2
Оба соратника приветливо улыбнулись, и были зубы у них здоровыми, белыми и крепкими. Приятели пылко обнимались и весело галдели... А Пётр слегка оскалился и был церемонно рекомендован владельцу горского трактира.
Ветераны в густой древесной тени наперебой судачили и скабрезно шутили; Пётр украдкой наблюдал за ними. Кавказец говорил без акцента... И если усомниться в искреннем дружелюбии Вадима было нельзя, то грузин искусно таил свои враждебные чувства.
Русский офицер воспринимал кавказского воина бесхитростным человеком, который остался верен их боевому братству. Однако умный кахетинец Вахтанг беспрерывно лукавил...
Вскоре Пётр изумился своему внезапному постижению чужих желаний и мыслей... Сущность Вахтанга оказалась муторной и сложной...
Грузин дослужился в имперской армии до звания старшего сержанта и после увольнения восвояси и триумфального окончания университета получил диплом профессионального лингвиста. Быстро и без серьёзных конфликтов защитил кандидатскую диссертацию. Но научная работа на филологическом факультете дохода не давала. И открылся придорожный духан... Вахтанг со славянской женой и породистой дочерью поселился поблизости от своего заведения в уютном и высоком доме. В большой библиотеке на втором этаже хранились редкие грузинские книги...
Но внешнее благополучие было не в радость. Портила комфортную жизнь уязвлённая национальная гордость. Русская земля не стала родной. А нынешний промысел претил утончённому хозяину корчмы, хотя немалые и стабильные барыши позволяли сытно содержать и собственную семью, и манерных грузинских слуг, которые привыкли о местном коренном населении отзываться весьма презрительно... Челядь обитала в съёмных квартирах...
Вахтанг обожал эрудицию и родную культуру. Национальных классиков он перечитывал почтительно и часто. Но российская империя вызывала у него неизбывную и лютую зависть...
Разве русские варвары достойны своей обширной и несметно богатой страны? И почему отважные грузины сами не основали мощную военную державу? Неужели дремучие северные славяне оказались лучше других племён?..
Территориальная экспансия у преемников легендарных царей Колхиды отнюдь не задалась. Однако латиняне, арабы и русские в агрессии преуспели... И Вахтанга раздражало непонимание причин для победного могущества и дипломатических успехов у нынешней России... Хотелось аннексий, трофеев и контрибуций в пользу своего государства.
Но сочный грузинский шашлык для нежданных русских гостей зажарен был безупречно. И кушали они в отдалённом и тихом павильоне, предназначенном только для почётных персон... Густое красное вино в зелёных бутылках, опутанных паутиной, было в меру прохладным... Однако опытный водитель грузовика наотрез отказался даже от символической порции алкоголя...
Пили из хрустальных фужеров. Смаковали вино и минеральную воду «Боржоми». И порой шелестела листва в прозрачной и тёплой лазури...
Отставной офицер был симпатичен Вахтангу за честность, простоту и обманчиво заурядный ум. Но был Вадим совсем не глуп, хотя и скромен. Усердный и смелый командир берёг своих солдат и не терпел подвохов, склочности и козней, а на пенсии он в гражданских делах оказался достаточно успешен...
Вадим за обильной обеденной трапезой обмолвился – ненароком – о боевой награде и мирном поприще своего пассажира. И тайное раздражение у грузина теперь вызывал российский художник, способный храбро сражаться на войне. И вознамерился Вахтанг понять натуру крепкого и красивого живописца.
И после витиеватого тоста хлебосольный хозяин залебезил:
- Неожиданный визит, дорогой майор, и твой загадочный попутчик – в большую радость мне... И я охотно выпью с милым Петром на брудершафт... – И все порывисто поднялись, и старинный обряд состоялся без промедления; а потом опять уселись они на берёзовые стулья, и вдруг пустился Вахтанг в рассуждения о нациях и людях: – Перипетии в жизни народов зачастую непостижимы... Пропадали обширные и грозные империи, а мелкие племена и доныне прозябают с библейской эры... А русские люди – сильны! И кучи кощунственных трактатов сочинят о вашей истории. Будут ретиво на вас клеветать. И, наконец, враги нахально присвоят славные достижения ваши... А процессы уже начались... Активны и беззастенчивы противники России... Но разве смирение хуже, чем погибель?..
Вадим иронично усмехнулся и молвил:
- Неужели тебе, Вахтанг, доселе не осточертели философские дебаты? Я отлично помню, что устраивал ты дискуссии даже в палатках, блиндажах и окопах...
Однополчанин дружески ответил:
- Война хорошо запечатлелась в моих мозгах... Но глупо скрывать от верного товарища свои безобидные привычки... Я по-прежнему люблю теоретические споры...
Пётр отхлебнул душистого вина и задумчиво произнёс:
- Трусливая покорность не имеет разумных пределов. Изъяны в достоинстве компенсировать нельзя. Любые потери – невозвратимы. А надежда на другой исход – иллюзия... или мираж... Столичные передряги и муторный гвалт бывают иногда полезны... Я изведал многое... И даже в таборном шатре у кочевой цыганки доводилось мне бывать... А кибиток нынче нет... Экзотику я люблю... И я придумал себе девиз: «Любая новизна даруется только утратой».
И Вахтанг ехидно вмешался:
- Ага!.. Но выиграть военную кампанию пессимизм не поможет. Ведь капитулировать гораздо проще, чем драться под грохот ночной канонады... без ретирады и паники...
А Пётр угрюмо осведомился:
- Могу ли я сейчас предположить, что возникли сомнения в моей расторопной лихости?
И тон грузина примирительным не был:
- Вероятно, ты – замечательный художник. Однако и я – не новичок. И я распрекрасно информирован, что тыловая шушера в штабах всегда обожала плакатную каллиграфию... Дескать, нужна агитация и пропаганда... А за рекламную акцию могли и медальку на китель повесить... или даже орденок...
Вадим поморщился и сообразил:
«Удачливый и бравый гренадер по неизвестной причине нарывается на ссору... и, значит, сохранился у моего гвардейца полемический задор... И теперь случился досадный рецидив...»
И вдруг Петра обуяла загадочная ярость, хотя его холёное лицо не изменилось, а поза осталась прежней. Но гневное раздражение не было обращено на саркастичного грузина...
Мысленные фразы Петра оказались настолько быстротечными, что его изощрённый разум запомнить их не успел:
«Меня нарочно обидели ложным обвинением в подхалимаже, но причина оскорбления гнездится во мне... Изнеженность моя – очевидна... А столичная богема осквернила меня... Но дерзкого инородца я справедливо накажу. И вскоре он услышит от меня неприкрытую правду о своей мелкотравчатой сути... И буду я теперь объективен и прям... И немедленно перестану я беситься... Но кажется мне порой, что именно жестокость порождает наивысшее благо... если избранник Провидения добровольно направит её на самого себя... Обычные люди на такое не способны... А любые мысленные индульгенции – уже недопустимы для меня... Но даже всемогущему Творцу не свойственно полное беспристрастие... Я – подлец, прохиндей и распутник. Но я сейчас молитвенно и смиренно ожидаю божественного вдохновения и полного понимания людей для ответа моему оппоненту... И пусть мою беспощадную отповедь грустный, но язвительный горец воспримет, как спасительное лекарство...»
И Пётр без околичностей сказал:
- Твои намёки, Вахтанг, – беспочвенны. А твою глумливую ненависть к русскому народу я постиг почти мгновенно. Однако это напрасное чувство порождено отнюдь не Россией, а нынешним унижением твоей родной страны. Но человек в своём ничтожестве повинен только сам... Горделивая Грузия, отделяясь от России, не учла важнейшие факторы. Но к чужой опрометчивости Россия не имеет отношения. Хулить полезно только себя... А кощунственно трогать святыни – опасно... Но полюби, дружище, непостижимую Россию, и нравственный дурман пропадёт. И вдруг стремительно прояснится разум... И исчезнут позорные страдания от необходимости притворяться другом... Нельзя при помощи спесивой лжи сварганить подлинные перлы...
И хмурый Вахтанг поразился своей непроизвольной и печальной улыбке, и он зажмурился при общем безмолвии... Но потом вообразилась кичливому грузину надменная ухмылка на собственном его лице. И пренебрежительная гримаса внезапно возникла наяву... А вскоре он, открыв большие и чёрные глаза, почудился самому себе мистической ипостасью Сатаны и вкрадчиво отозвался:
- Любовь к России не сулит удачи, выгоды и весомой маржи. Чужаки, презирающие вас, гораздо успешнее русских... А я содержу не только придорожную таверну... Я построил здесь обширный гостиничный комплекс, в котором извращенцы получают особые сексуальные услуги... в укромном отеле с чистым лазурным бассейном и в специальных избушках около финской бани... А попали в грошовые блудницы исключительно славянские бабы... и юные местные девки... Но пламенный российский патриотизм помешал бы мне беспощадно эксплуатировать их... Ну, допустим, я полюблю Россию!.. Но какая компенсация достанется мне за денежные потери от душевности моей?.. И не надо церковного балагурства... и ханжеских баек...
И вспомнилась Вахтангу евангельская притча о дьявольском искушении Христа... И радушный хозяин развязно улещал гостей:
- А вы, друзья, оставайтесь до утра в чудесном уголке России... Суррогатами я не потчую... И несравненный дурман окутает разум. И пикантные, нежные экземпляры благоуханной женской плоти освежат и юностью, и бесстыдством... Белоснежная кожа и алые губы... И длинные русые волосы... И султанами будете вы!.. Хмельное вино и чеканные золотистые кубки... И янтарный кальян со смесью табака и лучшего гашиша... И отборный опиум в курительных трубках, если возьмёте... И блаженные содрогания в полумраке разнузданной оргии... Россию нужно употреблять, а не прислуживать ей...
Искуситель умолк и мысленно помолился Богу... И каверзный кавказец неслышно попросил в русскоязычной молитве, чтобы его славянские гости уподобились ему декадентским развратом и поддались искушению оргиастической негой... А их пакостное и буйное разгулье иноземец блаженно воспринимал бы, как бесчестную измену вражеских воинов их родной стране и очередной, хотя и косвенный признак готовности России к необратимому распаду.
Наваждение Петра поначалу было приятным, а чувственная плоть живописца разомлела от сытости и терпкого вина... И вдруг пригрезилась вереницы обнажённых и молодых распутниц, но затем появилось неуважение к себе. И художник наитием постиг сокровенную сущность элегантного грузина и, глянув на угрюмого шофёра, пробурчал:
- Пора прощаться... А ты не гневайся, Вахтанг... И позволь с тобой расплатиться. Сколько я должен тебе?
И Вадим порывисто поднялся со стула и слегка оттопырил нижнюю губу...
Разочарованный хозяин потупился и упрекнул:
- Приятель, ты напрасно упомянул сейчас о деньгах, и я обижен...
Пётр извинился:
- Прости.
И живописец и бывший филолог встали...
Однополчане расстались прилично и с балагурством, но уже без дружеских объятий. И были крепкими оба рукопожатия с Вахтангом... Гости залезли в машину и покатили на юг...
3