Сердца на паузе. Роман. Отрывок

Глава 1.

А терпение-то не железное. Впрочем, на такой жаре и металл норовил оплавиться: казалось, еще чуть-чуть, и мощный хромированный бампер лимузина в гирлянде золотых фар потечет на асфальт. Водитель ненавязчиво предложил девушке, стоявшей рядом, наконец, забраться в длинный салон, обитый кожей и источающий приятную кондиционированную прохладу. Но Василиса так нервничала и еще больше злилась, что старалась лишний раз ни то, что не двигаться, – не дышать, дабы по привычке не начать грызть ногти. Ужасная-ужасная привычка из самого детства, выдававшая эту довольно спокойную девочку с потрохами: если уж Василиса Анатольевна потянулась шустрыми пианистическими пальчиками своими к надутым губкам, то дело, видать, нешуточное. Вот и сейчас она распереживалась вся, и не столько из-за простоя машины (хотя, по правде сказать, стоил прокат ощутимо, даже по меркам семьи Пушкаревых), сколько оттого, что подруги решили синхронно опоздать к указанному времени, когда их так ждут. Светлые русые волосы ее, уложенные прямыми сверкающими струями, под воздействием беспощадной жары и влаги стали вновь завиваться в мягкие изгибы, и это сердило их обладательницу еще пуще.
Первой прибежала Полечка. Шустрая, маленькая, прыткая, она весело и быстро-быстро семенила тонкими белесыми ногами с выступающими коленками в настолько нелепом цветастом сарафане, что, как пить дать, купила его за бешеные деньги в бутике у какого-нибудь экстра-модного, никому неизвестного кутюрье. Зато довольная она была до невозможности и сверкала серо-голубыми глазами за круглыми оправами очков, затмевая солнце и ясное небо. Поля вновь покрасила волосы в розовый, очевидно полагая, что цвет этот очень ей идет. И, не смотря на всю бешеную экстравагантность ее образа, Василиса в который раз отмечала про себя полную гармонию внешнего и внутреннего мира этой девушки. Наверное, поэтому Полина не могла быть не приглашена на это важное мероприятие, хоть и не были они близки и особенно откровенны.
Следующей пожаловала Ира Булгарцева. Впрочем, если так назвать ее в лицо, как минимум, будешь награжден небрежно-брезгливым взором с легким оттенком раздражения под сенью легонько подрагивающих ресниц. Ира настойчиво, если не сказать, требовательно рекомендовала величать себя не иначе как Ирэна и делала скидку лишь для тех, с кем встречалась впервые. Оделась она не по погоде и рядом со свежей, как утренняя роса, Василисой, облаченной в светло-лиловое шелковое летящее платьице, наряд Ирэны – нарочито строгий, но элегантный темно-синий брючный костюм и лаковые туфли на длинной шпильке – выглядел помпезно, если не сказать претенциозно. И такой она была во всем и всегда: глянцевые черные волосы и прямолинейный острый нос – такую, как она, запоминаешь сразу же и надолго. Стройная и безупречная, больше похожая на величественную каравеллу, рассекающую волны у берегов Испании или Португалии, Ирэна подплыла к лимузину и немедленно осведомилась:
– Я надеюсь, шампанское холодное? Иначе в этом гробу нас всех и похоронят, – недоверчиво разглядывая кузов «Хаммера», прокомментировала она.
– Дорогая, все по высшему разряду, – Василиса спрятала былое недовольство и волнение под изумительной улыбкой ярко-красных губ, поправив легким движением ладони прядь волос, переливающихся чистым серебром. Чуть напрягла скулы: – Ты прекрасно выглядишь. Будут еще легкие закуски: канапе, роллы...
– Специально для Ирэны нужно было приготовить ведро овсянки, – хихикнула Полечка.
– Что ты там мяукаешь, Барби? При чем тут овсянка? – как бы снисходительно отозвалась брюнетка.
– При том, что от твоей желчи у тебя наверняка уже развилась язва.
– Послушай меня, болонка крашеная, – тем же ровным тоном отвечала Ирэна, но была немедленно прервана Василисой:
– Девочки, я вас прошу! Только не сегодня! Ну, хотя бы ради меня!
– Можешь быть уверена, дорогая, ни один пудель в этот вечер не пострадает, – Ирэна демонстративно стала смотреть поверх головы Полины, еще больше подчеркивая разницу в их росте.
– Да, Вась, для беспокойства совершенно нет причин! Прекрасно воспитанные собаки не интересуются грызунами, особенно выдрами.
– Ты, наверное, хотела сказать – дрессированные собаки? Навроде тех, что в цирке выступают?
– Ирэн! – строго сверкнула глазами Пушкарева.
– Ирэна! – тут же раздалось за спиной.
Все обернулись и увидели, как из метро, неуклюже переваливаясь с одной ноги на другую, шагает Влада Сторожко, и так забавно и ужасно мило у нее это выходило, что хотелось одновременно хохотать над ней и сочувствовать. Влада была крепко беременной на шестом месяце, сильно поправилась и мучилась отеками, но наотрез отказывалась сидеть дома у телевизора, выбираясь по возможности на любые тусовки и события. Разумеется, девичник лучшей подруги детства она вообще не имела никакого морального права пропустить.
– Васька! – громыхнула она на пол-улицы своим низким голосом. – Ой, какие все молодцы! Девицы-красавицы!
– Да, милая, чего не скажешь о тебе, – скорее сочувственно ответила Ирэна, целуя в залитые лаком тугие кудри Владу.
Та нисколько не обиделась:
– Да дай боженька, я за вас всех растолстею, чтобы вам не пришлось! – она засмеялась, и всем моментально стало спокойнее: Влада все та же, как и была, – добрая, бойкая, с характером, ни себя в обиду не даст, ни дружку.
– Владочка, – обняла за плечи девушку Василиса, и впервые за этот вечер на ее слишком красивом лице мелькнула несовершенная, но чистая и искренняя улыбка. – Спасибо, что пришла...
– Ой, да тебе спасибо, что позвала, – Сторожко мягко усмехнулась. –  Ну, а че лица-то такие трагические? Чай, не в армию провожаем, а в замужество красотулю нашу ненаглядную! Эй, шеф! – Влада присвистнула водителю. – Заводи мотор! Девки гулять едут!
Девушки по очереди нырнули в лимузин, совместными усилиями втащили Владу, расселись на низких диванчиках. Отчего-то снаружи эта громадина выглядела куда внушительнее, чем изнутри. Пространство узенькое и темное, словно зажатое в кулак. Ирэна на этот счет выразилась еще более жестко, сравнив убранство машины с одной из наиболее часто используемых систем человеческого организма. Впрочем, ее можно было понять: рост метр семьдесят семь идеально выглядел в свободном пространстве, но в тесноте лимузина обрекал бедную девушку на беспомощное чертыханье и шишки на голове. Лучше всего, как ни странно, чувствовала себя Сторожко. Уже через пять минут, после того как автомобиль тронулся с места, в ее руках бодро плясала бутылка шампанского, щедро наполняя бокалы присутствующих. Сама она, разумеется, не пила по понятным причинам, но это нисколько не мешало ей веселиться вместе со всеми.
– Давай, Васька! В добрый путь! – горлопанила Сторожко, что и водитель с другого конца лимузина ее прекрасно расслышал.
– Ну, прямо в космос отправляешь меня! – смущенно улыбалась невеста. И смущение ее было самым настоящим, и почему-то очень шло ей. Василиса поглядела растеряно вокруг: – Всего лишь выхожу замуж...
– Брось! – перебила ее охмелевшая от одного запаха шампанского Поля. – Ты ведь наверняка ждала этого момента! Представляла, как это будет! Платье там, туфельки...
– Ой, да замуж и замуж! – вклинилась Ирэна. – Тоже мне достижение. Сходишь один раз, и больше не захочется.
– По себе не судят, – фыркнула Полина. – Я бы вот хотела свадьбу на Гоа. Чтобы местные брахманы нас венчали, и вокруг такие куча благовоний!..
– Ага, и трупы в Ганге плавают!
– Ирэна, Ганг течет не на Гоа, – вновь засмеялась Пушкарева. Она примирительно взяла подругу за руку, и та все же смягчилась. – Давай не будем вспоминать твой... ммм... своеобразный опыт семейной жизни.
– Опыт мой не своеобразный, а безобразный! – с легкой иронией поправила Ирэна. – И почему никто не учится на чужих ошибках?! Я лично с полной ответственностью могу заявить: делать там нечего в этом замужестве! Блажь это все и самообман.
– Да ну? – недоверчиво хмыкнула Влада и как бы невзначай почесала живот. – А я бы вот с радостью самообманулась, только что-то все никак.
– Ну, не переживай... – Василисе стало еще более неловко, она переключилась на Сторожко. – Коля обязательно сделает тебе предложение... – в ответ Влада подняла одну бровь. – Ну... когда-нибудь... Зато пособие ты получаешь повышенное! – выкрутилась Пушкарева, наконец.
– Что верно, то верно, – согласилась собеседница. – И вообще, хватит уже тут нагнетать! А ну, быстро все собрались и пожелали невесте счастья семейного невообразимого! Ура!
– Ура-а-а!!! – хором подтянулись остальные.
Зазвенели бокалы, посыпались поздравления. Но бодрость духа сохранилась ненадолго. Какое-то время девчонки по очереди заводили какие-то темы, что-то пробовали обсудить. Василиса по второму разу рассказывала, как тяжело выбрать идеальное платье, и чуть подвыпившая Ирэна даже согласилась с ней. Полечка расспросила о стилисте, визажисте, фотографе и других непременных участниках этого важного события. Влада откупорила вторую, а затем – третью, ну, а после –  и четвертую бутылку шампанского. Девушки пьянели, однако веселее не становились.
– А давайте во что-нибудь поиграем? – оглядывая потускневшие лица вокруг, предложила Сторожко.
– Ага! В города! – тут же подколола ее Ирэна. Она так замучилась биться затылком о световую панель позади нее, что готова была под любым предлогом смотаться из этого чертового лимузина.
Полечка, уже снявшая свои легкие сандалии и рассевшаяся на диване, словно арабский шейх, кажется, чувствовала себя прекрасно. Но, уловив едва заметную грусть в глазах главной виновницы, решила заступиться:
– Неправильно мы как-то веселимся! Как старые бабки, честное слово! – она икнула, но даже не заметив этого, продолжала: – Ну, правда же! У нас ведь девичник, так?! – в этот момент лямочка ее сарафана свалилась с плеча, но Полина и на это внимания не обратила. – А что положено делать на девичнике?!
– Танцевать! – первой заорала Влада и замахала руками во все стороны.
– Здесь?! – опешила Василиса.
– Ну, нет, конечно! – с досады ударила себя по коленке Поля.
– А Барби-то дело говорит, – впервые за вечер хоть в чем-то согласилась с ней Ирэна. – А что? Пойдемте в клуб!
– В какой клуб? Вы с ума сошли?! – взмолилась невеста. – Владушка...
– А что Владушка? – Сторожко, как ни в чем не бывало, пожала плечами. – Я за!
– Да меня Ромка на ленточки атласные порвет...
– Ты не перегибай давай! – Ирэна, похоже, решительно настроилась. – Он тебе кто? Муж? Ну, вот пока не муж, пусть помалкивает.
– Нет-нет-нет! – Василиса сопротивлялась изо всех сил. – И не уговаривайте! Это исключено! – она сделала убедительный акцент на последнем слове.
– Да не боись ты! – пихнула ее локтем Влада. Они с Ирэной сидели по обе стороны от Пушкаревой, и натиск их становился все сильнее. – Мы ему ничегошеньки не скажем!
– А я знаю клуб, на который он ругаться не будет! – выпалила Полечка и чуть не рухнула со своего места, но Ирэна успела схватить ее за локоть.
– Клуб любителей чтения? – Василиса вздохнула и полезла за телефоном, прекрасно понимая, что в крайнем случае эта компания ее волоком потащит.
– Лучше, – поправляя очки, подмигнула Полина и на полусогнутых ножках, что вот-вот могли не выдержать вес раскачивающегося пьяного тела, она поплелась диктовать водителю адрес.

Глава 2.

В миропонимании Василисы под названием «клуб» могло выступать заведение, которое, как минимум, имеет вывеску на входе. Но никакой вывески ни на входе, ни далее по курсу не обнаружилось. Зато был охранник – громадный, хмурый человек с одутловатым лицом, на котором неподвижно застыли черные брови. Сложно сказать, почудилось Пушкаревой или нет, но она будто бы разглядела в полумраке грудь у этого охранника. Да, настоящую, массивную, женскую грудь. Но перепуганная девушка так и не решилась поинтересоваться у подруг, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного, потому что те не были напуганы нисколько. Шагали напролом: первая – Поля, пританцовывая на ходу, за ней – Ирэна, уже плохо скрывавшая под надменностью взгляда радостное предвкушение, и позади – Влада, которой тоже не терпелось поскорее попасть в злачное место, но ее задачей номер один было не дать сбежать невесте.
– Поля! – минув предбанник с курящими посетителями, решилась спросить Пушкарева: – А ты откуда про это место знаешь?
Поля остановилась на секунду, а потом вновь запорхала вглубь зала, обернулась через плечо с непринужденной улыбкой и ответила:
– Знакомая рассказала!
Кажется, она еще что-то добавила, но голоса ее больше не было слышно из-за грохочущих басов. Полина прямиком летела к барной стойке, протискиваясь меж танцующих тел. Ирэна не отставала. Влада тоже рвалась за ними, но вдруг ей в локоть настойчиво впилась Васина рука.
– Ты чего? – с перепугу охнула Сторожко.
– Владочка, а тебе не кажется это место подозрительным? – нежно-серые глазенки подрагивали нервно.
Влада оценивающе покрутила вокруг головой:
– Неа! – и смело продолжила движение.
– Да как «нет»?! – возмущалась Василиса.
Она догнала всю троицу уже возле длинной деревянной перегородки. Здесь две барышни, нескромно наряженные в одни полупрозрачные трусики пластались в такт музыке, изображая то ли наркотический «приход», то ли сексуальную негу. Василиса открыла рот, когда одна из танцовщиц, разукрашенная как Арлекин в цирке, плавно потянулась к ней сквозь толпу и чувственно погладила ее подбородок, невзначай коснулась губ. Пушкарева неосознанно поджала их и бросилась к своей компании.
– Держи! – подловила ее Булгарцева, протянув стопочку чего-то прозрачного в конусообразном стеклянном шоте. – Отрываемся и пляшем!
– Ирэна! – Василиса все-таки приняла угощение. – А здесь что, только одни девушки?! – для верности Вася еще раз тщательно просканировала помещение: все так и было – десятки даже сотни представительниц женского пола, многие из которых мало напоминали девушек внешне, но выпуклости в соответствующих местах выдавали их. С трудом, но все же удалось вычислить двух или трех парней, правда и они были какими-то странными. Василиса требовательно посмотрела на брюнетку: – Ирэна!
– Что? – пожала та плечами. – Ну, так лесбийский же клуб!
– Какой?!.
– Ита-а-ак! – уже не слушала ее Ирэна. – Все минуточку внимания! У нас событие века! Вот эта замечательная девушка, – она с чувством схватила одной рукой за плечо Василису, – выходит замуж!
Загрохотало протяжное «Ура!», к которому присоединились тут же и другие гости клуба. Девушки опрокинули разом стопки, даже Влада умудрилась что-то выпить вместе со всеми. Поля, ничего больше не объясняя и ни о чем не предупреждая, ухватила мигом невесту за руку и волоком потащила на танцпол. Темнота клуба закружилась зигзагами неугомонных ночных танцев. Василиса, наверное, полностью и не отдавала себе отчета в том, что с ней сейчас приключается. Так много было вокруг музыки и людей, что она едва ли успевала замечать, кто, где и с кем находится. Вот Полечка еще была рядом и размахивала полами своего сарафана на бретельках, чеканя ножками то ли чечетку, то ли твист, а уже спустя несколько танцевальных па ее и след простыл. Но где-то в толпе мелькнула Ирэна, и Василиса стала интуитивно двигаться в ту сторону, одновременно не выпуская из виду Сторожко. Впрочем, за Владу можно было не беспокоиться: ни габариты ее тела, ни моральная составляющая ее положения не мешали этой девушке отрываться на полную катушку.
В жуткой сумятице людей то и дело толкались плечи и вездесущие руки. Какая-то жгучая пара прямо по центру клуба рвала танцпол своими огненными телодвижениями, и Вася смутно разглядела, как рука одной из девушек плавно и как бы невзначай скользит под юбкой другой барышни. Ей потребовалось почти целая минута, чтобы осознать, что эта другая партнерша и есть Полечка. Она уже сняла очки, без которых видела совсем плохо, но, должно быть, зрение в полумраке необузданных страстей было лишним. И Поля выдавала такую румбу с ча-ча-ча одновременно, что Пушкарева, наблюдавшая со стороны, только и могла разве что стоять и не верить в происходящее.
– Как дела?! – по правую сторону неожиданно вынырнула Ирэна с бокалом чего-то ядовито-зеленого в руке.
Она немного напугала Василису. Та дернулась от неожиданности, но тут же собралась и выставила палец по направлению, куда смотрела:
– Ты это видела?! – выкрикнула Вася, чтобы перекричать музыку. И пока Булгарцева, щурясь, разглядывала танцевальную парочку, выхватила у нее бокал и залпом оглушила все содержимое. – Не знаю, как тебе, но по мне – это черти что! – в сердцах выпалила разгоряченная невеста. По всему было видно, что возмущению ее нет предела. – Где туалет?!
– Там, – вздохнула Ирэна, поняв, что осталась без выпивки, и на автомате указала нужное направление.
Василиса неровным шагом направилась туда. Ей нужно было как-то привести мысли и чувства хоть в какое-то удобоваримое расположение. По дороге в туалет ей попались еще три или четыре пары, жавшихся по углам и вытворяющих невесть что под воздействием алкоголя и адреналина. «Наверное, – подумала она, – это просто дурной сон. Самый обыкновенный мерзкий кошмар...» В этом момент ее качнуло резко, так, что не успела понять, то ли кто-то толкнул, то ли сама споткнулась в неравной схватке с эфирами спирта. Василису накренило к стенке, она зацепила спиной двух миловидных короткостриженых девушек, что непринужденно беседовали у входа в уборную. Одна сразу отшатнулась, а вторая быстро подхватила не устоявшую на тонких шпильках красавицу.
– Эй, ты нормально?..
– Нормально! – Пушкарева резко отпихнула от себя чужие руки и тут же скрылась за дверью туалета.
Ей пришлось умыться и отдышаться прежде, чем она смогла вновь посмотреть на себя в зеркало. И почти сразу увидела там другое отражение. Вася резко обернулась.
– Помощь нужна? – это была та же девушка, что не дала ей упасть на входе. Да, кажется, это она.
– Нет, – совсем неласково отозвалась Василиса. – Я сама справлюсь, – и чуть попятилась назад, но тут же уткнулась в раковину.
Она пристально рассматривала нежданную помощницу, отмечая про себя, что, пожалуй, в этом странном и совершенно непонятном образе, где смешалось мужское и женское, ей импонирует некоторая простота наравне с отличным вкусом. Девушка напротив была роста среднего, не выше, чем Василиса на своих обезоруживающих шпильках, чуть худовата, но черты лица все равно мягкие и светлые, как и волосы, остриженные небрежно до середины шеи неровными косыми линиями, с одной стороны – чуть короче, с другой – длиннее. Эдакий парикмахерский авангард. Все, что было на ней, выделяло и подчеркивало строгость и свободу вместе с модой и собственным чувством стиля. Одета она была в простую белую хлопковую рубашку, черные классические брюки и черный же короткий жилет. Довершал весь ансамбль галстук-селедка, повязанный свободным узлом и спускающийся чуть ниже брючного ремня.
– Тебя как зовут? – спросила она.
Какой приятный голос...
В ту же секунду Вася сама себя оборвала внутренне и встала по струнке, одернула шелковое нежно-фиолетовое платье свое и деловито поправила волосы. Она приготовилась ответить, вежливо, но строго.
– А это ты замуж выходишь? – немедленно прервала ее мысли незнакомка и шагнула вперед. – Что ж, отличный выбор для девичника, – она улыбнулась.
– А... ты часто тут бываешь? – наверное, некстати спросила Пушкарева, но дерзить почему-то передумала.
– Да, тут лучшие вечеринки каждую субботу.
– Понятно...
– Так как тебя зовут?
Василиса замялась, хотела было ответить, но вместо ответа вдруг схватила свою сумочку и выбежала прочь. Она так быстро покинула зону туалета, потому что очень надеялась немедленно затеряться в толпе. Почти сразу она накинулась на Владиславу, которая мирно отдыхала у стеночки после бурного пляса.
– Владушка, пойдем отсюда! – с разбегу кинулась к ней Василиса.
– Почему? – удивилась подруга.
– Мне здесь не нравится!
– Давай хотя бы остальных найдем? Нельзя же вот так, не попрощавшись, уходить.
– Ладно... – согласилась невеста.
По правде сказать, ее так трясло и колотило, что хуже не бывает. Пока пробирались вглубь клуба в поисках Полечки и Ирэны, она не выпускала из рук телефон. Девчонок нигде не было видно, а мобильник молчал. Рома не ответил на первое смс, не ответил и на второе. Очевидно было, что и на третье не ответит. Василиса сердилась и, наверное, даже обижалась, потому что будущий муж так строго просил, почти что требовал, вернуться домой до полуночи, но вот на часах уже второй час, а сам он вне зоны доступа. Незаметно Влада увлекла их к барной стойке. Девушки разыскали свободные стулья, плюхнулись на них, и Василиса мгновенно ощутила усталость.
– Что с тобой? – обеспокоилась Сторожко, глядя в чахлое лицо лучшей подруги детства. – Эй! У тебя ведь девичник! На котором всем здорово и весело, кроме тебя!
– Мне Рома не отвечает... – шмыгнула носиком Вася. Нет, она не плакала, хотя почему-то очень хотелось. Наверное, потому что Владочка, как всегда, права: всем весело – Поле весело, Ирэне весело, даже ей, Владочке, вполне себе весело! А Пушкаревой никак не весело, а совсем наоборот. Она положила локти на барную стойку: – Так нечестно! – громко выпалила она. –  А что, если он завтра ругаться будет?!
– Да хватит уже! – шмякнула кулаком по столу Сторожко. – Забей на него! Ему, значит, можно на мальчишнике кутить, а тебе – нет? Ну, уж дудки! Давай лучше выпьем!
– Вас угостить? – раздался голос поблизости, показавшийся знакомым.
Влада с Пушкаревой обернулись одновременно, и Василиса немедленно смутилась, тут же признав незнакомку из туалета, юркнула за спину подруги и выглядывала одним глазом все то время, пока незваная собеседница усаживалась рядом на соседний стул.
– О, мне как раз надо перинатальные таблетки выпить! – не стала скромничать Сторожко. – Мне сок!
– Апельсиновый? – улыбнулась одними карими глазами вопрошающая.
– Только не цитрусовый, меня с него пучит малость! Давай вишневый. Я, кстати, Влада, – нисколько не смущаясь, она протянула пухленькую руку в качестве знака приветствия. – А это моя лучшая подружулька Васечка! Правда, она у меня красивая?
– Несомненно, – снова улыбка и едва различимый в полумраке быстрый оценивающий взгляд. – А меня зовут Лариса, но для друзей – Лари.
– Лари? Очень смешно! – Влада и впрямь загоготала.
– Не смешнее, чем Вася, – подала обиженный голос невеста и все-таки выглянула из-за плеча подруги. – Лариса мне даже больше нравится.
– Слишком длинно, – Лари не стеснялась, не кокетничала и вела себя ровно. В ее красивых длинных пальцах остывало прохладное пиво, и о запотевшее стекло мирно побрякивало серебряное колечко на большом пальце правой руки. Она заметила, как Василиса пристально рассматривает его. – Это подарок.
– Оно что-то значит?
– Так что ты будешь пить?
Так шустро она перевела тему разговора, что в хмельной голове юной невесты не успел произойти конфликт, лишь некоторый момент неловкости.
– Виски... кола... ? – натянуло произнесла она.
– Предлагаю «Оргазм», – Лари быстро сделала жест барменше по ту сторону стойки, показав два пальца.
– Это что, название такое? – удивленно выпучила глазенки девушка.
– Позвольте узнать, какого рода оргазм? – сощурилась Влада и чуть пригнулась, отпивая глоток своего вишневого сока из трубочки.
В тот момент в голове Василисы ось «икс» поменялась местами с осью «игрек», когда она вдруг поняла, что ее милая беременная подружка совершенно всерьез заигрывает с этой до неприличия симпатичной Лари! Она метнула косой взгляд, будучи полностью уверенная, что этого никто не видит. А Владочка все так же продолжала стрельбу глазами, еще и ножкой в такт покачивала.
– Полагаю, что оргазм явление умственное, – на полном серьезе отвечала Лариса. – Ну, вот сама по суди, где ему быть, этому удовольствию, если не в самой голове?
– В сердце! – зачем-то вмешалась Вася.
– Неужели? – Лари развернулась на сто восемьдесят градусов на стуле и глаза в глаза уставилась на упрямицу. – По-твоему, секс идет от сердца?
– Я не про секс! А про удовольствие, так называемое... и... похоть! – последнее слово ей явно не нравилось.
– Ну, тише-тише, – попыталась ее усмирить Влада. – Ты че орешь? Перепила что ли?
– Это мой девичник! Пью, сколько хочу! – совсем распалилась девушка.
Как раз в то же время барменша поставила напротив нее две стопки с заказанными коктейлями. Выглядели они фантастически: четко разделенный на три слоя напиток будто бы пронзало изнутри атомным взрывом, где первый нежно-кофейный цвет буйно смешивался невероятным облаком страсти с самым нижнем слоем – кроваво-красным, а между ними – прозрачная слезная пустота апельсинового ликера «Куантро», сладкого и горького одновременно. Вася потянулась, чтобы взять свою стопку, но Лари опередила ее и учтиво подала сама:
– За твою совершенно новую семейную жизнь! – она выпила залпом.
Вася проследила внимательно за этим уверенным движением:
– Ты смеешься надо мной? – процедила она.
Влада глядела на обеих поочередно и, наверное, плохо понимала, какого хрена тут происходит. Ее мысли оборвал звонкий голос невесты:
– Идем танцевать! Что ты сидишь?! – и Василиса, как одержимая, схватила Ларису за рукав и просто потащила на танцпол.
Та не сопротивлялась и шла следом послушно. Сторожко оставалось лишь недоуменно глядеть им вслед. «Во дела... – подумала она, когда больше не смогла отыскать взглядом этих двух едва знакомых девушек. – Вот уж, что алкоголь с людьми делает...» Она мельком глянула на часы. Честно говоря, уже давно она не чувствовала в себе столько бодрости и усталости одновременно. Ее страшно клонило в сон, гудящие суставы и здравый смысл истошно орали о том, что давно пора вернуться домой, в тишину и комфорт, но вечеринка в клубе только-только разгоралась по-настоящему. На импровизированную сцену посреди танцпола вышла ведущая в серебряном пиджаке и с темно-фиолетовыми искусственными дредами. Она была полновата, но невероятно раскрепощена, говорила зычно и дерзко. Влада все смотрела на нее, и почему-то ей немного казалось, что это она сама, не беременная, молодая и такая скабрезная рассказывает огромной толпе разгоряченных лесбиянок пошлые шуточки и светит пышным декольте, которому позавидует, должно быть, половина зала.
Ведущая объявила травести-шоу. Сторожко наблюдала его с той же точки возле бара и иногда пробовала отыскать глазами остальных участниц девичника. Бесполезно: Полечку и Ирэну будто бы корова языком слизала, а главная виновница неугомонно скакала с той самой Ларисой. Впрочем, они отлично смотрелись вместе и, кажется, о них не стоило беспокоиться. Влада вздохнула и вновь перевела взгляд на часы – третий час. Она не стала предупреждать подруг, наверное, потому что предупреждать было просто некого, вызвала такси через приложение в мобильном, и уже через сорок минут засыпала нежнейшим сном в родной домашней кроватке.

Глава 3.

Воздух вокруг прокалился и заполнился влагой подвижных горячих тел, словно в атмосферу выплеснули кубометры кипятка и оставили разжижать легкие и затуманивать глаза. Василиса в самом деле уже ничего не видела и не понимала, впрочем, нисколько не горевала об этом. Телефон ее разрядился в ноль, и был без зазрения совести брошен в сумку, да там и забыт. С барной стойки один за другим исчезали огненные коктейли, а музыка в ушах становилась все громче. Странный клуб вместе со всеми его странными обитателями стал вдруг совершенно естественным и понятным. Картинки врезались в память вспышками, беспорядочно и порой нечетко. Единственное, что в последствии вспоминала об этих моментах Василиса, – ей было действительно очень и очень весело. Так, как, быть может, не бывало никогда. Оказалось, тут столько милых людей, таких интересных и смешных. Они рассказывали анекдоты и истории, произносили какие-то трогательные тосты. Одна уморительно забавная девушка с мимикой Джима Керри, видимо, знакомая Лари, потащила их в какой-то секретный проход и вывела на огромную лоджию, где в относительной тишине отдыхали особенно уставшие гостьи клуба.
Провожатая достала сигарету и тут же начала курить, не прекращая о чем-то рассказывать Лари. Та слушала ее, кажется, внимательно, при этом крепко-накрепко держала Васю за руку. Она четко помнила всю силу сжатия, как будто лишь эта тонкая, уверенная ладонь заставляла ее оставаться в сознании здесь, на земле. Хотя в пьяной голове развлекались хороводами звезды и манили улететь в черно-синюю невозможную высь. Девушка вдруг поняла, что загляделась на небо, а Лари уже не слушает подругу, а просто смотрит на нее в упор.
– Ладно, девоньки, я пошла, – хитро стреляя темными глазами, заключила девушка, чье имя так и осталось где-то в недоступном отсеке памяти.
Она моментально перескочила на противоположный край лоджии и присоединилась к скучающей колоритной парочке: одна – высоченная яркая блондинка с шикарными бразильскими бедрами в тугом красном платье, а вторая – хрупкая и миниатюрная брюнетка с высоким конским хвостом на затылке в костюме жокея, только лошади не хватает. Некоторое время Василиса нарочно рассматривала их, надеясь, что Лари отведет взгляд, но в конце концов не выдержала:
– Что?!. – как можно более дерзко спросила она, но вышло совсем не дерзко и даже застенчиво.
– Не холодно? – после короткой паузы отозвалась Лари.
– Нет, – помялась. – А тебе?..
Собеседница ничего не ответила, лишь рассмеялась и все же увела взгляд:
– Хочешь еще выпить?
– Коктейлей мне хватит, – призналась Василиса. Она хотела посмотреть, который час, но тут же вспомнила, что осталась без телефона и моментально забыла о своем желании. Поглубже вдохнув в себя свежий воздух, Вася вновь ощутила, как кружится голова, но уже легче и не так дико. Судя по сизой полоске на горизонте, через час, а может, и того меньше начнет светать. Оттого нырять обратно в бешенство ночного клуба не хотелось. Почему-то именно сейчас было совсем комфортно, а незнакомая рука никак не ослабляла хватку, но вовсе не давила. Наконец, Василиса решилась сказать: – И все же я хочу выпить.
Лари подняла одну бровь, подумала и ответила:
– У меня есть бутылка «Бордо».
Где это «у меня» – оставалось полнейшей неизвестностью, но приглашение было принято вмиг. Лари что-то крикнула на прощание девушкам на том конце лоджии и прямиком направилась к выходу из заведения. Как выходили на улицу и как ловили затем такси, Василиса не помнила. Помнила, что бесконечно держались за руки, и она совершенно перестала стесняться этого. Помнила, что Лари зачем-то отдала ей свою жилетку и, кажется, всю дорогу гладила по волосам. Помнила, как такси остановилось резко, заставив вынырнуть из приятного забытья. Что это был за район, хотя бы какая часть города – было нисколько неважно.
Они поднялись в квартиру. Василиса тут же заприметила небольшой диван в углу и прямым курсом устремилась в его направлении. Она прилегла буквально на секундочку, но ее тут же уволок к себе мягкий сон, и девушка забылась окончательно, впервые в жизни заснув где-то вне родных домашних стен. Это было странно и интересно, и очень необычно.
«Весь прошедший вечер был такой необычный...» – Василиса все прокручивала и прокручивала на повторе эту фразу где-то в фоновом режиме, вертясь в хрупком пространстве сновидений, пока внезапно не почувствовала необъяснимую легкость в ногах. Ее словно легонько вытолкнуло вверх, как на батуте, и она проснулась на вдохе, готовая увидеть бездонные небеса. Но вместо небес она увидела Лари. Девушка бережно снимала с гостьи тесные туфли и укладывала ее стопы на диван. Василиса едва не охнула от испытанного облегчения во всем теле.
– Ты все еще хочешь вина? – послышался ироничный вопрос, больше похожий на вызов.
– Хочу, – Пушкарева заставила себя открыть глаза и улыбнуться.
В этот момент как раз подоспело вино в дутом бокале на короткой толстой ножке, предназначенном, разумеется, для бренди. Василиса не стала привередничать, хотя, может быть, в другой ситуации и сделала бы замечание, но сейчас ей было до того хорошо, а вино оказалось настолько правильной температуры, что пререкания из-за посуды казались мелочной глупостью. Лари тоже взяла вино, аккуратно чокнулась с девушкой на диване, и села на пол рядом, возле ее ног. Ничего не объясняя и ни о чем не предупреждая, она вдруг стала мягко и аккуратно массировать Васины стопы. На этот раз та не удержалась и выдохнула с чувством. Лари обратила на это внимание:
– Больно?
– Немного... Ах!.. – Василиса почувствовала, как буквально все внутри у нее сжалось и моментально расслабилось, когда Лариса нашла какую-то особенно звенящую точку где-то в центре стопы. – Я нечасто ношу каблуки...
– Я никогда их не ношу.
– Почему?
Лари пожала плечами под рубашкой. Галстук так и висел на ее груди, но она еще больше ослабила узел, расстегнула ремень и пуговицу брюк. Она сидела босая совсем рядом. У нее длинные тонкие пальцы на руках и на ногах, и ногти аккуратно подстрижены и отшлифованы. Никакого цветного лака, и на лице – ни намека на макияж. Но отчего-то и без этих девичьих премудростей, Лари была по-особенному женственна и, наверное, даже красива, если не считать красивыми только холеных грудастых моделей из журналов о глянцевой жизни. У Василисы они складировались дома стопками, и она всегда слепо верила этим доведенным до утопии идеалам красоты, неосознанно стремилась к ним и глубоко в душе упорно продолжала считать себя дурнушкой, хотя это было далеко не так. Потому Лари немедленно приметила ее в предбаннике туалета. Вообще, пропустить мимо столь прелестное существо мог только слепой, глухой и бесчувственный индивид. Но уж точно не Семенова Лариса – обладательница самых выразительных зорких, карих глаз, что в рассветных сумерках глядели таинственными планетами в бледнеющем небе без звезд.
– Самое главное, чтобы человек чувствовал себя комфортно в том, что на нем одето, и внешнее не диссонировало с внутренним. Безусловно, шпильки и юбки очень красивы. На других. Но не на мне, – Лари остановилась и отставила подальше бокал. Она встала на колени и оперлась локтями о мягкую часть дивана, смотрела в упор на Василису, и у той от такой дерзости запершило в горле. – Но тебе очень идет, – с чувством выдохнула Лариса и плавно, едва касаясь кожи, погладила тыльной стороной ладони по щеке замершей девушки, – и цвет волос… и твои духи… – она аккуратно забрала бокал из Василисиных рук, поставила рядом со своим. – И имя у тебя сказочное…
– Ненавижу его… – обронила в ответ Пушкарева, сама от себя не ожидая такой откровенности.
– Ты прекрасна, – перебила ее Лари.
То, что случилось в следующую секунду, не то, что никогда не входило в Васины планы, оно вообще не поддавалось нормальному объяснению. Лариса настойчиво притянула к себе девушку и поцеловала, совсем по-настоящему, не по-дружески и не для галочки, как иногда целуются при встрече знакомые барышни. Она поцеловала так, как целует мужчина женщину с той лишь разницей, что Лари сама была женщиной! И это обескураживало настолько, что цепенело все внутри, как от удара током. И хотя прикосновения ее не причиняли боли, даже напротив – обволакивали нежно, ласково, тепло и очень чувственно, Василиса ощущала сложный и жестокий диссонанс. Эти губы, мягкие, сладкие, терпкие от вина и бессонной ночи, взывали к самым тайным и неизведанным уголкам подсознания, и все снова кружилось и плыло в неизвестность, в далекую-далекую даль незнакомого мира.
Разбушевавшийся шквал нарастал с каждой секундой. Василиса попыталась отстранится слабыми руками, но фактически ее зажало в тиски, крепкие и опьяняющие, сильнее выпитых ранее коктейлей. Лари была столь же нежна и аккуратна, сколь и напориста: она безапелляционно шла напролом, не оставив своей случайной гостье даже маленького шанса на отказ. Вместо слов из влажных ртов вырывались стоны, прерываемые лишь новой одурманивающей дозой поцелуев. Они скользили смело по пульсирующей выгнутой шее, по тончайшей чувствительной коже у кромки волос, текли по плечам и груди. В тот момент Василиса поняла, что платья на ней больше не существует, а цветочные кружева весьма сексуального белоснежного бюстгальтера нагло сброшены на пол. Она, наконец, смогла приоткрыть глаза: они обе сползли на пол, и Лари оказалась сверху. Ее светлая кожа будто бы светилась изнутри, покрытая полупрозрачными золотыми сумерками рассвета. Их обеих словно укутало мягкой пеленой тумана, оттого черты лиц преобразились. Лари была необычайно, фантастически красива, таких невозможных возможно увидеть лишь за гранями реальных отражений мира в акварельных картинах. У нее чуть полноватые блестящие губы, щеки озаряет румянец, а глаза потемнели еще больше.
Василиса дотронулась до светло-кремовых волос Ларисы – они тонкие и мягкие на ощупь как шелковая пряжа. Девушка улыбнулась от этого жеста и прикрыла веки от удовольствия. Меж тем ее правая рука плавно передвигалась вдоль бедра Василисы, пока не стремясь подойти к самой вожделенной точке, оставляя главный «десерт» на потом. Прикосновения эти вводили в какое-то совершенно новое, волшебное состояние, похожее лишь на слабые отблески ощущений из далекого детства. Вася вновь закрыла глаза, и ее непреодолимо поволокло в туманы воспоминаний: такое же горячее, солнечное лето, детский лагерь для девочек, они с лучшей подругой Машей вдвоем качаются «лодочкой» на веревочной качели. У Маши необычная мальчишеская прическа и озорной, переливистый смех...
– Ты такая красивая... – шепчет теплый бархатный голос возле уха, и в сонных, так до конца не протрезвевших грезах Пушкаревой вдруг преобразуется в забытый с годами эпизод. – Ты такая красивая... – произносит напоследок Машка, та самая Машка из лагеря – теперь она стоит перед глазами, как наяву…

Когда Лари подняла голову и вновь поглядела в Васино лицо, оно было мирным и спокойным. Слишком мирным и спокойным для девушки, готовой предаться необузданной страсти на полу гостиной. Семенова попробовала аккуратно позвать девушку по имени, но это оказалось совершенно бесполезным. «И все-таки вино было лишним...» – с сожалением подумала Лариса. Кое-как собралась с силами, кое-как доволокла до кровати бесчувственное тело, накрыла одеялом и с минуту наблюдала, как безмятежно посапывает в мягких подушках это милейшее существо. Говорят, во сне люди часто становятся очень некрасивыми и смешными. Но Василиса Пушкарева и теперь была совершенно очаровательна. Она напоминала ребенка, и Лари даже немного сконфузилась от этих мыслей. Спать ей совсем не хотелось, поэтому она решила не дать пропасть оставшемуся в бокалах вину, а заодно и успокоить нервную систему. За окном уже окончательно рассвело, когда она, наконец, вернулась в кровать и смогла уснуть без лишних терзаний.

Глава 4.

Утро просочилось сквозь крохотные дырочки в тюли, упало на пол бисером солнечных зайчиков и разбежалось по всей комнате, осветив складки леопардового постельного белья. Под ним постепенно нарастало какое-то шевеление, и Булгарцева внезапно проснулась от того, что явственно ощутила, как между ее двух длинных стройных ног разгорается настоящий пожар. Она застонала и выгнулась всем телом, схватив за край простыню, облизнула пересохшие губы, помада с которых была уже давно съедена еще в середине этой безумной ночи. Долго сдерживать стоны Ирэне все-таки не удалось, и вскоре вся квартира наполнялась ее горячим дыханием и сбивчивыми невнятными словами:
– Да... Вот так... Хорошо... Продолжай... Да... Да... Боже... Да...
Она задыхалась, не в силах вобрать в себя весь необходимый сейчас воздух, и все чаще и чаще дышала, захватывала широко распахнутыми губами горячий кислород. Уши заложило собственным голосом, а сердце, готовое взорваться в любой момент, беспощадно колотило изнутри грудную клетку. Крупные, похожие на спелые ягоды красной смородины, соски напряглись, и чувствительная кожа вокруг покрылась крохотными мурашками. Пульс ускорялся, а пальцы сжимались все сильнее, на них побелели костяшки, пока где-то под одеялом стало уже невыносимо жарко. Ирэна вскрикнула в последний раз и затряслась блаженными судорогами, ощущая себя испепеленными остатками только что взорвавшей бомбы. Она скинула одеяло, обнажая вспотевшие ноги и того, кто посмел разбудить ее ранним утром таким безжалостно сладостным способом.
– Тебе понравилось? – Полина медленно подползла к шее тяжело дышащей девушки, убрала с ее плеч растрепавшиеся за ночь волосы.
– Неплохо, – как можно более уверенно пробормотала Булгарцева.
Поля коснулась все еще влажными от выделившейся смазки пальцами губ Ирэны, мягко проскользила по всей ширине, смачивая поверхность. Кончиком указательного пальца легонько коснулась зубов.
– Ты невыносима, – Полина запечатлела в уголке рта поцелуй и вновь отстранилась, заглянула в темную зелень глаз. – По-моему, все твои любимые слова в этом мире начинаются на букву «С».
– Да ну?.. – Ирэна щелкнула зубами, как бы угрожая, что откусит маленькие любопытные пальчики, все еще ласкавшие ее губы, но Поля, уже довольно изучившая все повадки своей невероятной любовницы, в этот раз не купилась. – Сон?.. Сахар?..
– Секс, – подсказала Полина, она примостила голову на пышной, глубоко дышащей груди Булгарцевой. Пушистые розовые локоны рассыпались по все еще чутко реагирующей на любое прикосновение коже и заставили невольно улыбнуться Ирэну. – Страсть, –  мечтательно продолжала Полечка, – стервозность...
– Садизм?
– Сарказм! – Поля захохотала.
– А я серьезно, между прочим... – Ирэна обняла девушку и скосила глаза.
– О чем? О садизме? – и вновь смех. – Я и говорю, у тебя мысли целиком о сексе. Серьезность в этот список явно не входит! – она перевернулась и с хитрецой разглядывала снизу вверх брюнетку. Хотя четко увидеть выражение лица было невозможно, Полина давно научилась дорисовывать все необходимые элементы с помощью воображения. Она точно знала, насколько прекрасна сейчас Ирэна – строгая, сильная, наполненная огненным, экспрессивным темпераментом, который притягивал к ней мощнейшим магнитом. – Верно же говорю? – закусила губу, ожидая ответ.
– Не понимаю, о чем ты, – будто бы равнодушно отмахнулась Булгарцева.
– Ммм... Я обожаю эту сталь в голосе... Всегда представляю в этот момент, как пресмыкаются перед тобой твои подчиненные: «Конечно, Ирина Владимировна! Разумеется, Ирина Владимировна! Как пожелаете, Ирина Владимировна!» – она сама смеялась своей шутке, а Ирэна лишь косо улыбнулась.
– У меня нет никаких подчиненных.
– Это не надолго, – Поля посерьезнела. – Пройдет каких-то год-два, и мой самый прекрасный во всем мире налоговый инспектор займет пост начальника отдела. Тебя это смущает, да?
– Меня ничего не смущает.
– И все же?..
– Поль, – резко перебила ее Ирэна, – давай сменим тему, а? Ты лучше скажи, какого черта ты повела нас в этот клуб? Господи, это была самая дурацкая и самая прекрасная идея за весь вечер!
– Можешь не переживать, – улыбка совсем сошла с лица Полины, и она отстранилась, – Вася ни о чем не догадалась.
– Я за это не переживаю.
– Правда? – усмешка. – Тогда почему просто не сказать ей о нас?
– Поля! – Ирэна сердилась теперь в самом деле. – Я же попросила уже – не начинай! Мы обсуждали это миллион раз!
– Мы так ни к чему и не пришли...
– Потому что идти некуда.
Полина обернулась и внимательно посмотрела на Ирэну. Кажется, она сама плохо понимала, что сказала сейчас. Поля встала с кровати подошла к окну, ее всю трясло, но вовсе не от возбуждения, а от настоящего, пронизывающего холода. Холода, который однажды так привлек ее. Холода, который отпугивал от Ирэны кого угодно, только не ее. Холода, за которым она всегда видела пылкое, нежное сердце, израненное и больное, но способное к настоящему чувству. Холода, который спустя шесть месяцев этих то ли отношений, то ли не пойми чего, так и остался холодом.
– Поля... – ни капли стали в произнесенных звуках. – Полечка, – Булгарцева приблизилась сзади. Ей хотелось дотронуться до этих зыбких, худощавых плеч и, как в самые лучшие мгновения, проведенные вместе, завернуть в свои объятья целиком маленькое тело, почувствовать каждой клеточкой, но Ирэна понимала, что сейчас не время для нежностей. Ей необходимо отстоять собственную позицию. – Я не хочу тебя терять, пойми. Но есть вещи, которые просто существуют сами по себе, и с которыми необходимо считаться, – Полина никак не реагировала, потому Ирэна решилась продолжить: – Я не имею ввиду карьеру или... мнение родственников и... друзей. В конце концов, то, с кем мы спим, касается только тех, с кем мы спим. Но вместе с тем я не вижу причины выставлять это напоказ. Мол, смотрите, как круто! Я теперь лесбиянка! Браво! Я такая смелая! Поль, это ведь наше решение и только наше. Что ты хочешь? Купить две парные розовые футболочки со стрелочками «She’s my girlfriend»*? Это вызовет просто недоумение!.. И к тому же...
Полина при этих словах повернулась резко и ладонью оттолкнула от себя говорившую девушку. Настолько жестко и неожиданно она это сделала, что Ирэна просто не успела среагировать и стояла в шоке, не шевелясь.
– Ты что делаешь? – пытаясь сдержать нарастающую злость, спросила она, обращаясь к Поле. – Я не договорила.
– А я достаточно услышала, – девушка спешно одевалась и даже не смотрела в сторону Булгарцевой.
– Это несерьезно, – процедила та.
Полина подняла глаза. Они ярко блестели то ли от слез, то от стекол очков, и все, что читалось в них сейчас, – это боль и обида, обида и боль. Поля схватила свою сумочку, кинула туда телефон и вновь глянула на Ирэну:
– Вот именно, милая. Серьезность в наш список никогда не входила.
Спустя минуту квартиру оглушил грохот закрывшейся двери. А Ирэна все так и стояла на том же месте, как вкопанная, ничего не слыша вокруг. Пока вдруг не поняла, что добрых четверть часа ее телефон неустанно звонит и принимает сообщения из голосовой почты. Она очнулась и полетела разыскивать бренчащий аппарат, втайне даже от самой себя надеясь, что все они от ее самого сокровенного и самого любимого абонента под именем Пинки**.

Глава 5.

– Семенова, – абсолютно ровным металлическим голосом отвечала в трубку Лари так, что на том конце моментально создалось впечатление, будто бы она бодра и полна сил. Хотя на самом деле спать ей повезло не больше четырех часов, и Лариса пыталась наверстать это упущение даже сейчас. Она, не открывая глаз, молча слушала и записывала на подкорку все, что говорил ей звонивший. Спустя некоторое время все тем же ледяным тоном произнесла: – Буду через сорок минут. Пораньше? Тогда пришли за мной вертолет. А, ну, раз нету вертолета, значит буду через сорок минут.
Лари скинула вызов. Признаться, нет ничего сложнее, чем заставить себя делать вещи, противоположные тому, чего хочется на самом деле. А хотела она всего лишь немного отдохнуть, хотя бы поспать еще час или два. Но вместо этого неимоверным усилием воли Лариса открыла глаза и заставила себя собраться с мыслями. Она прекрасно помнила, что в этой постели не одна. Лари аккуратно потянула одеяло.
– Эй!.. Василиса!.. – тихо позвала она, и тут из-за копны ткани на другой части кровати     * Она – моя девушка (англ.)
** Маленький, розовенький (англ.)
показалось бледное девичье лицо с широко распахнутыми глазами. Девушка лежала неподвижно и, не шевелясь, смотрела в сторону Ларисы. – Слава богу, ты не спишь. Слушай, я, конечно, не так все планировала, но у меня тут непредвиденные обстоятельства. Мне надо уехать... Так что... Прости, кажется, придется обойтись без завтрака.
Она замолчала, пытаясь понять, дошли ли ее слова до адресатки, но Вася никак не реагировала. Лари вновь попыталась отодвинуть одеяло, но тут Пушкарева очнулась и вцепилась в свой край покрывала.
– Ты что делаешь? – все еще силясь выдернуть из рук гостьи собственное постельное белье, возмутилась Семенова. – Мне нужно ехать. Так что тебе придется встать.
Василиса резко дернула на себя одеяло, и Лари просто пришлось уступить, чтобы не разорвать вещь на части. Вася тут же зарылась еще глубже в отвоеванное полотно и снова глядела напугано и недоверчиво. Лариса посмотрела нее скорее сочувственно:
– Слушай, мне правда жаль, но...
– Что тебе жаль?! – ни с того, ни с сего огрызнулась девушка.
– Ну, что приходится вот так подрываться ни свет, ни заря... – опешила Лари.
– Ты зачем вообще меня сюда притащила?! – еще громче выпалила Пушкарева. Она быстро приподняла одеяло, чтобы еще раз убедиться в том, что из одежды на ней остались лишь крохотные трусики да золотая цепочка с крестиком, и тут же закрылась обратно. – И почему я голая?! Что это все значит?!
– Давай начнем с того, что я тебя сюда не тащила, – как можно спокойнее отвечала Лариса.
– Господи... – всхлипнула Вася. Ей стало так страшно и противно, что уж лучше сей же час умереть и никогда не знать такого позора. – Да как же это все?.. Господи... Да как же?.. – обращаясь не пойми к кому, бормотала она.
– Извини... Мне правда пора...
– Я сама разделась?! – вновь метнула испепеляющий взгляд Вася. Лари отрицательно повертела головой. – Господи!.. – и Пушкарева, едва не плача, упала носом в подушку.
– Василиса, мне действительно жаль... – Лариса легонько коснулась ее плеча, пытаясь хоть немного успокоить.
– Не трогай меня! – мгновенно среагировала Вася и снова продолжила причитать: – Господи... Да как же это?..
Откровенно говоря, этот цирк уже начал раздражать, и Лариса приняла для себя решение быть понастойчивее и решительнее. Она встала с кровати и принялась одеваться: достала из гардероба чистые джинсы, серую рубашку.
– У тебя есть четыре минуты, – сухо произнесла она, даже не поворачиваясь к притихшей девушке на кровати.
– Для тебя вообще ничего святого в этом мире нет? – обиженно ворчала Пушкарева.
Она все-таки покинула свое убежище и теперь искала глазами платье, белье, туфли и сумку. Все это было аккуратно собрано на стульчике в углу. В целой квартире царил какой-то даже неестественный, почти маниакальный порядок – любая вещь, будь то бумажные салфетки в черной матовой коробочке на комоде или настенные часы без циферблата в экстра минималистичном хай-тек стиле, находились ровно по своим местам и полочкам. Впрочем, и вещей самих было немного. Василиса краем глаза успела заметить, что в гардеробном шкафу Ларисы трое почти одинаковых темно-синих джинсов, несколько футболок, несколько рубашек и пару классических брюк. Это мог бы быть гардероб, например, инженера-авиаконструктора или старшекурсника филфака, но никак не молодой, привлекательной девушки.
– Послушай меня, – Лари было обернулась, чтобы произвести внушительный диалог с гостьей.
– Отвернись! – выкрикнула Пушкарева, сама не ожидав, что прозвучит так громко.
– Послушай меня, – Лари все-таки продолжила, глядя в шкаф: – Мы обе пришли сюда по обоюдному согласию. Мы – два половозрелых, самостоятельных человека... Тебе же есть двадцать один?
– Мне двадцать два! – опять огрызнулась Вася. – Господи... – одевшись, она словно без сил упала на стул, где до этого лежали ее вещи. Она обреченно смотрела в телефон. – Боже, он всю ночь был выключен, – Василиса с трудом припоминала, как сама же махнула на разряженный аппарат рукой и с легкостью после забыла о нем ко всем чертям. – Боже...
– Я могу дать тебе позвонить со своего, – чисто на автомате предложила Семенова.
– Ты с ума сошла?! Я буду звонить Роме с телефона не пойми кого?!
– Нет – так нет, – Лари достала какие-то документы из выдвижного ящика гардероба, оттуда же взяла ключи от автомобиля. – На выход, – она взглядом указала на дверь.

Это было только-только расцветшее воскресное утро, когда даже самые ранние пташки предпочитают отсыпаться на неделю вперед. Потому двор рядом с домом оказался пуст и спокоен. Лариса сразу направилась к припаркованному в пяти метрах от подъезда авто – темно-синему «Фольксвагену» с прищуренными фарами и вытянутым приземистым кузовом. Пушкарева плохо разбиралась в автомобилях, но на вид этому агрегату было лет примерно столько же, сколько ей. Даже не думая прощаться и толком не зная, куда идти, Василиса гордо зашагала в неизвестном направлении. Она не оборачивалась, но слышала, как позади нее приближался звук автомобильного мотора. Лари опустила стекло и выглянула из окна «Фольксвагена»:
– Я действительно очень тороплюсь, но могу подбросить тебя к метро. Мне по пути.
Вася продолжала самоуверенно вышагивать и думать не думала снизойти до того, чтобы повернуть голову.
– Благодарю. Мне не нужны подачки, – для большего правдоподобия она еще носик вздернула.
– Я второй раз предлагать не буду.
– Уж уволь.
Лари едва сдержалась, чтобы не выдать ответную колкость. Вместо этого она в последний раз быстро рассмотрела девушку: при свете солнца она была еще более привлекательной, немного смешной и чуть помятой. Юбка ее платья вся измялась, и стройные ноги после ночных плясок ступали как-то неуверенно. Волосы сбились пучками, но, как и прежде, были хороши, их с удовольствием трепал легкий ветерок, бросал на круглое, чуть бледноватое лицо. Нос у нее прямой, короткий, слегка заостренный. Губы невозможно мягкие, налитые страстью поцелуев, светло-розовые в темных остатках уничтоженной помады, отчего смотрелись еще пухлее и строже. Василиса продолжала упорствовать, а Лари понимала, что на дальнейшие уговоры времени у нее просто нет.
– Метро в противоположную сторону, – сказала она напоследок.
Вася тут же остановилась, вопросительно уставилась в сторону авто, но черное стекло уже скрыло за собой водителя, который прибавил газу и немедленно покинул двор. Пушкарева осталась одна. Минуту назад именно этого она и хотела, а теперь растерялась и лишь оглядывалась рассеяно вокруг. Она не могла позвонить, не могла вызвать такси, она даже толком не понимала, где именно находится. Как назло, вокруг ни души – элементарно спросить не у кого. Василиса решила, что самое время довериться интуиции и простейшей логике: если где-то поблизости есть метро, значит, рядом с ним будут какие-нибудь кафе и магазины. Что-то непременно должно быть. Она собралась с силами и зашагала в новом направлении.

Разыскивать московскую подземку пришлось дольше, чем хотелось бы. Сначала Вася плутала по чужим дворам, столь же безжизненным, как и тот, из которого держала путь. Попадались какие-то крошечные палатки, аптеки, ларьки, но все они были закрыты. Наконец, нашла паренька, гуляющего с рыжим диковинным псом. Пес был похож на лису, состоящую в родственной связи с таксой. Парень объяснил, как попасть к метро, но, не смотря на неподдельное любопытство в глазах, спрашивать ничего не стал. Минут через десять, после путешествия по заброшенному яблоневому саду Василиса действительно увидела заветную букву «М», но признаки жизни вокруг оставались столь же скудными, как и раньше. Все-таки ей повезло наткнуться на маленькую пиццерию в торце жилого дома по соседству с зоотоварами и ремонтом обуви. Заведение работало круглосуточно и в основном «на вынос», потому столиков внутри было всего два, и оба свободны. За кассой боролся со сном единственный продавец – мальчик лет семнадцати, очень вежливый и любезный. Пушкарева заказала кофе и достала кредитную карточку.
– Простите, – смутился работник пиццерии, – у нас только наличные...
– А у меня нет наличных... – Василиса беспомощно показала кошелек.
– Вы далеко живете отсюда? Может, вечером занесете? – очень уж стало ему жаль эти грустные серые глаза.
– На Рокоссовского...
– Далековато, – мальчик совсем растерялся.
– У вас есть розетка? Мой телефон разрядился...
– Есть. Вон, у окна, под столом.
– Спасибо. А... а зарядки у вас случайно нет?..
Мальчик похлопал глазами и вдруг рассмеялся, и Василисе тоже пришлось улыбнуться даже не смотря на то, как сильно болела голова и в насколько глупом положении она сейчас оказалась. Этот случайный паренек не только раздобыл зарядное устройство нужной модели, но еще и очень деликатно протянул блистер с двумя таблетками.
– Это цитрамон, – улыбнулся. – Он на травах, совсем безобидный. Но хорошо помогает... ну... по воскресеньям.
Пушкарева поблагодарила и пошла к указанному столику. Поставила кофе, примостила телефон. Через секунду пошел заряд. Вася наблюдала за тем, как мигает индикатор, не решаясь включить аппарат. Решилась, когда подействовали спасительные таблетки, а кофе в картонном стаканчике совсем остыл. Как только мобильник поймал мобильную сеть, посыпались сообщения о пропущенных вызовах. В каждом из них значилось одно и то же имя – Рома Королев. Василиса бы выругалась в сердцах, если бы не была настолько хорошо воспитана. К тому же позориться еще и перед добряком-мальчишкой из пиццерии не хотелось. Поэтому Вася героически промолчала, допила кофе и стала звонить туда, откуда могла рассчитывать на реальную помощь.

Глава 6.

Ирэна расплатилась за три двойных эспрессо и одну пиццу, отошла от стойки, а бедный кассир все глядел ей вслед: сразу две чересчур красивые девушки в десять утра воскресенья в его забытом богом кафе – это перебор. Булгарцева подсела к Васе. Та подняла глаза, забрала кофе из рук Ирэны.
– Спасибо, – Василиса сделала глоток. – Он звонил раз шестьдесят...
– Мне не меньше, – равнодушно констатировала подруга. – Но что примечательно – все позже семи утра. Где он был до этого времени?
– Да какая разница?! – вспыхнула Вася, но сразу взяла себя в руки. – Что я ему говорить буду? Как объяснять? Почему я трубку не брала?
– А почему он не отвечал на сообщения?
– Ирэна, – Василиса уронила голову на сложенные на столе руки, – мне страшно ему на глаза показаться, что на войну идти.
– Все твои высокие метафоры да гиперболы, – она глубоко вздохнула. – Ничего не хочешь мне рассказать?
Молчание.
– Нет. А ты мне? – Василиса скосила глаза на Булгарцеву.
– Нет, – как ни в чем ни бывало заявила Ирэна.
– Прекрасно. Мне это подходит, – Вася выдержала короткую паузу. – Спасибо. Что приехала, – совершенно искренне сказала она.
– Не за что.
Трогательный момент признательности нагло прервал Васин телефон. Имя на определителе никого не удивило. Ирэна ободряюще кивнула, и Василиса трясущимися руками сняла трубку. Разговор был недолгим: Рома потребовал назвать адрес и, узнав, сразу сбросил вызов. Он примчал к порогу кафе уже через двадцать минут. Ирэна и Василиса вышли навстречу моргнувшего фарами золотого лупатого «Порше», но водитель оставался в машине. Это был определенно плохой знак. Девушки приблизились к авто, и лишь тогда, когда они подошли вплотную, внушительно щелкнули замки на дверях. Вася аж пошатнулась от этого звука. Она робко заглянула внутрь салона:
– Привет.
– Привет, – Рома даже не повернулся.
Так и сидел за рулем, безразлично разглядывая собственные ногти и сопя в аккуратно подстриженную рыжую бороду, о которой заботился не меньше, чем о любимой машине. На нем было стильное белое поло от известного «крокодильего» бренда, короткие рукава которого нарочито подчеркивали налитые мышцами рельефные руки, покрытые загаром.
– Привет, Королев, – без тени заигрывания приветствовала его Ирэна.
– Здравствуй, сестричка, – Рома поглядел в зеркало заднего вида, якобы, чтоб встретиться глазами с девушкой, но на самом деле он просто проверил, не осталось ли покраснения на кончике носа после того, как он его только что потер. – Я смотрю, ты, как всегда, в своем репертуаре.
– Можешь обвинять меня во всех смертных грехах, – Булгарцева вольно раскинулась сзади на диване. – Мне одним десятком больше, одним десятком меньше...
– Счет уже на десятки?
Она наклонилась вперед и произнесла вполголоса:
– На сотни, милый. Сотни тысяч...
– Так и быть, до метро я тебя довезу.
– Себя до метро вези! – Ирэна грубо пихнула коленкой в спинку водительского кресла. – Такси до дома заказано.
Рома закатил глаза, но ничего не ответил. Диалоги с родной сестрицей никогда его не вдохновляли. Потому и в этот раз он предпочел временно ретироваться и в гробовой тишине дотерпеть, пока машина не окажется рядом с ее подъездом. Ирэна вышла, а жених и невеста вновь отправились в путь, на сей раз в дом Пушкаревых. Рома еще долго молчал, нервно обминая руль здоровыми, крепкими ладонями своими. Возможно, он лишь нагнетал драматизма, а сам уже давно был спокоен. Но на Василису эта суровая атмосфера действовала как удав на кролика.
– Ром... – жалостливо начала она. – Ну, не сердись...
– А с чего вдруг я должен сердиться?! – резко впечатался в нее огромными карими глазами Королев. – Просто ты где-то всю ночь шлялась с моей долбанутой, вульгарной сестрицей и вытворяла не пойми что!
– Мы просто пели в караоке, и все... – как можно более уверено выдала Василиса заранее придуманную на пару с Булгарцевой версию произошедшего.
– В караоке? – Рома театрально хмыкнул в бороду. – Это караоке от тебя несет за километр?
– Мы действительно немного выпили...
– Немного?! – заорал на весь салон Королев и от злости вдавил в пол педаль тормоза. Сзади послышался визг экстренно останавливающегося автомобиля и отборный мат водителя, но, кажется, Рома вообще не заметил этого и лишь продолжал орать: – Василиса Анатольевна, я что, женюсь на алкоголичке?! Мне в семье одной невменяемой бабы хватает, так теперь и ты с ней заодно?! Так и знал, что дружба ваша ни к чему хорошему не приведет!
– Только благодаря Ирэне мы познакомились...
– Ирине, – по слогам отчеканил он. – И-ри-не. Что за несказанная пошлость коверкать достойные русские имена?
– Это греческое имя...
В этом момент Рома вновь резко затормозил так, что Василиса едва лбом не протаранила переднюю панель авто. Она вскрикнула от страха и выставила ладони вперед, чуть не поломав ногти.
– Довольно этих дерзостей, – Королев приподнял подбородок и сощурил глаза, выказывая таким образом все свое бесконечное презрение. – Выходи! – он уверенно выставил палец по направлению к пассажирской двери.
– Ром...
– Выходи!
– Рома, пожалуйста...
Наступила тишина, где еле-еле слышно всхлипывала очень уставшая и ужасно перенервничавшая девушка. Ей было обидно, стыдно и больно одновременно. А Рома глядел в ее мокрые глазенки и постепенно смягчался, потому что даже вот такой зареванной и пахнущей ночным перегаром, его невеста оставалось все той же женщиной, на которой мечтал бы жениться любой на его месте. Она все так же красива, умна, образована и имеет хорошее приданое, как и прежде.
– Должно быть, я все же погорячился, – наконец, признал Королёв. – Но давай договоримся... Пообещай мне.
– Все, что угодно, – беспомощно вытирая нос, кивнула Вася.
– Впредь никаких ночных гулянок, тем более – с Ирой.
– Хорошо. Конечно! – быстро согласилась Пушкарева, обрадованная, что так легко отделалась.
– Обещаешь? – со всей строгостью в голосе переспросил Рома.
– Да! Обещаю!
Кажется, он остался доволен первой семейной клятвой, но виду старался не подавать, а после весь день специально хмурился, но больше хотя бы не кричал. И этого вполне было достаточно, чтобы постараться стереть без остатка все кошмары и безумства ушедшей ночи. Василиса вернулась в родительский дом и продолжила самозабвенно делать последние приготовления к скорой свадьбе, твердо пообещав самой себе, что больше никогда, ни за что, ни за какие коврижки не обманет мужа и останется ему самой верной женой за всю историю человечества.

Глава 7.

Телефон устало провибрировал под зеркалом среди груды расчесок, зажимов и ножниц. Поля быстро поглядела в его сторону, но не тронула. Она продолжила ворошить прилично отросшую копну волос Василисы, прикидывая в уме, что бы такого-этакого с этим можно сделать.
– Ты уверена, что хочешь состричь длину? – Поля встретилась взглядами с сидящей в парикмахерском кресле девушкой, уже накрытой специальной пелериной для стрижек и окрашивания. Лицо Полины недавно кардинально преобразилось, обретя густые, почти черные, толстые брови, и стало выглядеть строже и чуть агрессивнее. Тем не менее, она была все так же умилительна, особенно, когда улыбалась, хотя налет тихой грусти почти никогда не покидал ее серо-голубых, задумчивых глаз. – Учти, вернуться к прежнему великолепию можно, но спустя приличное количество времени. Волосы растут примерно по сантиметру в месяц...
– Я все это знаю, – спокойно прервала ее Пушкарева. Они провели вдвоем в парикмахерской уже не меньше часа, рассматривая журналы и обсуждая предстоящую работу. – Я бы, может, еще и покрасилась заодно...
– О, здесь я точно пас! Я не возьму на себя ответственность за уничтожение твоего природного цвета. Для меня это богохульство.
– И мне говоришь это ты? – иронично заметила Василиса.
Она вовсе нисколько не злилась, она сама была не уверена в правильности своего решения, но ей так отчаянно хотелось сделать что-то, чего еще никогда не делала. И ничего не пришло мудрее в голову, кроме как попросить подругу изменить ей прическу.
– Бог не наградил моя шевелюру ни густотой, ни красивым цветом. К тому же мне всегда импонировали фрики.
– Ты вовсе не фрик.
– Нет, но никогда не была и не буду нормальной, среднестатистической серой мышью, – Полечка улыбнулась, а вот с Васиного лица улыбка тут же слезла.
– Ты считаешь меня серой мышью?
– Нет! Что ты! Ты... – немедленно бросилась оправдываться Полина. – Ты никакая не мышь! Тем более не серая! Ты... Я совсем другое хотела сказать. Ты красива сама по себе! Ты из тех необыкновенных, редких девушек, которым даже краситься не обязательно! Ты даже после бессонной ночи свежа как майская роза! На тебя хоть мешок из-под картошки напяль – все равно красавица!..
– Прекрати! – смеясь и пряча выступившие слезы, остановила ее девушка. – Это неправда...
– Это правда.
– У тебя, кажется, телефон звонил...
Поля чуть помедлила, но все же взяла в руки аппарат, надоедливо мигавший сигналом о поступившем сообщении. «Может, сходим в один прекрасный тибетский ресторан на Никольской? Там невероятная аура. Думаю, тебе как раз придется по душе», – прочла она в послании. Как назло, она отлично знала, о каком именно месте идет речь. В такие моменты Полина начинала искренне ненавидеть эту проклятую память за один только факт существования. Вот и теперь зарытые и затопленные на самое дно воспоминания выплыли бессовестно перед глазами...

Февраль, ледяной дождь, каток на улице. Холод чудовищный, как из арктической преисподней. Они с Ирэной после занятий испанским бредут к метро. Почему-то обе в тот день задержались в аудитории дольше всех, почему-то обеим совершенно не хотелось домой, но обе молчали об этом. В подземке прямо на входе обдало горячим потоком воздуха, чуть не вынесло обратно на улицу, и Поля никак не могла справиться с тяжеленой дверью. Ирена зачем-то помогла ей и зачем-то взяла за руку. А потом зачем-то сказала, что знает одно чокнутое место, специально для таких фриков как Пинки.
Барби, Пинки или же просто «Эй, ты, крашеная!» – она с первого дня их знакомства на курсах так обращалась к Полечке. С тех пор и образовалась эта дикая манера общения: то ли нескрываемое презрение, то ли скрываемая даже от самих себя ничем необъяснимая симпатия. Они вместе ползли по удивительно безлюдной Никольской. А затем вдруг попали в какой-то потусторонний мир восточных запахов, вкусов и красок. В том ресторане было тепло, уютно, почти нереально. Они пили сначала тибетский чай с топленым ячьим жиром и молоком, потом вино, потом снова вино и снова. Ели лягушек под голубым соусом, бесподобно вкусные сладости. И только когда Ирэна вдруг решила угостить Полю сладким рисовым шариком из собственных рук, все неожиданно встало на свои места. После они целовались обмороженными губами на площади под застывшим взором маршала Жукова и впервые поехали в ту самую квартиру Ирэны, из которой Поля ушла четыре месяца назад и больше не возвращалась...

– Уговорила, краситься я не буду.
– Что?.. – не успевшая так резко вернуться в реальность Поля недоуменно уставилась на Василису.
– Я говорю, давай стричься. Все, я решила. Правда, – она улыбнулась, выражая таким образом полную боевую готовность.
– Хорошо, конечно, – Полечка тоже улыбнусь в ответ немного криво, быстро написала в телефоне: «Прекрасная идея! Где встречаемся?», и тут же швырнула гаджет на столик экраном вниз.
Приступили к работе. На пол полетели первые отсеченные пряди. Василиса молча наблюдала за процессом в зеркале, и самой как-то не верилось, что решилась на подобный эксперимент. Она, сколько себя помнила, носила длинные волосы, которые в детстве мама плела в косу, а в юности – подружки из колледжа. Повзрослев и поступив на филологический в МГУ, Василиса стала ходить со свободно ниспадающими локонами, но в последнее время не бывало и дня, чтобы ей вдруг не приходило в голову отрезать их. И все же в реальности действо это ужасно пугало. Чтобы хоть как-то отвлечься от парализующего страха, Вася вновь решилась заговорить:
– А знаешь, я нестерпимо скучаю по нашим курсам испанского... – Полина подняла глаза, но ничего не отвечала, а Василиса продолжила: – Так здорово было... Ты, я, Ирэна каждую среду и воскресенье болтаем на тарабарском языке, и никто кругом нас не понимает... Se;ora, admirar un magn;fico d;a! ;l es tan hermoso como t;!* – Пушкарева коротко рассмеялась и заметила в зеркале, что Полечка ей улыбается, но будто бы с грустью. – Мне кажется, я стала немного забывать язык...
– Практика нужна, – наконец, отвлеклась от работы Поля. – Я сделаю легкое удлинение на лицо, а у затылка будет чуть короче, до основания шеи.
– Хорошо, – Василиса призадумалась. – Да, практика. Ты права. Вот думаю пойти на повторный курс углубленного изучения, – помолчала, ожидая реакции. Реакции – ноль. – Я Ирэне тоже предложу, конечно. А ты не хочешь?
– Нет.
– Ясно. Я тоже еще подумаю... Может, и не пойду, – молчание. – Знаешь, я Роме не сказала, что стричься иду.
– Почему?
– Сюрприз хочу сделать. Он сказал, что...
– Что? – Полечка на секунду замерла и озадаченно поглядела в зеркало.
– Да ерунда. Просто шутил, – Вася натянула улыбку, а Полина не стала дальше давить на нее.
Спокойно достригла, аккуратно уложила новую прическу. Получилось даже лучше, чем она предполагала: лицо Василисы внезапно обрело совершенно новые очертания – чуть старше, чуть смелее, чуть с налетом дерзости. Ей невероятно шли разглаженные парикмахерской плойкой прямые волосы, ниспадающие плавным градиентом от открытой сзади спины вперед по плечам на грудь. Полина облегченно выдохнула:                * Сеньора, полюбуйтесь, какой чудесный день! Он так же великолепен, как вы! (исп.)
– Ну-с, поздравляю с началом новой жизни.
– Почему новой? – с опаской и любопытством разглядывая себя в зеркало, спросила Пушкарева.
– Как это почему? Новый имидж – новая жизнь.
– Вот как... – она поблагодарила, искренне и немного стесняясь. Оделась, но, прежде чем уйти, вдруг обернулась на пороге салона: – Поль, а я толстая?
– Ты?!. Толстая?.. – удивленно поползли вверх модные Полины брови. – Что за глупости? Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?
– Да так. Просто, – Пушкарева еще раз поблагодарила и вышла прочь, оставив подругу недоуменно глядеть ей вслед.

Глава 8.

Ноябрь лютовал совершенно по-февральски. Оттого сумятица на душе коченела и вибрировала особенно жестоко. Поля закрыла парикмахерскую и спешила на оговоренную встречу, но, даже подойдя вплотную ко входу в ресторан, все еще колебалась. Ей чудилось, будто бы она совершает какое-то невообразимое предательство, хотя уже больше четырех месяцев абсолютно ничего не знала и не хотела знать о той, с кем рассталась так нелепо и скоро. Они еще виделись с Ирэной на свадьбе Ромы и Василисы в июле, но разговоров особенно не случилось. И одна, и вторая предпочли вынести из прежнего разыгрываемого фарса максимум пользы и синхронно сделали вид, что враждуют и держатся на расстоянии.
Поля глубоко вдохнула морозный воздух, вошла внутрь. Все ее конечности напрочь заледенели и в первые минуты нахождения внутри теплого пространства неприятно покалывали. Тонкие ноги в черных синтетических леггинсах и осенних полуботинках на толстой платформе дрожали мелкими судорогами, а едва прикрытая под свободной короткой кофточкой поясница нудно болела. Полина отдала на входе экстравагантное, неуклюжее желтое пальто и черную шляпу с широкими полями приземистой коренастой работнице заведения. Затем не спеша поправила перед зеркалом темно-бордовый макияж губ и зачем-то передвинула на шее кружевное украшение из тонкой лески.
Только после этих манипуляций она шагнула в основной зал ресторана, где ее уже давно ждали за угловым столиком под оранжевым торшером, который давал равномерный ненавязчивый свет. Поля аккуратно приблизилась и произнесла вполголоса:
– Прости, я задержалась. Пришлось дольше запланированного времени провести с клиенткой. В смысле, не просто с клиенткой, с подругой. Знаешь, она недавно замуж вышла и тут впервые решила подстричься, такой ответственный шаг. Я очень не хотела ее торопить, да и самой не хотелось торопиться...
– Привет, – решив, что пора бы прервать этот оправдательный монолог, девушка за столиком просто поздоровалась и улыбнулась.
– Привет, – выдохнула Поля.
– Все в порядке. Присаживайся, – она показала открытой ладонью на место рядом с собой на диване.
Но, вопреки ее предложению, Полечка заняла место в кресле напротив и снова заговорила:
– Нет, правда, извини. Не подумай, я не любительница опаздывать. Просто так вышло...
– Я боялась, ты совсем не придешь.
– С чего бы это? – как бы непринужденно Поля замахала руками. – Глупости какие...
– Ты нервничаешь?
– Нет, – без запинки ответила она, дважды быстро моргнула и добавила: – Да...
– Я тоже, – собеседница вновь улыбнулась, и улыбка эта была настолько спокойной, что невольно так же воздействовала на тех, к кому обращена. – Давай просто заново познакомимся. Меня зовут Лена, мне двадцать семь лет, и я бухгалтер в строительной компании. А ты? – в этот момент Лена закусила нижнюю губу и чуть наклонила голову.
Свет от торшера упал на ее вьющиеся каштановые волосы, придав им золотистый оттенок. Это создавало ощущение некой безопасности и простоты. Поля разглядывала незнакомку через стол, подмечая детали одежды и макияжа: мейкап неброский и со вкусом, с акцентом на глаза – легкий «смоки айз» на основе кофейных теней; платье не от кутюр, но грамотно подобранное к фигуре – тонкая, эластичная шерсть темно-вишневого цвета, полностью облегающее до коленной чашечки, а на самой тонкой части стянуто широким поясом из матовой черной кожи в японском стиле. И в унисон ему – строгие, но изящные сапоги на устойчивом высоком каблуке. Встретив такую девушку на улице, непременно подумаешь, что жертвами ее осиной талии и идеально оформленных бедер стал не один десяток хомо сапиенс мужского пола. И только чересчур короткие, оформленные в аккуратный овал ногти, могли бы стать поводом для предположений иного рода.
Поля все медлила с ответом, и Лена решила во второй раз взять инициативу на себя:
– Должно быть, это немного странно, но знакомства ведь всегда начинаются с таких простых и понятных каждому вещей.
– Еще раз прости, – сама удивляясь своей внезапной робости, ответила Полина. – Я давно не была на свиданиях. Разучилась, наверное.
– Я могу это понять. Я тоже не так давно зарегистрировалась на этом сайте, где мы познакомились, и мне тоже все пока в новинку.
– Ты не похожа на темную девушку, – честно призналась Поля.
Лена рассмеялась в ответ:
– Ты тоже! Но неужели все должны соответствовать каким-то высосанным из пальца стандартам: короткие стрижки, рваные джинсы, агрессивное поведение?..
– Я не о том. Неправильно сформулировала.
– Тогда объясни.
Они встретились глазами и замолчали на какое-то время. Именно этой паузой воспользовался официант и пристал с расспросами о том, что будут пить и есть гостьи. Но гостьи в свою очередь больше глядели не в меню, а друг на друга. В конце концов, Лена поставила в этой неловкой паузе точку, самостоятельно заказав два блюда от шеф-повара и бутылку белого сухого на выбор заведения. Ошарашенная Полечка открыла рот и, когда официант убежал исполнять заказ, не скрывая удивления, спросила:
– Ты точно бухгалтер?
– Да, а что?
– Ничего, – Полина убрала меню и с интересом, уже более смело уставилась на новую знакомую. – Мне двадцать пять, хотя по виду и не скажешь. В магазине кассирши вечно ржут надо мной, когда я показываю им паспорт, но мне все равно, потому что я такая, какая есть, и предпочитаю не скрываться. Я – парикмахер-стилист, и могу сделать все, чтобы преобразить человека до неузнаваемости, так что если тебе понадобится срочно сменить внешность, скрываясь от полиции, смело звони мне, – Лена на это опять рассмеялась, а Поля продолжила: – О моей ориентации знают мама и младший брат. Брату пофиг, а мама – художница, это, мне кажется, многое объясняет. Я ненавижу рыбу, обожаю лысых котов, дома у меня живет хомяк-джунгарик, а еще у меня татушка на спине под шеей в виде лотоса. Она ничего не значит, просто классная, – на последних словах Поля уже сама заулыбалась.
– Неплохо для начала! – продолжая смеяться, подытожила Лена. – Теперь я точно знаю, с кем имею дело!
– Наверное, это все, что я могу с ходу рассказать о себе. А так... Ну, спрашивай... – Полина быстрым движением поправила очки на переносице и зачесала за ухо волосы.
Ей все еще было непросто вот так лицом к лицу сидеть и общаться с человеком, которого знала всего пару дней по единственной смутной фотографии в сети. И, хотя она уже смогла немного адаптироваться и отпустить ситуацию, полностью напряжение не спадало. Но снова вовремя подоспел официант с бокалами и вином, подал напиток девушкам и безмолвно исчез. Вино было кстати. Определенно необходимо было выпить. Лена пила неторопливо, смакуя каждый глоток, а Поля почти сразу же прикончила первый бокал, и он немедленно наполнился вновь.
– Что ж, тогда давай попробуем о личном? – Лена сделала выразительный акцент на последнем слове.
– Попробуем, – не стала кокетничать Полечка.
– Как я понимаю, сейчас ты без пары? – последовал утвердительный кивок, и тогда Лена задала вопрос напрямую: – Расскажешь о своих последних отношениях?
– Ну... – говорить об этом не хотелось совершенно, но еще больше Поле не хотелось показаться скрытной или напыщенной. Прозвучавший вопрос был таким же нормальным и естественным, как информация о возрасте или профессии. К тому же ни с кем и никогда она еще не обсуждала Ирэну. Возможно, ей действительно стоило выговориться. Допив второй бокал, Полечка заговорила: – Мы были очень разными. И в то же время похожи, чем-то... необъяснимым. Нас тянуло друг к другу, – Лена понимающе качнула головой, но прерывать не стала. – Она немного старше, и работа у нее такая, очень ответственная. Думаю, это была одна из причин, почему мы никогда не афишировали наши отношения.
– Насколько не афишировали?
– Настолько, что о них вообще никто не знал.
– Ничего себе... – Лена опять закусила губу, и на сей раз этот жест показался немного сексуальным, даже неприлично сексуальным. – Долго вы были вместе?
– Что-то около полугода. А потом расстались вот так – бац! И нет нас... – Поля взмахнула рукой, держащей бокал, и пару капель вина упало ей на ладонь. – Ой, извини. Я очень быстро пьянею...
– Ничего, – мягко улыбнулась Лена. Она взяла бумажную салфетку со стола и осторожно стерла капельки. – Продолжай. Вы расстались одномоментно. Так нечасто бывает. Неужели не было попыток восстановить отношения?
Полечка удрученно вздохнула, предаваясь воспоминаниям. За прошедшее время она научилась максимально не думать о случившемся, лишний раз не бередить душу, но обстановка все больше располагала к откровениям, а алкоголь развязывал язык. Принесли еду. Лена вновь подлила белое прозрачное вино, однако к блюду на тарелке не притрагивалась, как и Поля. Она ждала продолжения разговора и не торопила. Наконец, Полечка набралась смелости и ответила:
– Да, были. Были попытки. Вялые, неуверенные и ничего незначащие. Несколько сообщений от нее. Она предлагала встретиться и еще раз поговорить, но о чем можно разговаривать с человеком, который считает себя полностью правым? – Лена непонимающе развела руками. – Вот и я так думаю, – серьезно констатировала Поля. – Не о чем. Я хотела ясности, взаимности, а не шарахаться по углам, боясь, что однажды кто-то нас застукает, и придется оправдываться, как двенадцатилетним, – она замолчала. Перевела дыхание и продолжила: – Я изначально боялась начинать все это. С замужними встречаться – это экспресс в никуда.
– Так она была замужем? – отчего-то насторожилась собеседница.
– В прошлом. Но ведь это накладывает серьезный отпечаток, как ни крути. Брак, хоть и был неудачным: муж ее пил, иногда даже бил, что, естественно, привело к разводу; все равно – то были отношения с мужчиной. Я, конечно, надеялась, что моя любовь, моя нежность и понимание вылечат и загладят прошлый кошмар, но...
– Что «но»?
Полина махом осушила бокал и увела взгляд. Теперь ей стало по-настоящему горько. Будь она наедине с собой, уже бы разрыдалась, но плакать при других она не могла и права не имела. Несмотря на раздирающую боль, Поля смогла взять себя в руки и не дать чувствам волю. Она повернулась и спокойно ответила:
– Но в отношениях любовь должна быть с обеих сторон. Односторонней любви никогда не хватает, – снова пауза. – Думаю, ей просто нужен мужчина. Клин клином, как говорится...
– Возможно... – задумчиво произнесла Лена. – Но лично я думаю, что все индивидуально. В том плане, что нельзя так однозначно говорить, кто именно нужен человеку – мужчина, женщина...
– Я говорила конкретно о замужестве, – перебила Поля.
– Я поняла. Но, если женщина была замужем, это вовсе не значит, что может полюбить после только мужчину.
– Ты была замужем? – вопрос прозвучал несколько агрессивно.
– Я? – удивилась Лена. – Нет. Мы ведь просто рассуждаем...
– Окей. Тогда что насчет тебя? Что случилось с твоими последними отношениями?
Она в который раз засмеялась и махнула рукой:
– О, это было настолько давно и настолько скучно, что ты точно заснешь прежде, чем я дойду до середины! – однако, поймав нисколько не улыбающийся Полинин взгляд, Лена прекратила шутить. – Я расскажу, правда. Но сначала давай поедим? Иначе все остынет и станет безобразно невкусным, а блюдо обещало быть фантастическим. Все-таки сам шеф-повар старался, – она настойчиво подтолкнула к Полечке столовые приборы и сама первой запустила вилку в огромную аппетитную копну жареного риса с ягнятиной и ростками сои.
Шеф-повар старался не зря: блюдо в самом деле превзошло все ожидания. В нем грамотно сочетались острые и пряные специи с особым вкусом молодого барашка с обволакивающим молочным послевкусием. Травы и овощи настолько ладно перекликались друг с другом, с одной стороны не перебивая ощущения, а с другой – составляя полноценную, единую картину, где невозможно вычленить один единственный солирующий элемент. Полечка жевала с аппетитом, запивая второй бутылкой белого, и чувствовала приятно покалывающую в животе сытость. Но вместе с тем подкралось чувство и иного рода. Пока Лена отвлекалась на тибетские кулинарные изыски, Полина украдкой подсматривала за ней: настороженность никак не хотела отступать, хоть и сильно притупилась благодаря умиротворяющей обстановке и чилийскому сухому. Безусловно, Лена была привлекательна: у нее чуть полное круглое лицо с мягкими щеками и аккуратно выделяющимся подбородком. Фигура у нее богатая, женственная, кожа белая в мелких, едва заметных родимых пятнах. Родинки так же есть на лице – у левого глаза и с противоположной стороны под губой, которую она невзначай покусывает. А еще на шее – небольшое пятнышко, формой похожее на сердце, у самого ворота ее платья.
– Куда ты так внимательно смотришь? – Лена сощурилась игриво.
– Никуда, – тут же соврала Полечка. Но потом вдруг передумала: – На тебя смотрю.
Пауза. Лена отложила вилку и пронзительно глянула через стол.
– Ты мне очень нравишься. И я не знаю другого способа сообщить тебе об этом, кроме как сказать прямо.
– Это довольно смело, – подтвердила Поля.
– Я знаю. Но мне почему-то кажется, что если я не скажу тебе об этом прямо сейчас, мы больше не увидимся.
Как бы странно это ни звучало, вот тут она попала в самую точку: буквально несколько минут назад не совсем трезвый Полин мозг вынес серьезный предупредительный вердикт – «Держись от нее подальше», и Полечка уже пообещала себе по выходу из ресторана начисто стереть и номер телефона, и всю переписку, дабы не было соблазна искать вновь общения. Но эти живые, смотрящие прямо в душу глаза, должно быть, обладали некой мистической силой переубеждения. Тем не менее Поля не подавала виду, что сказанные слова как-то задели ее. Она улыбнулась очаровательно и легко, протянула руку, нежно соприкоснулась своим бокалом с бокалом собеседницы и произнесла:
– За знакомство! Каким бы оно ни было и что бы ни принесло, оно не случайно.
– Случайности не случайны, – поддержала Лена. Выпили, пристально глядя друг на друга. Лена явно хотела сказать еще что-то, но никак не решалась. – Поль, – все-таки пересилила она страх, – я не хочу отпускать тебя сегодня. Кажется, мы нашли общий язык... – ее ладонь медленно поползла по цветастой тибетской скатерти к девушке напротив, пока не добралась до ее руки, обхватила бережно. Поля вздрогнула. – Мы могли бы еще какое-то время побыть вместе, но в более уединенной обстановке, без лишних, так скажем, глаз. Может, час или два, или... как уж мы сами решим, – последние слова были произнесены с таким терпким придыханием, что Полечка едва не поперхнулась.
– Можем поехать ко мне, – замаскировала она под ласковой улыбкой свое бешеное волнение  и внезапно проснувшееся сексуальное желание. Наверное, с момента расставания с Ирэной, никто и ничто не провоцировали в ней столько страсти. Она не знала, кто тут больше повинен – алкоголь или четырехмесячное воздержание, но проводить остаток вечера в одиночестве она больше не собиралась. – Если, конечно, тебя не смущает творческий бардак, попискивающий в клетке грызун и отрубленные парикмахерские головы.
– Последнее – самый смак, – пошутила Лена.

Покидали они ресторан спешно: быстро расплатились, быстро пошли к метро. Очень уж не терпелось поскорее очутиться среди теплых стен дома и продолжить знакомство. Почти не разговаривали в дороге, да и добрались очень оперативно. Несколько станций по прямой ветке, а затем еще минут семь пешком по дворам. Поля отворила дверь, первой впустила гостью. Когда свет зажегся, Лена смогла всецело оглядеть апартаменты: угловая однушка-студия, две стены изломаны под несколькими углами, образуя многогранную сложную форму. В центре располагалась низкая круглая кровать из розового плюша, на подоконнике слева от нее были разбросаны подушки и мягкие игрушки, на подоконнике справа жил крохотный хомяк в клетке и три кактуса в смешных горшках. В квартире пахло чем-то сладким, и Лена догадалась, что аромат идет из автоматического распылителя. Вообще, Полино жилище оказалось довольно уютным и милым. «Отрубленные парикмахерские головы» действительно существовали и стояли на белом трюмо под зеркалом, завитые в бигуди, заплетенные в диковинные косы или же просто остриженные.
Поля подошла к ним, взяла один из манекенов в руки и пояснила:
– Это Л;ля, моя первая. Я ее и красила, и накручивала, и дреды вертела, и об стенку кидала. Но ничего, как видишь – мы до сих пор вместе.
– Поразительная история, – приближаясь к девушке, подыграла ей Лена. – А Лёля не ревнует тебя к твоим... – она нежно провела кончиками пальцев по предплечью Полины. – К твоим другим подружкам?.. – ее ладонь достигла тонкой Полиной шеи и требовательно потянула к себе.
– Нет, – еле удерживаясь на последних миллиметрах от приближающихся губ, прошептала Полечка. – Она прекрасно знает, что я предпочитаю женщин целиком, со всеми остальными частями тела...
Они соприкоснулись сначала осторожно и предупредительно, но постепенно все глубже и жестче погружались друг в друга разъяренными, голодными ртами. Плавящиеся в горячей слюне языки неустанно ласкались все агрессивнее и смелее, а тела самопроизвольно подкрадывались к кровати. Туфли, сапоги и кожаный пояс сдались первыми, их разбросало без всякой логики по поверхности ламината. Поля толкнула гостью спиной на кровать и моментально оседлала ее сверху. С этой позиции удобнее всего было подобраться к оголенной части шеи и плеча под россыпью каштановых кудрей. Лена тихо застонала, ощутив, как эта казалось бы маленькая, безобидная девочка хищно целует ее, покусывая мочку уха и, не стесняясь, задирает наверх край бордового платья. Лена решила не томить ни себя, ни партнершу долгим прощанием с одеждой, приподнялась на кровати. Сначала она помогла разоблачить себя, а после этого сразу же схватилась за черную Полину кофточку. Под ней было тонкое, почти прозрачное белье телесного цвета без поролона и других грубых вставок. За тонкой кружевной тканью легко просматривалась маленькая выпуклая грудь с розовыми, как карамельки, сосками. Она идеально укладывалась в ладонь и будто бы была специально создана для того, чтобы находиться там бесконечно.
Леггинсы и оставшееся девичье белье совсем скоро так же покинули тела. Девушки сплелись на кровати полностью обнаженные и возбужденные. Не прекращая целоваться, Полечка первой доползла рукой по напряженному животу к мягким темным волоскам на лобке Лены. Некоторое время тихонько гладила по нижним губам, затем осторожно погрузила пальцы в залитое смазкой лоно. Вначале неглубоко, чтобы только смочить набухшую от возбуждения точку под волосами. И лишь когда ощущения в кончиках пальцев подсказали, что тяжело дышащая и непрерывно стонущая девушка очень близка к кульминации, Поля вошла пальцами на всю длину. В тот же самый момент она ощутила, как Лена сделала тоже самое. Одной рукой она продолжала крепко притягивают к себе за шею Полечку, а второй бесперебойно пронзала изнутри лежащее на ней тело.
Происходящее внутри ошалевшей и опьяневшей Полининой головы виделось чем-то невозможным, неправильным, страшным, и вместе с тем умопомрачительно приятным и таким необходимым. Все, что копилось долгими месяцами: боль, обида, страсть, нежность, злость, любовь, вожделение, агрессия, тоска – все это разом покидало мысли и сердце, с каждым новым толчком, с каждым укусом и поцелуем, с каждой новой царапиной от ногтей. Взамен этому запутанному жестокому комку приходила легкость, долгожданное отсутствие каких-либо дум. Поля безмятежно плыла в накатывающих оргазмических волнах, уже не умом, а каким-то иным слоем сознания понимая, что ровно то же самое испытывает ее партнерша. Наверное, в тот момент они почти любили друг друга. Особенно, когда квартиру сотряс первый финальный разряд, а за ним и скорый второй. И девушки еще долго лежали обнявшись, изучали лица друг друга: глаза, волосы, губы, линии скул, подбородка, плеч – две знакомые незнакомки: немного сумасшедшие, немного хмельные, немного безрассудные, зато не одинокие. Хотя бы в этот вечер.

Глава 9.

Раздался звонок в прихожей, и Василиса в шаркающих домашних тапочках побрела открывать. Увиденное, несколько встревожило ее, но виду она почти не подала. Лишь слегка наморщила лоб и спросила:
– А это было обязательно?
– Обязательно! – впорхнула в квартиру Ирэна с литровой бутылкой виски наперевес. Она восхищенно оглядела прихожую, а затем уставилась на хозяйку: – Ну, нифига себе! Чтоб я так жила! Ведь и правда – трехметровые потолки!
– Вообще-то, три семьдесят, – уточнила Василиса, помогая гостье снять ее норковую шубу и не уронить принесенный гостинец. – Рома говорит, что тут все нужно переделать, а то из каждого угла сквозит совком, но мне бы хотелось сохранить так, как оставили нам бабушка с дедушкой.
– Тебе оставили. Тебе, – с улыбкой поправила ее Булгарцева. Она скинула черные замшевые ботильоны, перебрала волосы, расправив их по плечам темно-синего пиджака и выдохнула с облегчением: – Денек у меня был кошмарный... Так, срочно показывай свою стрижку, – она развернула Пушкареву лицом к свету и удовлетворенно констатировала: – Хм! А недурно вышло! Я бы даже сказала – класс!
– Спасибо... – моментально зарделась непривыкшая к подобным демонстрациям Вася.
– Как братец отреагировал?
– Он еще не видел.
– Вот как? – Ирэна была явно поражена. – Впрочем, кого интересует, что думает о новой прическе жены ее муж, если самой жене нравится? – она развернулась и пошла в ту сторону, где, как подсказывала ей интуиция, находилась кухня. – А тебе ведь нравится? – бросила она на ходу.
– Ну... – Вася заторопилась следом. – Непривычно немного...
Интуиция в который раз оказалась права: дверь с левой стороны как раз вела в царство кулинарии и чревоугодия. Весь интерьер был выполнен в темно-коричневых и бледно-желтых тонах. Это немного скрадывало габариты помещения, хотя для площадей такого масштаба это нестрашно. В кухне стоял огромный старомодный сервант из красного дерева с резными фасадами, стекла в них были поделены бронзовыми перегородками, а ручки все в причудливых завитках. Такая мебель была в ходу еще до прихода советской власти в начале прошлого века, и сервант, очень возможно, пережил не одно поколение Пушкаревых – именитой династии русских светил науки и инженерии. Квартира после смерти бабушки и дедушки Василисы долго пустовала. Ее берегли к тому самому торжественному дню, когда единственная дочь профессора Анатолия Ивановича покинет родительское гнездо и пойдет дальше по жизни рука об руку с единственным избранником.
Ирэна тем временем так же оперативно разыскала холодильник и уже копошилась в морозильном отделении:
– А у тебя лед есть? – согнувшись в неблагочестивой позе так, что облегающая юбка-карандаш на ее бедрах могла вот-вот треснуть, обратилась она к Васе.
– Кажется, был...
– Нашла! – Ирэна победно выставила перед собой руку с полиэтиленовым пакетом. – Знаешь, – ожесточенно отковыривая пальцами примерзшие друг к другу льдинки, сказала она: – Главное в жизни – уверенность! Я серьезно. Прокатывает со всеми, всегда и везде. Если человек нутром чует от тебя железобетонную уверенность, он хочет-не хочет займет в итоге твою сторону. С мужиками это, вообще, срабатывает на раз-два. Так что морду кирпичом – ты в восторге от новой стрижки! И точка! Просто источай уверенность.
– Просто... – усмехнулась сама себе Пушкарева. – Жаль, тебя с твоей установкой не было на моем экзамене по философии... Так ведь и завалила свой красный диплом.
– А синего тебе, значит, недостаточно? – с издевкой парировала собеседница. – Какая разница, какого цвета у тебя диплом, если все равно дома сидишь?
– Но я собиралась устроиться на работу! – возмутилась Вася. Она достала из серванта один бокал и поставила на стол рядом с Булгарцевой. – Просто Рома считает, что я должна больше думать о семье, о домашнем уюте...
– Ага, и превратиться в заплесневелую калошу к тридцати годам, – Ирэна недоуменно посмотрела на одинокую посудину: – Это что такое? Ты издеваешься?
– Слушай, я пить не буду...
– Отлично. Ты не будешь пить, не будешь работать. Будешь днями и ночами глядеть в рот моему братцу и молиться на него, – девушка угрожающе выпрямилась и подбоченилась. – Он, конечно, еще тот поц, но далеко не худший вариант. Однако тебе просто необходимо научиться ставить его на место, а не вылизывать ему пятки, беспрекословно подчиняясь. Ты же хочешь, чтобы он тебя уважал?
– Конечно, – испуганно хлопала ресницами Василиса.
– Тогда пей! – командным голосом рявкнула Ирэна, что немедленно захотелось перекреститься.
– Послушай, – виновато опустила глаза в пол Вася, – он же еще тот наш девичник каждый день мне припоминает. Он ведь даже на свадьбе затюкал меня и с места двинуться не давал. Только я к гостям выйду, он сразу в ор. Я расплакалась в один момент, все подумали, что от умиления, а мне правда нехорошо стало...
– Значит так, – Ирэна мягко, но уверенно сжала плечи девушки и легонько встряхнула, – во-первых, сейчас тут его нет. Во-вторых, тут есть я, и пускай только попробует что-нибудь вякнуть, я на него быстро управу найду. А в-третьих... а в-третьих, он, вообще, где?
– На склон уехал...
– Куда?! – вытаращила глаза брюнетка.
– Ну, на склон, – унимая дрожь в голосе, пояснила Василиса. – В Подмосковье есть закрытая снежная трасса для круглогодичного катания на лыжах или сноуборде. – Ирэна ослабила хватку, и Вася, наконец, смогла свободно вздохнуть. – Он с друзьями там к новому сезону готовится. В январе в Альпы поехать хотят...
– В Альпы, значит, – подытожила Булгарцева. Помолчала немного, затем уже спокойнее, но так же безапелляционно договорила: – Доставай второй бокал. Немедленно.

Два часа спустя они уже беззаботно болтали в шикарной гостиной: Василиса в домашнем байковом брючном костюме с нарисованными зайцами, лежа на диване с отделкой из золотистой парчи и деревянными благородными вставками, и Ирэна, выкинувшая куда-то пиджак в расстегнутой юбке и выбившиеся из-под нее шелковой белой блузе, – на соседнем кресле. Обе синхронно «приговаривали» вторую треть бутылки виски с яблочным соком и, должно быть, совсем позабыли, что вскоре должен явиться Королев. Время как-то само собой утекало в неизвестном направлении. На часах давно маячила полночь. Вася без уговоров налила новую порцию выпивки себе и гостье, снова устроилась на диване. Ее немного клонило в сон, но до того хорошо было расслабиться с подругой, что она бодрилась, как могла.
– А знаешь, – мечтательно протянула она, – я все еще хочу вернуться к музыке.
– Так возвращайся. Какие твои годы? – поддержала Ирэна.
– Нет, я серьезно, – Вася села ровно для большей уверенности. – Из меня мог получиться классный дирижер! Я еще в колледже думала об этом. Но папа считал, что языки – более подобающее направление. И я же не спорю! Вот испанский мы учили. Ну, круто же было, скажи?
– Да... – Ирэна рассеяно кивнула головой. – Круто. Только как совместить новую учебу с бытом и прочими пирогами? Например, если спиногрызы пойдут...
– Не спиногрызы, а детки, – фыркнула на это Пушкарева. – Вот скажи, неужели ты никогда не хотела деток? Таких маленьких, хорошеньких...
– Сопливеньких, – подоспела с комментариями гостья. – Нет уж. Я так скажу: я хочу жить для себя. Я у себя одна, и я себя должна беречь, ценить и уважать. Остальные – лесом.
– А как же романтика, любовь?..
– Секс ты имеешь ввиду? – усмехнулась Ирэна. – Для здоровья и удовольствия – пожалуйста.
– Нет. Я имею ввиду любовь и романтику, – настаивала на своем Вася. – Это ведь так грустно – жить без любви и нежности...
– Ну, вон у тебя любовь есть. Много счастья от нее?
– Много, – твердо заявила девушка. – Я за Ромой, как за каменной стеной. Он, между прочим, мне цветы каждую неделю дарит. Да. И в кино мы вместе ходим. И говорим вечерами. Ну, когда он дома, – она сделала глоток коктейля. – Он мне предложение сделал на лодке в окружении лебедей! – восторженно вспоминала Вася, закатив от удовольствия глаза. – И стихи Асеева прочитал: «Я не могу без тебя жить! Мне и в дожди без тебя – сушь, мне и в жару без тебя – стыть. Мне без тебя и Москва – глушь!..»
– Полная чушь, – брезгливо поморщилась Ирэна и залпом допила все, что было в ее бокале.
– Да ну тебя... – обиделась Василиса. – Я понимаю, что после твоего Паши не то что любить, жить не захочется. Но ведь не все такие! – она заметила, как грозно смотрит на нее подруга и сразу смягчилась: – Ну, прости. Но ведь правда же, – Пушкарева виновато потерла нос и натянула длинные рукава домашней кофточки поглубже, закрывая ладони, будто бы ей стало зябко. – Ты ведь после развода даже не пробовала ни с кем встречаться и...
– Почему не пробовала? Пробовала.
– Допустим. И где он сейчас?
Ирэна мигом погрустнела, хоть и старалась сохранить хладнокровие. Тем не менее, виски с соком ослабил эту стальную хватку, и Василиса все-таки разглядела в ее лице неподдельную печаль.
– Расстались, – как можно более равнодушно созналась Булгарцева.
Пушкарева разочаровано помотала головой и вздохнула:
– Не обижайся, но я готова спорить на что угодно: разошлись вы, потому что именно ты не хотела серьезных отношений...
– Ой, знаешь что!.. – грубо перебила ее собеседница, она уже пожалела, что вообще упомянула об этом. – Разошлись, потому что не сошлись характерами.
– Никто не расходится, потому что не сошлись характерами, – гнула свою линию чересчур осмелевшая Вася. – Эту отговорку придумали лишь для того, чтобы не объяснять настоящую причину.
– Я что, на приеме у семейного психолога? – огрызнулась, окончательно теряя самообладание, Ирэна. – У тебя балкон есть?
– Есть...
– Пойдем покурим.
На языке так и застрял упрек «Ты что, еще и куришь теперь?!», но Василиса смолчала. Наверное, потому что каким-то шестым чувством понимала, что иногда люди ведут себя неидеально. Иногда им зачем-то жизненно необходимо выходить за рамки и нарушать правила. Как и ей самой, в ту злополучную ночь...
Ведь, несмотря на все упреки, высказанные впоследствии Ромой, она отчетливо помнила то свое состояние эйфории, пусть пьяной и невменяемой, но за четыре месяца семейной жизни ничего даже немного близкого она так и не испытала. Были моменты улыбок и простого, как говорится, женского счастья. Были объятия по утрам и тихие домашние ужины. Было много разговоров о будущем: о ремонте, о потомстве, о поездке на море летом, в счет несколько запоздалого свадебного путешествия. Рома даже как-то предложил подарить на день рождения супруге щенка чихуахуа, но правда сам тут же передумал, и тему закрыли.
По большому счету, в новоиспеченной семье Пушкаревых-Королевых все было хорошо. Но Василиса день за днем ловила себя на мысли и мгновенно же гнала ее от себя, что ей чего-то отчаянно не хватает. Существовал едва ощутимый, крохотный пробел, который в состоянии умеренно-трезвом превращался в настоящую зияющую дыру, заполненную кромешной пустотой. Именно с этим ощущением она вышла на остекленную лоджию вместе с Ирэной, накинув розовую олимпийку. Ирэна же ничего сверху одевать не стала, ей было будто бы жарко. Хотя лоджия хорошо отапливалась и была плотно обнесена тройным стеклопакетом, открытое окно впустило ноябрьский холод. Вася дрожала, искоса подсматривая за подругой, а Булгарцева преспокойно курила длинные, крепкие сигареты и глядела вниз, на улицу.
– Я не знаю, как объяснить то, что произошло, – ни с того ни с сего заговорила Ирэна. – И ты неправа: я хотела серьезных отношений, но, видимо, просто не тот человек.
– Ты его еще любишь? – тихо спросила Василиса.
Булгарцева пожала плечами и ответила не сразу:
– Наверное. Но все еще сложнее, чем ты можешь себе представить.
– Да брось. Какие могут быть сложности, если два человека хотят быть вместе? Ну, что вам жить негде? У тебя своя квартира. Пусть ипотечная, но ведь своя. Есть работа, есть крыша над головой, а остальное – приложится со временем.
– Да уж, не всем так везет, как Роме, – грустно засмеялась Ирэна. Помолчала. – Нет. Все намного жестче...
Василиса внезапно перехватила из ее рук дымящуюся сигарету и неумело затянулась в полные легкие. Разумеется, она тут же закашлялась, а удивленная Булгарцева поглядела на нее сверху вниз и вновь залилась смехом:
– Что ты творишь?!
– Всегда хотелось попробовать, – давясь горьким дымом, прохрипела Вася. – Говори, как есть. Вдруг, я чем-то помочь смогу.
И снова хохот, после которого Ирэна вдруг стала совсем серьезной. Она оставила прежнюю сигарету подруге, а сама подкурила новую.
– Я не знаю, как тебе объяснить... – неторопливо начала Булгарцева.
Но вдруг она осеклась, когда Вася резко подняла указательный палец вверх, призывая сохранять тишину. Девушки насторожились, вслушались.
Громкий хруст захлопнувшейся со всего маху входной двери мог означать только одно. Василиса и Ирэна покидали наспех в окно сигареты, пулей выпрыгнули с лоджии обратно в комнату, и как раз в этот момент в гостиной появился Королев. Рома тащил под мышкой длинный сноуборд со вставленными в крепления ботинками, край которого беспощадно волочился по старинному дубовому паркету. Широченной хозяйской походкой, разойтись еще шире которой мешали разве что спущенные до колен лямки от ярко-желтого лыжного комбинезона, Королев приблизился к жене, хотел было чмокнуть ее в щеку, а она почему-то дернулась, как ужаленная.
– Привет! – стараясь не дышать в его сторону, приветствовала мужа Василиса. – Как покатался?
Королёв сощурил свои большие подозрительные глаза, снял вязаную шапочку с помпоном и черными оленями, перевел взгляд на сестру:
– Добрый вечер, – оценивающе разглядывая подтрёпанный вид брюнетки, проговорил он. – А ты что тут делаешь? – после этого, не дожидаясь ответа, он снова поглядел на Василису и обомлел: – Ты подстриглась?..
– Привет, жопа карамельная, – перебила его внимание Ирэна. – Мне раз в полгода невестку навестить можно? А ты что это так рано? Мы только успели любовников выпроводить.
– Ирэна!.. – осекла ее Пушкарева.
– От одного твоего присутствия голова разболеться может, – фыркнул в сторону Королёв и продолжил прерванный маршрут к лоджии. Возвратился он уже без сноуборда и застал девушек мирно сидящих на диване. Ирэна уже привела в порядок свою юбку, а Василиса жевала жвачку, по-прежнему не глядя ему в глаза. Рома снял флисовую кофту под горло, обнажив идеально прокаченный рельефный торс, грудь и руки. Если бы мастера скульптуры Древней Греции творили в наше время, Рома Королев со всеми его атлетическими выпуклостями и контурами, непременно состоял бы в списке главных моделей. Не скоромничая и внутренним зрением любуясь сам на себя, он сделал несколько сокращений левым бицепсом, как бы удостоверяясь на всякий случай, что тот отменно работает, и лишь после этого вновь обратился к девушкам: – Я гляжу, вы тут спиртное употребляете...
– Нет! – почти выкрикнула Вася, но одновременно с ней отреагировала и Булгарцева:
– Да. Хочешь, и тебе нальем?
– Благодарю, – Рома брезгливо принюхался: – Хотя бы два окна открыли. Здесь воняет как в притоне.
– А что, настолько знакомый запашок? – растянула наигранную улыбку Ирэна.
– Как же так надо ненавидеть себя, Ирина Владимировна, – вальяжно усаживаясь в кресле, рассуждал Королёв, – чтобы по доброй воле отравлять собственный бесценный организм дешевым заморским пойлом?
– Между прочим, почти три косаря за литр! – изобразила возмущение Булгарцева. – Впрочем, я рада, что ты настолько высоко ценишь мой организм. Но можешь не рассчитывать, что если вдруг тебе понадобится пересадка почек, я поделюсь с тобой своей крошкой.
Королев, улыбнувшись, деловито почесал бороду и, наконец, встретился глазами с женой. Он во второй раз, но абсолютно без слов задал прежний вопрос. Василиса ужасно сконфузилась: глянула на Булгарцеву – та лишь локтем ее пихнула, мол, «Не дрейфь!», а у Пушкаревой словно ком в горле – не слова не выговорить.
– Да вот... – запинаясь, еле слышно прошептала она, – решила имидж сменить...
– Тебе очень идет, – неожиданно для всех совершенно искренне улыбнулся Рома. – А мы отлично покатались после качалки с ребятами. Очень важно давать мышцам разнообразную нагрузку. Поэтому в воскресенье мы решили идти на кроссфит. Не заморачивайтесь, – опередил он зависший в воздухе логичный вопрос, – это не для ваших умов занятие. Там все по-настоящему, по-серьезному.
– Кроссворды что ли гадать будете? – не смогла сдержаться от очередной колкости Ирэна.
– Именно, – ехидно оскалился Королёв. – Вы уже сейчас можете начинать занятия в домашних условиях. Предлагаю на первом этапе разгадывать кроссворды специально для детей, очень желательно с особенностями развития, – он тошнотворно хихикнул и встал, интеллигентно зевнув в ладонь. – Ладно, родные, если я понадоблюсь, то я в своей вэйп-рум, – Рома проследовал к выходу из гостиной.
– Где?! – ничего не поняла Ирэна.
Ей пришла на помощь Вася, которая внутренне успела уже, наверное, раз тридцать поблагодарить Всевышнего и Ангела Хранителя за такую благосклонность супруга:
– Вэйп-рум. Там Ромочка курит свой электронный вэйп.
– Милая, – раздалось уже из коридора, – вэйп не курят, а парят!
– То есть комната для запар?! – и брови Булгарцевой так высоко поднялись над глазами, что едва не выпрыгнули с лица. Рома, даже если слышал ее, предпочел промолчать. Вскоре его шаги совсем затихли. Ирэна повернулась к подруге в полном недоумении: – У него что, правда есть своя курительная комната?!
– Ну... Да. Бывший дедушкин кабинет... Ирэна...
– Господи! – воскликнула Ирэна в сердцах. – Почему не я твой муж?!
– Ирэна, – схватила ее за руку Пушкарева и крепко сжала, чтобы полностью сосредоточить внимание на себе, – я, кажется, знаю, что нам нужно!..
– Действительно?..
– Да! – Вася впилась пальцами в кожу до боли и притянула Булгарцеву к себе. – Нам надо тоже заняться спортом!
Пауза. Ирэна осторожно извлекла конечность из захвата:
– Ой, нет, это давай без меня...
– Я тебе точно говорю! – Василиса опять вцепилась намертво и глядела широко открытыми глазами, как полоумная в стадии обострения. – Мне Владка вчера звонила! Сказала, клуб какой-то нашла! Мы обязаны пойти!
– Так, крошка, – брюнетка встала с дивана и стряхнула с себя назойливые руки, – давай ты остынешь, а завтра, может, еще поговорим. А мне домой уже пора.
Она и впрямь собралась чересчур быстро, оделась, чмокнула Васю небрежно в щеку и через секунду испарилась, будто и не было ее вовсе. Василиса, может, и обиделась бы даже, но отчего-то озвученная идея жутко вдохновляла и заполняла мысли настолько, что обижаться и расстраиваться больше не хотелось. Кроме того, похоже, Ирэна куда-то спешила. Ровно так и решила для себя Пушкарева. Она вернулась обратно на диван, чтобы из последних сил пошерстить глобальную сеть на предмет различных спортивных объектов и курсов.

Тем временем Ирэна уже была на улице, далеко она и не уходила, да и не спешила вовсе. Хотя была у нее ужасно пьяная и еще больше идиотская мысль броситься сию секунду сначала в цветочный круглосуточный киоск, а после – в одну почти забытую квартиру на Курской. Но холодный воздух и мерзко накрапывающий дождь здорово отрезвили ее. Она улыбнулась сама себе и глупостям, которые порой посещали ее вполне здравомыслящую голову. Стала снова курить, уже в одиночестве, очень стараясь просто ни о чем не думать. Ирэна скурила несколько сигарет и сильно замерзла прежде, чем достала телефон и написала в нем одно-единственное, но, наверное, самое важное за прошедшие четыре месяца сообщение.