Он сведет меня с ума.
Он.
Я даже не знаю его имени – ведь он так и не показал мне пропуск. Иногда мне кажется, что у него нет имени, ведь у мертвых не бывает имен.
У мертвых…
С чего я решил, что он мертвый…
С того, с чего…
.
- Пропуск ваш.
Нет, не так, сначала было:
- Здравствуйте.
Когда он пришел и сказал вот так:
- Здравствуйте.
А потом уже:
- Пропуск ваш.
Он беспомощно разводит руками, человек в странных одеждах:
- А у меня… нет…
Закрываю врата.
- На нет и суда нет.
Посмеиваюсь сам себе, раньше перебежчики были куда ловчее и изворотливее, прятались под тележками, среди мешков с мукой, подделывали пропуска, да так ловко, что уже и не знаешь, в каком спектре смотреть, чтобы увидеть подлог…
А тут просто.
- А у меня… нет.
На что надеялся, думаю, на что надеялся. Особенно сейчас, когда нет бесконечного потока идущих, где толком и проверить не успеваешь, только хлопаешь штампики, особенно сейчас, когда людей нет уже…
…уже…
.
…думаю, сколько уже не было ни одного человека.
День.
Неделю.
Месяц.
Почему-то кажется – дольше, но это полная ерунда про дольше, так что скорее всего, что-то около недели.
Не сезон, говорю я себе.
Не сезон.
.
Он мертвый, говорю я себе.
Мертвый.
Потому что.
Живые так не делают.
- Как… черт возьми, как это вам удалось?
Он улыбается. И молчит. Ему нравится, что он так ловко провел меня, вот ведь черт…
- Как, черт возьми?
Я готов присягнуть, что он не проходил через врата.
Не проходил.
И все-таки он пришел с другой стороны.
С другой.
Стороны.
Туннеля.
.
- Здравствуйте.
Снова смотрю на него по эту сторону туннеля. Снова спрашиваю:
- Пропуск?
- А у меня нет.
Закрываю врата, - он покорно отступает назад.
- Давно работаете?
Строго смотрю на него, в странных одеждах:
- На личные вопросы не отвечаю.
Он снова пожимает плечами.
- А как вообще пропуск выглядит-то?
Догадываюсь:
- Подделать хотите?
- Да ну вас…
.
Сегодня он пришел с той стороны.
Вчера с этой.
Он чередует, он будто издевается надо мной.
И говорит:
- Здравствуйте.
.
Не выдерживаю:
- Как вы ходите через море?
Снова тихий смешок.
И молчание.
.
Хватаюсь за соломинку, за какие-то воспоминания, привычные мне.
Остров, говорю я себе.
Крепость, говорю я себе.
Крепость, окруженная волнами студеного моря.
Туннель, говорю я себе.
Туннель, прорытый веками и веками, хотя другие легенды говорят – людьми.
Врата.
Грифон и Центавр на вратах.
Крепость.
Неприступная крепость.
.
Сегодня я попросил его всегда приходить со стороны континента, а не острова. Он смеялся. Но пообещал.
Снова хотел спросить у него, как так.
Снова не спросил.
.
Никто не может двигаться по воде, говорю я.
Никто не может обойти туннель, говорю я.
Никто.
.
- Какой сейчас год?
- Простите?
Смотрю на него, не понимаю.
- Какой. Сейчас. Год.
Называю год.
Он кивает.
Бормочет что-то про семь тысяч лет.
Уходит.
.
Успокоиться.
Пересчитать запасы.
Пересчитать.
Пере…
…оторопело смотрю на пустые полки, пустые сундуки.
Послать запрос на базу, говорю я себе.
Послать запрос на базу.
.
Говорить с ними про туннель.
Не забыть.
Говорить с ними про туннель.
Смотрю на это – не забыть, говорю сидящим передо мной:
- Туннель.
Они вопросительно смотрят, что туннель, почему туннель, какой туннель, зачем туннель.
- Туннель… нельзя его… подрывать.
Я думаю – надо объяснить, почему нельзя, надо втолковать, надо приводить доводы, про него, про этого, который там… там… слова куда-то теряются, какие здесь вообще могут быть слова, люди смотрят на меня бесцветными глазами, люди не поймут, не захотят понять…
- Туннель, - повторяю я, сам не знаю, зачем.
- Рухнет со дня на день.
- А?
Нет, я этого не говорю, у меня даже не хватает сил на это вот – А.
- Рухнет.
- Так вы не собираетесь… взрывать…
- …собираемся.
- Но…
- …а то кто его знает, или еще лет двадцать простоит, или сейчас рухнет… люди туда полезут, ребятишки…
- Он их не пустит.
Уже жду вопросов, кто – он.
Ну, с той стороны полезут… со стороны острова…
Вздрагиваю.
Даже не спрашиваю их, откуда они знают.
Говорю то, что хочу успеть сделать до того, как своды туннеля рухнут.
Мотают головами:
И речи быть не может.
Не вздумайте даже.
.
- Уважаемые туристы, наверное, вас уже смутило название нашего городка – Остров? Какой же остров может быть в чистом поле? Как вы думаете, с чем это связано?
- Тут острое едят, вот и остров!
Смех.
- Ось какая-нибудь… травяная!
Смех.
- И снова мимо. Ну, давайте я вам подскажу немножко, вот сами смотрите, времена текут, меняются, горы и те не стоят на месте, и моря…
- А-а-а, ясно!
.
Он снова приходит со стороны острова.
Со стороны крепости.
Он ходит по туннелю, он ищет что-то с палкой, похожей на колдовской посох, ищет, не находит…
- Сюда нельзя, - напоминаю я у врат.
- А…. да… да…
Он обшаривает землю до самых врат. Снова уходит куда-то – на остров.
Мне становится страшно.
Я снова спрашиваю себя – да человек ли это.
Человек не ходит по морю.
Человек не может пересечь море.
Человек или там, или здесь, а чтобы перейти из там в здесь, нужно пересечь врата.
По-прежнему не знаю его имени.
Да может ли быть имя у того, кто не пересекает врата…
.
Снова хочу послать запрос в Крепость.
Спросить про еду.
Спрашиваю себя, когда я ел последний раз.
Не помню.
Считаю дни, путаюсь, сбиваюсь, говорю себе, что если бы не ел столько дней, давно бы умер.
Что происходит, спрашиваю я в пустоту.
Пустота не дает ответа.
.
Он приходит со стороны континента.
Он снова ищет что-то в пустоте земли.
Он роет землю.
Здесь.
У самых врат.
Здесь нельзя, говорю я.
Он делает вид, что не слышит.
Роет землю.
Ищет.
Ищет…
…не выдерживаю:
- Ни с места!
Вздрагиваю – когда из земли показываются полуистлевшие кости.
Чер-р-рт….
Он осторожно обметает веничком песок, вытаскивает то, что осталось от черепа, вынимает из земли позвонок за позвонком…
- Это… это в полицию надо…
Сам пугаюсь своего голоса.
Он складывает останки в корзину.
Уходит.
Туда, в сторону континента.
- Стойте… - срываюсь на крик, - стойте!
Иду за ним. Вот это я хорошо понимаю, что я не хочу идти за ним, не хочу, какого черта, я должен быть здесь, здесь, у врат, я не должен идти за ним – и ничего не могу поделать….
Он спешит, прислушивается к шорохам вокруг. Еле сдерживается, чтобы не бежать.
- Стойте… да стойте же! Вы… вы арестова…
Мелкие камушки бегут по стенам, мелкий песок…
Нарушитель бежит.
Уже и сам понимаю, что надо бежать, что туннель дрожит, рушится, доживает последние секунды…
.
…смотрю на то место во дворе крепости, где теперь закопаны кости.
В который раз пытаюсь покинуть крепость.
В который раз не могу.
В который раз поднимаюсь на крепостную стену, чтобы увидеть бескрайнее море.
В который раз – не вижу.
Нет, так-то мне хорошо, они говорили что-то про заслуженный отдых и пенсию от Крепости. И особенно хорошо от осознания того, что туннель рухнул, и ни один враг больше не проникнет сюда.
Приходят люди, говорят что-то про города на континенте, я не понимаю – зачем говорят.
Приходят люди с темными глазами, не понимаю, откуда они здесь – в крепости.
У него тоже темные глаза.
Так и не знаю его имя.
По вечерам играем в картматы.
Иногда проходим мимо того места на дворе, где теперь закопаны кости.
Там есть еще одно надгробие.
Иногда он спрашивает меня – что это. Я аккуратно перевожу разговор на другую тему.
Начал замечать, что он тоже ловко меняет тему, когда я спрашиваю, почему за крепостной стеной не видно моря…