24
Гроза началась под утро. В ночной темноте взвился неправильный южный ветер. Не начинаются ураганы ночами, даже дневные порывы всегда стихают в сумерках. А эта буря разразилась далеко за полночь. Дунуло так, что заскрипели тополиные ветви над багровой рекой, сорвались с веток ночевавшие вороны, умчались прочь, опережая оборванные листья.
Белый зигзаг молнии опустился на купол колокольни собора, вспыхнули ослепительно кресты и черная горелая трещина пробежала по белому телу церкви. Ливень обрушился миллионами ледяных капель на молчаливую землю.
Воробьев обернулся и посмотрел единственным человечьим глазом, ярко пылавшим в воспаленной орбите на бескровном лице, на свое воинство. Они стояли, заполняя пологий склон реки, брусчатку набережной, площадь у старой школы и смотрели в черное ночное небо.
Вспышки молний на мгновения освещали красные мускулистые тела свинорылых рогатых извергов, умерших много столетий назад жестокими воинами, кровавыми палачами, скрупулезными садистами. Они сжимали когтистые лапы, желтыми глазами глядели ввысь, втягивали прохладный воздух безносыми мордами, ловя запах живых душ.
Приподнимались на немощных лапках слабые волей, завистливые и трусливые предатели, воры и лжецы. Качались на корявых копытах, исходя слюной гневливые и заносчивые снобы, гордыня которых приносила боль.
Ворочали булыжниками громадных голов с беззубыми пастями, вислоухие, со слоновьими ногами, хвостатые бесы, сожравшие той воскресной ночью тысячи жертвенных душ, выросшие до размеров трехэтажных домов, неповоротливые, жадные до крови, лишенные разума.
Они готовы. Их – легион, и они стоят неподвижно, ожидая призыва Повелителей Бездны.
Час расправы еще не пробил. Алексей Петрович шагал прочь, минуя пустые улицы. Близился рассвет четвертого дня из последних семи дней человечества.
- Походу, Монгол, замочил ты доходягу, - Сиська скрипуче захихикал, потыкал ботинком неподвижно лежащего мальчишку.
У Гиреева разрывалась поясница. Водка и димедрол почти не помогали. Вот будто отпустило вчера, а с ночи началась гроза, и опять, клещами раскаленными ломает позвоночник, мутит и никак не поблевать.
Сиська доволен, оприходовал наконец-то бабу, сука ВИЧовая, по-своему законтаченный… Руслан глядел и на него с ненавистью, тихонько раскачиваясь на стуле. Баба попалась живучая, итак уж располосованная была, да еще и поломали, пока на старый диван привязывали, а все еще мычит…
- Э, Тыква, тряпку найди мне, - Сиська опрокинул в чернозубый рот полкружки водки, - Весь в кровище испятнался. Крепко ее порвали, так бы порезвился еще. Как думаешь, Русик, поживет шкура?
- Не знаю, - Гиреев подошел, пощупал пульс на тонкой шее пацана. Стучит, вот ведь народ живучий пошел. Сам еле на ногах стоял, а за бабу взвился, налетел, защитник, на них, когда понял, что недруги. Пришлось угостить в кадык встречным, убивать не хотел.
- Давайте отвяжем ее, - осторожно предложил Кирилл, услужливо оттирая тряпкой Машину кровь с сухопарого нечистого тела Сиськи, - Не убежит ведь никуда.
- Тыковка, правду расскажи, покайся, - Гена Савоськин хмыкнул, отогнал его, одевался степенно, - Баба твоя, что ли? Только пургу не мети, я тебя насквозь вижу, чушкан…
- Да какая баба, - безразлично пожал плечами Кирилл, отошел к чердачному окну, - Так, знакомая одна.
- Понятно, - Сиська хмыкнул, - Она-то тебя признала, видно было. Думала, бестолковая, ты за нее встрянешь. Понял теперь, почему ты бичара ссученный, Тыквой звать? Эх, опустить бы тебя, да мараться неохота.
- Можно, я отвяжу ее? – Кирилл сжимал на груди кулаки, опустил голову, - Ну, пожалуйста. Она же умирает …
- Пацана хватай, отнеси в угол, рядом с ней, - не удостоив ответом, скомандовал Сиська, - Там привяжи его к батарее, водой отливай. Бабу свою можешь подтереть. Все, не мелькай тут, замолкни.
Воробьев поднялся на чердак старого здания мэрии по мраморным основательным лестницам. Сквозняк гулял коридорами, вырываясь из разбитых окон, шевелил портьеры, хлопал раскрытыми массивными створками дверей. В продуваемом полумраке, слегка разбавленном отсветом хилого костерка, ясно разглядел иным взором хищные лица убийц, дрожащий размытый силуэт униженного растоптанного человека и два изувеченных тела жертв.
Гиреев, уже с трудом справляясь с судорогой в кишечнике, сквозь сжатые зубы выдыхая рвущий легкие воздух, вдруг увидел матовое белое лицо над воротником плаща прямо перед собой. Сияющий единственный глаз и говорящий без звука, заполненный непроглядной тьмой, твердый рот, властно запретили ему подняться на ноги. Но боль внутри Руслана отступила, растеклась по жилам и растворилась, вылетев из пор сухой гнилью. Блаженство, ни с чем не сравнимое после трехдневной муки героиновой ломки, наполнило его тело.
- Проходи, человек, - Сиська вскочил на ноги, показал на кресло. Сам остался стоять в полусогнутой позе, за автомат не взялся. Гиреев не удивился. Пришел, наконец, тот, ради кого вся жизнь прожита, жестокая, кровавая. Отметил, как Тыква забился в угол, спрятался за бессознательно лежащими, растерзанными женщиной и мальчиком.
- Ну, - незнакомец опустился на стул посреди чердака, - Как вам живется в новом мире?
- Путем все, - Сиська вежливо кивнул, - Скучновато малость, отец. Развернуться не выходит…
- Ширева нет, - робко вставил Монгол, вставая на ноги. За ушедшую боль готов был уважение проявить любое.
- Теперь тебе ширева не надо, - возразил человек, - Не нашел себе еще замены, что ли? Разве, когда мучаешь, не сладко?
- Я не мучаю, - Гиреев помотал головой и тут же кольнуло в печень, скрутило внутренности так, что взвыл, - П-п-просто под руку попадаются…
- Все впереди, - задумчиво проговорил человек, посоветовал: - А ты вот этих – пальцем ткнул в сторону окровавленного дивана, - потерзай не спеша, как заболит снова у тебя внутри, и полегчает сразу.
- Давай, я! - с готовностью щелкая складешком, отозвался Сиська, - давай, отец, я щас бабу распишу!
- В тебе не сомневаюсь, - скучающе махнул тонкой белой кистью незнакомец, - Ты до завтрашней ночи реши вопрос с этим непонятным, которого Тыквой кличешь. Туда или сюда.
Бледный человек поднялся. Дождь на улице теперь лил монотонно, будто пошел навсегда.
- Завтра, в полдень, пойдете на перекресток, который вам будет указан. Там встретите Предавшего. Он скажет, где найти живых. К ночи, вот на этой площади, соберется ваша орда и вы ее поведете, чтобы уничтожить всех, кто еще дышит.
- С этими чего делать? – кивая в сторону связанных женщины и мальчика, осведомился Сиська.
- Сами решайте, - незнакомец направился к выходу, - Смотрите только, как бы не одолели они вас. Ведь это не просто жертвы – мученики…
- Погоди, - Гиреев осмелился обратиться к уходящему, - С нами что будет? Как нам дальше?!
- А вас награда ждет, - бескровные губы расползлись в улыбке и сверкнула во рту бездонная черная пропасть, - Вечная жизнь, как минимум…