Сентябрьское утро. Солнечные лучи робко проникли в дом через неплотно задёрнутые занавески на окнах. В комнате стало светло. Покрытый лаком крашеный пол заблестел. В нём, как в зеркале, отразились очертания старой мебели. Николай нехотя поднялся с кровати и, шлёпая босыми ногами, прошёл на кухню. У плиты хлопотала его жена Антонина. На столе, покрытом новенькой клеёнкой, стояла бутылка водки. В воздухе витал запах жареной картошки.
— Бог в помощь, жёнушка, — произнёс он. — Доброе утро.
Жена, повернулась к нему и, улыбаясь, произнесла:
— Николай, ты сегодня не задерживайся после работы, будем картошку копать. Бутылку получишь в награду, когда картофель будет собран.
— Убери бутылку-то, на грех не наводи, — ответил ей муж, сглотнув слюну. — У меня после вчерашней выпивки голова раскалывается. Дай лучше чего-нибудь похмелиться.
Супруга молча поставила на стол трёхлитровую банку с солёными огурцами, а бутылку водки убрала под стол. Николай налил в стакан холодный огуречный рассол и выпил его залпом. Он не стал завтракать, быстро оделся и пошёл на работу.
Жена осталась в доме. Они давно жили вдвоём с мужем. Взрослые дети жили отдельно и приезжали в гости к ним только по воскресеньям и в праздники. В свои пятьдесят лет Антонина сохранила женскую привлекательность: высокая, статная, плотного телосложения. На смуглом от загара лице выделялись её карие, словно бархат, глаза с хитринкой во взгляде. Густые русые волосы, затянутые резинкой, дополняли её милый облик. Она была хозяйственной и весь дом держался именно на ней.
Николай же, наоборот, был невысокого роста, худощавый. В нём не было ничего такого, что можно было бы отнести к его достоинствам. Частые выпивки превратили его, бывшего спортсмена, в безвольного человека. По характеру он был спокойным, меланхоличным, старался не ссориться с женой.
Николай пришёл с работы пораньше. Как и обещал своей супруге, он не ужиная, сразу пошёл копать картошку. День по-летнему был тёплым и светлым. Воздух был пропитан сладковато-горьким запахом увядшего разноцветья. Лёгкий тёплый ветерок приятно обдувал его разгорячённое работой тело. Ему не хотелось копать картошку, но грозное выражение на лице жены, следившей за ним из окна дома, заставляло его выворачивать большие пласты земли. Картошка уродилась на славу. Крупные клубни, размером с большой кулак сыпались с кустов на разогретую землю. Работа всё равно не ладилась. Он чувствовал себя не вполне окрепшим после вчерашней пьянки. В горле у него пересохло. Ему очень хотелось пить. Он уже готов было всё бросить и уйти домой, но тут Николай заметил, как из земляного комка, упавшего с его лопаты, выпала монетка и покатилась по земле.
«Что это?» — с удивлением подумал он, поднимая её с земли.
Она была тёмная, поэтому Николай потёр её о свои штаны. И тут монета привела его в восторг своим видом. На ней отчётливо вырисовывался профиль царицы Екатерины. Он даже вспотел от наплывшего волнения. Смахнув рукавом рубашки испарину на лбу, он стал осторожно разламывать комки земли и монеты, одна за другой стали падать на мягкую, разогретую солнцем почву. Он быстро пересчитал их, счистив с них грязь. Среди пятнадцати монет было два золотых червонца царской чеканки, а остальные монеты были серебряными. Червонцы так сверкали на солнце, что у него перехватило дух. Николай оглянулся. Убедившись, что жена за ним не наблюдает, он облегчённо вздохнул и сунул монеты в карман брюк. Бросив копать, он направился в дом. За столом он даже не обмолвился о своей находке.
— Знаешь, Антонина, я что-то устал, пойду спать. Завтра приду пораньше с работы и докопаю, — произнёс Николай.
Опрокинув стакан с «горячительным», он поспешил в свою комнату.
«Куда же спрятать монетки?» — раздумывал он, осматривая, свою комнату.
Трюмо, комод, ящик с инструментами и тут его взгляд остановился на старых демисезонных ботинках, которые слегка виднелись из-под шифоньера. Старые ботинки уже целый год пылились под шифоньером. Носить он их уже не носил, однако, выкинуть было жалко, они еще были крепкими. Он аккуратно сложил монетки в старые носки и сунул их в ботинки. Николай снова поставил их на место, отметив про себя, что это, наверное, самое надежное место в его комнате.
В этот вечер мужчина никак не мог уснуть. Он несколько раз вставал ночью, доставал ботинки и с наслаждением пересчитывал, свой найденный клад. Он тряс их в носке и звон монет приводил его в умиление. Ему казалось, что он слышит малиновый перезвон колоколов. Николай давно мечтал о моторной лодке и сейчас его мечта была совсем близка.
Он представлял, как пересекает речную гладь на скоростном катере, а брызги холодной воды освежают его лицо, как он рыбачит на закате дня при тихой погоде. С этими мыслями он и уснул.
На следующий день Николай перекопал весь огород вдоль и поперёк в надежде еще раз наткнуться на кем-то закопанный клад.
— Ты сегодня, как заводной, — произнесла жена, удивлённая тем, с каким рвением он копал и собирал картофель.
Муж ничего не ответил жене. В этот день он больше ничего не нашёл, но это его не расстроило. Ведь в ботинках лежало то, что так грело его душу. Прошла неделя, но Николай так и не решил, что делать с монетами.
«Надо бы узнать цену найденного мной клада, — думал он каждый раз, когда ложился спать. — А вдруг спросят, где я взял всё это?»
Он уже знал, что все найденные клады принадлежат государству, и он может рассчитывать лишь на проценты от их стоимости. Вот эти проценты его и не устраивали.
Приближался день его рождения. Несмотря на конец сентября, было по-летнему тепло и сухо. Однако осень уже внесла свои золотисто-оранжевые краски в природу. Николай шёл домой, предвкушая праздничный обед.
Жена радостно встретила мужа на пороге дома.
— С днём рождения, мой дорогой! — произнесла она, улыбаясь. — Давай, проходи, всё уже готово.
Стол был заставлен различными мясными и овощными закусками, от вида которых у Николая заурчало в животе. Жена, взяла мужа за руку и повела его в комнату.
— Это тебе мой подарок, — сказала она, указав на ботинки.
Они стояли, как солдатики, на большой белоснежной коробке, ожидая встречу со своим хозяином. Новые демисезонные ботинки были хороши: чёрные, из натуральной кожи, с байковой подкладкой внутри, с добротной толстой подошвой, а их строгий вид украшали чёрные блестящие шнурки.
— Спасибо…
Он перевёл взгляд с новых ботинок на шифоньер, под которым стояла его старая обувь. Но ботинок он не увидел. Лицо его побледнело, ноги стали ватными, они отказывались держать его тело. Николай медленно сполз по стене на пол. Дрожащими руками он стал шарить под шифоньером.
— Николай, ты чего ищешь-то? — испуганно спросила жена.
— Где мои старые ботинки? — чуть слышно ответил муж.
Голос его дрожал, он не мог говорить из-за спазма в горле.
— Какие ботинки? — удивленно переспросила его жена.
— Старые мои ботинки!
— Да не ищи ты их, Коля. Я сегодня отдала их цыганам. С утра ходили по дворам, побирались. Им кто хлеб давал, кто деньги, а я вот ботинки твои отдала. Старые, но крепкие ещё, может, пригодятся.
Николай же продолжал что-то искать, двигая руками под шифоньером в надежде, что Антонина пошутила и вот-вот он достанет свои старые ботинки. Но увы, кроме пыли там ничего не было.
Жена подошла к нему и потянула его за рукав рубашки, помогая ему встать.
— Николай, пошли за стол, скоро приедут дети.
— Дура, — еле сдерживая слёзы произнёс муж и, махнув рукой, шатаясь, будто пьяный, медленно пошёл на кухню…