Кровавая баня. Художественный очерк, изначально писавшийся в стол.
Острая винтовочная пуля пробила мне бедренную артерию.
Кровь мощным потоком выливается на землю и сбивается с окопной грязью. Жить мне осталось секунд пятнадцать. Вокруг война. Непрерывно стреляют. Невыносимый для слуха грохот. У немцев автоматы. Их огонь не достигает наших — между воюющими расстояние в полкилометра. Спрашивается: почему попали в меня? Потому что я, попытавшись приблизиться к окопам врага, лёг отдышаться в воронку глубиной всего в двадцать сантиметров. Голову спрятать смог — а ноги нет. Вот и зарядили по мне свои же.
Кажется, я начинаю терять сознание. Мышцы правой руки, зажимающей бедро, уже начинают ныть, и я обессиливаю не столько от потери крови, сколько от физической усталости.
Левая рука слегка удерживает лежащий возле меня пистолет ТТ. С полным магазином патронов. Мне уже доводилось пострелять из этого пистолета. Убойная сила, скажу вам, у него колоссальная: пробивает двадцать сантиметров кирпича. Фрицевский череп в каске и подавно, стало быть.
Надо мной всё ещё летают пули. Головы не поднять. Подниму — череп станет решетом. Немцы свинца не жалеют. Наши их не боятся. Фашистские пульки задерживаются горкой земли. Что же до меня, я этими пульками, стоит мне чуть приподняться, буду сражён окончательно. Повезёт — пули не заденут, но буду обнаружен своими. А те сочтут меня за перебежчика и подадут знак заградотряду. А от пулемётного расчёта мне уже точно не скрыться.
Кровь поутихла. Полегчало. Но я по-прежнему лежу беспомощный в полутраншее, и надо мной по-прежнему со свистом проносятся куски свинца.
Вот я попытался незаметно застрелить какого-нибудь немца. Неведомо в каком уголке поля вспыхнул огонёк, и видевший этот огонёк немец, выронив серенький автомат с длинным прямым магазином, подался назад и рухнул в окоп. Голова его треснула, как арбуз. Кровь многочисленными ручейками стала заливать стены окопа и стекать по ним на землю. Фашистские автоматчики начали "прорабатывать" середину поля — во угадились! В паре метров от меня вгрызлась, глухо дребезжа, в почву очередь пистолетных пулек. Пронесло. Следующие расчёты прошли уже намного дальше от меня.
Чихнула наша гаубица. Немцам походу крышка. Может, кто из них и укроется от снаряда, но битву им уже не выиграть. Я дожидаюсь конца бомбардировки и переползаю по-пластунски в немецкий окоп.
Трупы здесь повсюду. Кровавая баня. Кому-то артиллерийский снаряд разворотил кишечник. Кого-то убило об стену ударной волной.
Я подобрал первый попавшийся автомат и пошёл на зачистку. Стрелял в каждую выемку. Прошедшись очередью по очередному углублению, услышал вскрик. Заглянул. Там оказался труп какого-то мальчишки лет двадцати на вид. Мальчишка был издырявлен мелкими, но многочисленными пистолетными пулями. Я насчитал девять отверстий. При таком шансов выжить нет.
Меняю автомат и иду дальше. Выхожу на Т-образный перекрёсток. Перпендикуляр ведёт к складу боеприпасов. На этом участке образовался холм из трупов. По склону холма стекает кровавая лавина. Лица у тел убитых абсолютно неподвижны, будто время для них остановилось. Отчасти так оно и есть...
Тут меня убили. Трёхлинейная пуля прошила мне череп. Моё
путешествие закончилось.
Александр Якубовский.
Май 2019.