Через изгородь зрел бересклет,
как по коже он пальцами гуглит,
я в костре твой сжигала секрет,
баритоном грубили там угли.
Я, Давид, твой забытый дневник
всё читала, читала сквозь слёзы...
ох, права; же сестра с Черновиц:
"наш мирок коноплянкам так скользок".
Я в костре твой сжигала секрет,
баритоном грубили там угли.
Через изгородь зрел бересклет,
как по коже он пальцами гуглит.