Рассказ №7 из цикла рассказов «Я – бабушкина дочка».
Большой! Бал правят опера, балет,
Оркестр прекрасный, занавес и сцена,
Солисты, музыка, певцы, кордебалет.
Здесь все весомо, дорого, бесценно.
«Большой театр». Анатолий Витальевич Булгаков
«Театральные спекулянты были целой кастой
криминального мира Москвы. Театральный «черный»
рынок имел очень солидный оборот. Да это уже не
спекуляция. Это – экономическое преступление,
учитывая доходы участников схемы».
«История Совка». BORISS_BARMEN 73
Переливчатая трель звонка с трудом пробилась через «лепешки» наушников. Я быстро сняла наушники и пошла открывать дверь. На пороге стояли подруги моей Лили, (так я зову свою любимую бабушку): баба Валя и тетя Галя. Каждая из них держала одну из ручек большой клетчатой сумки с чем-то тяжелым. Тетя Галя начала первой:
– Марьяночка! Привет, дорогая! Чего так долго не открывали?Мы уже нервничать стали. Хотели, уж, по соседкам искать.
– Я в наушниках сидела: учу турецкий, а Лиля феном голову сушит. Вот и подзадержались. Проходите! А что у вас в сумке? Похоже, тяжелая? – поинтересовалась я.
– А разве бабушка не говорила, что сегодня устраиваем «Осенины»? Вот мы купили и дыню, и арбуз. Еле дотащили. Твой любимый киш-миш и груши принесет тетя Люда. А за Ириной Петровной традиционно шоколад и коньяк. Ну, и что бог пошлет с вашей кухни. Так ты не в курсе?
– Не в курсе! Не в курсе! – сказала подошедшая Лиля. – Я ей не успела сказать вчера. Но это не потому, что не помню. Некогда было сказать. Она вчера опять историю записывала на диктофон. И, слава Богу! Не придется вам повторять, сами прослушаете потом. Старая студенческая история, с концертом связанная. Я о ней давно забыла, но нашей девочке все интересно знать. Скоро издаст книжку «Байки пенсионерок», и ей за это в университете звание «Народной пенсиозаписательницы» дадут и премию имени «Книги «Москва – Петушки». Да, уж, раздевайтесь и проходите, а то устроились с торчащими, как у рыси, ушками посреди прихожей.
– Что за история такая? Ты бы лучше ей рассказала про Большой театр и про шубы. Когда мы с тобой вместе были, – сказала тетя Галя. – Ты тогда в командировку прикатила по осени. Вся в красном!
Вот здесь я, точно рысь, навострила ушки, каждая шерстинка стала дыбом на кончике виртуального уха. С турецким надо пока завязать. Лилю разговорить, когда я одна, нелегко. Она, тем более, вчера свою норму выполнила. Но надо в союзницы брать тетю Галю. Ей ведь эта история знакома, а уж она все рассказывает с удовольствием: и про свои удачи-неудачи, и про поклонников – «настоящих полковников», даже про то, как участвовала в драке из-за них и про всякое разное, где она выглядит не ахти. Я бы так, не выставляя себя в выгодном свете, не смогла. Но это я не сейчас перескажу. Вот сейчас подойдут оставшиеся «осенинки», пока будут накрывать на стол, я вкратце перескажу что-нибудь из тети Галиного. Нет! Не успею рассказать, уже зовут к столу. Пришли еще две бабушкины подруги: тетя Люда и Ирина Петровна, и они вчетвером быстро управились. А какие ароматы летают по квартире! Похоже «Осеннины» пройдут отменно. Особенно, если что-нибудь интересное узнаю из жизни этих дам. Мы сейчас смотрим видеофильмы, сидим в интернете, компьютеры и телефоны – лучшие друзья не только девушек. Гаджеты, гаджеты и ещё раз гаджеты…, а начинаю слушать рассказы за столом и понимаю, что живое общение ничто не заменит. Главное – уметь общаться.
Мы сидим за нашим большим круглым необыкновенным столом: мы его сами с Лилей декорировали. Другого такого на свете нет. Декупажили в четыре руки. У нас в квартире вообще много вещей сделанных или украшенных нами. Лиля – мастер, а я – подмастерье. Посиделки уже катятся к завершению, а рассказа нет! Это никуда не годится, и я беру инициативу в свои руки.
– Тетя Галь! Ну, тетя Галь! А расскажи историю про Большой театр и шубы. Лиля без тебя от меня начнет отмахиваться, А так и все послушают. Все-таки Большой, все-таки шубы. Ну, вы всегда, когда гостюете, что-нибудь вспоминаете. Я помню, что и Ирина Петровна обещала с нами поделиться историей о первом замужестве, – жалобно канючу я.
– Нет, нет! – говорит Ирина Петровна. – Та история длинная и вечерняя. К простому чаепитию. А вот то, о чем просит Марьяночка, и мне охота услышать. Вы же там вдвоем фигурируете!
– Ладно. Похоже, от вас не отстанешь. «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь!» Ты, Галина, вслух проговорилась, тебе и начинать, а я поддержу, – подытожила наши разговоры Лиля.
И тетя Галя охотно начала рассказывать.
– Это с нами произошло в знаменитые девяностые. Тогда для многих людей, большую часть жизни проживших в обыкновенные советские «доперестроечные» года, многое было в новинку и удивляло. Но вот покупка театральных билетов и поход на «барахолку» дело было привычное еще с советских времен. Просто масштабы и деформация форм привычных событий поражали. «Барахолки по выходным» превратились в «вещевые», тряпичные рынки, в магазины на свежем воздухе. Товары, хоть и не ахти какого качества, но новые. Можно, если желаете, например, в тридцатиградусный мороз перемерить хоть десять бюстгальтеров за шторочкой на улице. Количество диктовалось лишь устойчивостью вашего иммунитета, как сейчас сказали бы, «толерантностью» вашего организма к морозам. А, уж, если вы в ноябре решили приобрести новую шубейку, то «милости просим». Рядами и колоннами встретят вас всякишные изделия любого «мирового» бренда. Правда, надо бы буковки бренда поменять на китайские иероглифы.… Но зато дешево! Главное, чтобы жульё деньги не сперло. Театральные билеты покупать у барыг – дело тоже хорошо знакомое. Только поражало, что теперь спекулянты милицию не боялись, а как бы «на дружеской ноге» с ней были. Цены, конечно, крутоватые, но ведь за «волшебную силу искусства!»
Мы с твоей бабушкой Лилей по тем временам, а это почитай лет тридцать прошло с того времени, считались красавицами «в самом соку». И нам нужны были шубы модные, но деньгов нам «кот наплакал» совсем маловато. Лиля твоя разлюбезная с понедельника на какую-то учебу шла. А вот выходные для покупок и развлечений нам были дадены. Субботним ранним утром я её встречала у поезда, и честно говорю, одна такая «звезда» на весь поезд на перрон выкатилась.
Вся в красном. В моде были пальто из ткани «лаке». Я не знаю, как она сейчас называется, но и сейчас из нее шьют куртки и пальто-«гондоны». Ну, непромокайки, с капюшонами, чаще всего. Так вот выкатывается Лиля в красном пальто, но не купленном в магазине, а сшитым на «заказ» по ее эскизам, в пальто какого-то немыслимого ассиметричного фасона, с клепками, вышивкой. На голове красная фетровая шляпа с большими слегка опущенными полями. Платок в красно-черную полоску и сумка в такую же полоску. Я помню, что сумку на длинном ремешке мы с Лилей покупали в магазине «Варна», отстояв длиннющую очередь. Еще и номер очереди на ладошке писали. Правда, когда очередь подошла, других сумок, кроме как в черно-красную полоску, не осталось. Но сейчас сумочка с шарфиком смотрелись идеальным комплектом. Довершали «картину маслом» красные сапоги на тонкой шпильке и кожаный черный баул, купленный с рук, как итальянский. Кожаный…. В проекте, наверное. Но красивый. И несла его Лиля так, словно он пустой и легкий. А себя-то как несла! Наша Лиля всегда модничала, и, главное, всякую модную дребедень так красиво преподносила. Ей все шло. Точнее, она носила только то, что ей шло.
К чему я веду эту «мелодию»? Были же и магазины модной одежды. Не помню, назывались они уже «бутики». Нет, по-моему, это были еще «комки». А продавщицы там были спесивые-преспесивые. Смотрели на нас, на рядовых покупательниц, как на грязь. Точнее, смотрели, чтобы мы им своими башмаками-дешевками грязи не натащили да не стырили чего-нибудь. Я у одной такой попросила мне подать дорогой, очень дорогой, пушистый белый свитерок, расшитый жемчужинками, так она скривилась и сказала: «И не подумаю давать! Что я по вас не вижу, что он вам не «по карману». Пожамкаете, пожамкаете, да и назад отдадите». Я стала возмущаться, денег как раз хватило бы, но она безразлично так смотрит в окно и говорит: «Вот этого мне не говорите. Придет хозяин, ему на меня и жалуйтесь. А когда он появится, я понятия не имею». И застыла. А сейчас, глядя на Лилю, я подумала, что сначала пошляемся по магазинам, а, уж, подобрав, что на нас хорошо будет смотреться, пойдем и купим похожие шубы дешевле на рынке. Забросили баул в камеру и решили начать с ЦУМа. Вышли из метро у Большего театра. Я тяжело вздохнула и пробормотала: «А я ведь ни разу не была в Большом театре!» Лиля тут же ухватила меня за рукав и поволокла к афише.
В Большом вечером давали «Иоланту». Причем в роли Короля Рене пел бас Владимир Моторин. Лиля сказала, что нам повезло. Сейчас только надо «добыть» билеты. Я удивилась:
¬– Что, с утра что ли? Поди и касса еще закрыта!
Лиля долго смеялась и сказала:
– Я понимаю, что кассир приготовил для нас лучшие билетики и безвылазно сидит в киосочке и ждет, когда же мадамы придут за ними. Даже в окошечко просовывает голову ожидаючи. Нет, дорогая! Если и купим, то у «барыг» и с очень приличной наценкой.
Последнее слово мне совсем не понравилось, Я и так догадывалась, что билетики «кусаются», это, как бы, на бутерброд с черной икрой навалят столовую ложку острой «Хреновины». Очень она нужна на таком бутерброде! И мы пошли «добывать» билеты. Я ошиблась: на бутерброд наваляли полбанки «Хреновины». До сих пор помню, что билет в ложу-бельэтаж стоил пять рублей, а мы заплатили двадцать пять. В киоск с надписью «Кассы Большего театра». Официально было написано, что все билеты проданы. Лиля радовалась, что я послушаю оперу П.И.Чайковского, а я просто радовалась, что увижу Большой театр. До вечера мы ходили и примеряли шубы. Работа не из легких, я Вам скажу. Правда, мы работали по КЗОТу – с перерывом на обед.
Опера начиналась в семь, а уже около пяти мы сидели, вытянув ноги в скверике перед театром. Было ветрено, рано темнело, но благо, что дождя не было, и лавочки были сухие. Но после пяти мы решили, что пора перемещаться поближе к театру, так как нам надо было позвонить по автомату, что мы приедем поздно. Я пристроилась в хвост длинной очереди, да-да, очередь к телефону-автомату. А Лиля пошла поглазеть на прессу в киоске. В очереди я разговорилась со старушкой-«божьим одуванчиком» и выяснила, что в кассовом киоске нас «надули»: продали билеты очень дорого да еще на плохие места. Вот она, мол, водит группы туристов в Большой театр, сегодня у нее неожиданно есть свободные места в партере. И она готова продать их нам по десять рублей. Вы, главное, свои быстренько продайте, их сейчас мгновенно купят, а она, уж, так и быть нас немножко подождет. Мне такая идея понравилась, как и благородство бабульки. Я попросила «подержать» мою очередь к телефону-автомату, а сама бросилась к Лиле, чтобы об этом рассказать. Нашла ее легко. Вся в красном, да еще и пальто блестит в свете неоновых фонарей.
– Так, – прервала тетю Галю моя Лиля, – дальше мои действия и мой рассказ. От очевидца событий. И Лиля продолжила:
– Устроилась я на ступенечках у выхода из метро к Большому и стала предлагать «лишние» билетики. Как была вся из себя «мадам в красном», так в красном пальто и шляпе с полями и забарыжничала. И пяти минут не прошло, как подошел ко мне прилично одетый молодой человек и спросил: «Лишние на сегодня? Почём?» – «По 25». Он выслушал, кивнул… и исчез. «Дорого, – подумала я. Но цену сбавить не могла. Мы сами по 25 купили. Через несколько минут другой парень вынырнул из толпы выходящих, спросил про билетики и… исчез. Я переместилась ближе к театру и продолжила продажу. Опять парень – и опять исчез. Еще один. Спрашивают, но не покупают. «Идиоты какие-то!» – начала так я думать. Опять первый парень около меня объявился и спросил: «Все торгуешь?» Я огрызнулась: «А твое какое дело?» «А самое непосредственное», – раздалось сзади, прямо над ухом. Я резко повернулась. Передо мной стоял высокий красивый мужчина. Он был без головного убора, хорошо подстрижен, пах дорогим парфюмом. Это запах я знала, и цену на парфюм знала. Лет ему было примерно сорок, может, с небольшим «хвостиком». Одет был в хорошего покроя тонкую замшевую куртку. Но что мне бросилось в глаза, даже при вечернем освещении, это новизна и белизна сорочки в вырезе не до конца застегнутой куртки. И галстук с булавкой. Узел галстука был двойной, идеально симметричный. Мужик был хорош, но как показали дальнейшие события, не по отношению ко мне. «Ты чего тут торгуешь лишними билетами?» Это его «ты» меня взбесило: «А это что, твоя территория?» – «Представь, кулема, моя. И торгуют здесь только мои люди. Я им по двести-триста долларов в месяц плачу в зависимости от выработки. А ты, если не хочешь с порезанным личиком в канаве оказаться даже не думай здесь обосновываться. Вали отсюда». Сейчас! Будет еще каждый засранец меня «кулемой» обзывать да указывать. Внутри струхнула: и Москва же, и времена неспокойные, но виду не подала, что боюсь. Я за обшлаг его куртки зацепилась так, что не стряхнешь. Все-таки у волейболистки пальчики крепкие: он даже удивился. «Так это твоя территория?» – «Я тебе так и сказал. Чего тебе еще?» – «И вон те кассы театра тоже твоими билетами спекулируют?» – «Ну, да» – « Так ты почему такую бешеную наценку ввел? Другие, вон, за десять рублей в партер продают билеты. А ты мне какую-то хрень за двадцать пять сбагрил». – «Окстись, кулема. Кто тебе в партер за десять продаст?! Мне ты лапшу на уши не вешай!» Тут я ему и выдала всю правду про «божьего одуванчика» и тургруппу. Его реакция меня испугала. «Вот старая сучонка! Она мне обязана свободные билеты сдать, а она решила гешефт сделать. Ну, старая ж…па, погоди!» Он кому-то махнул рукой, что-то сказал. Я не выдержала и фыркнула: «Что и бабушку в канаву сбросишь? У тебя канава-то, как в Бабьем Яру? Для всех хватит?» Он повернулся и вперился в меня глазами. Я не успокоилась: «Что, помимо кулемы и гешефт знаешь, и Бабий Яр? Если с бабушкой из-за моего длинного языка что-нибудь сделаешь, то я тебе резать морду не буду. Приду завтра и всю ногтями раздеру». Он отошел, стал внимательно меня рассматривать, а потом заржал: «Ты откуда, революционная деревня? С Урала что ли? Или из Сибири, потомок декабристов? Давно я так не веселился, как сейчас. Ладно, Красная шапочка. Ничего я бабке не сделаю, Почитай, спасла одну поганую душонку». – «А твоя душонка не поганая, а благородная?» – «Все, Красная шапочка, на сегодня дебаты для тебя завершились. Не мешай работать». И он ушел.
Я грустно поплелась искать Галину у телефона-автомата. «Жаба» не сильно, но душила. Слегка. Все-таки могли по 15 рублей отбить. И совесть грызла за то, что сдала бабульку. Гешефт-негешефт, барыги, спекуляция, но уважение к возрасту мне привили в детстве. Старым в новом времени вообще трудно выживать. Но что сделала, то сделала. Я нашла Галину, она уже сообщила сестре, что мы задержимся. И добавила:
– Ты, надеюсь, не продала наши билеты, так как бабулька передумала нас дожидаться и продала билеты вон тем двум парням?
Я оглянулась и хмыкнула:
– Конечно, конечно, продала, так продала.
– Но она сказала, что сидим мы неудачно. Из-за колонны нам ничего не будет видно.
– Подожди, сейчас разберемся, – сказала я, вся кипя от негодования, и потащила ничего не подозревающую Галину к тому месту, где оставила главного театрального «кассира».
«Кассир» в это время о чем-то бойко разговаривал с двумя узкоглазыми гражданами, очень похожими на японцев. Выглядели они так, как я их видела по телевизору. Только по телевизору и видела. А откуда мне в нашем закрытом городе видеть японцев живьем?! Они отдали доллары мужику и отошли. А я тут как тут! Мертвой хваткой вцепилась в мягонькую замшу и зашипела: «Ты, что? Решил меня надуть? За такие деньги я буду видеть из-за колонны половину Моторина? А моя подруга с другой стороны колонны будет лицезреть его вторую половинку? Не выйдет!» – «Господи! – опешил от неожиданности барыга. – Свят! Свят! Опять ты, как красный демон, под ногами путаешься! Какая еще колонна? В башке что ли у тебя?!» – «Нам бабулька сказала». – «Две ведьмы сегодня на мою голову: и молодая, и старая! Врет она все». С этими словами он достал из кармана схему зала и показал нам места в центре ложи-бельэтаж. Тут к нему припарковался один из его наемников, быстро стал что-то шептать на ухо, показывая на двух мужчин и женщину, одетых элегантно и, похоже, недешево. Мужик решил смахнуть мои руки с куртки и двинуться в указанную сторону. Ну, не тут-то було! Он удивился, его напарник тоже, поняв, что я не собираюсь от него отцепляться. Этой паузы мне хватило, чтобы разъяснить суть моих требований: «Так я и поверила словам жулика и разным твоим картинкам. Я сама таких могу нарисовать тыщу. А мы придем и окажемся за колонной!» – «Отцепись, профурсетка уральская!» – «Не отцеплюсь! Ты сам меня до канавы потащишь и ножиком потыкаешь?» Парень, стоявший рядом, вытаращил глаза. Мужик немного помолчал, покачал головой и посмотрел на мои руки на своей куртки. «Драться со мной будешь прямо здесь?» – громко, обалдев от страха и злости, проговорила я. Люди стали уже обращать на нас внимание. Мужик неожиданно громко рассмеялся и сказал: «Леш! Запомни эту дуру в красном. А ты его запомни. Вот если она в театре подойдет к тебе и скажет, что ей не видно ничего из-за колонны или что ей место не нравится, ты поставишь ей стул за кулисами. Уж там ей все будет видно. Может на сцену посадить тебя? Хотя Моторин может испугаться твоей красной шляпы, и сорвешь нам представление». – «Сам профурсет московский!» Я отпустила замшевую куртку и тут же вцепилась в рукав кожаной куртки парня. «А ну стой! Я тебя запомню!» – «Да пошла ты на …!» И он отправил меня на рабочее место профурсетки. Но разошлись мы мирно.
Так за нашими беспокойными делами мы не заметили, как пролетел почти час. Было около шести, когда мы уже вплотную подошли ко входу в театр. Мы продрогли, Хотелось в тепло и в буфет. Двери театра еще не открыли. От нечего делать мы стали смотреть на людей. Некоторые хотели купить лишний билетик, и мы стали направлять их к уже примелькавшимся нам барыгам. Люди покупали билеты по спекулятивным ценам, но оставались довольны. Вдруг я почувствовала знакомый запах мужского парфюма, чье-то дыхание на моей шее, очень близко, бесцеремонно близко и услышала знакомый голос: «А как зовут такую бойкую и смелую Красную шапочку?» «Вот только знакомства с волком мне не хватало!» – зыркнула я на хозяина бархатного голоса и гордо продефилировала в уже открывшиеся двери.
Конечно, примерка шуб по разным магазинчикам, часовое ожидание на улице с «боданием» из-за билетов примело нас в состояние мелкого дрожания. И после того, как мы поменяли нашу верхнюю одежонку на номерки с доплатой за бинокль, мы мечтали о чащке горячего чая или кофе. Народ только начал прибывать и в буфете, в который мы забрели, народа было немного. Мужская компания в углу что-то шумно обсуждала за бутылкой коньяка. Присмотревшись, я порадовалась, что на мне нет красной шляпы: это были билетные спекулянты. Мы с Галиной гордо продефилировали к стойке, крякнули, увидев цены, и похвалили себя, что за обедом не съели весь провиант, взятый из дома. «Принять ва-а-анну, выпить чашечку ко-о-офэ!». Мы решили, что фильм «Бриллиантовая рука» для нас в этот вечер неактуален из-за отсутствия у кого-либо из нас этой самой бриллиантовой руки. Нам гораздо ближе образ Фроси Бурлаковой из кинофильма «Приходите завтра» с её семью стаканами чая. Мы выпили по два стакана чая, согрелись, повеселели и пошли искать наши места, предварительно глянув в угол буфета. Вдруг потребуются стулья за кулисами! Но не потребовались.
Дальше все было сказочно, музыкально, в красивых декорациях. Владимир Моторин в роли Короля Рене нас покорил. Бас – это подарок богов. И колонны нам не загораживали вид на сцену. Галину немножко поразил вес подружек Иоланты, но ведь это не балет. Если подвести итоги нашего посещения Большого театра, то надо сказать: потраченных денег было не жаль.
А после того, как на следующий день мы ещё и купили на рынке шубы, то настроение наше было хорошее. Вот только в Театре Эстрады на представлении Евгения Петросяна и Елены Степаненко мы вызывали раздражение у наших соседей. После похода по рынкам мы были такие уставшие, что юмор до нас доходил с большим опозданием, и мы начинали смеяться после того, как все уже этот процесс завершили. А после антракта мы просто сидели осоловевшие и зевали. После концерта я проводила тётю Галю до вокзала, посадила на электричку и еле доплелась до гостиницы. Благо дело, курсы были недалеко от гостиницы и начинались в десять утра. Вы вот, наверное, удивляетесь, что я всё никак не закругляюсь. А история ещё не совсем подошла к финалу.
Вы же знаете, что я училась в Москве, остались друзья со студенческих лет. Вот эту неделю я и собиралась вечерами встречаться с ними. Понедельник я посвятила себе, любименькой, так как встречаться хотелось отдохнувшей. А во вторник мы договорились встретиться с моим близким другом. Точнее, бывшим женихом. Жизнь нас не поженила, каждый завел себе семью. Но мы остались друзьями. И если я была в Москве, то обязательно выделяла вечер для задушевных разговоров. Мы договорились, что после работы Игорь подъедет на машине к Киевскому вокзалу. Я буду ждать его на ступеньках башни. Я, конечно, сообщила ему, что я дама в красном, поэтому он легко увидит меня. «Это хорошо, так как стоянка там запрещена. Всё надо сделать быстро». Договорились на четыре, чтобы было светло. Я подошла минут за десять до нашего часа «Ч» и забралась на верхнюю ступеньку, чтобы как в песне: «Мне сверху видно всё. Ты так и знай!» Я и минуты не простояла, как около меня остановилась «крутая» черная машина. Таких становилось в Москве всё больше и больше. Поскольку мой друг работал в фирме «Байер», то я решила, что он может позволить себе разъезжать на такой машине. Я стала спускаться по ступенькам, но каково было моё удивление, когда из машины вышел «Главный билетер Большого театра». Он сначала помог мне спуститься, потом поцеловал руку, за которую меня держал и спросил: «Чем торгуешь тут, Красная шапочка?» Я немного растерялась, но бойко ответила: «И эта территория тоже тобой контролируется?» Он хмыкнул: «Не мог не подъехать, чтобы не посмотреть на красный свет светофора, установленного в столь неожиданном месте». ¬– «Рассмотрел?» – «Да. Решил, что красный свет – мой любимый. К тому же ты здорово меня развлекла вчера. Как петушилась! Места устроили?» – «Места устроили, а цены нет». – «Извини, подруга, жизнь такова». – «Ой, ой, ой! Сегодня – подруга, а вчера – кулема и уральская профурсетка. Наглость от освещения зависит? В темноте размножается?» – «Я, честно если сказать, остановился не только поболтать, а пригласить сегодня на балет. Я тебя бесплатно в партер посажу». – « Это взамен канавы? Или канава после спектакля будет?» Вдруг он так аккуратно снимает с меня шляпу и трогает мои волосы, чем меня удивляет. Я вопросительно, молча, смотрю на него. «Думал, может, ты под шляпой колючки прячешь?» – «Под юбкой. Будешь заглядывать?» – «Если только сама захочешь после балета. Но можно просто в ресторан». Я рассмеялась: «Думаешь, что всё дозволено и со всеми?» – «Отказ?» – «Полный облом!» Он засмеялся, поцеловал руку и сказал, что могу придти в другое время. Сел в свою машину под названием «Черный танк» и уехал.
А через пять минут подъехала старая семерка цвета «баклажан». И Игорь повез меня ужинать в ресторан, как клиента фирмы. «Байер» не обеднеет!
– Вот что с людЯми делает красный цвет, – подытожила Лилин рассказ тётя Галя. И все рассмеялись. И стали спорить, что будем резать: дыню или арбуз. Большинством решили – арбуз. И «Осенины» продолжились.
Город Саров. 07.11.2019 год.