По делу, о котором я рассказал в миниатюре "Тризна", опрашивались практически все ведущие работники Министерства.
Больше всего было вопросов к технической службе Министерства. Дело в том, что органы, будучи заинтересованными показать как можно больший масштаб хищений, сделали свои расчеты.
Они подошли очень просто. Посчитали количество станков, взяли производительность каждого, умножили на количество календарных дней и получили объем продукции при двухсменной работе.
Руководитель департамента был очень грамотный инженер, но по характеру мягкий человек.
Видимо, спорить с органами он не хотел и подписал все их расчеты. В последующем он подписал и другие документы, которые готовились следствием.
Я взял инструкцию, где было записано какую производительность можно считать реальной, принимая во внимание профилактику и обслуживание станка.
При этом производство никогда в две смены не работало, что было очевидно по журналу смен.
Пересчитав объем с учетом этих параметров, получил цифру почти в три раза меньшую, чем была зафиксирована.
Конечно, этот расчет для рассмотрения не был принят. Остались показатели, выведенные представителями органов, да еще и скрепленные подписью авторитетного департамента Министерства.
На суде эти данные явились чуть ли не главными документами обвинения и сыграли очень тяжелую роль в судьбе некоторых обвиняемых, в том числе и работников самого Министерства.
Прямо на суде, подсудимые выкрикивали оскорбительные эпитеты в адрес подписанта. При этом все они удивлялись, ведь он не был арестованным, так что возможность давить на него была ограниченной, почему же он подписывал все, что ему подсовывали?
Разумеется, ответа на свой вопрос никто из них не получил.
Прошло два года.
Некоторые из арестованных стали возвращаться. Однажды, я был свидетелем, как, вернувшийся из заключения, бывший руководитель одной из служб Министерства, пришел в технический департамент.
Он публично, не стесняясь присутствия сослуживцев, самыми грязными словами обругал его руководителя за его, губительную для людей, позицию во время следствия.
Вскорости, на свободу вернулся еще один человек.
Картина практически полностью повторилась. Беспощадно ругали человека, который, безропотно подписав какие-то бумаги, погубил их, как они говорили.
Через некоторое время руководитель технического департамента, не выдержав сложившуюся вокруг него обструкцию, вынужден был уволиться.
Однажды, в этот период, он пришел на панихиду к одному из бывших работников Министерства.
Как водится, в этих случаях люди обмениваются рукопожатием. Когда он протянул руку кому-то, тот руки не подал и даже что-то обидное сказал.
Человек понял, что ему здесь не место и ушел.
Вероятно, в связи с этим, он перестал общаться со всеми старыми знакомыми и бывшими сотрудниками.
Спустя очень немного времени, он тяжело заболел и уже не смог вырваться из цепких рук болезни.
Ушел из жизни, не прощеным обществом.
На похоронах людей было очень мало.
Через несколько лет его сын, уже работавший инженером на одном из предприятий, номинировался на должность то ли директора, то ли главного инженера, первого заместителя директора этого завода.
Начальник главка, которому подчинялся завод, позвонил одному из своих приятелей, хорошо знавшего эту семью, и поинтересовался его мнением о кандидате.
Тот ответил, что молодого человека я не знаю, но его покойный отец запятнал себя не самым достойным поведением в экстремальной ситуации.
Начальник главка сказал: "Яблоко от яблони далеко не падает" и воздержался от этого назначения.
( Мы были знакомы с этим руководителем, Царство ему небесное, и эту историю я услышал непосредственно от него)
Невольно подумалось, что за грехи своих, даже ушедших, родителей, ответственность вольно или невольно, несут и дети.
И если бы все родители помнили об этом, то может быть, их детям намного легче было бы идти по жизни.