...Черная просмоленная долбленка тихо скользит по глади воды, между корягами и затопленными стволами деревьев. Их мертвые ветки чуть колышутся от набегающей волны.
Отец гребет маленьким веслом то справа, то слева. Лодка движется небольшими рывками. Я заглядываю вниз, за край борта. Темная вода, пахнущая тиной, размокшей древесиной, гнилью, почти не пропускает лучи закатного солнца. В моей руке шнур от дорожки, рыболовной снасти, тянущейся за лодкой. Иногда я его слегка подтягиваю, чтобы блесна со щучьим тройником не ушла в глубь и не зацепилась за топляк.
Становится прохладно. Вскоре мы выбираемся на берег этого старого и большого пруда, образованного плотиной в верховьях небольшой лесной речки. Цветет черемуха, горьковато-сладкий аромат разлит повсюду.
Вечерняя зорька угасает, но уже жарко пылает костер, и варится в котелке вкусная уха из окуней, чебаков, ершей. Рыбу мы наловили с отцом на простые удочки прямо с лодки. Клев под вечер был удачный. Правда, на дорожку щука не взяла, но мы на ночь в тихой заводи поставили две новые жерлицы. Рыбки, насаженные за спинки на тройники, еще тихо ходят под водой, и толстая леска, намотанная на черемуховую рогульку, чертит след на черной глади заводи.
Возможно, под утро на какую-то жерлицу попадется большая щука.
А пока мы устраиваемся спать. Отец наломал кучу мягкого пихтового лапника, устроил небольшой шалаш рядом с костром. Постелив на пахучие пихтовые ветки старый брезентовый плащ, мы ложимся. Потрескивают догорающие головешки. Сон смыкает веки, усталое тело просит отдыха.
... Просыпаюсь от звучных шагов отца. Небо еще едва брезжит, а двухкилограммовая щука уже прыгает по мокрой траве, шлепая хвостом.
— Едва не сорвалась! — взволнованно говорит отец, подкладывая сухой валежник в оживающий костер. Над прудом бродит клочьями седой туман, тихо угасают в небе звезды. И снова я ощущаю тягуче-медовый запах цветущих черемух.
На дворе — конец мая, скоро черемуха отцветет. К середине августа на черемуховых кустах появятся крупные и глянцевито-черные сладкие ягоды. И я буду срывать их горстями и отправлять в рот, не разжевывая косточки.
И еще предвкушаю аромат сваренных в ведре смолистых кедровых шишек, за которыми люблю лазить на могучие вечнозеленые деревья. В начале августа кедровые орешки еще не спелые, как бы молочные. Возьмешь в руки отваренную шишку и лущишь ее понемногу у костра или сидя на берегу возле удочки. Орешки так и тают во рту...
... Натягивается тугая леска, а поплавок уже ушел стремительно под воду. Резкая подсечка, и я выбрасываю на прибрежный песок полосато-зеленого с красными плавниками крупного окуня.
Счет рыбе пошел уже на второй десяток. И я радуюсь удачному клеву, прекрасному новому июньскому утру, радуюсь даже хищно набрасывающимся комарам. Значит, пришло наконец-то долгожданное лето, и впереди два-три месяца моих одиноких скитаний по густо заросшим черемухой берегам Сотринки, речки моего детства, затерявшейся в непроходимых лесах Северного Урала.
Благословенная пора! Ей в этой жизни уже не вернуться...
Вл.Назаров
1999 год