Спешу: откладываю в сторону Мишеньку, целую маму и улетаю… А мама берет на руки Мишеньку, плачет и ругает не меня, а художников… И любит меня. И, наверное, отговаривала покупателей покупать у художников картины.
ВАЛЯ. Виктор Германович, давай купим у художника сразу все его работы… Оставим ему только чистые холсты и краски. Пусть он сегодня, не откладывая на завтра, начнет писать свою главную картину… У него крепкие руки и ноги, у него большое желание изменить себя и все вокруг… Да он просто красивый человек.
ШТЕРН. Мы не взяли с собой столько денег, чтоб купить все…
ФОКИН. А остальное я вам подарю.
ЛЕОНИД. Нет. А остальное куплю я.
ОЛЕНЬКА. Леня, ты первый раз не спросил меня… Ха-ха-ха! Дай я тебя обниму и поцелую. Леня, надо прижиматься не только к ближнему, но и к первому встречному. Пусть вдруг и на короткое время он станет для тебя ближе самого ближнего, потому что ты ни разу не терпел от него Зла. И тут вдруг весь мир развернется для тебя, как чаша Добра. Жизнь всех нас должна научить не любви к ближнему, а любви к дальнему. Ха-ха-ха! Это мы придумали с Никитиным. Ха-ха-ха! А потом это всеми нами тысячу раз, но по-разному, было сказано в этой мастерской. И пили за это… Виктор Германович, давайте разделим все поровну… Давайте перейдем улицу и спустимся в ресторан. Кирилл Александрович, вы что себе закажете?
ФОКИН. Сегодня закажу себе устриц. Давно не заказывал… Никогда себе не заказывал устриц. Боялся привыкнуть... Вот и сейчас боюсь… Леонид Олегович, вы мне подскажете?.. Мы потом с вами напишем картину…
ОЛЕНЬКА. Друзья, одну минуту. Вот зачем я сюда пришла… Когда-то давно я здесь спрятала эскиз к «Искушению»… Картон, уголь… Да уже все, наверное, осыпалось… Ведь столько лет прошло… \ Совсем недолго ищет картон. Находит картон и ставит его на мольберт.\ Нашла. Цел. Ха-ха-ха! Вот такой я была тридцать лет тому назад!
ВСЕ. Да-а. Цел картон. Как хорошо сохранился картон и уголь. Ха-ха-ха! Ничего не осыпалось. Раньше все было лучше! Обнаженная! Прошло тридцать лет. Ничего не изменилось с тех пор. Она совсем обнаженная… А люди так же подлы и хороши. Люди мечтают о своей хорошей жизни и гробят чужие жизни. Людям все больше хочется иметь рабов. Это только кажется, что раньше дураков было больше. Левая нога короче правой ноги. Ха-ха-ха! Ноги должны быть разными: левая и правая!.. Ха-ха-ха! Совсем обнаженная. Ни стыда, ни совести. Красивая… А если внимательно посмотреть на лицо: на лице и стыд, и совесть... Ха-ха-ха! И это советский человек! Вот каким был советский человек! Ха-ха-ха! Человек стеснялся своей красоты. Красивого человека жалели, уговаривали красивого человека не плакать по этому поводу, обманывали его, говорили, что это пройдет со временем… Ха-ха-ха. Нет, это со временем не проходит. Да, очень красивая…
ШТЕРН. Оленька, этот картон должен уехать в Германию. В нашей галерее он займет достойное место. «А в мастерской художника старшая пионервожатая Оленька превращалась в богиню…» Я приглашаю всех в Германию. Оленька, вы будете стоять возле этого картона вот так, как сейчас, и все журналы напечатают эти фотографии. Да, вы изменились, прошло тридцать лет… Нет, вы совсем почти не изменились, вы просто подняли свое лицо и по-доброму, но очень самоуверенно смотрите на нас. Вы стали еще красивее. Ха-ха-ха! У меня есть знакомый журналист, очень известный журналист, который давно хочет написать книгу о России через историю одного человека… И он все просит меня найти ему этого человека. Ха-ха-ха! « Чтоб только взглянув на обложку, читатель покупал эту книгу». Ха-ха-ха! Он подсмеивается надо мной: «Ну, когда же ты найдешь мне такого человека?» \Демонстрирует хороший немецкий язык.\ Оленька, вы стали еще красивее. Вы станете известной. Вы вспомните все, о чем художники говорили в этой мастерской, ведь это вы им говорили свои очень умные речи, а они вас слушали. Ха-ха-ха! Потому что без вас, они говорили бы совсем другое… Вы их вдохновляли на разговоры о вечном… Ха-ха-ха! «Бог или Дьявол вывел купальщицу навстречу монаху?!» Ха-ха-ха! Повернитесь, повернитесь, Оленька…
ЛЕОНИД. Да, да – это все для других людей, чтоб они еще больше хотели иметь рабов. Рабы работают на вас. Рабы работают - а вы говорите, говорите, не переставая, о совершенстве мира: «Ах, как он прекрасен!.. И благодаря нам, мир станет еще прекраснее»!.. Кирилл Александрович, мы с вами в ресторане сегодня приступим к написанию нашей картины…
ОЛЕНЬКА. А когда наш философский спор заходил в тупик, и табачный дым не хотел смешиваться с Платоном, все подходили к роялю и ждали меня. Я садилась за рояль и начинала играть, а они пели и устраивали «дикие танцы».
Все подходят роялю и ждут Оленьку. Оленька начинает играть «Мурку». Все поют и танцуют. Поочередно все садятся за рояль…
«Прибыла в Одессу банда из Ростова
В банде были урки, шулера.
Банда занималась темными делами,
Атаманом Мурочка была.
Раз пошли на дело, выпить захотелось,
Мы зашли в прибрежный ресторан.
Там сидела Мурка в кожаной тужурке,
А из-под полы торчал наган.
Чтоб не шухариться – мы решили смыться,
Но за это Мурке отомстить.
Поручили дело Косте-Хулигану –
Молодую Мурочку убить.
Костя встретил Мурку в темном переулке:
«Здравствуй, мой Муренок, и прощай!
Ты зашухарила всю нашу малину
И теперь за это получай!»
Пауза. Все рассаживаются. Встают и ходят, и каждый дотанцовывает «Мурку».
ВАЛЯ. А зачем вы пели эту «Мурку»?
ОЛЕНЬКА. Никто не знает. Потом мы все выходили на балкон, и долго и спокойно рассказывали друг другу про грибы, яблоки, цветы, детскую рыбалку… «А я, когда был маленьким… А я, кода был маленьким…»
ВАЛЯ. А я, когда была маленькой, хотела жить на кладбище. Я хотела всем рассказывать про всех, особенно про тех, кого уже давно-давно нет на этом свете. Я хотела быть похожей на нашу старенькую соседку, которая рассказывала нам с мамой на кладбище очень подробно про тех, кто умер давно до ее рождения… Про некоторых я запомнила и мне иногда так хочется кому-нибудь неспешно про них рассказать, и даже хочется что-то добавить от себя: «Он был очень красивым и деликатным человеком. И все даже переходили с одной стороны улицы на другую, чтоб повстречаться с ним и внимательно посмотреть на него. И улыбнуться совсем немного ему, и в ответ увидеть доброе, милое лицо, кивающее вам в знак согласия, что мир прекрасен».
ОЛЕНЬКА. А потом мы опять возвращались к Платону. \Ищет нужную цитату на стене.\ «Заботясь о счастье других, мы находим свое собственное».
ЛЕОНИД. Нет, я единственный человек на земле, который не хочет иметь рабов. И я борюсь с этим миром. Свое «собственное счастье» всегда будет на первом месте!..
ОЛЕНЬКА. Пойдемте в ресторан.
Оленька возвращает картон на место. Все с песней уходят. Пауза. На какое-то время включается старый радиоприемник, на котором стоит гипсовая голова Цицерона. Опять тихо. Появляется Лариса с двумя бутылками вина. Радуется жизни. Поет песенку и танцует возле запакованной картины.
ЛАРИСА. А самый лучший винный магазин нашего города, оказывается, совсем рядом. И с его стен на тебя смотрят древнегреческие философы и рекламируют современное вино, как будто они его только что пили. \Внимательно рассматривает запакованную картину.\ А может, там уже я?! Ха-ха-ха! Так быстро?! И я себя там узнаю?! Ха-ха-ха! Моя голова – это тыква! Ха-ха-ха! Вот жизнь текла спокойно и размеренно… И ты была недовольна этим. Тебе хотелось изменить ее. Тебе очень хотелось что-то узнать о себе такое… Чтоб твоя жизнь стала наполнена смыслом… И твое лицо, твой взгляд несли печать мудрости. Ха-ха-ха! Да все это я уже знаю… Но я просто делаю вид, что это должно мне открыться. Вот несла две бутылки вина, и мне вдруг захотелось сочинять стихи. Получится, получится… Раньше не получалось, потому что у меня не было моего портрета… У меня не было художника, который пишет мой портрет.
«Подари мне платок, голубой завиток……»
Под эту песню она грациозно танцует придуманный ею только что танец. Танцует. Сначала настроила себя, а потом станцевала танец «навстречу приближающемуся счастью». Устала, села на стул на подиуме. Тихо. Голуби очень хорошо слышны. Появляются уличные музыканты Роман и Юля. Бесцеремонно и долго рассматривают Ларису и все вокруг.
ЮЛЯ. Художник нас не дождался. Начал писать портрет сорокалетней «куколки». А ведь как упрашивал нас: « Всегда буду ждать вас!.. Таких колоритных натур, как вы, мне уж больше не пошлет Господь!.. Вы только сидите и смотрите на зрителя… И перед вами две бутылки вина!.. Вы только что спели прекрасную песню… И она все еще звучит… Она долго-долго звучит».
РОМАН. И сыр!..
ЮЛЯ. Да. Две бутылки прекрасного вина и плавленый сырок один на двоих… \Достает из сумки сырок.\ Настоящий художник всегда должен быть голодным. \Ларисе.\ Зачем вы надели новые туфли? Они на портрете все равно не будут видны. Или вы их надели для художника?
ЛАРИСА. Да, для художника.
РОМАН. Всегда завидовал художникам: крыша над головой, старый диван, большой стол, на который можно поставить не одну бутылку вина… И ему не нужны зрители… Он вполне может удовлетвориться тем, что потом кто-то из его друзей расскажет ему, как один старик долго стоял возле его картины и даже плакал… Когда художник творит, ему не нужны зрители.
ЮЛЯ. Ха-ха-ха! Ему тоже очень нужны зрители. Он тоже хочет, чтоб им восхищались, любили его, надевали для него новые туфли… Приносили ему вино. Жаждали бы встречи с ним. И он им тоже хочет спеть свою песню про себя: какой он талантливый, какой он красивый, только он сможет проникнуть в глубины твоей души и написать твой портрет. Ха-ха-ха! И ты потом всю жизнь будешь смотреть на этот холст и восторгаться им: «Ах, как художник смог это увидеть во мне»! Ха-ха-ха! \Внимательно рассматривает запакованную картину на мольберте.\ Вот здесь поставлено сегодняшнее число и имя «Лариса». Это вы?
ЛАРИСА. Да.
ЮЛЯ. Мы посмотрим и оценим?
ЛАРИСА. Нет. Да. Нет. Да. Мне очень хочется, но я боюсь. Только ничего не говорите мне. Я могу рассмотреть свой портрет только через неделю, такое условие художника.
Юля раскрывает картину и ставит ее на мольберт. Пауза. Потом Юля и Роман долго восхищаются портретом и художником. Садятся за стол и пьют вино.
РОМАН. Да. А я про себя только могу сказать, что я ученик философа, который знает, что он ничего не знает.
ЮЛЯ. Ха-ха-ха! Да, ты именно такой ученик! Ха-ха-ха! Да, ты ученик именно этого философа! Ха-ха-ха!
РОМАН. Лариса, нам очень понравился ваш портрет… Вы очень похожи… Вы… Вы красивая. Мы всегда поем для красивых людей… Очень хорошее вино…
Юля и Роман поют для Ларисы песенку, Лариса танцует вместе с ними.
Устали танцевать, сели.
ЛАРИСА. Всего лишь одно слово. Что там?..
ЮЛЯ. Я тоже иногда хочу надевать красивые туфли. Но у меня их просто нет.
ЛАРИСА. Я отдам тебе свои… Я их надела сегодня в первый раз.
ЮЛЯ. Люди кладут нам свои монетки… Идут дальше и думают, что они Добрые люди… И мы уже давно равнодушны и к людям, и к монеткам… Люди, будьте равнодушны, когда принимаете что-нибудь! А чем вы одарите страдающего?!
РОМАН. Однажды меня взялся ваять скульптор. Ему очень понравились мой лоб, нос, подбородок, уши… Ха-ха-ха! Посадил меня на подиум. И взял для моей головы самый страшный камень, который у него был. А у него много было камней… И я показывал ему своим длинным указательным пальцем на некоторые… Но он выбрал самый уродливый камень… И я бы ушел сразу, но он пообещал мне в перерыве вина и овсяной каши. И про кашу, и про вино он рассказал очень поэтично… И в моем чреве уже шли шумные приготовления к этой встрече. Ха-ха-ха! И он стал бить заостренным железом по камню, и многие осколки полетели в мою сторону… И я стал вспоминать все плохое, что я сделал кому-то за свою совсем еще не долгую жизнь. Ха-ха-ха! А скульптор бил по камню все увереннее и осколков летело в мою сторону все больше. Я без позора был бит камнями. Я сидел на подиуме и вместе со скульптором бил себя камнями впрок. И он мне говорил: «Юноша, помни, что у тебя волевой подбородок, и поэтому ты должен помогать своим слабым товарищам… Юноша, помни!.. Юноша, помни!.. Юноша, помни!.. В жизни будет трудно!.. Ты должен совершать только добрые поступки!.. Ты должен совершить подвиг!.. И я опьянел, и я соглашался с ним, и обещал ему… И не решился спросить у него: что такое «подвиг»? Я очень сильно стучал своей ложкой по своей тарелке…
Пауза.
ЛАРИСА. Так скульптор правильно выбрал камень?!
РОМАН. Да… И я себе уже начинал нравиться… Я даже начал представлять себе: где, на каких выставках меня будут рассматривать зрители, восхищаться мною, а я буду стоять рядом, и они будут меня узнавать и сравнивать. Наивный девятнадцатилетний юноша… А камень от очень сильного удара скульптора упал и раскололся… И я держал в своих руках свой холодный волевой подбородок, и у меня текли слезы, я уже полюбил этот камень.
ЛАРИСА. А скульптор?
РОМАН. А скульптор подкатил тележку и большим совком стал убирать в нее осколки… И мы с ним потом высыпали эти осколки на большую горку других осколков… И я долго еще держал в своей руке свой подбородок… Скульптор приготовил ужин, достал еще одну бутылку вина… Мои слезы высохли, и я разжал руку… И мой волевой подбородок превратился в обычный осколок камня в большой горе других осколков.
ЮЛЯ. Роман, ты зря злился на скульптора!
РОМАН. Мне было девятнадцать лет. Скульптор мне подарил большой альбом с античными скульптурами, который можно долго листать в любое время… И так до конца не понять: перед тобой палач или добрый правитель, и почему он нравится тебе - а они все нравились мне. Лариса, наверное, художники провидцы. Он написал настоящий твой портрет. Ты мудрая: ты надела сегодня новые туфли, ты решилась Сегодня предстать перед художником: «Художник, вот я пришла к тебе. Я надела красивые, новые туфли. Я хочу, чтоб ты меня полюбил».
ЮЛЯ. Лариса, и что он тебе ответил?
ЛАРИСА. Не знаю. Он очень быстро написал мой портрет. Как он смог так быстро понять меня?! Но мы с ним танцевали, и он один раз обнял меня. Может, он посмеялся надо мной?
ЮЛЯ. Лариса, он признался тебе в любви. \Пауза.\ Лариса, а вечером мы идем раздавать наши монетки другим. Мы хотим быстрее избавиться от них. Наши глаза уже не делаются влажными перед стыдом «просящих». Они берут у меня серебряные монетки, но затрагиваю ли я их душу? Целая пропасть между «дарить» и «брать». Нельзя постоянно «дарить», кто постоянно дарит, тот может потерять стыд.
ЛАРИСА. Юля, я все равно хочу подарить тебе свои туфли.
Пауза.
Роман играет, Юля поет, Лариса танцует. У них это очень хорошо получается. Появляется Зимина. Она любуется ими. Она несколько раз кидала монетки уличным музыкантам, а они благодарили ее за это. Зимина принесла с собой чистый холст.
ЗИМИНА. Ха-ха-ха! Я первый раз в своей жизни в мастерской художника. А где он сам? Ушел за букетом цветов для натюрморта или для кого-то? Ха-ха-ха! Художник! Он старый или молодой? Вот так я себе и представляла мастерскую художника. Очень старый холодильник, который последний раз дергался лет пять назад – а теперь это ящик от мышей. Голуби заходят через балкон… После дождя сушатся туфли, джинсы, телефон, деньги, справка… \Внимательно смотрит на Ларису.\ Стол без скатерти…
ЛАРИСА. Я сейчас хотела купить…
ЗИМИНА. А я пришла заказать ему картину. Когда-то, очень-очень давно сама хотела написать… \Показывает.\ Вот здесь течет река… Солнце… Вдалеке церковь… И краски тогда себе купила… Столько лет прошло… Тридцать! И все сохранилось… Бери и пиши… И хотела у него сегодня что-нибудь купить. Что-нибудь современное…
РОМАН. Елена Андреевна, вот интересная работа…
ЗИМИНА. Да это автомобильный номер…
РОМАН. Нет, это картина… Нужна только подходящая рама, половина номера грязная и ржавая – другая зачищена и покрашена. Это наша жизнь…
ЗИМИНА. Да, мои инициалы… И очень знакомые цифры… Ха-ха-ха! Пять лет колонии строгого режима… Семь лет колонии общего режима… Три года поселения… Живи, радуйся жизни. Нет, не хотят радоваться жизни! Все спорят с ней!.. Десять лет строгого режима! Одна я не спорю с Ней... Поэтому и осталась одна.
ЮЛЯ. Когда-то давно вы, Елена Андреевна, судили моего дядю. Утром вся наша большая семья музыкантов спорила меж собой до криков, до «музыкальных визгов»: саксофон, контрабас, рояль - всем хотелось сказать свое последнее слово!.. Какой срок даст нашему дяде Железная леди, и когда мы увидим нашего самого талантливого и очень любимого дядю! А вечером он сам пел нам приготовленный романс. \Поет.\
«Без меня отцветают сирени,
Без меня соловьи отпоют,
И прохладные вешние тени
По тропам уплывут, уплывут.
В этих пыльных и душных громадах,
Тщетно к небу подъятых домов,
О зеленых вздыхаю прохладах
И о росном дыханье лугов.
Все тревожнее сны и короче,
Все пугливей полночная тень…
Помяни мои белые ночи
В твой горячий, в твой солнечный день.
«Без меня отцветают сирени…» Слова П. Соловьевой, музыка М. Языкова, 1914г.
ЗИМИНА. Ты очень хорошо поешь.
ЮЛЯ. Я потом носила и кидала вам в почтовый ящик пригласительные на его концерты, но вы не приходили. А он так хотел в тот день суда вас обнять и расцеловать!..
ЗИМИНА. Ха-ха-ха! Половина города при встрече со мной снимают свои шляпы!.. А другая половина стреляет мне в спину из очень крупного калибра!.. Ха-ха-ха! И я чувствую это - я вдруг резко оборачиваюсь и грожу им пальчиком!.. Ха-ха-ха! Кто-то прячется за других, а кто-то берет в руки еще больший калибр… Да только в меня они все равно не попадают, они опять стреляют в свою жизнь. И я их не могу обезоружить, да теперь уж и не хочу… Прикидываюсь старой, старой, выжившей из ума!.. Вот захотелось, чтоб кто-то меня внимательно выслушал, понял меня, согласился со мной… \Смотрит на свой холст.\ Туда ли я направила свою дорогу? Почему у меня так далеко лес? Можно ли искупаться в этой реке? Можно ли напиться из этого родника на берегу? Вот я так и не решила тогда – это восход солнца, или вечерний закат. Конечно, художник скажет: «Старушка, после восхода солнца предполагается длинная и бурная жизнь». И он будет прав. Да разве я всего этого сама не знаю?! \Пауза.\ Лариса, у тебя очень красивые туфли.
ЛАРИСА. Я могу вам их подарить. \Снимает туфли.\
ЗИМИНА. Нет, мне кажется, что художник еще не закончил твой портрет.
ЮЛЯ. Закончил. И нам ее портрет очень понравился. \Юля раскрывает портрет и ставит его на мольберт. Юля, Роман и Зимина внимательно смотрят на портрет.\
Все ждали, что скажет Зимина - пауза затянулась. Юля обратно спрятала портрет. Зимина налили себе немного вина из большой бутылки и выпила.
ЗИМИНА. Кислое вино. Так тебе и надо. Никогда не хотела вести философских разговоров со стаканом вина в руке. Пустая трата времени. Моя подруга, совсем недавно умерла в сумасшедшем доме, в последнее время перестала разговаривать со мной, а только читала мне стихи: когда хотела меня поругать, похвалить; когда хотела что-то рассказать о себе, о своем давно умершем муже; когда хотела рассказать о большой луне и маленьких звездах… И я потом к этому так привыкла, что говорила ей всего лишь одно слово, когда встречала и провожала ее: «Заходи». А сначала я ей говорила, что не смогла бы судить ее. Я смотрела на ее лицо и верила ей… Я ей верила во всем. Вот так она смотрела на меня. Вот так она смотрела на всех.
«…А там мой мраморный двойник,
Поверженный под старым кленом,
Озерным водам отдал лик,
Внимает шорохам зеленым.
И моют светлые дожди
Его запекшуюся рану…
Холодный, белый, подожди,
Я тоже мраморною стану.»
Ахматова А. А., «…А там мой мраморный двойник…», 1911г.
ЛАРИСА. Она была совсем одинокая?
ЗИМИНА. Нет, у нее была я – ее лучшая подруга.
С шумом появляются: Штерн, Валя, Фокин, Оленька и Леонид. Объятия и радостный шум.
ШТЕРН. Оленька, Оленька, мы завтра опять уезжаем в Германию, нам никто не поверит!.. Оленька, я прошу тебя!..
ВАЛЯ. Оленька, мы хотим им это всем показать!..
Оленька играет «Мурку», танцуют все.
ФОКИН. Тихо, тихо: здесь есть птенцы голубей!
Тихо. Все слушают возвращение разлетевшихся голубей…
ШТЕРН. \Тихо. Он даже присел.\ А теперь все в ресторан!..
Все очень тихо уходят. Голуби. Из приемника слышны «забытые мелодии»…
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Мастерская. Много чистых холстов. Ночь. Тихо. Сильный дождь только что закончился. Нет, опять пошел.
На подиуме, на стуле сидит Лариса в импровизированной фате из рыбацкой сети. Валя раскладывает карты на столе – гадает.
ЮЛЯ. Вот опять пошел дождь, косые полосы то влево, то вправо… Где-то далеко молния и гром. И все ближе и ближе. Вот природа опять нам что-то говорит…
ВАЛЯ. А что нам природа говорит: погуляли – молодцы, все живы, все здоровы…
ЮЛЯ. Начинает светать. Не увидим мы сегодня первые солнечные лучи…
«… А ночью в небе древнем и высоком
Я вижу записи судеб моих
И ведаю, что обо мне, далеком,
Звенит Ахматовой сиренный стих…»
Н. Гумилев, «Священные плывут и тают ночи…», 1915г.
ЛАРИСА. Как я ужасно выгляжу…
ВАЛЯ. Король твой будет любить только тебя. Вот… Вот… Красивый, молодой, крепкие ноги, крепкие руки… Обнимать тебя будет крепко. Вокруг никого – только ты…
ЛАРИСА. Я его ненавижу! Он обманул всех! Как он будет жить дальше?! Я его ненавижу! Вот он будет стоять передо мной… Вот он будет стоять перед нами всеми!.. \В который раз снимает с веревки справку об освобождении и читает ее. И не знает, что с ней делать.\ Фокин Кирилл Александрович всем все наврал. Украл у меня счастье. Мое счастье.
ВАЛЯ. Эх, какой праздник получился! Никто ни себя, ни денег не жалел! Как все танцевали, как все пели! «Ах, эти желтые ботинки!» Ах, а как Кирилл Александрович вчера летал между нами с трубкой и бокалом вина!.. Как будто только вчера родился и так восторженно принимает этот мир!.. Вот что такое счастье? \ Пауза. Лариса плачет.\ Виктор Германович у тебя три раза спрашивал: «Лариса, согласна ли ты выйти замуж за Фокина Кирилла Александровича?» И ты отвечала: «Да! Да, да, да, согласна! Я всю жизнь ждала именно этого!» \Валя показывает все это в лицах.\ Ха-ха-ха! И вина до этого было выпито совсем немного. И как все официантки завидовали тебе! Они плакали и смеялись, они готовы были умереть от зависти: «Ах, как бы я хотела оказаться на ее месте»!
ЛАРИСА. \Еще раз перечитывает справку об освобождении, которую каждый раз снимает с веревки.\ Он не художник – он злодей. Он обманул меня! Он обманул нас всех! Его за это надо судить! А как же мой портрет?! Я его не видела, но я его уже полюбила!.. \Прижимает к себе запакованный портрет.\ Вот так вот все разом рухнуло… \Пауза. Лариса снимает свои новые туфли и ставит их на видное место.\ Валя, это ты первая предложила нам пожениться… И настояла, чтоб это произошло прямо сейчас… «Мы завтра уезжаем в Германию».
ВАЛЯ. Свое предложение я начала в шуточной форме… Ты сама не дала мне его закончить и радостно закричала: «Я согласна! Мы согласны! Мы будем жить долго и счастливо!» \Пауза.\ Живите… Живите, как все живут… Как Бог послал…
ЛАРИСА. С кем?! \Опять читает справку.\
ВАЛЯ. Все правильно написано… Фокин Кирилл Александрович… Свободный художник. Ха-ха-ха! Украл и раздал бедным старикам и детям... Ха-ха-ха!
ЛАРИСА. Оленька, Оленька, что мне делать?
Оленька подходит к столу и наливает себе немного вина.
ОЛЕНЬКА. «Кого ты ждешь?.. За окнами темно,
Любить случайно женщине дано.
Ты первому, кто в дом войдет к тебе,
Принадлежать решила, как судьбе.
Который день душа ждала ответа.
Но дверь открылась от порыва ветра.
Ты женщина – а это ветер вольности…
Рассеянный в печали и любви,
Одной рукой он гладил твои волосы,
Другой – топил на море корабли.» Ю. Кузнецов, 1969г.
Пауза. Все ходят по сцене, кроме Фокина и Леонида. Фокин спит в коляске на балконе, Леонид рассказывает ему свой сюжет многофигурной картины. Потом все рассаживаются, пьют чай. Вспоминают вчерашние события.
ЛАРИСА. Оленька, а как ты красиво вчера танцевала с Леонидом. Как будто вы самые счастливые люди на земле! Да, вы самые счастливые люди на земле.
ОЛЕНЬКА. Мы много репетировали… Каждую улыбку, каждый поворот головы!..
ЛАРИСА. А что мне делать?
ОЛЕНЬКА. Сейчас ты должна мечтать о вашей счастливой жизни, которая уже у вас началась. И никогда не лезь в его личные вещи! Такая вот бывает счастливая жизнь. Мы с Леней вчера танцевали свой прощальный танец. Леня – карточный шулер. Вот я пять лет жалела его и восхищалась им… Пять лет я жалела себя и восхищалась собой… У нас много денег… Но ему всегда хочется сесть за карточный стол… Вокруг много света, людей и все смотрят на него внимательно. Очень внимательно. Ах, как он любуется тогда собой!.. Как он потом рассказывает про их подозрительные и восхищенные взгляды! Иногда Леню били. Почти до смерти. Он мне не разрешал ходить на игру. И потом я его выхаживала… Выхаживала-выхаживала… Выхаживала-выхаживала… Учила его заново ходить. Учила его заново разговаривать. Кормила его с ложечки кашей. Учила его заново думать… Считать. Учила его заново играть в карты… Учила его заново играть в карты. А потом к нему возвращалась память, желание есть, пить… Есть устриц, пить хорошее вино и играть в карты по-крупному… Если б ты знала, Лариса, как сильно может один человек любить другого. Ха-ха-ха! Он мне всегда говорил: «Если я через три дня после игры не вернусь, найди себе какого-нибудь художника… Полюбите друг друга и живите с ним счастливо. Денег у вас надолго хватит».
Зимина с бутафорской саблей.
ЗИМИНА. Карающий меч правосудия должен коснуться всякого…
ОЛЕНЬКА. Елена Андреевна, а правда, что за всю вашу жизнь вас не обнял ни один мужчина?
ЗИМИНА. Нет, не правда. Один обнял. Очень давно. Я училась на третьем курсе. Он провожал меня до дома: ночь, никого вокруг, и я жду-не дождусь, когда он признается мне в любви, хоть мы и были знакомы всего три дня… И сама уже готова в ответ признаться ему в любви. Стоим под деревом, осенние листья падают на нас обоих и никого вокруг… Во всем мире только мы с ним вдвоем! Теплый, тихий вечер – обнимай, целуй, признавайся в любви… На повороте проскрипел трамвай – он быстро обнял меня за плечи и побежал на остановку. Это был последний трамвай.
ЛАРИСА. И все? И вы его больше не видели?
ЗИМИНА. Видела… Через много лет. Я его судила…
ЛАРИСА. Вы его оправдали?
ЗИМИНА. Я его оправдала. Я его оправдала давно. Он с такой надеждой смотрел на меня: «Леночка, я погибну! Спаси меня! Помнишь: мы стояли с тобой под высоким деревом, а внизу перед нами рассыпаны огни ночного города; а мы стоим высоко над всеми, и ты ждешь, когда я тебя поцелую, и мы начнем мечтать о нашей с тобой счастливой жизни… Ты очень красивая.» Он был не виновен!..
ОЛЕНЬКА. Тогда у вас, Елена Андреевна, все еще впереди. Вы эту саблю куда-нибудь подальше положите. Дайте насладиться жизнью. И не одевайте больше эту повязку на свои глаза.
ВАЛЯ. Оленька, ты вчера начала рассказ о своем счастливом дне…
ЗИМИНА. Да, Оленька, я тоже хотела дослушать рассказ о твоем счастливом дне. А то у меня в памяти все больше рассказы о своем самом несчастливом дне. Я тоже должна хоть кому-то, хоть когда-то рассказать про свой самый счастливый день. Он у меня уже был, или я так долго к нему иду?..
ЛАРИСА. А я ничего не слышала, я смотрела только на него.
ВАЛЯ. Тебя, известного искусствоведа, пригласили открыть выставку… Ты открывала выставку художников «На подходе», ты даже сама придумала название для этой выставки… Много-много хорошего говорила обо всех, вселяла в них надежду и уверенность в себе. Ты призывала их писать, писать, писать… Все прошло очень хорошо… Лето, раннее утро, солнце еще не взошло, утренняя свежесть, прохлада… На тебе вечернее платье, туфли на высоких каблуках, ты устала и тебе хочется побыстрей добежать до своей кровати. А навстречу тебе человек… И тут начался фейерверк и мы все вышли на улицу… «А навстречу мне идет человек»…
ОЛЕНЬКА. А навстречу мне идет человек… Да он уже не идет… Он делает шаг – стоит, потом делает еще один шаг – стоит… Лицо его все избито, уже опухает. Один глаз еще видит дорогу, он его приоткрывает рукой. Я подхожу к нему, обнимаю его и спрашиваю: «Тебе куда?» А он: «Не знаю». И ему и мне понятно, что только я смогу ему помочь. И я его веду к себе в гостиницу … И мое лицо в крови, в дорожной пыли – он прижимается ко мне с каждым шагом все сильней и сильней… На улице тихо, спокойно, не шелохнется ни один листок на дереве, солнце только-только начинает освещать высокие-высокие облака… Прекрасный солнечный будет день. И только немощная старушка с костылем и с очень старой, маленькой собачкой из кустов вдогонку нам тихо, но слышно на весь квартал: « Веди, веди его, милая, красивая, не бросай его. Тебе Бог поможет во всем». И собачка тихим голосом подтвердила слова хозяйки… Гав, гав, гав. Ах, как я себе нравилась на открытии выставки. Все художники казались большими талантами, но почему-то еще не раскрытыми, а зрители все были добрыми и чуткими. Вино, от которого все становились добрыми, но никто не пьянел… Я хвалила всех – меня все хвалили. Говорили, что я очень красивая, умная, талантливая и молодая! Ха-ха-ха! В пятьдесят лет все только начинается!.. И это все в один день! \Пауза.\ Свое любимое вечернее платье я так и не отстирала, оба каблука сломала…
Пауза.
ЗИМИНА. А без этого ты не смогла бы назвать этот день самым счастливым своим днем…
ВАЛЯ. И это был Леонид…
ОЛЕНЬКА. Да. В тот раз он легко отделался: ни одного перелома, ни одного большого рассечения. На следующий день мы переехали в другой город. В такси Леня сидел в широкополой шляпе и больших темных очках. Через месяц мы с хохотом рассказывали друг другу обо всем: каждый о себе и в лицах… Мы жили прогулками по городу: я его водила по музеям, театрам, картинным галереям; а он меня водил по ресторанам. В ресторанах нами все любовались и все спрашивали друг друга: «Кто они друг другу?» А мы танцевали все лучше и лучше… Один раз он попросил меня подождать его на скамейке три часа. Волновалась, взяла с собой аптечку, считала каждую минуту. Смотрю: идет он, но что-то в нем не так… Пошла за ним – мы так договаривались. Потом я эту его походку назвала: «счастливый человек с полными карманами денег», он, когда шел, как-то пританцовывал. Пришли домой, мы сняли большой, красивый дом, и он стал выкладывать деньги из карманов на стол. А потом поделил их на две равные части и маленькую часть на общую жизнь.
ЗИМИНА. А Леонида в детстве как звали?
Все весело смеются шутке.
ОЛЕНЬКА. Он один раз умирал на моих руках и все рассказывал про свое детство: ему бабка одна говорила: «Ленька, ты, когда станешь богатым, то Юрку нашего не бросай». А Юрка этот всегда был на две головы выше Леонида. А сегодня у нас с Леонидом давно намеченный день расставания… Вчера Леонид, наконец-то, выбрал и купил себе очень хороший дом в Сочи. Хозяин отдал дом с мебелью и хорошей коллекцией картин. А я вчера, между нашими танцами, купила этот ресторанчик. Так что за разбитую посуду мы платить не будем…
Леонид вывозит с балкона на середину сцены инвалидную коляску со спящим Фокиным.
ЛЕОНИД. А вот я уже так спать никогда не смогу. Только жена сможет его разбудить! Ха-ха-ха!
ВАЛЯ. У Кирилла Александровича крепкие ноги и руки.
ЛЕОНИД. У Кирилла Александровича крепкий сон…
ЗИМИНА. А как он вчера увлекательно рассказывал про свои пейзажи!.. А я все удивлялась, старая дура: да я уже их где-то видела! Ха-ха-ха! Куинджи!.. Поленов!.. Левитан!.. Ха-ха-ха! «Над вечно кричащим и безмолвным покоем». \Хочет «полететь» так, как вчера летал Фокин.\ Очень увлекательно рассказывал!
Все смеются и вспоминают рассказ Фокина. «Над вечным покоем…»
ЮЛЯ. А я верила ему во всем.
ШТЕРН. А я восхищался им во всем.
РОМАН. А я ему говорил: Кирилл Александрович, не будьте таким доверчивым, официанты подсмеиваются над вами… Каждый подходил к нему и упрашивал его выпить именно с ним: «У меня никогда больше не будет возможности выпить с таким талантливым человеком, я мечтаю увидеть ваши работы, я влюблен в ваши картины по вашим рассказам». И он, не жалея себя, пил со всеми: «За настоящее искусство!» Он дышит? Как он тихо дышит!..
ЛЕОНИД. Не отвлекайте его, он думает над новой картиной. Мы вчера почти все придумали. Это очень многофигурная композиция… Картина вправо и влево будет дописываться несколько лет!.. Много лет!.. Пока бьется сердце авторов. Люди на картине в полный рост идут мимо нас и смотрят на нас. Они пошли в путь вокруг земли. Широкая тропа по пустыням и среди лесов. Через реки и моря пешеходные мосты. Инвалидов везут в колясках. Идут совсем разные люди. Старые и молодые, сильные и слабые, красивые и страшные, умные и дураки… Судьи и преступники, рабы и их хозяева, художники, скульпторы, землекопы, проститутки, космонавты, президенты – все они идут вокруг земли. Они идут, и все смотрят на зрителя: и те, кто идет первый день, и те, кто почти уже обошел землю. \Выстраивает всех один за другим.\ И зритель внимательно смотрит на них: лица, рожи, лики… Ха-ха-ха! Все без грима. Всем достанется! Всем достанется! Ха-ха-ха! Нет, зритель не будет равнодушен: «Какой ужас! Ха-ха-ха! Гениально! Я узнаю всех! Они все идут в рай? Они все идут в Ад? Ха-ха-ха!» Осталось только придумать, почему они идут вокруг земли? Что их заставило идти вокруг земли? В чем разница? Они, конечно, могли бы стоять в очереди возле ворот Рая или Ада и ждать своей участи…
Пауза. Старый приемник включился и выключился…
ОЛЕНЬКА. Скучная получится картина – у Кирилла Александровича они все будут улыбаться и даже хохотать. А картина будет называться: «Мир сошел с ума. Внимательно смотрим друг на друга». Ему неинтересны другие выражения лиц.
ЗИМИНА. У него обязательно должна быть добрая мама. Как она обрадуется, Лариса, когда увидит вас вдвоем…
ОЛЕНЬКА. Лариса, вот кончится дождь, возьмите этюдник, несколько холстов и езжайте в Крым. И пишите, пишите, пишите… Вернетесь через год, и я устрою вашу выставку… Вашу выставку в своем ресторане.
Все расселись на стульях и креслах, вспоминают вчерашний день, пьют чай и вино. За окнам сверкнула молния.
ЗИМИНА. Леонид, а вы пойдете пешком вокруг земли?
ЛЕОНИД. Нет. Мне некогда. Я все еще ищу себе друга, такого же одинокого как и я… И у меня совсем мало времени.
Оленька садится за рояль и начинает тихо играть. Зимина и Леонид танцуют. Выходят на балкон и возвращаются.
ЛЕОНИД. Я вхожу в игровой зал, и на меня все смотрят восторженными взглядами! Это мой звездный час! Меня под руку держит самый честный судья! И у нас с ней никакой разницы в возрасте. Она первый раз в жизни в игровом зале. Она наивна и восторженна!.. Бесплатно можно взять и съесть конфету!.. На ней дорогое вечернее платье!.. Елена, твое вечернее платье какого цвета?
ЗИМИНА. У меня нет вечернего платья. Но у меня прямая, красивая спина.
ЛЕОНИД. Да. И мы ее покажем всем. Темное вечернее платье, открытая спина и на шее скромное бриллиантовое колье… А на груди настоящие ордена.
ЗИМИНА. У меня нет бриллиантового колье.
ЛЕОНИД. Я тебе его подарю.
ЗИМИНА. Хорошо. Ах, если б ты знал, Леонид, как давно я мечтала сыграть в карты… Ах, как давно я мечтала сыграть в карты по-крупному! Я всегда очень внимательно слушала показания карточных игроков. Запоминала все. А дома я даже составляла схемы… Ах, как давно я мечтала выиграть в карты сразу много денег. Вот и настал мой день. Новичкам всегда везет. Я только не знаю сейчас, на что я потрачу эти деньги. Леонид, ты будешь держать мое манто и большой пакет для денег. И приготовь заранее в отдельный карман мелкие деньги на такси.
ЛЕОНИД. Елена, ты сама сядешь за карточный стол?
ЗИМИНА. Да. Сегодня надо еще сходить в парикмахерскую… Давно хотела очень коротко подстричься. Хочу помолодеть… Хочу помолодеть…
РОМАН. Елена Андреевна, я уверен, что вы сегодня выиграете очень много денег. А завтра попадете в сумасшедший дом.
ЗИМИНА. Вот даже это меня не остановит. Не отговаривайте. Охота пуще неволи.
«Ты такая ж простая, как все,
Как сто тысяч других в России.
Знаешь ты одинокий рассвет,
Знаешь холод осени синий…
\Сергей Есенин, «Ты такая ж простая, как все…», 1923г.
ВАЛЯ. \Входит в комнату с балкона.\ К нам идет старый монах.
Появляется Никитин. Он долго стоит в дверях.
НИКИТИН. Оленька, ты здесь?
ОЛЕНЬКА. Очень знакомый голос… Позовите меня еще раз.
НИКИТИН. А я, Оленька, твой голос сразу узнал… Потому что я так долго и с такой надеждой хотел его услышать \нараспев, подражая голосу Оленьки\: «Сергей Николаевич, почему одни люди счастливы, а другие нет? Сергей Николаевич, почему одни люди смеются, когда падают, а другие плачут? Сергей Николаевич, а вы счастливы? Сергей Николаевич, а я буду счастлива? Сергей Николаевич, каждый человек боится умереть? Вот я, например, совсем не боюсь умереть».
Оленька и Никитин долго стоят друг перед другом.
ОЛЕНЬКА. Сергей Николаевич, проходите к столу. Выпьете вина?
НИКИТИН. Да. Налей мне самого дешевого вина. Я так давно не пил вина… Мечтал… Мечтал выпить вина в мастерской и начать тебе что-то объяснять… Ты спросила у меня: «Сергей Николаевич, а почему Добро так долго не может победить Зло? Ведь все хотят этого». А я тебе почему-то тогда ответил, и еще подумал про себя, что я очень умно тебе ответил: «Да потому, что ты этого не хочешь». Ха-ха-ха! И ты надолго замолчала. Ха-ха-ха! А я долго-долго потом думал: такой мой ответ – это Добро или Зло? Ха-ха-ха!
ОЛЕНЬКА. И Добро и Зло – это наша жизнь. Вы, Сергей Николаевич, постарели. Какая-то вселенская печальная доброта на вашем лице… Уже ничего для себя… У вас нет своего дома?
НИКИТИН. Нет, дома своего у меня нет. Но у меня есть место, где я смогу ночевать. Я вполне комфортно устроен до холодов. Ха-ха-ха! А до холодов я могу не дожить. Ха-ха-ха!
ЛАРИСА. Сергей Николаевич, а почему вы не монах, не в монастыре?
НИКИТИН. \Рассказывает всем.\ Из монастыря пришлось уйти, монахом я так и не стал… Сначала я стал писать «неправильные» иконы… Стал писать на стене храма Марию-Магдалину… А получилась Оленька. Все одежды прописал: все складки, все юбки… А все равно получилась Оленька. И весь монастырь стал ходить смотреть на «Оленьку»… Запретили брать в руки кисти… Послали восстанавливать старый, разрушенный храм. И я с таким желанием и радостью там долго работал: насыпаю целую тележку земли и везу ее подальше от храма; очищаю старый кирпичик, обдуваю его и кладу в стену обратно, где он был когда-то… Рубашка мокрая от пота… Солнце всходит и заходит… Солнце всходит и заходит… И вот в один день подошла ко мне старуха и дала узелок с «драгоценностями» на возрождение храма: « Восстановите храм и покрасьте его в белый цвет». И видно было сразу, что старуха сумасшедшая. Развязал я узелок, а там: шарики стеклянные от бус, крышка алюминиевого портсигара, сломанная заколка, сломанная брошка… Самым ценным там был новенький пионерский значок. Старушку я поблагодарил и сказал, что обязательно храм восстановим и покрасим в белый цвет, и чтоб она больше «драгоценностей» не носила, что этого на все хватит. И куда-то этот узелок потом положил… Вожу землю, восстанавливаю стену, потею в труде, радуюсь жизни… А сумасшедшая старушка привела еще двух старушек и те спрашивают: правда ли, что она принесла драгоценности на восстановление храма? Отвечаю: «Правда. И храм скоро восстановим»… А ближе к осени приехал архиерей… Отвел меня в сторону, повернул меня к солнцу, чтоб все эмоции мои видеть, а сам присел на большой камень и спрашивает: « На какие такие дела ты хочешь потратить бабкины бриллианты?» И я сразу расхохотался, сел напротив него на свою тележку и стал ему рассказывать как другу… Десять раз рассказал ему про эти драгоценности… Но показать не смог - забыл куда положил. На лице архиерея ничего не изменилось. Он встал и пошел. Я вдогонку за ним: «Владыка, вы мне не верите?» А он мне, не оборачиваясь: «Не ходи за мной»… И руку свою к небу протянул… И все это так по-философски – этакая иллюстрация к какому-нибудь православному рассказу: осень, река холодная, вечер, солнце заходит, владыка с поднятой рукой освещенный солнцем вверх шагает уверенно - а я стою в тени, и меня даже не освещает свет бриллиантов… \Пауза.\ Ночь на тележке просидел. Никто ко мне не пришел...
ЛЕОНИД. И поделом! И поделом! Ха-ха-ха!
ОЛЕНЬКА. Сергей Николаевич, вы так мечтали построить дом в лесу с большой мастерской!..
НИКИТИН. Пейзажи пробовал писать – и все хуже и хуже. Иногда просто ходил по городу и думал обо всем… А мысли все корявее и корявее… Все люди живут… Мечтают… Даже мечтают, как они умрут… И их очень интересует, что будет потом: на их похоронах, с их имуществом, с их личными вещами… Выполнится ли его «воля покойного»: жить честно и не опозорить имя покойного. Ха-ха-ха! А я кто такой? Три дня на поезде ехал сюда и все думал: а вдруг дом уже снесен… И моей памяти даже не за что будет зацепиться… А так хотелось подойти к дому и посмотреть на окна своей мастерской… Стал под балконом… И услышал твой, Оленька, смех… И убежать хотел… Да куда, к кому, от кого? Пока рассуждал… Рука уже за родную дверную ручку взялась… И так захотелось войти хозяином… Еще ближе поставить мольберт к окну и свежим взглядом посмотреть на свою вчерашнюю работу… « А я вам скажу, что очень хорошая работа».
ЛЕОНИД. Да не умирать же вы собрались?!
НИКИТИН. Да и умереть не просто. И я не против, но не получается. Ха-ха-ха! Свободы не хватает… Свободы: хочу – умру, хочу – живу. А для чего живу?
ЛЕОНИД. Да, иногда очень хочется свободы… Но держат тебя крепко и не вырваться…
ОЛЕНЬКА. Сергей Николаевич, вот вина выпейте совсем немного и спойте свою любимую песню.
Никитин выпил немного вина и спел песню.
НИКИТИН. Девочка плачет, шарик улетел,
Ее утешают, а шарик летит.
Девушка плачет, жениха все нет,
Ее утешают, а шарик летит.
Женщина плачет, муж ушел к другой,
Ее утешают, а шарик летит.
Плачет старуха, мало прожила,
А шарик вернулся, а он голубой.
Б. Окуджава «Девочка плачет, шарик улетел…».
По водосточной трубе тихо, но настойчиво стучат…
ОЛЕНЬКА. Что-то маме не понравилось. \Уходит.\
ЗИМИНА. Сергей Николаевич, а вы, случайно, бабкины бриллианты с собой не носите? Вот что у вас в кармане?
Никитин достает из кармана узелок и разворачивает его. Все рассматривают содержимое.
НИКИТИН. Дня через три после визита архиерея я этот бабкин узелок нашел… Хотел показать владыке, да потом передумал…
ВСЕ. Стеклянные шарики. Олень на крышке портсигара. Сломанная брошка, сломанная заколка… А я помню такую! И я помню такую!
ЗИМИНА. А где пионерский значок?
Никитин расстегивает кофту и показывает значок на груди. Плачет.
НИКИТИН. Берег, боялся потерять…
ВСЕ. Ха-ха-ха! Сергей Николаевич, вы должны быть всегда готовым… Всегда! Ха-ха-ха!
Появляется Оленька, она берет нож со стола. Все на нее внимательно смотрят.
ОЛЕНЬКА. А я всегда так мучилась, когда резала им апельсины. Круглый, совсем безопасный нож… Никто его никогда не точил… Сергей Николаевич, сколько раз вы ударили ножом по «Искушению»?
НИКИТИН. Не помню: десять, двадцать раз… Не помню.
ОЛЕНЬКА. Вы ударили ножом картину два раза и насквозь не пробили. Отдали ее мусорщику, чтоб он ее всю изрезал, поломал и увез… И даже дали ему деньги.
НИКИТИН. Я был не прав… Вот так вот бывает. Да, я потом всегда сожалел об этом. Я даже брал холст и пытался повторить ее. И ничего не получалось. Я много раз раньше повторял свои картины… И они получались еще лучше… А «Искушение» я не смог повторить. Я даже не мог сделать рисунок. Уголь разваливался в руках и сразу осыпался с холста…
ОЛЕНЬКА. А умный мусорщик увидел мою маму и отдал ей картину, чтоб она потом отдала ее вам: «Потом. Потом, через многие годы. Ха-ха-ха! Потом, через многие годы, вы поставите перед ним эту его картину и будете внимательно рассматривать художника. Ха-ха-ха! Как бы я хотел на это посмотреть!» Мама даже мне об этом никогда не говорила. И вот сейчас она услышала эту вашу любимую песню и достала картину… Она не знает, что вы здесь… Она ухаживала за картиной и прятала ее ото всех, холст в отличном состоянии. Вы хотите увидеть «Искушение»?
НИКИТИН. А я стал ее уже забывать… Хочу, напрягаюсь, хочу вспомнить все мазки… И понимаю, что уже не могу. Понимаю: вот так вот подходит смерть моя… А зачем жил? Хочу взглянуть и боюсь. А вдруг она не так хороша, как нам казалось тогда, как я всегда представлял ее себе. Я ведь не часто, но все же говорил про нее своему собеседнику: « Вот если бы вы увидели ее! Вы бы восхитились ею! Вы бы сразу стали мудрее!» Хочу увидеть ее и боюсь.
Леонид приносит задрапированную картину и ставит ее на мольберт. Все уходят на балкон, но потом возвращаются и смотрят на них.
ОЛЕНЬКА. Открыть?
НИКИТИН. Я должен у нее попросить прощения.
Оленька ставит два стула перед картиной, и они садятся. Пауза.
ОЛЕНЬКА. Мне двадцать лет. А вам сорок лет: у вас красивая борода, во рту трубка, вы умный и красивый, вы талантливый, вы добрый, вы сразу беретесь всем помогать... А я перед вами стою, сижу, лежу… И вы за все время даже ни разу не коснулись меня… Вы переворачивали кисть и ее черенком поднимали мою наклонившуюся дремлющую голову, поворачивали мое плечо, поднимали и опускали мои руки. А я ждала, когда вы до меня дотронетесь, чтоб в ответ дотронуться до вас… Чтоб повиснуть у вас на шее, расцеловать вас и уже никогда не разнимать своих объятий. \Пауза.\ Вы ни разу мне не сказали, что я красивая… А я всегда ждала от вас это услышать… Другие мне говорили это: «Оленька, какая ты красивая!» А вы восхищались не мной, а той, что у вас получалась на холсте. Вы смотрели на свой холст и произносили те слова, которые я хотела от вас услышать: «Ах, как она грациозна, какой жизненный восторг в ней!» Но вам все равно все говорили: «Что-то ты, Сергей Николаевич, в ее красоте никак главного рассмотреть не можешь. Ха-ха-ха!»
Пауза.
НИКИТИН. А я хотел, чтоб ты приходила в мастерскую часто и запросто: « Вот, Сергей Николаевич, принесла вам сладкую булочку к чаю. Перевела вам с французского интересную статью об экспрессионистах. Принесла вам баночку абрикосового варенья. Хочу сходить в кино с умным человеком.»… Я старый и страшный. Я всегда был таким. Я хотел быть таким. А теперь я могу еще добавить: я старый и страшный дурак. \Долго смотрит на задрапированную картину.\ И мне стыдно. И мне стыдно перед тобой. И мне стыдно перед ней. И мне стыдно перед всеми.
ОЛЕНЬКА. Сергей Николаевич, а на вашей картине, ваш монах вернулся в монастырь? Мы же тогда так долго спорили, столько вина выпили, столько трубок искурили. Я сама десять раз меняла свое мнение: то мне хотелось, чтоб монах обнял купальщицу, скинул с себя монашеские одежды и ушел с ней; то мне хотелось, чтоб монах склонил голову ниже к тропе и дошел до своей кельи… А вот те монахи, которые потаскали здесь в мастерской друг друга за бороды, они вернулись в монастырь? Им ведь тоже купальщица повстречалась… Не убежал ли молодой монах по дороге в монастырь?
НИКИТИН. Наоборот. Это старый монах говорил, что монах на картине не вернется в монастырь. Старый – мудрый. А у молодого еще вся жизнь впереди… Молодому все это еще предстоит познать… А старый монах в монастырь не вернулся… Я поэтому картину и решил уничтожить. Эту уничтожить и написать другую Ха-ха-ха!.. Хотел, а вышло все наоборот. Эту не уничтожил…
ОЛЕНЬКА. А другую картину вы еще напишите.
НИКИТИН. Хочется сбрить бороду… Подойти к зеркалу, посмотреть на себя… Я свободен, у меня ничего нет… Нет жены, нет детей, нет дома… Я стар и вот теперь совсем не боюсь умереть… И то очень важное, что могло остаться после меня, по-моему, останется после меня на какое-то время - «Искушение». Может, я неправильно назвал картину? Теперь бы я ее назвал «Купальщица и монах».
Оленька и Никитин двигаются друг к другу вместе со своими стульями. Оленька очень осторожно кладет свою руку на плечо Никитину, Никитин очень осторожно кладет свою руку на Оленьку. Они склонили друг к другу свои головы. Тихо. Пауза. Появляются все.
ВАЛЯ. Ха-ха-ха! Оленька, Сергей Николаевич, а кто из вас прав? Нет, нет, здесь не может быть никакого ответа… «Не дает ответа»!
ШТЕРН. В первую свою встречу Монах не поверил Купальщице. А ведь она тогда протянула ему свою руку: пойдем вместе… Он не поверил в свою судьбу: кто он такой рядом с этой красавицей, зачем он рядом с такой красавицей? Да, вокруг все гармонично и красиво: красивые облака, блестящая змейка тихой реки, на кусте шиповника маленькие мазки яркого красного кадмия, от березовой рощи грибной дух умбры… Тихо, солнце садится… Но вот где-то вдалеке ударил колокол… Монах поправил свой хворост за спиной и пошел дальше… И монах так задумался над этим «видением», что прошел мимо монастыря. И все шел, шел… и все думал, думал… Много-много лет шел, обошел вокруг землю и опять пришел на то же место, чтоб еще раз, перед смертью своей, вспомнить ее… А она стояла на том же месте и ждала его… И у монаха потекли слезы еще сильней, он стал перед ней на колени… Обнял ее и сказал: «Прости меня»…
НИКИТИН. Прости меня…
ШТЕРН. Прости меня дурака, я любил тебя всю жизнь!.. В ответ она крепко обняла его и сказала: «У нас с тобой впереди еще много всего».
ВАЛЯ. Сергей Николаевич, вот я вам заказываю эту картину… У вас очень выразительные кисти рук… Вы ее обнимаете через столько лет. Монах обнял свою Купальщицу. А завтра вы возьмете в руки кисти и подойдете к мольберту... Смотрите, сколько чистых холстов в мастерской! А мы в Германии будем с нетерпением и интересом ждать следующей встречи с этими холстами.
ОЛЕНЬКА. Да, была молодая, красивая… А теперь с меня писать только торговку рыбою. Сергей Николаевич, так всегда хотелось спрятаться за тебя, а ты старый, страшный, с очень длинной бородой, плачешь все время… Завтра пойдем в парикмахерскую… Потом купим тебе костюм… Повесим тебе на грудь твою медальку лауреата, я помню, как тебе ее вручали. Она цела?
НИКИТИН. Нет, у меня только пионерский значок.
ОЛЕНЬКА. Нет, с пионерским значком ты будешь в мастерской ходить. А медальку мы тебе твою закажем. Завтра пойдем и выберем тебе кисти… Ох, уж этот спор художников, какие кисти лучше…
НИКИТИН. Я так давно не брал в руки кисти!.. Получится ли у меня, смогу ли я?
ОЛЕНЬКА. Ничего. Я тебя научу. Я помню, как ты учил других и подсказывал всем. Я помню, как надо оторвать передний план от заднего плана. Все помню, как ты учил других… Как будто знала, что мне это пригодится.
НИКИТИН. Ха-ха-ха! А я вот думаю… А разве я куда-то уходил из своей мастерской… Дорогой мой Цицерон… Все тот же рассвет за окном… Ничего плохого не помню – все только хорошее. Нет, в своей мастерской – я главное действующее лицо. Ведь все стоит на своих местах…
Начинает звонить сотовый телефон Фокина на веревке. Телефон оживает не сразу… Но потом зазвучал громко. «Мурка». Никитин вспоминает мелодию. Никитин потихоньку радостно начинает танцевать… Оленька садится за рояль, с Никитиным танцуют все.
ШТЕРН. Сергей Николаевич, дорогой, продайте нам свою картину. Свое «Искушение». У вас впереди счастливая жизнь. Вы сбреете бороду, посмотрите на себя в зеркало, посмотрите на себя в зеркало и увидите молодого человека… Ха-ха-ха! А эта картина вас только будет отвлекать от других холстов. Вы все время будете в ней что-то править, править, править… А в конце-концов скажете: «А ведь я же знал, что картину править через тридцать лет нельзя!» Смотрите сколько вокруг холстов! Ваших чистых холстов… Разве вы не верите в себя?!
НИКИТИН. Давайте спросим у Оленьки. Я ведь ее уничтожил. Я теперь не хозяин этой картины.
Появляется Роман.
РОМАН. Повара и официанты готовы достойно встретить свою новую хозяйку ресторана. В ресторане хорошая акустика… Юля, мы теперь не будем убегать от дождя. Мы теперь будем петь про дождь, и смотреть на него через стекло. Оленька, нас ждут. Праздник продолжается.
Все уходят. Лариса вывозит коляску с Фокиным.
ЛАРИСА. Кирилл Александрович Фокин, вы признаете себя виновным?!
Фокин встает, он не понял, что спрашивала у него Лариса, целует ее в щеку, подходит к столу и наливает себе совсем немного вина, потому что вина больше нет.
ФОКИН. Как добра к тебе иногда бывает жизнь… Вот ты только вчера утром мечтал… Чтоб у тебя была красивая, стройная, умная жена, которую ты будешь любить до последнего своего вздоха… А сегодня утром она уже у тебя есть. И она тебя обнимает…
Лариса подходит к Фокину и обнимает его.
ЛАРИСА. Вчера ты обещал мне каждое утро приносить маленький букетик цветов…
ФОКИН. …Из леса.
ЛАРИСА. Да, из леса.
ФОКИН. Врал.
ЛАРИСА. Зачем?
ФОКИН. Зачем человек иногда врет? Чтоб остаться человеком. И с этим он пока ничего не может поделать…
Фокин и Лариса танцуют.
ЗАНАВЕС.