Играя в пятнашки во дворе, Аля нечаянно зацепилась за гвоздь кармашком
сарафана. Прикрывая ладошкой дырку, тихо, на цыпочках, проскользнула в комнату.
Вытащила из шкафа другое платьице, но, услышав приближающиеся к двери шаги,
юркнула под кровать.
- Алькя! Алькя! Ты куда запропастилась, дура полоротая?!
А она, затаив дыхание и сжавшись в комочек от страха, наблюдала за матерью
сквозь кружевной подзор. Только бы не увидела, только бы не догадалась…
Мать прошла по комнате, постояла у открытого окна и со словами: «Ну, сатана,
прибью!» - вышла. Аля слышала, как хлопнула входная дверь, и как заскрипели,
завсхлипывали ступеньки лестницы под её ногами.
Она боялась матери пуще огня, и не зря. Аля никогда не забудет,как однажды
пришла с прогулки в грязных башмачках. Она их помыла в луже, но, пока дошла до
крыльца, они опять запачкались. Мать в это время закидывала дрова в печь. И,
повернув голову, увидела на башмачках грязь. Удар поленом пришёлся Але по
голове. Хлынула кровь, мать испугалась и запричитала, остальное стёрлось из
памяти. Лёжа в постели, Аля слышала, как соседка выговаривала матери: «Отцу
ребёнка не отдала, так отдай в детдом. Там ей лучше будет, чем с тобой».
Помнила, как не раз пряталась от матери в сарае за поленницей, судорожно всхлипывая
и размазывая слёзы по щекам, и, как молитву, повторяя: «Папочка, миленький,
родненький, забери меня к себе. Папочка, миленький забери меня».
Она мечтала быстрее стать взрослой и найти отца. Со слов матери знала, что
он приезжал, когда ей было два года, и хотел забрать к себе. Что он живёт в
Сибири, и такой же некрасивый, как Аля. Не зря же мать называет её "нестатнОй"
сибирячкой. С того времени прошло почти четыре года,а отец всё не приезжал.
Вот тогда-то она и решила жить в детдоме, ведь говорила тётя Нюра,
что там ей будет лучше.
Аля надела пальтишко и стала ждать мать с работы, сидя на маленьком
чемоданчике, с потрёпанной, замусоленной тряпичной куклой, доставшейся ей от
старших сестёр. Прижимая куклу к груди, она тихонько ей говорила: «Ты ничего
не бойся. Пусть у тебя глазки стёрлись, носика нет и губки чуть-чуть заметны,
но ты у меня самая красивая, я тебя очень, очень люблю, и никому не отдам. Что
произошло потом, Аля не помнила.
Вот и сейчас, пугливо озираясь на дверь, она засуетилась, забегала по
комнате, не зная, куда спрятать порванный сарафанчик. А мать уже стояла на
пороге, наблюдая за ней. Одной рукой она схватила Алю за волосы, а другая
взметнулась вверх….
В напряжённую тишину врезался пронзительный детский крик, заметался по
комнате, заполняя собой всё пространство и, натыкаясь на глухие стены, вырвался
через открытое окно на у лицу: « Не нааадоо! Мааамооочкаааа!»