В Москву мы летели с Мишелем на разных местах. Он в первом ряду, в наручниках, я - в середине салона. В аэропорту нас дожидалась машина прямо у самолёта. Мишель шёл к ней, постоянно оглядываясь, ища меня глазами. Не дожидаясь, когда за мной подойдут, сам пошёл к машине. Мимо проходила толпа равнодушных людей, все спешили по своим делам.
В следственном комитете меня сразу отвели к следователю по фамилии Вербин. Ничего не говоря, тот дал пачку бумаги и ручку, усадил за свободный стол, положил лист с вопросами, на которые предстояло ответить. Писал я примерно с час.
Следователь взял мои ответы, поставил передо мной большой бокал крепкого чая и два бутерброда с колбасой и сыром. Я чертовски был голоден и накинулся на бутерброды, запивая их горячим, сладким чаем. Именно так всегда любил перекусить.
Вербин читал написанное с равнодушным лицом, но в какой-то момент всё изменилось. От равнодушия не осталось и следа. Он вскочил и выбежал из кабинета.
Про Павла Ивановича прочитал, - подумал я, доливая себе ещё чая. - И был прав.
Вернулся Вербин не один, а с теми парнями, что привезли нас из Питера. Мне предложили лететь в Хельсинки и я не стал отказываться. Только попросил завезти меня домой переодеться и взять что-нибудь из одежды с собой. Перечить мне не стали, времени до самолёта было предостаточно. Парней звали Сергей и Слава, оба в звании капитана.
К дому мы подъехали ровно в шесть вечера, парни заходить не стали. Я поднялся к себе, оставив у консьержа комплект ключей, забрав ещё в Питере свои у Мишеля. За пять минут принял душ, голышом побежал в спальню одеваться, прикрывшись полотенцем. Включив свет, увидел отца на кровати. Он спал, по-детски свернувшись калачиком. От поднятого мною шума, проснулся и сел на кровати протирая глаза кулаками.
- Ты чего здесь? - удивлённо спросил я его. - Ты здесь уже не был с десяток лет. Дед всё надеялся, а ты не шёл.
- Не был, сын, а теперь вот пришёл на постоянное место жительства. Мамка наша решила разводиться. Всё из-за этого придурка Павла Ивановича. Проворовался подлец и всем нам нагадил. Всё своё продал, казну обчистил и смылся с жёнушкой неизвестно куда...
- Один он смылся. Жену его на даче мёртвой нашли, а самого его я видел в Финляндии. Приоделся под мужичка эстонского.
- Господи! Ты как там оказался? Вы же куда-то в круиз с Мишелем отчалили. Я поэтому и приехал сюда. Благо, замки старые, отцовские и у меня ключи остались. Жену этого подонка давно надо было... Тьфу-тьфу! Ночь впереди. А ты одевайся! Я что тебя голым не видел? Вот помню, как ты меня обмочил перед самым выходом на работу...
- Ты извини, отец, меня опера ждут внизу. Я только переодеться забежал и уезжаю с ними.
- Да, Андрей, что с часами? Они у бати всегда точными были, а теперь на целый час отстают, - бросил фразу отец, выходя из комнаты.
Я не обратил внимания на его слова, очень спешил. В самолёте, глядя в иллюминатор на звёзды, вдруг осознал, что алиби Мишеля порвано на куски. Никто кроме него не мог переставить часы. Зачем он это делал? Значит и шум он устроил специально. Никогда раньше он не спал в моей спальне. Так чего туда было лезть ночью?
В Хельсинки операм удалось добиться разрешения на просмотр записи видеокамер в порту. Павел Иванович на одной из них был найден мною быстро и мы с Ликой на ней чётко засветились. Всё дальнейшее меня не касалось и я решил побродить по городу. Когда ещё доведётся в нём побывать. Через десять дней меня ожидало рабочее место в одной не крупной фирме, куда я устроился без протекции отца. Про фальшивое алиби Мишеля рассказывать не стал, отложил до приезда в Москву.
Присоединившись к пешеходной экскурсии, с удовольствием прошёлся по самым интересным местам, ознакомившись с историей города. Гид привёл нас на улица Алексантеринкату — одну из главных торговых улиц Хельсинки. Народ переходил от одного магазина к другому, опустошая свои кошельки, потом с пакетами располагался на отдых в уютных кафе. Купив несколько сувениров для Лики и её родителей, я тоже нашёл себе уютное местечко в одном из кафе. Заказал себе сёмгу с молодой картошкой в масле со сметаной, порцию традиционного горохового супа, на десерт кофе с вкуснейшей булочкой. Поглощая свой ланч, прислушивался к голосам сидящих рядом. Особенно много народу было из прибалтийских республик.
Голос Павла Ивановича я узнал сразу. Он сидел спиной ко мне за соседним столиком с адвокатом, бросившего Мишеля в Гамбурге на произвол судьбы. Говорили они приглушёнными голосами.
- Сколько ещё тебе надо денег, чтобы засадить этого щенка надолго? В Гамбурге ты ничего толком не сделал, а денег на этого Сашка забухал уйму, - шипел на адвоката Павел Иванович, попивая пиво. - А что с трупом моей благоверной? Там ведь всё должно было указывать на пасынка. Приехал, убил, закопал и убежал. Что там опять не так? Вечером отплываю на пароме в Швецию, в Таллин опасно возвращаться. А ты подробнее всё разузнай, встретимся перед посадкой на паром.
- Мишеля арестовали, Павел Иванович, но у него железное алиби. Этот стервец даже в дом не зашёл. Нож с его отпечатками, и это - главное, - извивался ужом адвокат. - Следак, Вербин его фамилия,мне не знаком, но у меня верный источник. Он отзвонился сразу, как только прилетел с напарником в Хельсинки за вами. Источник надёжный, деньги охотно взял, но я не промах, все купюры переписал на всякий случай. С ними дружок вашего пасынка, Андреем его зовут. Сожалею, но я не запомнил их на яхте кто есть кто, встречу, не узнаю.
При этих словах я встал и пошёл к выходу. Хорошо, хоть рассчитался раньше. К гостинице, где мы остановились с операми, возвращался пешком, часто останавливаясь у витрин, разглядывая идущих за мной. Хвоста не было. Позвонил Вербину и всё ему рассказал. Кто из его посланцев продался не знал, имени не назвал адвокат. Ещё я подсказал о гриме Павла Ивановича, приклеившего себе усы и бородку, сменив одежду на туристический прикид.
Вербин посоветовал в гостиницу не заходить, с операми не встречаться, а немедленно уехать из Финляндии и лучше автостопом, не покупая в кассе билет.
Ехать я решил автобусом. Водитель туристического автобуса из Питера согласился взять сразу. Кому не хочется подработать.
Четыре часа в пути и я у Лики. Пора завязывать со всеми похождениями. До добра они не доведут, - размышлял я в дороге, любуясь пейзажем за окном. - А Сашок-то каков! Тихим сапом всех рассорил и докладывал Павлуше.
Лики дома не оказалось. Матушка её, Маргарита Савовна, встретила меня холодно, сказав, что муж после нашего отъезда попал в больницу с гипертоническим кризом и Лика у него. В квартиру она меня не впустила, сказала и захлопнула дверь. Я стоял ошарашенный на площадке. Послышались шаги на лестнице, обернувшись, увидел Лику, ведущую отца под руку, и кинулся ей помогать.
- Ты почему к нам не заходишь? Мамы нет дома? - сыпала она вопросами, открывая дверь. - Папу внезапно выписали. Дома ему лучше будет.
Маргарита Савовна встретила меня испепеляющим взглядом. Ничего не говоря, ушла на кухню и стала там греметь посудой. Николай Алексеевич, отец Лики, поняв настроение жены, рассмеялся:
- Вы, Андрей, не обижайтесь на неё. Я со своей тёщей прожил двадцать лет в контрах. У них это семейное. Ты располагайся в моём кабинете, а я пойду поговорю с Марго и всё встанет на свои места.
Ужин прошёл в дружеской обстановке. Мои сувениры всем очень понравились. Оставшись с Ликой наедине, я сделал ей предложение выйти за меня замуж. С ответом она не медлила. Утром мы подали заявление в загс, а вечером укатили вместе в Москву. Родители Лики не перечили, приняли новость спокойно. Никто на свете уже не мог повлиять на наше решение и они это поняли.
Отца в квартире уже не было. На столе лежала записка о его возвращении домой в связи с перемирием. Такого у них раньше не было, жили они душа в душу.
Через несколько дней позвонил Вербин и попросил приехать к нему в комитет. Дело Мишеля приобретало новый оборот. Он юлил, изворачивался, но все улики были против него. Мой рассказ о разговоре адвоката и Павла Ивановича многое прояснил, но не давал основания снять с него обвинение. Всю информацию адвокату сливал Слава, это было доказано. Адвоката арестовали и нашли у него в блокноте номера купюр, найденных в квартире опера. Павлу Ивановичу вновь удалось улизнуть.
- Ищи теперь ветра в поле. Деньжищ он нахапал много, будет жить где-нибудь на островах припеваючи, - с досадой в голосе произнёс Вербин. - У меня к вам, Андрей, огромная просьба. Сходите к Мишелю на свидание и сами расскажите об отсутствии алиби у него. Посоветуйте рассказать всё как было, либо он сядет за чужое убийство. Разрешение на свидание я уже подписал.
Мишель смотрелся жутко. Исхудавший, с фингалом под глазом, в грязном спортивном костюме. От принесённой мною одежды отказался.
- Заберут её сразу в камере и ещё накостыляют ни за что. Павлушу поймали?
- Ты должен знать, Мишель! Мы с Ликой изменяем свои показания по поводу твоего алиби. Ведь это ты переставил часы в моей спальне?
- Как изменили показания? Ты меня, своего друга с детства, сдал вместе со своей...
Он не успел договорить, получив удар, от которого улетел в дальний угол комнаты вместе со стулом. Вербин влетел в комнату раньше конвоира.
- Молодец, Андрей! Это не дружба, а ярмо! - в ярости произнёс он, поднимая Мишеля. - Перестань, Мишель, врать! Хватит! Я знаю, что ты не убивал свою опекуншу, а несёшь околесицу! Что в действительности там произошло?
- Она уже убита была, когда меня таксист высадил. Я зашёл в холл, она лежит и никого. Хорошо, что таксист по естественной нужде в кустики отходил, я чемоданы в багажник и мы уехали. Зная своего опекуна, догадался - подстава. Не зря меня адвокат вызвал, пообещав раздел имущества. Трухнул я, потому и часы переставил, и драку спровоцировал с Ликой.
- Знаешь, парень, у вас там не дом, а целое кладбище. Ещё два тела случайно нашли. Думаю, ты догадываешься кто это. Нам для экспертизы надо образцы твоей крови. Хорошо подумай и всё расскажи. Мы арестовали адвоката твоего опекуна, он молчит. Поможешь следствию?- спросил поникшего Мишеля Вербин.
Мы шли с Вербиным по следственному изолятору. Серые стены,проржавевшие решётки, тусклый солнечный луч в конце коридора.
- Бросай, Андрей, своих дружков. Гнилые у них душонки, - произнес Вербин. - Не знаю, кто тебя воспитал, но человек он был правильный!
- Дед воспитал. Родителям было не до меня, у них бизнес всё время занимал. А у Мишеля никого. Понимаете - никого!
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2019/11/12/590