Журнал Kалейдоскоп 7 «Мы родом из СССР»
Л И Т E Р А Т У Р Н А Я С Т У Д И Я «Н О В Ы Й Э К С П Е Р И М E Н Т» 7-ое Ноября, 2019 год
Ж У Р Н А Л «К А Л Е Й Д О С К О П» № 7 «Мы родом из СССР»
Предлагаем вашему вниманию очередной номер нашего литературного журнала "Калейдоскоп" № 7.
Тема: "Мы родом из СССР".
Большинство авторов "Прозы.ру" родились в СССР поэтому эта тема нам всем близка и неисчерпаема.
Наш Журнал не занимается политикой, мы просто публикуем интересные истории.
Это воспоминания авторов "Прозы.ру" о жизни в стране, которой больше нет.
Спасибо всем, приславшим свои произведения для публикации в этом номере!
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Большая просьба к читателям - если журнал вам понравится и вы хотите,
чтобы о нём узнали все, нажмите зелёную кнопку "Понравилось". Спасибо.
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ЖУРНАЛА «К А Л Е Й Д О С К О П»
ДИНА ИВАНОВА 2
ЕВГЕНИЯ СЕРЕНКО
Ф О М А ПОРТКОВ
ЛЮБОВЬ КИРСАНОВА
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
НАШИ АВТОРЫ (В ПОРЯДКЕ ПУБЛИКАЦИИ НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА):
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Р У Б Р И К А: «КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ»
1. Краузе Фердинанд Терентьевич
Давно прошедшее время
2. Владимир Цвиркун
Сабантуй угля
3. Валерий Павлович Гаврилов
Мальчишки СССР. Кем быть?
4. Эми Ариель
О, спорт! Ты - мир!
5. Сергей Богаткин
Моя первая зарплата
6. Валентина Васильева 4
Дым Отечества
7. Талгат Алимов
Каменщики
8. Натали Гор
Встреча Н. С. Хрущёва
9. Анна Шустерман
Лето 1963 года
10. Ольга Сангалова
О космонавтике и прошлом
11. Валерий Павлович Гаврилов
Мальчик из СССР и еда
12. Владимир Цвиркун
Колька с нашей улицы
13. Ольга Само
То, что я помню...
14. Светлана Грачёва
Рассказ баловня судьбы
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Р У Б Р И К А «МОЗАИКА ИСТОРИИ СССР»
1. Александр Жгутов
Люди и События на волне Старого радио
2. Лев Неронов
«Доброе и злое пламя»
3. Юрий Кутьин
«К Дню космонавтики»
4. Талгат Алимов
Бетон идет
5. Владимир Погожильский
Наводнение в Ленинграде
6. Игорь Бородаев
Так не бывает
7. Семён Лившиц
Песни бардов
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «И В ШУТКУ, И ВСЕРЬЁЗ»
1. Валерий Павлович Гаврилов
Автобусные истории про людей. Из деревни
2. Николай Иванович Кирсанов
Верните мне мой Запорожец!
3. Сергей Тюнькин
Керенки
4. Фома Портков
Дефицитная радость
5. Фома Портков
Есть мнение!
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «ВСТРЕЧИ С ИНТЕРЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ»
Андрей Эйсмонт
Его звали Мамочка
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «ЛЮДИ РАЗНЫХ НАРОДОВ МЫ МЕЧТОЮ О МИРЕ ЖИВЁМ»
Эми Ариель
Интересное международное положение
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЖИЗНИ»
Андрей Эйсмонт
Родину не продают
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «ПОДВЕДЁМ ИТОГИ»
Жека Махно
Косоглазый ангел
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Р У Б Р И К А «СТРАНИЦА ПАМЯТИ»
Дина Иванова 2, Ведущая страницы памяти
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
НАПОМИНАЕМ:
ЕСЛИ НАШ ЖУРНАЛ ВАМ ПОНРАВИТСЯ, НАЖМИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗЕЛЁНУЮ КНОПКУ "ПОНРАВИЛОСЬ"!!!
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Р У Б Р И К А: «КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ»
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
1. Краузе Фердинанд Терентьевич
Давно прошедшее время
Настоящее имеет привычку очень быстро становиться прошлым. И если ты хочешь что-то из этого прошлого сохранить, то тебе надо спешить, потому что ты можешь не успеть. По тем или иным причинам...
Вот также и я, откладывал на потом своё свидание с детством, и почти опоздал на это свидание.
Когда я был маленьким, я жил в огромной коммуналке, семей на двенадцать, на третьем этаже старого ведомственного дома, стоящего на территории завода, который производил авиационные двигатели. Звуковым фоном моих детских воспоминаний навсегда останутся гулкие удары парового молота, кующего что-то железно-неподатливое в кузнечном цехе, и многочасовой (и днём и ночью) вой авиационных двигателей, проходящих заводские ресурсные испытания.
Помимо мира коммунального дома со скрипучей деревянной лестницей в огромном провале колодца лестничной клетки, полутёмного коридора со множеством дверей, огромной кухни с несколькими газовыми плитами, заставленной столиками-тумбочками, и вечным запахом чего-то подгорающего на чугунных сковородках или выкипающего в алюминиевых кастрюлях, помимо одной на всех жителей тёмной умывальной комнаты с жестяным умывальником и покрытым окисью латунным краном холодной воды, одним унитазом, опять же на всех, установленном в отдельном отсеке, но с окном, из которого открывался вид на крышу соседнего двухэтажного жилого дома, и за ней, на другом, высоком берегу реки - на колокольню и строения старого монастыря, был ещё один мир.
В этом мире мы проводили большую часть своей детской жизни - и назывался этот мир двором. Там мы летом играли в “города”, в “чижа”, в “расшибалочку”, в “салки”, в прятки, в “войну”, в “вышибалы”, в “чеканочку”.
Там мы зимой гоняли палками кусок льда, строили снежные крепости, катались с деревянной горки на пустых железно-проволочных ящиках из-под бутылок для молока и прыгали с крыш дровяных сараев в сугробы.
Там мы весной искали сладковатые цветки крапивы и полураспустившиеся почки на деревьях, так как были постоянно голодны. И высшим удовольствием было съесть политый постным маслом и посыпанный крупной серой солью кусок чёрного хлеба.
А в заводской столовой счастливый обладатель монетки-“пятачка” мог купить жареный в масле, весь как бы помятый, восхитительно вкусный пирожок с яблочным повидлом, секрет изготовления которого утрачен навсегда.
А ещё в ледоход самые смелые из нас катались вдоль невысокого обрыва на льдинах.
Да, наш двор был целой вселенной, вобравшей в себя все радости мира.
Вершины деревьев уходили в облака, а под лопухами на пустыре можно было прятаться целый день, и никто бы тебя не нашёл. В этом дворе мы дружили, в этом дворе мы дрались до первой крови, выясняя наши мальчишеские отношения.
Лишь через много лет, после того как я уехал из дома, я вернулся в свой старый двор.
И вот тогда я понял, что означает фраза “когда деревья были большими”... Она означает, что в то время ты сам был мал ростом, потому что был ребёнком.
А ещё через годы исчез старый мост через реку, по которому мы с мальчишками переходили ещё в один мир - мир Заречья, мир крутых склонов, густо поросших старыми деревьями, мир оврагов и родников, мир запутанных тропинок. Мир, в котором до сих пор существуют два прямоугольных пруда, некогда выкопанных монахами для разведения рыбы. И в одном из этих прудов мы с приятелем однажды осенью чуть не утонули, катаясь на самодельном плоту.
И хорошо ещё, что наш мост не разрезали на металлолом, а передвинули на километр ниже по течению реки.
Заводские здания пока стоят, но авиадвигатели в них уже давно не делают, и скоро на месте завода наверняка появятся жилые башни элитного жилья.
И никому не будет дела до того, что завод выпускал оборонную продукцию даже осенью и зимой 1941 года, а в тени его корпусов долгие годы кипела жизнь.
Пусть не очень сытая, обутая и одетая была эта жизнь, но это была жизнь, наполненная смыслом и ожиданием радости. А если завода не станет, тогда и от моего детства почти ничего не останется.
2. Владимир Цвиркун
Сабантуй угля
Три раза в год, пока рос Васька, мать дарила ему, как медаль, одной монетой пятьдесят копеек: на Новый год, Октябрьскую и в День шахтёра. Полтинник в руках пацана выглядел солидно. На него тогда можно было купить билет в кино, бутылку лимонада, мороженое. После этого скромного застолья в резерве оставались ещё двадцать копеек. Гуляй, не хочу!
Уличная ватага с Васькой во главе собралась в День шахтёра быстро. На ребячьем кругу единогласно решили идти в центр. У продовольственного магазина на высоком месте висела афиша праздничного дня. До концерта артистов из Москвы оставалось более часа. Васька, Илюха, Колюха и ещё двое подростков, посовещавшись, решили двигаться дальше – к хлебному магазину. Там всегда в праздники продавали мороженое. Небольшая очередь – и в руках любимое в ту пору лакомство детворы.
– Давайте зайдём в столовку, – предложил Илюха.
– Лимонад мы выпьем и около уличного ларька. Давай сначала мороженое переварим, – рассудил Васька.
– Айда на стадион, – предложил Колюха.
Все значительные торжества в шахтёрском посёлке проходили на местном стадионе. Его оборудовали, как только заложили шахту. Конечно, оборудовали – это громко сказано. Просто расчистили на опушке леса значительный участок земли, спланировали, как могли, поставили ворота, натянули в них сетки. Для женщин и пожилых вкопали несколько лавочек. Футбол в послевоенные годы был самым массовым зрелищем и в центре страны, и на её периферии.
От посёлка к стадиону вела дорога, проходящая через лес. Путь короткий, но на ней частенько стояли лужи. Спасали обходные виляющие тропинки, которые в конечном итоге приводили к открытому участку – стадиону.
Сразу за северными воротами ребячья ватага со Школьной улицы увидела большой желаемый буфет. За торговыми столами ловко отоваривали покупателей три продавщицы. К великой радости горняков четвёртая буфетчица отдельно наливала бочковое пиво. То и дело слышался её голос: «Кружки, мужчины, кружки несите!»
Без очереди к трезвому столу пацанов никто не пустил, поэтому двое из них покорно двигались к многоярусным ящикам с шипучим и сладковатым напитком – лимонадом. Остальные трое топтались в сторонке.
– Колька, Васька, Илюха, становитесь к нам ближе, – позвали радостные голоса своих друзей.
– Мы сейчас подойдём, – отозвались дружно те.
Вскоре возле установленной трибуны началось оживление: из-за неё показались руководители поселкового Совета и шахты. После поздравлений, начальство начало раздавать налево и направо грамоты, ценные подарки, денежные премии, благодарности. Вот почему многие шахтёры быстренько потянулись от буфета к ораторам.
Пронырливые с хитринкой пацаны только и ждали этого момента. Купив лимонад, они обозначились в глазах продавцов, как покупатели. Спрятав свою посуду за пазуху, быстренько обшарили ближайшие кусты. Через несколько минут в руках у них оказалось по несколько пустых бутылок. Каждая стоила двенадцать копеек. Пока шло торжество, мальчишки разжились карманными деньгами.
Трибуну убрали, и столичные артисты приготовились к представлению. Когда появился конферансье, Васька со своей компанией облизывали губы уже после третьего мороженого. Довольные они крутили головами в разные стороны, встречая такие же, как у них, счастливые взгляды своих земляков.
Рассказав публике для разогрева свежий анекдот, ведущий пригласил на сцену певца и баяниста. Шахтёрская рать и их семьи внимательно слушали новую полюбившуюся песню «Бухенвальдский набат». После её исполнения артистам долго хлопали на «бис». Они кланялись зрителям, посылали с улыбками воздушные поцелуи. И вдруг без объявления блестящий инструмент выдал «цыганочку» с выходом. Молодой певец так азартно и задорно отплясывал колена, что у всех собравшихся просто дух перехватило. И они дружно хлопали артистам до последнего аккорда. Фокусник, певица и другие гости продолжали веселить заведённую с утра публику.
После концерта, снова обыскав кусты рядом с буфетом, пацаны, сдав посуду, присели на траву отдохнуть. На стадион тем временем вышли футболисты из числа шахтёров. Если многие горняки уже успели поднять настроение у буфета, то спортсмены терпели, зная, что болельщики не простят им серьёзных ошибок. А для потехи можно представить себе пьяного футболиста на поле. Думаю, смеха он подарил бы целые ворота. Однажды подобное зрелище состоялось на этом стадионе. Разговоров хватило потом на годы.
Матч закончился со счётом 4:4. Опытные футболисты знали, как красиво в этот день сыграть и забить много голов. После игры уже розовощёкий председатель шахтного профсоюзного комитета выделил капитанам по сто рублей за каждый забитый мяч. После этого игроки со спокойной совестью присоединились к весёлой публике. Закончились мероприятия на стадионе, и в посёлке началось массовое гуляние.
Васька с дружками возвращались домой. Зашли по пути в столовку, а там – не протолкнуться. Все столики занимали уже изрядно подвыпившие шахтёры. У буфета очередь и суета. Неожиданно в дальнем углу послышалась ругань, а потом началась драка. Это тогда было обычным мероприятием в шахтёрской среде. Они, как бывало гусары, за каждое неугодное слово требовали удовлетворения.
Посмотрев на своё возможное будущее, пацаны, срезая путь, направилась домой. В комнате у Васьки мать уже накрывала праздничный стол. С утра ничего не евший в таких случаях отец, ходил взад вперёд, подгоняя хозяйку и помогая ей. Вот-вот должны были подойти гости.
– Мам, вот тебе бутылка лимонада в честь праздника, – сказал Васька, поцеловав её.
Да, это был и её праздник. Она начинала свою шахтёрскую вахту ещё во время войны девчонкой.
– И отдаю назад тебе полтинник. Так что на следующее торжество жду от тебя уже рубль. Ладно?
– Хорошо, сынок. Спасибо за ситро.
Васька знал, что через пару часов родителей потянет на природу. Он будет лежать чуть поодаль от них на траве и слушать грустные и весёлые песни. Надкусывая не спеша горький стебелёк полыни, Васька мысленно уносился вместе с их героями вдаль далёкую, чтобы когда-нибудь, уже, будучи хозяином стола, вспомнить слова и мелодии.
3. Валерий Павлович Гаврилов
Мальчишки СССР. Кем быть?
Рано или поздно, но мальчишки СССР начинали задумываться о будущей профессии. Во всяком случае, большинство мальчишек. Не задумываться было нельзя, так как все взрослые первым делом задавали вопрос:
- Мальчик, а кем ты хочешь быть?
СССP. Раньше была такая страна. Страна счастливого детства, кому повезло. Страна плановой экономики с ее плюсами и минусами. Страна Гагарина и Курчатова. Страна пустых прилавков и полных холодильников. Страна проб и ошибок. Это была великая страна. Несмотря на разные ”НО…”.
Тунеядство в СССР каралось буквой закона. Каждый здоровый человек обязан был трудиться на благо государства и для прокорма семьи. С ранних лет нас, мальчишек, учили – все работы хороши, выбирай на вкус! И мальчишки мечтали …
Полагаю, девчонки тоже мечтали. Но скорее не о профессии, а о сказочном принце. Повзрослев, они продолжали мечтать о принце, но о таком, чтобы не выпивал. Простите, девчонки, если что не так! Я же не был девчонкой! Может, и не знаю чего! Я принцем готовился стать. А принц должен что-то делать в жизни. Чтобы иметь возможность подарки принцессам дарить. Кстати, девочки! Вам ведь домоводство в школе преподавали. А это для жизни с принцем совершенно необходимая наука! Хотя, в сельских школах девчонки и на тракторе учились ездить! Поля пахать. Чтобы в случае чего своего принца заменить за штурвалом.
Мальчишек в СССР было много. Послевоенный бэби-бум.
И кто о чем мечтал – толстой книги не хватит. Потому расскажу о том, кем мечтал быть я, обыкновенный мальчишка СССР из провинциального городка с мягким названием Опочка.
Впервые я провозгласил свои претензии на профессию лет в пять. Это случилось в конце 60-х годов. Мой отец, Павел Иванович Гаврилов, тогда был совсем молод. Только недавно закончил учебу в Великолукском сельскохозяйственном институте. По специальности “ученый зоотехник”. Он родился в поселке Глубокое, Опочецкого района, Великолукской области. Да-да! В те времена Опочка и район входили в состав Великолукской области. Учился хорошо. Позднее кандидатскую диссертацию защитил. Жил в студенческом общежитии. С теплотой всегда вспоминал и о вузе, и о Великих Луках, о сокурсниках. Правда, в баловстве студенческом глаз повредил. Но, как бабушка говаривала:
- Игрушки, они всегда с “БОБУШКАМИ”!
Профессия отца была очень перспективной в то время. Специалистов не хватало. Отец был назначен начальником племенной животноводческой станции в Опочке. Однажды он взял меня с собой на работу. Хотел, чтобы сын пошел по его стопам. В сельское хозяйство. Там я впервые увидел настоящего быка- производителя. Напоминаю – я был маленький совсем! И эта живая махина возвышалась надо мной как туша Годзиллы над Токио. Бык был огромен! Тяжело дышал и без особой доброты смотрел на меня, маленького и беззащитного. Когда бык решил что-то сказать на своем “мычачьем” языке, я думал, меня сдует с места, где я стоял. Я был потрясен! Бычара, конечно, крепко привязан был, а из ноздрей торчало массивное металлическое кольцо. Мне стало жаль животинку и я сказал отцу, что было бы неплохо это кольцо вытащить.
- Ему же больно! – пролепетал я.
Отец и стоявший рядом работник станции переглянулись, а отец пояснил, что бычок иногда плохо себя ведет, и тогда его берут за кольцо. Чтобы не озорничал. Я деловито поинтересовался, а не вставят ли мне в нос кольцо, если я вдруг начну проказничать. Мужчины рассмеялись и заверили, что кольцо мне грозит только в том случае, если я буду плохо учиться, когда пойду в школу. Я успокоился, так как школа была еще где-то далеко за горизонтом лет.
Наверное, читатель уже догадался, что после таких впечатлений я захотел стать зоотехником. С деревянным ружьем на плече я бодро маршировал по длинному коридору нашей квартиры и горланил “нескладуху” – песню собственного сочинения. В ней говорилось о том, как я буду выращивать огромных быков и ходить с ними в атаку. Вот таким милитаризованным зоотехником мне захотелось стать!
Но однажды мы с бабушкой пошли посмотреть, как совхоз “Красный Фронтовик” убирает урожай зерновых. Это было совсем недалеко. Сразу за “Линией”. “Линия” – так мы называли насыпь, оставшуюся от железной дороги, что в годы оккупации немцы построили для снабжения своих частей и тылов. Это теперь там все застроено. А раньше улица Гребеневская заканчивалась до насыпи, а дальше простирались поля.
Я впервые близко увидел комбайн! Это были старые машины Ск -3, или Ск -4. Еще с открытой кабиной комбайнера.
Грохот механизмов, снопы соломы, золотистые потоки зерна. И всем этим управлял загорелый дядька, сидевший где-то высоко и державший в своих крепких ручищах штурвал этого удивительного корабля - КОМБАЙНА!
Сами понимаете, домой я вернулся не только утомленным солнцем и ветром, но и окончательно определившимся с выбором профессии. А кем же еще быть, если не комбайнером!
Я уже не маршировал с деревянным ружьем, а принялся пытаться рисовать по памяти все, что видел! Это был шаг вперед. К взрослению.
А вскоре в месте примыкания улицы Веселая к улице Коммунальная стали происходить очень интересные вещи. Большой, черный от копоти дизеля экскаватор начал копать мелиорационную канаву. Я не мог пропустить такое событие, и мы с бабушкой Аней, что жила с дедом Васей на улице Коммунальной, пошли смотреть экскаватор. Я стоял часами, наблюдая за процессом. Бабушка начинала замерзать и тянула меня за рукав пальтишка к дому. Но я был непреклонен. Смотреть! Меня поражала мощь машины и та легкость, с которой ковш загребал грунт. И всем этим управлял невысокий мужичок. Экскаваторщик. Мой выбор профессии снова состоялся. И тема рисунков поменялась. Да, забыл сказать. Бабушка, Петрова Анна Ивановна, работала тогда на лентоткацкой фабрике. Это как раз рядом. Брала с собой. Мне понравилось, но “ткачихом” стать я не захотел. Кругозор лишь немного расширил.
Пришло время, и мой дед, Василий Петрович Петров, взял меня с собой на его работу. А он был портной. Всю свою долгую жизнь. И он был не совсем обычный портной. После призыва в переменный состав РККА в 1932 году, он так и остался при армии. До войны по вольному найму работал военным кутюрье при 166 стрелковом полку, расквартированным тогда в Опочке. После Отечественной также работал при всех воинских подразделениях, которые были в разное время в этом городе. Когда он повел меня к себе, за воротами КПП размещалось Высшее Зенитно-Ракетное Командное училище. Готовили там командные кадры для ПВО страны. Так-то вот!
Дед мой шил форму для офицеров училища. Специалист знатный был.
Через КПП дед прошел, предъявив пропуск. А я, по малолетству был пропущен так просто. На территории училища как раз было построение курсантов. И перед строем подтянутый строгий офицер что-то громко и четко говорил. Потом курсанты строем ходили. На территории было очень чисто и красиво.
Угадайте, кем я захотел быть в этот день? Нет, не военным портным. Хотя мне очень нравилась военная форма. Особенно парадная!
С этого дня я захотел стать ГЕНЕРАЛОМ! Не просто военным, а непременно ГЕНЕРАЛОМ! Я спросил деда, почему этот строгий офицер что-то говорит перед строем, а остальные его слушают и, главное, слушаются! Дед улыбнулся и ответил:
- Так он майор! А другие – курсанты.
Я подумал и спросил:
- А майор кого-нибудь слушается?
- А как же! Полковника!
- А полковник?
- Генерала!
-А генерал?
Дед, видимо, понял , что так может продолжаться долго, и он ответил очень убедительно:
- Генерал самый главный! Он никого не слушается!
Это было то, что надо! Я твердо решил, что буду генералом. Не сразу, конечно. Когда вырасту. Но готовиться стал сразу!
Дед, по моему запросу, принес с работы необходимые атрибуты. Некондиционные фуражку, погоны, петлицы, ремень. Гимнастерку я взял дедову, в которой он демобилизован был. Она пришлась мне как плащ-палатка! Генералу положен пистолет, но я для надежности вооружился деревянным автоматом. Дед принес пару гранат” лимонок”. Токарь знакомый из березы выточил. И началась моя генеральская жизнь! Я вставал перед воображаемым строем и орал:
- По команде, СТАНАИСЬ!!!
Генеральские игры продолжались, однако, не долго.
Недалеко от Опочки, на аэродроме Веретье, что под Островом, в те времена размещалась база дальней морской авиации. Кузьмич в фильме “Особенности национальной охоты” именно с этого аэродрома корову хотел перевезти. В бомболюке ТУ-22М.
Когда я маленьким был, ТУ-22М там еще не было. На аэродроме Веретье базировались красавцы ТУ-16 , ракетоносцы дальней морской авиации. Они часто проходили над нами на приличной высоте. Эти самолеты до сей поры стоят на вооружении Народной армии Китайской республики. Только с китайским названием и современной начинкой. И производства китайского. Отличные самолеты!
И вот однажды, копошась в песочнице, мы услышали нарастающий вой, рев и грохот одновременно. Побросав свои куличики и башенки, мы устремили взоры в небо, которое буквально заслонила собой пара ТУ-16. Ракетоносцы шли на предельно низкой высоте с выпущенными шасси. Можно было разглядеть все детали – вплоть до заклепок. Это было потрясающе! Одно из самых ярких воспоминаний детства!
А под крылом каждого самолета висела гигантская крылатая ракета. Судя по всему, это были системы КСР. Убийцы авианосцев. Сейчас точно не помню – синего или зеленого цвета. Может учебные, а может и боевые. Надеюсь, не с ядерной начинкой! Сложно сказать, что заставило пилотов рано начать снижение и идти над городом на такой низкой высоте. Но можно точно определить – впечатление на меня они произвели. Эта мощь! Этот масштаб!
Конечно, я захотел стать летчиком! И стал интересоваться авиационной техникой. И историей авиации. И ее героями. Мне думалось, нет профессии более достойной. Управлять гигантским воздушным кораблем. Если Родина прикажет, “бомбануть” по злобному вражескому авианосцу! Меня даже не смущало то, что в этом случае предполагался полет только в одну сторону.
А когда загорелся деревянный двухэтажный жилой барак на соседней улице, я с восторгом наблюдал за отважными пожарными, боровшимися с коварным огнем. И конечно стал мечтать о карьере доблестного пожарного.
А потом… Потом была школа. Нужно было не профессию выбирать, а учиться. Появились осознанные стремления, сочетаемые с объективными возможностями. Но это уже другая история. О юношах СССР.
Я выбрал профессию. Конечно, она была связана с техникой. С современной техникой. Но выбрав профессию, я понял главное – нужно найти в ней свое персональное место. Ведь даже став просто водителем автомобиля, можно сесть и за баранку большого автобуса, и ходить в “дальняк”, и управлять карьерным самосвалом. А можно возить ребятишек в школу по разбитым сельским дорогам. Или рулить “Волгой” первого секретаря райкома.
Что лучше? Кому что ближе. А то ведь может так получиться – вроде сладкий пирог. Но лизать его противно. Потому, что соленого и острого хочется. И не лизать, а кусать!
Кому что на роду написано! Водителем автомобиля я не стал, но рулю с удовольствием.
4. Эми Ариель
О, спорт! Ты - мир!
В мои советские детские годы спорт был государственным делом, политикой и идеологией. Но несомненная польза от этого была и для физкультуры, не только для спорта - строились стадионы, катки и бассейны, в школах оснащались прекрасные спортзалы, развивалась сеть спортивных школ, секций. Газеты и ТВ посвящали спорту массу материала, международные состязания воспринимались, как важнейшие политические мероприятия. Ну, и конечно, кто же не знал славных имён героев спорта? Мы тоже не оставались в стороне.
Больше всего мы обожали хоккей с шайбой. Ещё малышами вместе с родителями просматривали все международные хоккейные матчи. Особенно увлекалась хоккеем наша мама и заразила нас. Это было зрелищно - азартные драки и свалки у бортиков, стремительные атаки у ворот – ну, же, ну! Го-ол! Крепкая сборная СССР, единственным делом жизни игроков которой был хоккей, внушительно смотрелась на фоне шведских, финских и прочих любителей. Декларативно весь советский спорт считался любительским, а на деле спортсмены фиктивно числились в штате различных предприятий и организаций, ещё получая за это деньги, а на самом деле были самыми настоящими профи. Так, например, в одном из проектных строительных трестов Вильнюса каждый месяц появлялись рослые внушительные мужики получать зарплату – баскетболисты вильнюсской «Статибы». Так же обстояло дело и с другими командами. Насколько известно, похожее положение было и в других странах соцлагеря, поэтому в хоккее в те годы неизменно блистали сверхнатренированные сборные СССР и Чехословакии, которым мужественно сопротивлялись скандинавские любительские сборные. С появлением канадских профессионалов стало веселее и разнообразнее, иногда сюрпризы выдавала сборная США, как правило, тоже любительская.
Мы тогда на хоккее были помешаны. Когда транслировались международные чемпионаты, мы с мамой, подпрыгивая на диване у телевизора, яростно болели "за наших" и не на шутку переживали все нудачи. Всех хоккеистов мы знали по фамилиям, номерам и в лицо. Кроме наших, симпатизировали шведам и канадцам. Яростно ненавидели чехов, которым иногда уступала сборная СССР. Мы очень переживали от этих поражений и вскоре нашли способ спустить адреналин.
В нашей квартире длинный десятиметровый коридор с высокими четырехметровыми потолками был совершенно пуст, и мы его приспособили для спорта. Родители купили нам хоккейные клюшки, вместо шайбы прекрасно подошёл тяжелый мячик, предназначенный для полевого тенниса. Брат одевал здоровенные дедовы валенки и становился в ворота – дверной проём в спальню. Брат был вратарём. А я была всем остальным – хоккеистами всех команд и комментатором, тарахтевшим со скоростью, не уступавшей Николаю Озерову. Страсти разыгрывались нешуточные – все стены в коридоре были изуродованы, ни о какой красоте интерьера помышлять нельзя было. Учились мы во вторую смену, родители были с утра на работе, а мы, приготовив уроки, часа полтора до школы каждый день гоняли в хоккей, а потом взмыленные и взбудораженные отправлялись в школу. Мы переигрывали все спорные матчи по-своему. А что уж я набалтывала, как комментатор, это отдельное дело.
В отместку противным чехам мы придумали мифическую непобедимую сборную команду, в которой якобы играли все сотрудники папиного строительно-монтажного управления (СМУ). А наш папа был играющим тренером. Мы разбили весь папин персонал на хоккейные пятерки, назначили защитников, нападающих. Великолепная команда СМУ громила всех подряд, особенно обидчиков сборной СССР, с астрономическими счетами. Папа был в курсе наших фантазий и очень веселился от этого. Игра эта запомнилась на всю жизнь, как и фамилии игроков – папиных коллег.
Прошли десятилетия, безвременно в мир иной ушли наши дорогие родители. И вот уже в наше время пришел как-то ко мне в фирму немолодой мужичок, работник строительного предприятия, по поводу нашей продукции. Разговорились мы с ним:
- А я ведь, - говорит, - батьку твоего знал. Мы с ним вместе работали, я у него прорабом был. Может, слышала?
И называет свою фамилию.
- Ещё бы, - подумала я, - знал бы ты, сколько мы твоей фамилией в хоккей играли.
Мы были знатоками спорта. В спорт мы не только играли и не только смотрели по ТВ. Мы ещё выпускали рукописный журнал «Спорт» тиражом в один экземпляр. Он представлял собой школьную тетрадку, в которую собирались вырезки и выписки из газет о важнейших спортивных событиях, а так же статьи своего сочинения. Журнал походил на спортивные издания того времени и был нашей первой «журналистской» практикой. Одна из таких тетрадок сохранилась у меня и вызывает добрые воспоминания о нашем спортивном детстве.
Наш кузен, проживавший в другой республике, был ещё более продвинутым болельщиком и настоящим спортсменом. Он всерьез занимался футболом и шахматами, а кроме того прекрасно разбирался в игроках и соревнованиях. Он затеял с нами викторину по почте на тему футбола-хоккея. В каждом письме он присылал 10 вопросов на эту тематику, на которые следовало ответить. Вместе с ответами мы посылали свои десять встречных вопросов. Ударить в грязь лицом – не ответить на какие-либо вопросы было ужасно стыдно, и я помню, мы из кожи вон лезли, чтобы выполнить задание и придумать свою достойную десятку вопросов.
Ещё мы в детстве вместе с родителями увлекались фигурным катанием, смотрели все соревнования, и, конечно, знали всех блестящих фигуристов того времени и их прекрасные номера. Фигурное катание – это была наша вторая страсть.
Поскольку наш папа в молодости увлекался тяжелой атлетикой, был даже призером соревнований в студенческие годы, то увлечение штангой не обошло и нас. Папа много рассказывал нам об этом виде спорта, кроме того мы изучили старую книжку Т. Ломакина «Путь штангиста», которую обнаружили в нашей семейной библиотеке. О штанге мы знали много – и о всех движениях (тогда – жим, рывок, толчок), результатах , штангистских хитростях по переходам по весовым категориям, об известных штангистах. Все папины дела и увлечения были и нашими делами.
Нельзя сказать, что мы только ограничивались ролью болельщиков. В нашей полупустой квартире мы устраивали целый стадион – помимо игры в хоккей, о чем говорилось выше, мы играли в бадминтон, прыгали в высоту, натягивая веревку или выставляя планку по отметке, играли в какое-то подобие волейбола со своими правилами, гоняли в футбол (брат как-то в азарте, отбирая мяч, так толкнул меня, что я нешуточно грохнулась головой в стену), короче, мы так грохотали, что соседка с нижнего этажа постоянно ругалась с нашими родителями. Не остались в стороне и от спортивных секций – какое-то время я ходила на художественную и спортивную гимнастику, а брат все время занимался силовыми видами спорта – классической и вольной борьбой, немного боксом, но отказался от этой затеи, а кончил вошедшим в моду культуризмом.
Летом мы до изнеможения гоняли на велосипедах, а зимой , каждое воскресенье катались с горок на лыжах с нашим папой. На лыжи папа нас поставил в возрасте 4-5 лет. Зимы были крепкие, снежные. Рядом с нашим домом располагался стадион и хорошие горки. Папа забирался с нами на горку, ставил по бокам, обнимал за плечи, и мы вместе с криками «Ура!» съезжали с горки вот таким «чучелом». Обычно мы катались мы целый короткий зимний день, дотемна, возвращались домой раскрасневшиеся, весёлые, где ждала мама, дед и вкусный обед.
Успехи в школьной физкультуре были более скромные – не люблю ничего делать по принуждению. На уроках нас так гоняли, что болели все мышцы, и боль не проходила до следующего урока. В популярный квадрат я играть не любила. Зато упорно осваивала бревно, пока не научилась выполнять на нем упражнения и не сваливаться. Прыгать через коня и козла боялась, потому что один раз неудачно упала и сломала руку. В школе вообще напирали на лёгкую атлетику, но ведь у людей способности разные. Так брат мой был способен только к тяжелой атлетике, поэтому тоже не любил школьную физкультуру и инквизиторские снаряды.
Прошло время, позади остались школьные годы, но мы по-прежнему очень дружили с братом и разделяли все увлечения, в том числе и спортом. Мы вместе ходили на соревнования по борьбе, штанге. Как-то раз приятель моего брата пригласил нас на центральный стадион на футбольный матч. Лучшая футбольная команда Литвы «Жальгирис» тогда ещё только начинала путь наверх из второй лиги, и этот футбол ещё ничего интересного не мог представлять. Тем не менее, мы решили побазарить на стадионе – предстоял матч с кемеровским Кузбассом. Мы вооружились газеткой «Футбол-Хоккей» - постелить на скамеечку, милицейским свистком, который откуда-то раздобыл брат, и отправились на матч. Погода стояла прекрасная. Никогда не думала, что мы получим такое удовольствие – так здорово было поорать на свежем воздухе, посвистеть и посмеяться над выходками других болельщиков. А выходки были смешные, надо сказать. Первое, что нас развеселило, это то, как сидевшие сзади типы строго приструнили опоздавших, которые пытались пробраться на хорошие места:
- Это вам не театр. ( Как будто в театре можно опаздывать).
Потом эта же компания развернула тщательно выполненный на ватмане красивым крупным шрифтом плакат с надписью: « Валера, нужен гол для Вилейки» (Примеч. Вилейка, вернее Новая Вильня – район в Вильнюсе). В те времена, когда отсутствовала доступная компьютерная печать, нарисовать такой плакат было большой работой.
Дальше нас ожидал ещё более смешной сюрприз. По краю стадионной дорожки передвигался высокий болельщик с невероятно огромной кучерявой шевелюрой.
- Смотри, - давясь от смеха, сказала я. – Это же «Не буду гангстером, дорогая».
(Здесь я сделаю небольшое отступление. Советский фильм «Не буду гангстером, дорогая» был снят по мотивам рассказов американского писателя О.Генри на Литовской киностудии и пользовался в те годы всесоюзным успехом, мы его не раз смотрели. В фильме есть эпизод – главный герой сидит в кинематографе, а впереди его усаживается человек в высоком цилиндре. Герой стучит ему по плечу – мол, сними цилиндр, мешаешь. Владелец цилиндра охотно его снимает, но становится ещё хуже – под цилиндром огромная кудрявая шевелюра, которая разваливается во все стороны и заслоняет весь экран. ) Увидев эту кудлатую голову на стадионе, мы начали хихикать, но когда этот тип уселся прямо впереди нас точно, как в кино, мы чуть не попадали со смеху под скамейки.
А на стадионе разгорались страсти. Активные болельщики ругали соперников «Жальгириса». Особенно доставалось Газзаеву . Накануне соперники неплохо сыграли в Минске, поэтому при удачных атаках «Жальгириса» раздались гордые выкрики : « Это вам не Минск, картошкой переевшийся, у нас ещё яйца есть и сухая колбаса!» Мы только слушали и помирали со смеху. Орали от души, прыгали и свистели, зарядились положительной энергией и просто прекрасно провели время на свежем воздухе.
Довольно скоро «Жальгирис» стал успешно играть, дошёл до высшей союзной лиги. К тому времени мы стали заядлыми футбольными болельщиками и не пропускали ни одного матча. Я организовывала коллективные походы для наших ребят, ходила на стадион с кавалером, который, правда, болел за «Спартак» (надо было уговорить его не показывать виду, чтобы не схлопотать от наших болельщиков). Во время этих походов тоже случались забавные случаи. Так во время игры с киевским «Динамо» при «сухом» счёте 0:0 «Жальгирис » вдруг забил гол. Весь стадион в восторге подскочил, все орали, бросали вверх что попало. У меня ещё опыт был маленький , я осталась сидеть, а зря. И вдруг вижу, прямо на голову мне летит подброшенный кем-то «дипломат». Он размозжил бы мне голову к чертям, если бы брат не подставил кулак и не снял эту «банку». Правда, ликование оказалось напрасным, мяч был не засчитан, по-моему, было «вне игры».
Со временем ходить на стадион стало очень опасным – болельщики стали вести себя агрессивно. Чуть ли не каждый раз устраивались побоища. Поэтому от любимого развлечения пришлось отказаться.
Конечно, мы смотрели не только живой футбол. Мы стали страстными болельщиками международных турниров. Особенно ярко мне запомнился 1982 год, я смотрела все матчи и повторы чемпионата мира. Игра была красивая, захватывающая, а чемпионами стали итальянцы, а вторыми – неизменно стабильная команда ФРГ.
Мои футбольные знания удивили моего сына. Когда мы с ним попали на стадион, я ему по старой памяти объясняла, по каким правилам происходит игра. Но сын мой, как типичный прибалт, является поклонником баскетбола. У него свой мир спорта.
5. Сергей Богаткин
Моя первая зарплата
В детстве я не отличался особой полнотой, даже скорее был худеньким. Бабушка, конечно, расстраивалась и пыталась меня откормить, но, как говорится, не в коня корм.
Но однажды моя худоба мне пригодилась.
Я учился в Одесской школе №121 во втором классе. И вот в один из дней к нам на урок зашла директриса вместе с какой-то тетенькой, о чем-то переговорили с нашей учительницей Натальей Яковлевной и потом тетенька пошла вдоль парт, внимательно разглядывая сидящих учеников. Иногда она останавливалась около одного из нас, тогда Наталия Яковлевна называла фамилию и ученик или ученица шли к доске.
Мне было любопытно, зачем их вызывают, но абсолютно непонятно.
И вот она остановилась около нашей парты.
-Богаткин. Выходи к доске.
Довольный тем, что меня выбрали, хотя и не понимая, куда и зачем, я вышел и встал в шеренгу избранных. Всех нас роднила стройная худощавость, граничащая с худобой.
Гостья еще раз прошлась вдоль нашей шеренги, внимательно изучая свой выбор, а потом повернулась и вышла из класса.
-Дети. Все, кто был вызван к доске, в следующую субботу учиться не будут, но в школе быть надо к 10 часам. Возьмите с собой старую одежду.
Слова классной руководительницы немного удивили, но никто вопросов не задавал.
Придя домой я узнал, что когда бабушка забирала меня из школы, она успела перекинуться парой слов с нашей учительницей и знала, что надо принести с собой в школу в эту знаменательную субботу.
Накануне мы с бабушкой долго перебирали старые вещи, пока не отобрали мои залатанные брюки и старую военную рубашку отца.
И вот суббота. Мы собираемся в школьном дворе, с нашего класса человек 10, с параллельного тоже набралось еще с десяток.
Выглядели мы все довольно живописно. Это был модный показ одежды начала 60-х годов, потрепанной, заношенной и перелатанной. Мы перешучивались и посмеивались друг над другом.
Наконец приехал автобус, все расселись по местам и мы поехали. Привезли нас к Дому ученых и отвели в большое помещение, заполненное костюмами и разными предметами одежды. Мы еще не до конца понимали, для чего все это, но с интересом стали рассматривать все вокруг.
-Мальчик. Снимай свою рубашку и одень вот это – ко мне подошла одна из женщин, находившаяся там, и протянула рубаху-косоворотку и кепку. Подпоясали меня шнурком.
Остальных мальчишек так же переодевали, девчонкам подбирали старинные платьица и шляпки с завязками.
Когда процесс перевоплощения завершился, нас вывели на улицу. Перед нами был Сабанеевский мост, а мы группой стояли на спуске Жанны Лябурб (сейчас это Военный спуск).
Появился дядя с мегафоном, который объяснил, что мы будем сниматься в эпизоде настоящего фильма и нам надо бежать к мосту навстречу входящему полку Красной армии. Добежав к солдатам, мы должны были пристроиться впереди и по бокам строя и бодро промаршировать с ними несколько десятков метров.
Снимали эпизод камерами с моста, пришлось сделать несколько дублей, мы провели там полдня, но осознание того, что это съемки в настоящем фильме, придавало нам энергии, мы еще и еще раз бежали навстречу красноармейцам и маршировали вместе с ними.
Наконец съемки подошли к концу, нас опять переодели, посадили в автобус и отвезли к школе.
Примерно через месяц в классе появилась все та же тетенька, которая нас отбирала. Она принесла с собой деньги за съемки и ведомость, в которой каждый из нас расписался в получении 1 рубля 50 копеек.
Это были первая в моей жизни настоящая зарплата, заработанная мной.
Так что можно сказать, что зарабатывать я начал со второго класса.
А фильм, в котором я снимался, называется «Служили два товарища».
6. Валентина Васильева 4
Дым Отечества
Снова осень… и щемящая грусть о чем-то далеком, утерянном, невозвратном.
В памяти всплывает этот день . Он начался задолго до рассвета. За окном еще стояла непроглядная тьма, а мама уже ласково будила нас: «Дети, просыпайтесь, пора, вставайте !» Под одеялом было тепло и глаза никак не хотели открываться, но настойчивый голос мамы не дал нежиться в постели. Одевшись в старую одежду , быстро позавтракав, я вышла на улицу, где меня уже ждали братья. Подъехала телега, мама вынесла сумки с едой и осторожно поставила их в рундук. Папа бросил на дно телеги несколько снопов папуры и усадил нас на них.
Лаяли собаки, возле многих дворов стояли телеги, было слышно в темноте как фыркают кони. Слышались голоса соседей, которые тоже готовились ехать. Мелькали огоньки фонарей «летучая мышь». И вот телеги одна за другой медленно тронулись в путь. Воздух был холодный, родители нас бережно укутали в шерстяное самотканое покрывало. Мы, согревшись под скрип колёс и покачивание телеги , находились в полудрёме. Густая тьма перешла в серый туман : начинало светать, солнце поднималось над горизонтом.
Мы приехали на поле всё укрытое стеблями подсолнуха. В моём воображении оно представляло собой огромное поле битвы, где невидимые великаны побросали свои многочисленные копья и стрелы. Трава у дороги была белая, как-бы посыпанная солью – это был первый иней. Каждая семья получила от бригадира свой участок в N-ное количество рядов и мы начали трудиться. Необходимо было подбирать стебли подсолнуха корешок к корешку и складывать в кучи. Первые стебли были холодные и скользкие от инея, но по мере того, как пригревало солнышко, они просыхали . Да и мы начали потихоньку снимать кто пальто, кто фуфайку, кто платок. Некоторые семьи вырвались вперед , другие отставали и позади поле преображалось, очищаясь от хаотично лежащих на земле или наклоненных в разные стороны стеблей. Попадалось много гнёзд мышек-полёвок. И вот мои братья уже поймали одну из них и несут за длинный хвостик, предлагая мне подержать её. Мышь маленькая и очень шустрая , зубы у неё острые…она укусила меня за руку и я заплакала.
Наконец обед! Несколько семей собираются вместе, расстилают клеенчатую скатерть, и хозяйки выкладывают свои кулинарные «шедевры». Чего здесь только нету: и где-то ещё теплые голубцы, картошка с мясом , томленная в печи и наут с жирной уткой, каварма и вертута с брынзой, разные соленья … Мужчины разливают новое вино, а женщины знают, что работников необходимо хорошо покормить. Солнце ласково греет и так хорошо за этим большим дружным столом.
Но впереди еще добрая половина участка ждёт чтобы мы наклонились за каждым стеблем. А стебли встречались в два раза выше моего роста и толстые как моя рука. Кое-где эти «великаны» , отдавшие свои головы, еще крепко держатся за землю . И мне приходится вступить с ними в схватку : выдернуть их цепкие корневища, стряхнуть с них землю и уложить в очередную кучу. После обеда отец начинает вязать снопы. Он подходит, наклоняется над стеблями, скручивает несколько папурин и , прижав одним коленом будущий сноп, ловко охватывает его приготовленным «поясом». А затем, наклонив несколько снопов друг к другу , собирает их в большие копны. Мы уже чувствуем усталость, солнце начинает клониться к закату и маме всё чаще приходится нас торопить. Наконец-то поднят последний стебель! Мы устало бредём к телеге, подбирая по пути разбросанные вещи. Отец остается на поле ему ещё надо довязать снопы, а затем , погрузив в огромную арбу запряженную волами , привезти домой .
Через несколько дней у всех соседей в огороде вырастают большие скирды. Скоро первые снопы будут сожжены в печи и дом наполнится теплом и вкусным запахом хлеба.
И нам не страшны суровые морозы , так как бережно поднятый стебель подсолнуха ,вспыхнув ярким пламенем, частично поднимется белым дымком к небу , частично, рассыпавшись бархатными огоньками, превратится в пепел. А пепел, удобрив землю, даст силы другим растениям. И это повторится и на следующий год, и на следующий …
Только один день из детства! И хотя этот день был нелегким, но он дорог мне тем, что там мы все вместе и все еще живы…
7. Талгат Алимов
Каменщики
Одну из первых рабочих профессий, которую я освоил в детстве, не получил, а именно освоил, была профессия каменщика.
Мой отец, каким-то странным образом, совмещал в себе яростного сторонника героического труда на государство с замашками кулаковатого крепкого мужика, который «все для дома, для хозяйства», поэтому интенсивно трудился на два фронта.
Естественно, за ним в этот неравный бой ввязывалась вся его семья с многочисленными детьми. Как известно, "В СССР секса не было", но детей, в каждой уважающей себя семье, было от 5 до 10.
Однажды летом, в самый разгар сельхозработ, мой отец затеял строить сарай для увеличивающего поголовья домашнего скота, небольшой, метров так четыре на шесть.
После работы со мной и старшей сестрой взялся за разметку будущего строения, прибил колышки, перемерил будущие стены, проверил диагонали (интересно, знал ли он это слово), говорил «надо замерить с угла на угол, в обоих случаях должно совпадать, иначе кривой будет».
Ну, приступили. Для начала попытались воткнуть штыковую лопату в грунт, ничего не получилось, грунт у нас не тот. Через 15 минут пришлось бежать за киркой и ломом. Таким образом, мы два дня рыли канаву шириной полметра, глубиной тридцать сантиметров, где-то и до пятидесяти.
Энтузиазм сестры, маленького братика Айтказы и, конечно же, мой начал иссякать. Как принято, на каникулах все, кроме младшего брата, которого по малолетству не брали с собой, все мы работали. Отец, само собой, я на лето устроился учеником электрика, сестра - подсобной рабочей на зерноскладе на полный рабочий день.
Через пару дней отец где-то договорился и привез полную машину камней. Началась кладка фундамента! Сейчас это называется камнебутовой кладкой.
На цементе, конечно, экономили, откуда у многодетного отца с маленькой зарплатой инженера такие деньжищи. Раствор готовили из местной глины вперемешку с конским навозом, неплохо связывает. Правда, камней хватило на то, чтобы чуть прикрыть нашу канаву, как сказал отец: «Подошва фундамента готова»!
Дальше жизнь нас понесла собирать камни по сопкам нашей Родины. Сейчас, когда эмоциональные политики, по поводу или без повода, патетически заламывая руки, говорят: «Время собирать камни!», я вспоминаю тот кошмар. Никогда я так не уставал, как в дни нашей стройки.
Отец договорился с нашим совхозным водителем, мы грузили камни и везли домой. Вы не пробовали, в свои двенадцать лет, после тяжелой физической работы, только с помощью братишки, которому семь лет, и шестнадцатилетней хрупкой сестры, в сопках, за три-четыре часа, собрать на грузовик кучу камней? Если у вас это получилось, то вы меня поймете, тем более, что наши полуголые сопки были скупы на камни.
Так продолжался месяц, день на сбор камней, день на кладку. Не смотря на то, что камни были разной формы, отцу удалось собрать неплохой фундамент с цоколем до полуметра.
К кладке он иногда, по старшинству, допускал и меня, я достаточно удачно несколько раз сложил по сложной геометрии неплохие комбинации из камней, люблю бутовую кладку!
Дальше кладку решили делать из самана (это такие глиняные кирпичи из смеси глины с соломой и пр.) сантиметров сорок в длину и двадцать на двадцать в торце. Хорошо, что мы, в степи, нашли старые саманные строения, их разобрали и привезли домой. Если бы не это, пришлось бы нам самим лить эти кирпичи. А отец бы заставил. Он как тот Доцент!
К тому времени моя решительная мать забрала из нашей бригады сестру, ни к чему, говорит, девчонке кирпичи таскать, вот будете штукатурить, тогда поможет. Всем скоро в школу, а дом еще не побелен, справитесь сами!
Ну да, справишься, когда одному двенадцать, другому семь! К тому времени битва за урожай набирала обороты, отец все больше и больше задерживался на работе. Дело шло к тому, что нам придется с братом любым способом до начала школьных занятий достроить самим этот чертов сарай.
Организовали работу мы таким образом: днем, пока я на работе, Айтказы готовил полный чан раствора, подтаскивал и раскладывал саман. Вечером я приходил с работы, пил чай, потом, с видом тертого работяги, осматривал его работу, затем мы приступали к кладке. Здесь главное было положить их девяносто штук, это поднимало стену сарая аж на двадцать сантиметров. А вечером, уже в темноте, приезжал отец и принимал работу.
Где-то он там умудрялся увидеть «пузо» или не заделанный шов, откуда будет дуть зимой его коровам. Так что приходилось несколько раз все переделывать. Главное, при укладке, не перепутать какой ряд «тычком», а какой ряд «ложком».
Сарай рос. Айтказы уже с трудом подавал мне саман и раствор, поэтому для дальнейшей кладки, мы подкатили две двухсотлитровые пустые бочки, застелили между ними доски, получились, неплохие подмости..
Солнце катилось к закату, стало быстро темнеть, надо было торопиться доложить последний ряд. Мы явно не успевали, я нервничал и покрикивал на братишку, он уже с трудом поднимал на подмости саманы. Последний ряд, как требовал отец, был «тычковый», оставалось доложить около сорока кирпичей.
И тут, как назло, подъехал «бобик» откуда выкатилась веселая компания во главе с главным инженером совхоза Алексеевичем, мой отец с электриком дядей Петей и двумя механиками Сырымом и Жанибеком.
- Ну, ты Миша (так все между собой называли моего отца) даешь, что у тебя тут пацаны сарай строят – сказал Алексеевич.
- Какой строят, уже два дня назад должны были кладку закончить. Похоже и сегодня не закончат, - небрежно бросил отец.
- Давай сами быстро накидаем, тут осталось то чуток, пока тетя Шура бешбармак согреет, - предложил дядя Петя.
- Привет, Талгат, то-то я смотрю, ты уже с утра на работе уставший ходишь – погладил он меня по голове.
Пятеро мужиков за пол часа управились с работой, мы, как могли, помогали.
Вот наконец-то закончилась эта кладка. Мужики шумно мылись, в предвкушении бешбармака. Похоже, они одержали еще какую-то победу в битве за урожай. Я сел на бревнышко рядом с братишкой.
- Неплохо получилось ровно и красиво, - сказал я.
- Но папа же сказал, что это не мы, – не довольно буркнул братишка.
Я взглянул на него, какой же он худенький и маленький. За два месяца этой стройки от него осталась только кожа да кости.
Впереди еще предстояла работа по перекрытию, штукатурке и прочие дела. Но главное, стены уже стояли. Стены на стройке имеют свой особый смысл, возведенные стены это как-то даже символично, да и в жизни тоже, наверно.
Я подал ему ковш воды, он выпил, потом, как-то по-взрослому сплюнул сквозь зубы.
- Ну, все-таки мы его построили.
- Да, сделали, классно получилось!
Мы весело рассмеялись. Классно!
Прошли годы, я уже лет двадцать сам директор строительной фирмы, но не могу пройти мимо каменщиков, так и тянет положить пару кирпичей, даже если в костюмчике.
Получить удовольствие от вида растущих стен, это ни с чем несравнимое ощущение. Попробуйте!
Не зря первые общества массонов назывались обществом вольных каменщиков, в этой профессии есть что-то мистическое.
8. Натали Гор
Встреча Н. С. Хрущёва
Родители постоянно о чем-то тихо разговаривают, со сестрой крутимся рядом, подслушиваем, но всё бесполезно. Понимаем только одно: в городе ожидается грандиозное событие, ничего подобного или похожего раньше в нашем гарнизоне не происходило.
Мы в том возрасте, когда девочки интересуются куклами, а не политикой и сложить все намёки и обрывки фраз в ясную и чёткую картину не можем.
10 сентября 1960 г. из г. Балтийска на турбоэлектроходе "Балтика" в США, на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, отправляется Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев.
Наша семья в полном составе среди тех, кто провожает дорогого Никиту Сергеевича в далёкую Америку, а это, фактически, весь город. Ликующая, праздничная толпа стоит вдоль всего маршрута следования высокого гостя.
Мы, как и все дети, в первом ряду, сгораем от нетерпения и любопытства, хотя до конца не понимаем всю важность исторического события.
Наконец, показался автомобиль с открытым верхом. Полный, далеко немолодой мужчина, (было ему на тот момент шестьдесят шесть лет), в сером плаще и шляпе сидел, насупившись, в автомобиле, всем своим видом демонстрируя негативное отношение к происходящему.
Машина проехала, все в недоумении, лица встречающих из радостно-приветливых превратились в удивлённо-ошеломлённые от: недружелюбного, безразличного и
невежливого отношения к встречающим. Расстроенные разошлись по домам. Праздник, к которому тщательно готовились, ждали с нетерпением и волнением, не состоялся.
Папа готовился к этой встрече: чистил, драил, утюжил свою парадную форму, у него все блестело и сверкало. Мы три дня наблюдали за процедурой подготовки парадной формы к важному событию, лично принимали в ней участие: знаем с какой добросовестностью натиралась кокарда фуражки и каждая пуговица на его кителе. Фактически, каждая металлическая деталь парадной формы добросовестно полировалась в три пары рук.
В почётном карауле стоит молодой, красивый, стройный, голубоглазый, русоволосый офицер, на его парадном кителе сияет боевая награда – медаль Ушакова. Глядя на него замирает сердце от восторга, восхищения и гордости - нашему папе доверили важную миссию: встречать самого главного человека огромной страны, партийного лидера великой державы - СССР.
Вдвойне приятно, что в сияние и красоту парадной формы вложен и наш добросовестный труд. Ужасно обидно, что высокий гость не заметил папу и никак не отреагировал на почётный караул.
Город, всегда чистый, к приезду партийного лидера матросами: вылизан, вычищен, покрашен, обновлён. И не встать в машине, чтобы просто из вежливости поприветствовать людей за радушный приём.
В домашнем архиве лежит чёрно-белая фотография: на ней Первый секретарь поднимается по трапу корабля "Балтика". Не могу равнодушно смотреть на этот снимок: в душе просыпается и не даёт покоя обида за папу и всех балтийцев.
Прошло много лет. Москва, 9 мая 1981 года. Дату помню точно по одной простой причине, в то время Новодевичье кладбище закрыто для свободного доступа граждан и только раз в году - 9 мая - все желающие могут посетить знаменитый некрополь.
Долго ходим среди могил известных людей: писатели, художники, артисты, министры, политические деятели. Подошли к памятнику Н.С. Хрущева. Эрнст Неизвестный сделал замечательный памятник, он смог, в чёрно-белом мраморе, абсолютно точно, передать характер этого, взбалмошного, случайно занесённого на вершину власти, человека.
А я, помня ту встречу в г. Балтийске, и свою детскую обиду за папу, мысленно приделала ему пятачок, а потом, пристально глядя в его недобрые глаза, громко, с чувством, хрюкнула. И мне не было стыдно!
9. Анна Шустерман
Лето 1963 года
Когда мне было плохо, когда я задыхалась от обиды, я бежала к морю. Когда Чёрное море обнимало моё тело, я чувствовала, что я любима. Чёрное море никогда не отвергало и не уставало от меня! Я плавала и ныряла, как рыбка. Когда я уставала, я ложилась на тёплый песок и засыпала под колыбельную прибоя, пока ревнивое солнце не жгло моё тело. Я не хотела жить с вечно занятой тётей, вечно пьяным дядей. Я не хотела ходить в школу, где меня звали «жирная жидовка», не хотела падать на ровном месте... Я хотела быть рыбкой, чтобы я могла плавать и остаться в море навсегда.
Я выглядела намного старше своих лет, мне тринадцать, переходный возраст. Я стала дерзкой и непослушной. Много времени проводила перед зеркалом и пристально изучала изменения, которым подверглось моё тело, оставалась не довольна своим внешним видом.
"Кушать надо меньше и больше двигаться", - слышала я тётины наставления, от которых только портилось моё настроение. И вот тот день настал, когда я решила вернуться навсегда к моей родной маме в холодный и голодный дом.
Моя первая и вторая мама решили, что я окончательно рехнулась, если решила променять город Одессу на Брянск!
1963 год. Я не хочу никого обвинять в случившемся, но весь мир от меня отвернулся! Весь мир интересовался другими трагедиями. Был убит Джон Кеннеди, перестали дружить, как прежде, СССР и Китай, Дядя Хрущёв, который оплевал дедушку Сталина, сам ходил оплёванный. Красная, как у поросёнка рожица Хрущева не сходила с экранов телевизора и кинотеатров, и весь народ сидел и слушал его болтовню, а потом стоял в очередях за ВСЕМ!!!
Так, обойденная мировым вниманием, но все-таки под влиянием изменений на всей планете в моем сердце росла моя "Брянская стена", которая отделила меня от моей второй мамы и её мужа. Я не могла больше жить с алкоголиком. Я перестала называть его папой. Все восемь лет он обещал мне бросить пить...
Mоя вторая мама не хотела бороться за мою мечту.
Я мечтала, что она разведётся с мужем, чтобы жить отдельно.
Нo комната в коммуналке размену не подлежала, а также ей было жалко "этого несчастного пьяницу".
Первый в мире полёт женщины-космонавта на космическом корабле запустил меня в МОЙ космос – я окончательно разорвала земное притяжение города Одессы и приземлилась в Брянске.
Мама с моим братом и сёстрами жили в доме-срубе, с огородом, в котором сажали картошку и зелень. Кусты смородины и клубники отделяли лужайку от огорода. Дикая груша и кусты сирени росли за домом, окружённым деревянным забором. Bишня с кислыми ягодами росла перед домом. Туалет был во дворе, вода – в колонке, в конце улицы.
Mой брат, который был старше меня на три года, решил научить меня, как копать огород, и пропалывать сорняки.
Мне кажется, он причислял и меня к одному из видов сорняков и боролся со мной как мог. Его почему-то возмущало, что я не хочу копаться в земле, потому что имею болеё важные дела.
Его вопрос: а кушать ты хочешь? - возмущал меня. Пока я рылась в своих, по-одесски закрученных мозгах, что же ему на это ответить, я почувствовала, что первый раз в моей жизни не нахожу нужного ответа.
Когда я летела кувырком по лестнице, я ещё не знала, что моё падение не связано с моей косолапостью, а произошло преднамеренно! Так началось моё знакомство с тяжелым характером моего братца.
Моим родным братом был нанесен удар кулаком в мой нос, из которого выливалась
одесская кровь, такая солёная, насыщенная, ароматом Чёрного моря...
Получивший нокаут признается проигравшим бой!!!
Я частично потеряла ориентацию в результате удара, но вдруг вспомнила, как в одесском “лягушатнике” я тонула, но не сдавалась! “А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела" - звенела у меня в ушах старая песня...
Рефери была мама, которая объявила, что бой был без правил, незаконным, а закон она знала и придерживалась!
Привыкшая рыскать по шкафам в надежде найти что-нибудь пожевать, я нашла пустые бланки, справки, печать, спрятанные в шифоньере.
Я знала: мама не была коммунисткой, значит, не будет просить меня писать за неё партийные доклады, как делала моя тётя (давать письменные обещание, что в указанные сроки добьёмся чего-то такого – ого-го!! )
Так зачем ей вся эта канцелярия, подозрительно думала я.
Она была уличкомом, справедливая принципиальная, неподкупная, уважаемая всеми уличком.
Bсе прохожие с ней здоровались, называя её Владимировна.
Мои шуточки: «а что она с этого имеет?», намёки на блат, по которому в Одессе моей тёте доставалось всё дефицитное, и открывались все двери, - встречались резким, холодящим кровь ответом: «Это тебе не Одесса!»
Вдруг я поняла: моя мама ненавидела Одессу и всё одесское! Одесса отняла у неё дочь, отравила чуждой культурой, или, по маминому понятию, научила бескультурью.
Отравила Анечке мозги “вливанием одесской крови”, как когда-то врачи убили её мужа, влив кровь не той группы!
Она была очень строга с детьми. Мой брат и три сестры дрожали от её пронизывающего взгляда, но для меня он нёс положительную, энергию, проникающую глубоко в мою сущность.
B Одессе я научилась читать между строк, отличать притворство от искренности, и это помогло мне увидеть в её взгляде тоску по мне и любовь!
Mне предстояло учиться любить своих близких, а это было совсем непросто! Ведь для них я была избалованной эгоисткой, насмешницей, «одесситкой» и лишним ртом, который хотел всё время чего-нибудь пожевать, взбесившейся от жиру в прямом и переносном смысле!
1963 был голодный хрущёвский год. Год картофельной похлёбки и ливерной колбасы, горохового хлеба...
Придя после работы на обувной фабрике, мама, устало валилась в кровать. Я слышала, как она плачет... Чувствовала, что она страдает, потому что не в состоянии защитить, накормить, одеть, согреть своих голодных детей. Но гордая, полная горечи, отказывалась от помощи своего отца, который часто навещал нашу бабушку в Бежице, и помогал ей. Но, увы, он имел другую семью в Почепе, а предательства мама не прощала!
Даже груши на мамином дереве были горькие, они падали, как мамины слёзы.
Мы собирали груши, прятали на чердаке, со временем груши становились сладкими. Сладость этих груш я никогда не забуду!
Я мечтала, чтобы слёзы моей матери стали такими же сладкими со временем, чтобы она научилась быть ласковой и нежной, а не строгой и недоступной.
Я никогда не обижалась на неё, я была счастлива. Она готова бороться за меня до победного конца!
Новые чувства рождались в моей душе и согревали мне сердце!
Я быстро подружилась с девочками на моей улице, их не трогала моя национальность. Меня удивляли их непосредственность и добродушие.
У моих подруг были мозолистые руки, они с удовольствием капались в огороде, таскали вёдра с водой от колонки, купались со мной в Десне, благодаря им я стала понимать моих сестёр и брата. Я не жалела, что вернулась в мамин дом. B этом голодном доме я искала и нашла душевный покой!
Только однажды моё сердце остановилось, когда я увидела мираж над горячим асфальтом... Чёрное море открыло мне свои объятья, прибой был сильным, нежным, звал меня с ним поиграть!
Ой, я босиком, и горячий асфальт обжег мне ступни, вернул меня на землю!
Tем летом были жаркие дни в Брянске...
10. Ольга Сангалова
О космонавтике и прошлом
Гагарин полетел в космос, когда мне было полтора года, с тех пор прошло более полувека.
В голове всплыла мелодия и слова песни, которая отражает мои воспоминания...
В детстве мы жили-были,
Сказочно были-жили,
В детстве все звезды ярче светили,
Были дома большими.
Шли мы легко за днями,
Щедрой была дорога.
Ах, как сияло солнце над нами,
Как его было много..
Мы, играли во дворах Москвы в вышибалы, штандер, хали-хало, классики, прыгали через связанные пару прыгалок. Ходили в форме школьной, носили красные галстуки. Женщины не носили брюки, не курили в общественных местах, они были женщины! Мама шила платья в ателье, даже пальто шила, в магазинах был маленький выбор. Мы радовались леденцу на палочке, выбирали старост в классе, проводили каждую неделю политинформацию, а учителя бесплатно занимались с отстающими, собирали макулатуру, металлолом. Мы, пили газированную воду из многоразовых стаканов, любили нашу картошку, а не чипсы, мороженное было натуральным и таяло, колбаса была вкусной, пельмени съедобные. Мы, общались в живую, а не по интернету , ходили в гости к друг другу! Мы, были предоставлены сами себе, с ключом на шее и без охраны, без турникетов и телефонов, мы не слышали про наркотики. Самыми страшными были рассказы - про гроб на колесиках и Фантомаса.
У нас было военное дело в школе и труд, мальчиков учили пилить и строгать, девочек шить, на время разбирали автомат Калашникова. Мечтали про Алые паруса и ждали своего принца. Отдыхали дикарем на юге, в смежных комнатах, с удобствами на улице, пили воду без фильтров и этим были счастливы! Мы, были уверенны в нашей стране, боролись за успеваемость в классе, помогали друг другу! Деньги были деньгами, а люди были добрее. Город был значительно меньше, не было столько приезжих, а миллионер был в образе толстого буржуя, злой и плохой. На курсы кройки и шитья надо было попасть, полно было желающих, очереди за тканями были и если хочешь выглядеть, нужно было шить. Наша обувь, шла на наши широкие и подъемные ноги, а не на итальянской узкой подошве, пусть грубая, но кожа, которая носилась долго. Мы получали бесплатно квартиры, образование, лечение, нас заставляли ежегодно проходить медосмотр, даже болезни предотвращали. Мы не искали богатых мужей, а искали любовь, начинали семейную жизнь с нуля, покупая с получки, кастрюльки и табуретки, не думая как это впишется в интерьер! Вешали на елку мандарины, а потом снимали и ели, это был вкуснейший подарок!
Дачные домики строили всей семьей и родными, знакомыми. На даче у бабушки, у нее было 4 детей, в выходные были совместные обеды и потом все играли в лото, на выигранные копейки покупали мороженное, конфеты к чаю. За столом было хорошо, взрослые шутили, обычно были пироги с мясом, капустой, яйцом и рисом, суп, салат. Магазинный торт, был экзотикой. У бабушки была ваза на длинной ножке, обычно она из остатков хлеба сушила сухари с солью! Этими, сухарями набивались наши карманы, они были вкусным угощением! А если на новый год купят шоколадную фигурку в обертке, так это было событие! Мы мечтали быть космонавтами и балеринами. Люди больше улыбались!
Жизнь изменилась, столица полна приезжих, редкостью стала московская речь, на высокооплачиваемую работу трудно устроиться всем! "Хорошо тому живется, у кого одна нога, тому пенсия дается и не надо сапога", эту поговорку слышала не раз, говорили "подруги", поясняя, что её алкаш алименты не платит, а мои дети пенсию хорошую получают по потери кормильца.
Жизнь не стала хуже, у нее изменились правила игры.
11. Валерий Павлович Гаврилов
Мальчик из СССР и еда
Девочки бывают худенькие и полненькие. Иногда, просто девочки. Но сейчас не о девочках.
Мальчики бывают тонкие и толстые. И просто мальчики. Все мое дальнейшее повествование будет про мальчиков. Девочки, если и будут упомянуты, то только по той причине, что писать про мальчиков, не вспоминая девочек, невозможно. Это мое мнение. Не настаиваю.
Итак, мальчики бывают тонкие и толстые. И просто мальчики бывают. Все зависит от наследственности, места, образа, и стиля жизни, ну и, конечно, от питания. Акцентируем внимание на последнем, как правило, вкусном факторе. А в качестве субъекта выберем меня, среднестатистического мальчика, рожденного и выросшего в СССР.
Некоторые говорят, что в СССР не было еды. Другие утверждают, что холодильники у всех были полны, при пустых прилавках. Третьи вообще непонятно что говорят. “Забируху забирают”, как говаривала моя бабушка. Несут чепуху, значит.
На самом деле все зависело от того, где жила семья, чем занималась и какой имела уровень дохода. Вела ли подсобное хозяйство.
Если заняться подробным описанием и классификацией – толстая книга получится! Поэтому, попробую на конкретном примере нашей семьи, коротко, но широко, осветить вопрос.
Наша семья в 70-е имела средний достаток. Причем, начало среднего. Это означало, что мы не имели возможности купить машину. Имели возможность приобрести мотоцикл, но не имели желания. У отца был служебный Газ-69. “Козлик”, по-народному. Это здорово помогало жить.
Помимо основной работы, как тогда говорили, держали свое хозяйство. То есть был огород, сад, картофельное поле, курятник и хлев, где растили поросеночка. Молоко парное брали на соседней улице Гребеневской. От тети Клавы. Свежую рыбу, иногда, подбрасывал сосед дядя Толя. Рыбачил он.
Таким образом, базовый рацион состоял не из магазинных продуктов. Понятно, что эта еда была натуральной, качественной и в неограниченном количестве. Забыл про ягоды и грибы. Клюква, брусника, черника, малина. Грибное ассорти с окрестностей Лысой горы, белые грузди с полигона в Ночлегово. Черные грузди собирали, но сами не ели. Дед их целыми тележками сдавал в заготконтору. Все приработок! Он и яблоки сдавал. Из яблок на местном заводике делали “Степановку” по рубль две. Не для детей продукт.
Хлеб и остальное покупали или в магазине, или на рынке. В магазине, понятно, не всегда все было. Особенно, начиная со второй половины 70-х. Начиналась продовольственная проблема. В кооперативной торговле мы редко продукты покупали. Там дорого. Но продавали почти все. И колбасу копченую!
Итак, некоторое представление о семье, в которой жил Мальчик, он же Я, теперь есть. Потому начнем рассказ.
Первое воспоминание о еде такое. Сижу на высоком стульчике на кухне перед столом. Бабушка, Татьяна Сергеевна, пытается кормить манной кашкой. Подносит ко рту ложечку. Я плотно сжимаю губы. Когда ложечка с кашей становится слишком настойчивой, резко отворачиваю голову назад.
Бабушка подходит с другой стороны. И так продолжалось долго. Я упрямый был. “Нахратый”- как говорил дед. Старинное деревенское словечко.
- Плохо ест! – это одна из самых распространенных фраз, которые произносились в ответ на вопрос “ну как ваш мальчик?”
Однако, процесс взросления требовал энергии, и эта проблема ушла сама собой. Мальчик кушал почти все, что дают. И манную кашу, особенно с комочками! И молоко с пенкой! Не терпел только овсяный кисель, который по крестьянской традиции обожала бабушка. И еще всегда выковыривал жиринки из “Любительской” колбасы. Толи дело “Докторская”! По ГОСТу! И ковырять не надо!
Очень любил “толокно”. Бабушка готовила его по старому деревенскому способу.
С удовольствием уплетал все, что было приготовлено на базе домашней тушенки: суп, щи, борщ, макароны по - флотски, тушеную картошку и другие незамысловатые, но калорийные блюда.
Домашняя курятина и “настоящие” яйца, желток которых был ярко-оранжевым как солнце, поглощались быстро и с удовольствием!
Теперь о рыбе. У нас в Опочке каждую осень на берегу речки продавали населению замечательную живую рыбу. Золотистого карпа. Его разводили неподалеку – в совхозе в поселке Глубокое. Огромные жирные рыбины! Их варили, жарили, солили. Очень вкусная была рыба. Уха получалась наваристая! Отличная добавка к тем окуням, налимам и щукам, которые ловились в местных водоемах.
Особо хочу упомянуть о твороге и сметане. Творог мы брали только на рынке. Он был там “самодельный”. Не “оптимизированный”. Большие белые шары со следами марли, через которую творог отжимали, то есть от сыворотки освобождали. У разных продавцов творог был разный! По привкусу, жирности и так далее… Я помню, пришли мы с бабушкой на рынок. Творог купить. Судя по всему, я совсем маленький был, потому, что помню все откуда-то далеко снизу. Прилавки были высоченные. Тетеньки все были где-то высоко вверху…
Я сразу обратил внимание на интересную картину. За прилавками стояли тети в платках и белых передниках. С суровыми крестьянскими лицами. Они просто стояли и пристально смотрели на других теть. Или тетей…не знаю, как правильно.
А другие тети были разные. Некоторые толстые, некоторые худые. Некоторые одеты скромно, другие - побогаче. Это были тети-покупатели. Бабушка моя тоже была покупателем и одета была в плюшевый “полупольтик” – “плюшку”.
Тети-покупатели подходили к тетям-продавцам и отламывали щепотку творога. Медленно несли ее себе в рот и долго и сосредоточенно жевали. Потом подходили к следующему прилавку, меняясь местами. Повторяли операцию со щепоткой творога. Все происходило в абсолютной сосредоточенной тишине. Таинство великое.
Мне было непонятно происходящее и я, подергав бабушку за руку, спросил:
- Бабуль, а что тети делают?
Бабушка посмотрела на меня, на тетей и сказала:
- Пробуют!
После этого она поставила меня в сторонке и, подойдя к прилавку, влилась в ряды пробующих теть.
Я терпеливо стоял и внимательно смотрел на процесс. Почти на ритуал!
-“Пробуют!”
Наконец, бабушка выбрала нужный кочан творога, а он действительно сильно напоминал кочан, и мы пошли к дому.
Дома я, конечно, был не прочь сразу же полакомиться свежим творожком. Но какой творожок без сметанки?! Даже если с изюмом! Сметанка – продукт особый!
Привозили разливную сметану в магазины в больших бидонах. Выстраивалась гудящая очередь. Продукт стоил не дорого. Весьма приличного качества. Жидковата, конечно. Ложка в ней не стояла, как в деревенской.
В очередях случалась и ругань:
- А вас тут не стояло!
А иногда и попытки кулаками махнуть были. Не любил я стоять в очереди за сметаной. К счастью, мы редко брали ее в магазине, чаще покупали на рынке. Вот это была сметана! Только жутко дорого стоила. Это был ее единственный недостаток. И если уж говорить про холодильник, то можно смело сказать, что он никогда у нас не был пустым. Там всегда стояла литровая банка с деревенской сметаной!
Я очень любил сметану. И это была большая проблема. Дело в том, что сметана в холодильнике стояла не для еды. А чтобы супчик забелить! Или салатик заправить. Дорогая сметанка - то!
А мне хотелось ее большой ложкой, да без остатка! На полное уничтожение. Но был наложен родительский запрет. А я, в основном, и почти в целом, был мальчиком послушным. Но ухитрялся иногда надавить на собственную совесть и ухватить незаметно ложечку-другую.
Наслаждение! Большая ложка деревенской сметаны в маленьком ротике городского мальчика!
Это был рассказ об основной еде. Но ведь хочется и разнообразия! А для разнообразия отец иногда привозил чего-нибудь интересного из командировки в Прибалтику или Москву. Там с едой было лучше…
Еще для разнообразия я очень любил сублимированные супы из пакетиков. Особенно суп- харчо! Вкусно было!
Бабушка моя, Анна Ивановна, оставив карьеру ткачихи на лентоткацкой фабрике, стала работать в 1-й столовой. Она очень хорошо готовила, и ее туда взяли без всяких курсов и обучений. У работников столовой была возможность иногда купить себе что-то из ассортимента. Чего не было в магазине. Это мог быть и кролик, и уточка. И, конечно, морская рыба. Именно тогда я попробовал камбалу. До сей поры ее обожаю. Еще были морской окунь, треска, хек, мойва, путассу. Потом из южных широт к нам пробралась, прости господи, рыба простипома. Не плохая штучка! Но самая вкуснятина была – рыба под названием ледяная, обитавшая во льдах Северного океана. В СССР в те времена имелся мощный океанский рыболовецкий флот. Вполне могли уйти на несколько месяцев и бросить сети где-нибудь у берегов Африки ( простипома) или в Северном Ледовитом ( ледяная). Кстати, все перечисленные виды рыб и в магазинах в свободной продаже бывали. Но в те времена люди за колбасой в основном гонялись. Тогда говорили: лучшая рыба - КОЛБАСА! А ведь это не так! Лучшее мясо – это РЫБА! Я лично так думаю.
Дед мой, Василий Петрович, работал в военном городке и изредка тоже разнообразил наш рацион. Сгущенка и армейская говяжья тушенка в жестяных банках в антикоррозионной смазке. Очень вкусно!
А какой копченый окорок делал мой дед! Коптильня была сооружена во дворе дома. Этот вкус и аромат невозможно забыть! Лучшая закуска на праздничный стол! Я закусывал ею клюквенный морс. Дед – свою любимую “C биком”. “Зубровку”, зубровку, то есть. Позже и отец соорудил подобную коптильную систему из бочек. Стали коптить и на Новом переулке.
Рябяты! Какой это был аромат! Кстати, поросенка держали и мы, и дед. Так что мяса и шпика хватало!
Разнообразили рацион и пирожки бабушки Ани и, особенно, непревзойденный манник, секрет которого так и ушел с нею.
Жизнь штука сложная. С поворотами и развязками. Бывает так – родиться мальчик тонким и стройным, а к школе превращается в битюка с прозвищем “жирный”. А потом снова становится худым. Да еще каланчой! А бывает и наоборот, и в других сочетаниях. “Жирным“ никто не хочет быть. Жирных девочки не любят. Сидеть за партой и танцевать с ними на вечерах не хотят. А зачем мальчик, если его не любят девочки? Есть, или не еcть? Вот в чем вопрос! Но без еды – как без воды. Ни туды, и ни сюды.
Я в, основном, был мальчиком обычным. Не толстым и не тонким. В меру ел. Много двигался. Но в какой-то момент слегка располнел. Наверное, сметанки слишком много стал воровать у холодильника. А сидел я тогда за одной партой с девочкой Людой, которая мне, между прочим, нравилась. Аж с 4-го класса. И вот она как-то посмотрела на меня задумчиво, и сказала:
- Валер, а ты толстый, что ли!?
Я, краснея, как вареный рак залепетал что-то в ответ. Типа, да нет! Это только так кажется!
А придя домой пересмотрел свое поведение. Сметану воровать перестал. На жирное не налегал. Гантели, заброшенные в угол, достал. Стал бегать. Ну, на велике я и всегда катался.
Вот, что девочки с мальчиками делают!
Конечно, у каждого отдельно взятого мальчика была своя история про еду. Вот пускай каждый отдельно взятый свою историю и расскажет. А я свою рассказал. Хотите, верьте, хотите, нет!
А сейчас многие замашут руками и начнут в меня бросаться, чем придется.
Я до сих пор очень люблю молоко с пенкой и манную кашу с комочками! Убегаю…
Рассказ охватывает период 1968-1975 гг.
Сентябрь 2019г.
12. Владимир Цвиркун
Колька с нашей улицы
Если из барака по каким-либо причинам выбегали все дети одновременно, то из них набирался целый взвод. Мальчишек всегда рождается больше, чем девчонок. Это потом, спустя время, их становится сначала поровну, а потом – меньше и меньше.
Когда во дворах на улице много ребят, то жизнь беззаботная бьёт ключом. И лишь поздно вечером, прихватывая порой и ночь, организм начинал проявлять беспокойство. Тяжёлые и сонные веки магнитом тянулись навстречу друг к другу. Мёртвый сон сглаживал все дневные обиды, синяки и шишки детворы.
Сон – блаженное состояние тела, души и сердца, готовящий живое существо к новому шаловливому дню.
Игра сверстников между собой иногда приводила к спорам, а порой и дракам: никому не хотелось уступать, каждый хотел быть правым. Все эти действия – попытка самоутвердиться, вырасти в глазах сверстников. Иногда к младшим приходили ребята постарше, отчего первые, выражая свою радость, повизгивали от удовольствия. Чаще других в произвольный штаб, а им становился луг, приходил Колька Савельев – парень с нашей улицы.
Перед каждой игрой «в войну», чтобы не стрелять пальцем, он садился посередине собравшихся ребят и специально медленно опускал руку в карман. Покопавшись там немного, так же не спеша вынимал её с уже знаменитым на всю улицу толстым, в двадцать приборов, ножиком. Это было то, о чём мечтал каждый мальчишка. Ногтём большого пальца открывал среднее лезвие, трогал легонько, определяя острое ли оно. После переворачивал его в рабочее положение и клал специально на всеобщее обозрение посередине круга, говоря:
– Так, давайте быстренько несите мне палки, дощечки, стальную проволоку.
– Да мы сейчас…
– Жду две минуты, не больше, – говорил Колька, подгоняя людскую поросль.
– Это пойдёт? А это, Коль, сгодится? – галдели вскоре все вокруг него.
– Не наседайте. Всем что-нибудь смастерю. Все будут воевать при оружии, – успокаивал он своих друзей.
Ребята смотрели на мастеровые руки, на плавные и точные рывки блестящего железа по дереву и старались понять и запомнить, как это у него получается. А творил Колька своим инструментом, по меркам ребят, чудеса. За час-полтора были готовы пистолеты, браунинги, наганы. А ещё – револьверы, кинжалы, мечи, шпаги, тесаки, пики и другое ребячье оружие. Он раздавал его им поочередно. Каждый счастливчик клал, если помещалось, своё сокровище за пазуху, на секунду закрывал глаза, ощущая тепло дерева своим телом.
– Так, все при оружии? – громко спросил Колька командирским голосом.
– Все,– хором ответили пацаны.
– Сегодня пойдём в большой лес.
– Ура! Ура! Ура! Коль, в войну пойдём играть или за грибами?
– Сначала повоюем, братцы. Отработаем приёмы партизанской войны.
– Ура! – ещё раз поприветствовали ребята решение командира.
– Идите вперёд. На опушке подождите меня. Я – следом, – сказал он.
Через десять минут Савельев построил всех в одну шеренгу и разделил через одного на две равные команды.
– Я – командующий, – объявил Колька, доставая из-за пазухи ещё одно чудо военной игры – трофейный бинокль. Когда он повесил оптику на шею, то зависть пацанов просто зашкалила.
– Коль, а Коль, дай посмотреть.
– Не Коль, а товарищ командующий. Все поняли?
– Все! – дружно ответили будущие солдаты.
– Витька будет командиром русского отряда, а Володька – немецкого. Русские идут прятаться, будто они партизаны. Немцы же должны их вылавливать и приводить ко мне на допрос. Всем всё понятно?
– Поняли! Поняли! – доложили командиры отрядов.
А Володька в свою очередь спросил:
– Товарищ командующий, а ты за кого будешь болеть за русских или за немцев?
Такая постановка вопроса озадачила не только Савельева, но и всех вояк.
– Я – середина, – нашёлся Колька. – Я – командующий, наблюдаю за игрой. Так, вопросов больше не задавать. Русские идут прятаться. Через пять минут начинается облава. Вперёд!
Пацаны, очарованные таинством игры, как дикие животные, выпущенные на свободу из неволи, вмиг исчезли в ближайших кустах и среди деревьев. Всё, что они подмечали сами в кино, о чём рассказывали отцы и деды о войне, превратилось в опыт-подсказку. В своих действиях они стали использовать это, добавляя свой детский ум и смекалку, чтобы «выжить».
Хитрый и смекалистый Володька, как только исчезли в лесу партизаны, подозвал своих «немцев» и сказал:
– Разделимся на три группы. В лоб будет наступать маленькая команда. Две другие обойдут неприятеля и ударят с боков, а если получится – сзади.
– С флангов и с тыла, – поправил его Мишка-отличник.
– Правильно. Молодец, ты хорошо запомнил Колькины уроки, а я вот забыл. Наберите комьев земли и, как зайдёте в гущу леса, кидайте их вперёд вместо гранат. Всех, кого поймаете – ко мне.
Всё ребячье войско углубилось в лес, а Колька-главнокомандующий влез на высокий дуб и стал внимательно следить за манёврами воюющих сторон. Более часа продолжалась война-потеха. Не обошлось, конечно, без стычек, коротких драк и красных соплей. Савельев потом уровнял ребят, поменяв им «погоны». И снова, то в орешнике, то в черёмухе, то в бузине слышались радостные крики, возня и возгласы победителей.
На перерыв собрались все, «убитых» не было, а вот легкораненые ощупывали свои лица и тела. Командующий провел небольшую разборку игры, похвалив всех. После короткого отдыха уличная ватага уже единой командой смотрела на командующего.
– А сейчас пойдём к домику лесника, напьёмся там родниковой водички. Согласны?
– Согласны, – дружно загалдели недавние бойцы. – Коль…
- Понял, братцы. Вот вам бинокль. По пути смотрите по очереди, чтобы нас кто-нибудь и взаправду не пленил.
Полтора километра по лесной дороге шустрые вояки преодолели быстро. Смех, шутки, прибаутки, разговоры о прошедшей «битве» – помнишь, как я тебя быстро нашёл под кустом, а я в тебя гранатой попал – скрашивали поход, да и само житьё-бытье детворы ещё одного послевоенного года.
За поворотом дорога расширялась. Повсюду виднелись колеи от тяжёлых телег. Это и понятно: свозили в скирды душистое сено. Лесник держал во дворе двух лошадей с жеребёнком, корову с телёнком. Скирда высушенной травы возле воловни увеличивалась с каждым днём. У главного в лесном хозяйстве много помощников, так как от него многое зависело. Он выделял древесину для постройки и на дрова, наделял покосами, подсказывал пчеловодам, где лучше поставить ульи.
Лесника знали почти все. Он носил форму. Его уважали и боялись. С одобрения командующего Володька подошёл к хозяину и спросил:
– Дмитрий Петрович, можно попить воды из вашего родника?
– О-о-о! Сколько вас. Родник мне не принадлежит. Родник родился из земли, так что он общий. Вас прямо целое войско! – удивился он и, обращаясь к Володьке, сказал: – Зайди в дом, попроси у хозяйки три кружки. Понял?
– Так точно! Понял!
Володька вошёл в прохладные и полутёмные сени, где от бочек пахло солёными огурцами, грибами и мёдом. Над ними на стенах висели в пучках высушенные лечебные травы. Слева он увидел обитую клеёнкой дверь. Осторожно открыл её. Тихо войдя в гостиную, увидел за длинным столом трёх женщин и много девчонок. «Наверное, гости», – подумал он. Ровесницы улыбались ему, держа в руках блюдца с чаем. На столе стоял большой пузатый самовар, а в туесках светился свежий мёд.
– Тебе чего, мальчик? – спросила хозяйка дома.
– Дмитрий Петрович просил дать нам три кружки под воду.
– Вы что помогать пришли?
– Не знаю. Сначала водицы бы.
– На кружки, пейте на здоровье.
– Спасибо,– поблагодарил Володька.
Ребячья помощь на этот раз леснику не понадобилась, поэтому после водопоя все направились по домам. Но вдруг командующий, находясь ещё при власти, объявил:
– Рассыпаться по лесу! Соберём грибов на ужин. Учитесь различать их и запоминайте их названия. Кому что не ясно, подходите ко мне – поясню. Матери за хорошие грибы скажут вам спасибо.
– А куда класть-то их? – спросил самый маленький по росту «вояка».
– Куда, куда – за пазуху. Оружие, придя домой, спрячьте, скоро снова пойдём на ученье.
Колька был заводилой всех ребячьих дел. Вместе с взрослыми сопровождал их на пруд, на речку. Все вместе лазали в колхозный сад за яблоками. В воскресные зимние дни спешили на взлобок, чтобы несколько раз с ветерком скатиться с его кручи.
Снова подошла осень, и Кольку забрали в армию. Мы осиротели на три года. Другого командующего нам, естественно, никто не назначил, а сам таким никто не назвался. Видно не каждому дано водить ребячьи ватаги в бой.
13. Ольга Само
То, что я помню...
Моим родителям посвящается...
Детство. Это было совсем в другом мире. Ушедшая эпоха, ушедшие люди, отношения. Не забыть бы, вытрясти память, как бабушкин кошелёк. Глядишь, посыпались старые, потемневшие от времени монеты. Что я помню – обрывки, кусочки того мира: дом, двор… Целая планета, которой уже, увы, не существует.
Что ещё я помню? Во первых – страх. Страх не появлялся – он был всегда, ещё задолго до моего рождения. Я просто чувствовала его присутствие, чувствовала часто. Страх был в темноте – его глаза тускло поблёскивали из глубины комнаты. Разумеется, только казалось, что это блестят шпенёчки на тумбочке. На свету страх прикидывался всякими безобидными предметами, но в темноте приобретал свои реальные формы. Страх был в тиканье часов – почему они так равномерно тикали? Почему после «тик» всегда неотвратимо приближается «так» и ничего нельзя изменить? Нельзя отложить, повременить? «Тик» - я забиралась на стул в прабабушкиной комнате, где висели эти настенные часы, схватывала рукой маятник и так держала… Но нельзя же всё время держать. Рука разжималась – «так», очередная капля времени срывалась и падала в вечность.
Особенно нас пугали похороны. Страх лишь дыхание смерти. При свете дня сама смерть представала перед нами - нарядная, украшенная венками, цветами, как именинница. Похороны были неотъемлемой частью нашего дворового быта. Детвора сбегалась посмотреть – боязно и любопытно. Нарядные гробы, обитые красным и жёлтым плюшем и там, внутри, тихие бабушки в белых платочках или старички в костюмчиках. На дороге еловые ветки – наступать нельзя – горе будет. Опять страх. Сначала прощание – гроб на двух табуретках возле подъезда и вокруг все вздыхают, охают, всхлипывают. Вот какая-то бабулька тихонько завоет, другая, словно подпевая, подхватит. Но все спокойны, словно умиротворены, полны тихой печали. Про покойника старше семидесяти всегда говорят: «Хорошо пожил.» А если моложе – «молодой ещё». Потом блины всем – «за покой души». Взрыдает оркестр марш Шопена - всегда до жути внезапно громко, аж мурашки по спине. Гроб взмывает с табуреточек, и, величаво покачиваясь, плывёт над головами людей зеленоватый профиль мертвеца. Очень благопристойная картина – всё чинно, размеренно, вовремя. Проводы в последний путь.
Я поднимаюсь по лестнице на четвёртый этаж к своей подружке и вдруг натыкаюсь на лестничной площадке на крышку гроба. Душа уходит в пятки. У старой еврейки Риммы Матвеевны умер муж. Римма Матвеевна обычно всегда сидит на лавочке во дворе в обществе угрюмой сиамской кошки Кэти – такой же старой, как и сама хозяйка.
«Мертвецов не надо бояться, - говорит она – они уже никогда не встанут и ничего не сделают.» В её квартире сладковатый запах тления. Передо мной на столе обитый жёлтым плюшем гроб. Я стараюсь не смотреть внутрь, но мой взгляд сам возвращается к лицу покойника. Жутко и любопытно. Вот она смерть. Римма Матвеевна не плачет - только под столом жалобно мяукает Кэтя.
Серый летний день. Каникулы и заняться нечем. Кто-то говорит, что к соседнему дому привезут покойника в железном гробу. Бросаем играть, и срываемся туда.
В железном ? А почему в железном? Новая мода?
У подъезда толпа. Ни вздохов, ни всхлипов. Зловещее молчание. Люди как будто чувствуют себя неловко. Две табуретки пустуют – гроб ещё не подвезли. У кого-то в руках портрет покойного – весёлый парень в тельняшке и берете. Две молодые женщины в чёрных платочках держат под руки третью, постарше. Молодые – сестра и невеста, постарше – мать, в глазах её безумие. В большом крытом грузовике привозят гроб. Цинковый, запаянный, непривычно уродливый. Устанавливают на табуреточках. Люди перешёптываются. «…Давеча Терёхины такой же получили…Что ж деется – то…Прошлый год, как в армию ушёл…» Кто-то произносит слово «Афганистан». Мы тоже перешёптываемся. «А почему гроб закрытый?» - «Потому что там одни косточки остались…Его в армии убили?.. А за что?..»
Разговоры перекрывает истошный женский крик. Мать покойного бьётся на руках у женщин. Гроб быстро подхватывают и засовывают в грузовик. Всё – ни надгробных речей, ни оркестра, ни блинов, ни еловых веток Люди торопятся, подходят к матери и суют ей в руки бумажные деньги. Она не замечает этого, смотрит в сторону грузовика, рот её всё ещё открыт теперь уже в безмолвном крике. Смятые купюры вываливаются из рук и падают на землю. Их никто не подбирает. Мы уходим, подавленные неестественностью, неправильностью этой смерти.
Помню ещё, хоронили жену безногого дяди Вани. Дядя Ваня был известен на весь двор, как пьяница и дебошир. Когда-то ему случилось пьянствовать на заводе в гальваническом цеху и погрузить конечности в ванну с концентрированной кислотой. С тех пор дядя Ваня бодро передвигался на маленькой тележке, отталкиваясь от земли руками. Иногда, в угаре он падал с тележки и, страшно хрипя, ползал в пыли. Жена его была женщиной тихой и терпеливой. Соседи говорили, что дядя Ваня колотил её головой об лестницу, отчего она так рано и скончалась. Осталось двое девочек – Люда и Марина. Девочки прилежно учились, Люда была даже круглой отличницей. На собрании во дворе было решено лишить дядю Ваню родительских прав, а девочек отдать под опеку одной из соседок. Мы, дети, очень боялись дядю Ваню, а он, рыча, гонялся за нами на своей тележке.
Чего мы ещё боялись? Атомной войны. Удивительно, как мы могли жить и радоваться, придавленные этой угрозой, опасаясь глобальной катастрофы. Мы жили и не знали о том, что война уже идёт совсем рядом, и очень скоро доберётся до нас. Ужасы Беслана, Норд-Оста, Будённовска в то время не могли ещё даже присниться в кошмаре.. Ещё мы боялись американских шпионов, которые разъезжали на чёрной «Волге» с надписью «ССД» (Смерть Советским Детям). И цыган, которые, несомненно, воровали детей. Смешно, да? А мы боялись. Правда, цыгане, помимо страха вызывали ещё и любопытство и мы никогда не упускали возможности поглазеть, как проходит мимо нашего двора их табор.
Что ещё помню – двор. Целый мир, который когда-то существовал. Разумеется, двор между домами 15,15 а и 13 б существует и теперь, но это уже не тот двор. А ведь когда-то это пространство между тремя домами было никак не меньше вселенной. Начиналось оно в маленьком садике под окном нашей квартиры. В садике было всё, что нужно для нормального развития ребёнка: два куста смородины (чёрная и красная), два куста крыжовника, ирга и два вишнёвых деревца – это чтобы обдирать и питаться. А также заросли плюща и золотых шаров, чтобы играть в прятки. Очень было удобно: и прятаться и питаться. Мы никогда не дожидались, пока всё созреет, и обдирали ягоды зелёными.
Однажды в садике кошка родила трёх котят. Отец выделил им большую корзину для проживания и назвал котят : Атос, Портос и Арамис. Я спускала из окна верёвочку с бумажкой – котята играли, а кошка каждый день получала молоко и колбасу. Однако двор садиком никак не ограничивался – во-первых, были и другие садики, которые мы посещали. Правда, уже тайно, стараясь не ставить в известность хозяев. Во-вторых, наши владения простирались гораздо дальше. Напротив моего подъезда была небольшая площадка, которая, когда-то подразумевалась как детская. Туда изредка привозили песок для песочницы и стояли лавочки. Лавочки всегда были личной собственностью бабушек. Наверное, у каждой из них была своя лавочка – просто они перемещались от одной к другой, к третьей, с целью смены обстановки. Лавочки содержались в чистоте и порядке. Вставать на них ногами, играть «в магазин», делать куличики строго воспрещалось. В этом плане между нами, детьми, и бабушками шла непрерывная война. Бабушки вели открытые военные действия, активно привлекая общественность и родителей; нашей тактикой была партизанская война и диверсии.
Я помню, как летом кричали на весь двор: «Молоко! Молоко приехало!» Со всего двора со стеклянными банками сбегались люди и выстраивались в очередь. Это приходила коровница тётя Валя со своим неизменным велосипедом без педалей. На велосипеде висели три ведра, а в вёдрах баночки и стаканчики, а в баночках и стаканчиках то, что называлось «ряженка». Но ничего общего с той ряженкой, которая продаётся сейчас в магазине, этот продукт не имел. Это была густая простокваша, топлёная в духовке неизвестным способом, с коричневой корочкой наверху. Её нельзя было пить – только есть ложкой. Ничего подобного мне больше никогда не приходилось пробовать и никогда не придётся.
Тётя Валя была одинокой женщиной и весьма своеобразной. Голову её в любую погоду неизменно украшал лётный шлем. Тётя Валя всю жизнь проработала инженером на металлургическом заводе, а потом жизнь её повернулась совсем в другую, деревенскую сторону и она стала хранительницей секрета приготовления чудесной простокваши и повелительницей огромной коровы.
Корову тётя Валя держала в коровнике за нашим домом, как раз на границе наших владений. Корова, словно божество, вселяла в нас благоговейный ужас – заслышав её мычание, мы каждый раз бросали обрывать терновое деревцо у забора коровника - и пускались наутёк.
Вообще наш двор на краю леса, составленный из двух пятиэтажных "хрущёвок" и одной "сталинки" не был городским в прямом смысле этого слова – со всех сторон нас окружала природа и отношения людей сохраняли ещё многие черты деревенской патриархальности. На дороге, между автомобилями нередко можно было встретить лошадь, запряжённую в телегу. В лес забредали лоси... Продолжение: http://www.proza.ru/2017/01/29/2367
14. Светлана Грачёва
Рассказ баловня судьбы
Напечатан в журнале "Великороссъ" (№ 84, 2016), в журнале "В курсе" (за 27.02.2019)
1
- Я никуда не поеду! Я привык к ребятам своего класса… И вообще я люблю наш город, а вы его не любите!.. Вы никого не любите, только себя! – с жаром выкрикивал я, особо выделяя голосом «не любите».
Сердце моё учащённо билось, заставляя дрожать руки и подбородок. Я быстро ходил по залу, нервно подтягивая свои новенькие джинсы, которые сидели на мне безукоризненно, резко хватаясь за голову и лихорадочно запуская в волосы тонкие мальчишеские пальцы.
Родители тихо сидели на диване. Мать, обмякнув всем телом, опустив голову, смотрела в пол и только изредка, не поднимая головы, исподлобья, поглядывала то на меня, неистово шагавшего по комнате, то на отца. Весь её вид молил: «Вы оба, не рубите с плеча».
- Мы вернёмся к этой теме разговора в другой раз, – стараясь держать себя в руках, спокойно произнёс отец.
- Никогда, никогда я не буду говорить с тобой… – выкрикнул я. – И с тобой тоже, – кивнул в сторону молчавшей матери, и предательская слеза покатилась по щеке. Я небрежно смахнул её с лица, злясь на себя, что не смог в полной мере показать мужской характер.
Этим парнишкой был я, Андрей Данилов, ученик седьмого класса районного города И.
Сейчас, вспоминая события более чем двадцатилетней давности, понимаю, что был не прав, объявив своим родителям настоящую психологическую войну. Известие о повышении в должности отца, второго секретаря горкома партии, взбудоражило тогда родителей. Ещё бы! Такой шанс мог упустить только глупец, потому что удача в карьере – дело особенное. Кто-то разбивает себе лоб, стучась во все двери, прилагая огромные усилия – и всё бестолку. А тут... Отцу предложили пост заместителя первого секретаря облисполкома.
- Чудак-человек! – смеясь, говорила мать. – Я уверена, что твои друзья с радостью бы хотели оказаться на твоём месте. Не принимай всё, что они тебе говорят, за чистую монету.
- Я им верю, как себе! – отстаивал я честь своих друзей. – Мои друзья уже сто раз проверены.
- Давай сначала уедем из этого города, – с хитрецой во взгляде отвечала мать, – тогда, я думаю, не нужно будет ещё сто раз проверять твоих друзей.
Я в тот момент отмахнулся от матери и надулся как мышь на крупу: закрылся в своей комнате и не выходил оттуда до глубокой ночи, пока не убедился, что все легли спать.
На следующий день произошёл крупный разговор с отцом.
- Хочешь ты или не хочешь, но тебе придётся подчиниться большинству в нашей семье, – веско сказал он. – Мы должны переехать.
- «В нашей семье», – попытался передразнить я отца. – Вот именно, что в вашей. А я кто для вас – собачка на верёвочке? Должен бежать, куда мне скажут?
- Не дерзи, Андрей, – пробовала остановить меня мать.
- А что, я не прав, да?
- Конечно, не прав, – вступила в разговор Ольга, моя старшая сестра. – Просто так нужно, и всё. Думаешь, мне просто? Я тоже не в восторге от переезда. – И всплакнула: – У меня на носу выпускные экзамены, а я среди учебного года меняю школу. А если экзамены завалю?
- Не завалишь, – оборвал я причитания сестры. – Отец кому нужно позвонит, и ты все экзамены, как миленькая, на «пятерки» сдашь.
Отец вспыхнул:
- Мальчишка! Думай, что говоришь. Почаще держи язык за зубами – лучше будет.
Я отстаивал своё право выбора. Хотел остаться жить с бабушкой по линии матери, потому что не представлял, как смогу жить, учиться без своих ребят, особенно без Сашки Радина. Мы были с ним братьями по духу. Отец не принял в счёт моего мнения, назвав его «необдуманным». Несовершеннолетний в данной ситуации не может выбирать – за его жизнь и здоровье отвечают родители.
Вначале я выбирал выражения, но потом, когда отец задел меня за живое, обозвав «молокососом», довёл его до белого каления.
Мой бунт был задушен, как гидра контрреволюции. Поверженный, обессилевший в неравном споре, я покидал любимый город и дорогих сердцу друзей.
В те времена мы с Сашкой свято верили в дружбу; верили, что есть то особенное, порой неосознанное чувство в душе русского человека, которое никогда не даст угаснуть вечному светильнику бескорыстного братства. Так нас тогда воспитывали и учителя, и родители, и средства массовой информации, и … партия, и комсомол. Да, партия и комсомол. Сейчас много грязи излито на партийных и комсомольских работников того времени: не так, мол, воспитывали – готовили для себя болтиков и винтиков, которых можно крутить как угодно и сколько душе захочется. Не спорю, в этом есть доля истины. Но сейчас – страшнее!
Мои родители, радостные, окрылённые изменениями в жизни, начали сборы. Я не хотел с ними общаться, представляя их чуть ли не кровными врагами. На все вопросы матери что-то бурчал себе под нос, не разрешая до себя дотрагиваться, а отца вообще избегал. Лучше сказать, мы друг друга избегали: отец посчитал мои запальчивые высказывания оскорбительными, а я не собирался извиняться перед ним, чувствуя себя униженным.
Не думал, что когда-то с трепетом в душе буду бежать в школу. А вот бежал! Что-то подсказывало внутри, что мы с Сашкой Радиным расстаёмся надолго, хотя поклялись, что в свободное от учёбы время будем приезжать друг к другу в гости, а если не сможем, то настрочим письмо.
- У меня с письмами не очень… – словно заранее оправдываясь, говорил мой лучший друг. – Вот по телефону поболтать – другое дело. – И расстроенным голосом прибавлял: – Но сам знаешь, у меня нет домашнего телефона.
Я видел, что Сашка очень переживает, но не подаёт виду. Хотя как это скроешь, если за несколько дней похудел, глаза затянула печаль. Остальные ребята перед самым моим отъездом почему-то отстранились от меня. Так мне показалось. Какая-то пустота была в их взглядах, никчёмность в словах. Может, им не понравились мои подарки на память?
Уезжали мы в город К. утром на горкомовской «Волге». Под ногами хрустел выпавший ночью снег, лицо обжигал январский мороз. Все были готовы к отъезду, стояли у машины уже с полчаса, но не могли отъехать. Ждали меня. Молча. А я стоял рядом со своей семьёй. Водитель сидел в машине и ждал команды главного пассажира. По его лицу было видно – нервничал. Но молчал. Важность персоны моего отца, казалось, чувствовала даже «Волга», тупая железка. А я ждал своих друзей, которые накануне обещали забежать ко мне перед школой, чтобы попрощаться и пожелать доброго пути. Моя голова вертелась из стороны в сторону, а глаза силились разглядеть при слабом освещении фонарей всех, кто двигался в нашу сторону. Моих ребят не было.
Усиливался ветер, крутя и приподнимая вверх мягкий снег. Начиналась метель. Первой не выдержала сестра и, ёжась от пробирающего насквозь холодного ветра, юркнула внутрь спецмашины. Родители ещё держались и, повернувшись спиной к ветру, подняли воротники. Да и я нахохлился, как одинокий воробей на ветру.
Как гром среди ясного неба раздался голос за моей спиной. Сашка Радин! Мягко упал в пушистый снег модный дипломат, который я ему подарил позавчера (их в нашем городе было мало). Мы неуклюже обнялись. Он погладил меня по спине, то ли жалея, то ли подбадривая. В наших глазах застыли слёзы.
Непроизвольно у меня вырвался вопрос:
- А где кореша?
Мой друг замялся, но всё же ответил:
- Я заходил к каждому… Их родители не пустили. Сказали, холодно сегодня… нечего сопли морозить. Пусть в школу сразу идут. Я поэтому и опоздал.
Мне стало вдруг стыдно и перед Сашкой, и перед родителями. За что? Сам уж теперь не помню. Наверно, за свою опрометчивость в выборе друзей.
Я посмотрел вслед удаляющемуся Сашке и подумал, что друг у меня только один, и им нужно дорожить. Со всеми остальными мы разошлись как в море корабли.
Убитый, сел в машину.
- Друзей много не бывает, – серьёзно, глядя мне прямо в глаза, сказала мать.
«Волга» степенно двинулась с места и, набирая скорость, помчалась навстречу переменам. Одобрительно-ровно гудел мотор, возмущаясь только на больших колдобинах трассы.
Метель заносила мои следы в нашем городе.
Я притворился спящим.
2
Первое знакомство с областным городом К. мне не понравилось. Мещанские двухэтажные дома прошлого века недоверчиво глядели узкими окнами на всех, кто приезжал в заснеженный город. Безликие пятиэтажные «коробки», разбросанные между старыми домами, недружелюбно выглядывали из-под заваленных снегом крыш. Неприветливый город.
Я никак не мог привыкнуть к новому месту жительства. Даже прожив в К. две недели, мне были по-прежнему неприятны его шумные улицы. Я чувствовал себя одиноким узником чужого города: ни одного знакомого лица, ни одной приветливой улыбки. Только холод на улице и в душе.
Каждый день, приходя из школы, я видел радостную мать. Что-то тихо напевая, она готовила обед, натирала паркет, стирала, гладила наши вещи. Когда мы жили в нашем городе, мать приходила домой с работы тихая, неразговорчивая. Теперь же, любуясь своей работой, спрашивала всех, красиво ли смотрится паркет. Видимо, ей нравилось быть домохозяйкой. «Тоже мне радость, – думал я, – оставила бабушку одну в нашем городе. Кто ей поможет?»
Как только мать собиралась поехать в родной город, я настаивал на поездке вместе с ней. Отец был против.
- Ты сын работника облисполкома. За нашей семьёй следят тысячи глаз в городе. Тебе пропускать занятия в школе непростительно.
- И что, до конца жизни мне нужно думать о твоей должности? – возмущался я навязыванием мне чужих обязанностей.
- Мы живём в одной семье. Не забывай об этом, – учил отец. – Хотя бы только поэтому каждый из нас должен думать друг о друге.
Слова отца казались мне приказом. Я бесился:
- Что вы меня все учите? В школе нотации читают. Дома тоже нотации. Как вы мне все надоели, надоели!
Отец только качал головой. А я радовался своей победе над властью отца. Мне нужна была свобода. Свобода слова. Свобода действий. Свобода, свобода, свобода…
И отец уступал. Так я дважды смог встретиться с Сашкой Радиным. Мать оформляла или забирала какие-то документы – мне не хотелось в это вникать. Душа пела при встрече с Сашкой. Прежние мои приятели не спешили поделиться своей радостью от встречи, ограничиваясь только приветствием. Но я уже и не ждал от них большего. Всё перегорело в душе.
Месяца два мы переписывались с Сашкой. Я писал обо всём, что приходило в голову, и мои письма были длинными. Сашкин листок в несколько строчек огорчал меня первое время. Что-то грызло внутри: я ради него готов строчить день и ночь... Потом притерпелся.
В один из вечеров сестра рассказала о школьной встрече с детским писателем из ГДР. Несколько дней назад я читал анонс об этом мероприятии на доске объявлений. Мне было всё равно: русский или зарубежный писатель. Я не был любителем даже русской литературы. А тут немец. Если честно сказать, то меня не пригласили на встречу. А Ольга готовилась, ей дали ответственное задание. Сестра хорошо знала немецкий язык и смогла задать несколько вопросов зарубежному гостю. Я настолько был занят своими переживаниями, что почти ни с кем не общался. Закрою дверь в свою комнату и сижу один, злюсь: «Сашки рядом нет, а больше мне никто не нужен».
Сестра, довольная собой и встречей, вступила в школьный клуб интернациональной дружбы – КИД. В клубе переписывались с ребятами из зарубежья. Ольга выбрала девочку из Германской Демократической Республики.
- Молодец, Оля. Это правильное решение, – поддержал отец сестру. – ГДР – социалистическая страна. Там живут наши друзья. – И обратился ко мне: – Андрей, а ты не хотел бы переписываться с каким-нибудь школьником из другой страны?
В голосе отца впервые не было повелительного тона. И я тут же раскис.
- А почему бы и нет.
- Попробуй.
- А с кем лучше переписываться? – совсем подобрел я, чувствуя, что с моим мнением считаются.
- Посмотри, что тебе предложат. А там уж… к кому душа потянется. – Как искусный дипломат, отец льстил моему самолюбию.
Через два дня я был принят в КИД. Пересмотрев предложенные адреса зарубежных школьников, я выбрал четырнадцатилетнего мальчика из Лейпцига. Его звали Себастьян Шмиц. Нужно было написать ему на немецком языке.
Немецкий я знал, мягко говоря, посредственно, хотя в дневнике стояла «четвёрка». Этот язык мне не нравился. Мои друзья в родном городе изучали английский, а я… До сих пор не могу понять, как нас, детей партийного работника, определили в немецкую группу, ведь английский был престижным, а немецкий – для троечников. Так даже сами учителя говорили. Я был хорошистом, сестра – почти отличницей. Почему отец не попросил директора школы перевести нас в английскую группу? Я ни разу об этом не спросил отца, когда он был жив. И в новой школе мы тоже остались «немцами». Правда, меня спросила классная руководительница, не хочу ли я перейти в группу «англичан»: пока учусь в седьмом классе, ещё не поздно перейти на другой язык. Я отказался. Eins, zwei, drei, Schreibikus, Freundschaft, Kamerad* – всё, что я помню из немецких слов. Могу назвать себя по-немецки и спросить, как зовут собеседника. Конечно, в то время знал больше. Но всё равно с моим слабым знанием языка переписка была невозможна. И вот тогда, впервые за два месяца, я потянулся к сестре. Написал письмо на русском языке – Ольга перевела на немецкий. Помню, как я рассматривал необычный конверт с синими и красными полосками, вкладывая в него письмо-листок. Особого воодушевления первый раз не испытывал, но в душе что-то засветилось.
Первое письмо от Себастьяна пришло неожиданно. Раньше, чем я ожидал. Вдруг увидел его на письменном столе в своей комнате. Повертел конверт в руках. Может, мне показалось? Нет, это не обман зрения. И я пошёл к сестре.
- Оля, ты читала это письмо? – Мой голос задрожал. Я уже думал, как выскажу своё недовольство.
- Зачем? – не поняла Ольга.
По выражению её лица было понятно, что она не вскрывала конверт.
- Значит, ты не читала, – заключил я. – А кто тогда?
- С чего ты взял, что письмо кто-то читал?
- Его открывали.
- Кто? – засмеялась Оля. – Кто мог прочитать письмо, если оно запечатано? Или ты в разведчика играешь?
- Посмотри сама. – И передал ей конверт.
Она быстро повертела его в руках и протянула мне:
- Вроде бы открывали.
- Ну, вот.
- Но я этого не заметила, когда доставала из почтового ящика. Я взяла письмо вместе с газетами, – спокойно объяснила сестра. – Посмотрела, что оно на твоё имя. И положила тебе на стол.
Я молча глядел на сестру, ожидая каких-нибудь предположений.
- Не знаю, что тебе сказать.
- А мама?
- Ты что? – вытаращила глаза сестра, как будто услышала невероятную новость. – Никогда так не думай о маме. Не смей спрашивать у неё об этом. Ты обидишь её, – затараторила она.
- Не кричи.
- Как ты мог? О маме. Я бы…
- Всё понятно. Это на почте открывали письмо.
Услышав эти слова, сестра запнулась на полуслове.
- Смотри, там что-то есть. Давай откроем вместе, – не дал я опомниться сестре.
Мы выпотрошили содержимое конверта.
- Жвачки! – взвизгнула Оля, в восторге прижав руки к груди.
На столе лежали две жвачки, цветная фотография, письмо. Письмо мы отложили в сторону и принялись распаковывать жвачки. На фантиках было написано: Lotte. Развернули – внутри вкладыши с комиксами на немецком языке. Жвачка была непривычно податлива, с яблочным вкусом.
- Первый раз такую пробую, – проурчал я, как довольный кот. – Не сравнить с нашими стекляшками.
- Ты не будешь собирать фантики и вкладыши? – с надеждой спросила Оля.
- А тебе они зачем?
- Ты что! Это же богатство! Их можно обменять на что угодно.
- Даже на магнитофон? – пошутил я.
- Ну… – замялась сестра, – на магнитофон нет, а на кассету из-за бугра...
- Ты что? – уже закричал я. – Какой дурак на эти фантики купится?
- В КИДе обмениваются. У меня пока ничего нет, – сникла сестра.
Я подумал, что мне, возможно, ещё не раз придётся просить Олиной помощи.
- Ладно, поделюсь. Письмо переведёшь? – И сделка состоялась.
С фотографии смотрел на меня светловолосый мальчик. Аккуратная стрижка. Клетчатая рубашка. Его добрый взгляд очаровал меня. А ещё яблочный вкус мягкой жвачки. И где-то между ними мелькал вихрастый Сашка.
В письме немецкий мальчик объяснял, что ему необходимо много практиковаться в изучении иностранного языка, потому что он хочет учиться в русском университете. И просил писать на русском языке. Это меня очень порадовало. Письма я любил сочинять.
Себастьян Шмиц присылал интересные письма с «изюминкой». То переводные картинки вложит в конверт, то открытки с видами немецких городов. Его послания с удовольствием переводила сестра. Ольга даже завидовала мне: девочка, с которой она переписывалась, отправляла «сухие» письма.
Однажды мне пришла посылка из Германии. На почтамте мы с мамой получили коробку. Радостный, я нёсся домой, желая увидеть что-то необычное. Снял крышку и ахнул. Сверху лежал синий свитер с этикеткой «Made in DDR». Настоящий немецкий свитер! Писк моды. Под ним лежал синий галстук тельмановца*, а на самом дне – газета немецких пионеров «Die Trommel*». Меня лихорадило. Мой отец имел связи, но, думаю, не очень ими пользовался. Идеология у него была на первом месте. Поэтому импортных товаров у нас с Ольгой не было. А Себастьян в письме рассказывал о пионерской организации в его школе, о том, что синий галстук ему теперь не нужен, в седьмом классе он надел красный. Синий немецкий галстук – об этом и мечтать было нельзя! И теперь он у меня.
Я загорелся идеей отправить посылку из СССР. Ревностно отбирал подарки. Но работники почты погасили мой пыл. На вещи, которые я приготовил для Себастьяна, в нашей стране был наложен запрет для пересылки в другие страны. Отец удивился: он думал, что между Союзом и ГДР нет никаких запретов. Я был потрясён. Что это за страна, которая даже друзьям не доверяет?!
Я показывал ребятам из КИДа подарки немецкого друга – сам нашёл в клубе увлечённых приятелей, которые со временем стали друзьями.
Жизнь постепенно становилась удобной. Новые друзья с современными идеями. Модные увлечения. Дурманящая первая любовь…
С приходом настоящей весны я по-другому взглянул на город К. Он стал мне ближе, и люди стали теплее.
Бабушка переехала жить к нам. Я уже не бывал в городе И., ещё недавно родном.
Часто ловил себя на мысли, что начинаю забывать о Сашке Радине. Хотя хорошо помнил черты его лица, подпрыгивающую походку, негромкий голос. Но уже не щемило сердце.
Письма другу детства отправлял редко. И редко получал.
Может, и он стал забывать меня?
Продолжение: http://proza.ru/2016/04/09/863
Р У Б Р И К А «МОЗАИКА ИСТОРИИ СССР»
1. Александр Жгутов
Люди и События на волне Старого радио
Светлой памяти
Игоря Владимировича КВАШИ
Посвящается
"Ретроспектива"
«Я мозаику сложу из разбившихся зеркал,
Свой корабль снаряжу в дальний путь-воспоминание,...
Еще раз уйти, чтобы вернуться,..."
Песня Вячеслава Малежика «Мозаика»
Как же мне нравится неспешная езда на своем «Лансере» ранним осенним утром, когда шоссе ещё почти безлюдно. С обеих сторон дороги в лучах восходящего солнца навстречу мне стремительно летит лес в своем золотисто-багряном наряде.
На волне радио «Ретро FM» льется приятная мелодия.
А вот уже салон авто заполняет душевный голос Валерия Сюткина:
«…Если этой ночью ты в дороге
Если путь еще далек
Пусть прогонит прочь твои тревоги
Радио ночных дорог
Янтарем шкала в темноте горит
Это как гипноз…"
Уютно и спокойно становится на душе.
Скорость уносит меня к горизонту жизни, а песня бередит мысли, ровно и неспешно струится по радиоволне в глубину памяти, возвращая меня в прошлое.
***
7 мая (25 апреля по старому стилю) 1895 года русский физик Александр Степанович Попов продемонстрировал сеанс связи.
Впервые в СССР эта дата была отмечена в СССР в 1925 году.
С 7 мая 1945 года ежегодно отмечается День радио.
24 июня 1945 года, на всю страну по радио транслировался первый парад, посвященный Победе советского народа над фашистской Германией в Великой Отечественной войне.
В 1948году Всесоюзное радио перешло на трёх программное вещание с общим объёмом передач 45 часов в сутки.
С этого времени началась сплошная радиофикация колхозов.
С 1 октября 1960 года Всесоюзное радио стало круглосуточным.
16 октября 1962 начала вещание радиостанция «Юность»,
а 1 августа 1964, на основе 2-й программы, была создана радиостанция «Маяк»
***
С марта 1953 года многое в нашей жизни переплелось с этими историческими вехами развития радио.
До этого в моей родной деревушке, затерянной среди вологодских лесов, большинство крестьян знали о радио лишь понаслышке.
Это о наших местах, в 1920 году писал В.И. Ленин:
- «Посмотрите на карту РСФСР, к северу от Вологды, … идут необъятные пространства, на которых уместились бы десятки громадных культурных государств, и на всех этих пространствах царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость».
Лихо вождь завернул,от всей души сказанул на весь мир.
Однако, и спустя 30 лет после этих ленинских тезисов в наших северных деревнях ни культуры, ни богатства в домах крестьян не приросло. По-прежнему кругом царили нищета деревень и информационный вакуум правды. Сознание людей, как паутиной, опутывало большое враньё с праздничными призывами советских людей двигаться путем, освещённым светом лучины и керосиновых ламп,вперед к коммунизму.
5 марта 1953 года, когда страну Советов постигла утрата: - скончался Председатель Совета Министров СССР и Секретарь ЦК КПСС И. В. Сталин, я и все мои односельчане оказались практически первыми радиослушателями.
Только в одном доме из трех соседних деревень Тимшино, Ступново и Назарово имелся тогда радиоприемник "Родина-47".
Владельцем этого лампового батарейного стационарного радиоприемника Воронежского завода «Электросигнал» был Бурницов Геннадий Иванович.
Вот он то и пригласил к себе в дом всех колхозников послушать траурный митинг и проститься с Вождем народов.
Похороны Иосифа Виссарионовича Сталина состоялись в понедельник, 9 марта 1953 года, на Красной площади в Москве.
По восточному календарю это был год черной змеи.
Наверное, ещё за час до начала радиотрансляции весь деревенский люд, от мала до велика, сгрудился в большой крестьянской избе.
Взрослые по лавкам,шапки сняв, а подростки, сидя на полу, малыши на печи и на полатях. Яблоку упасть было негде. К слову сказать, в ту пору весеннюю и яблока-то было не сыскать.
Все находились в состоянии крайней растерянности, глубокой искренней печали и в ожидании какого-то "вселенского бедствия".
Смерть Сталина истошно царапала мозг и тревожно нашёптывала всем:
- А как дальше будем жить??? Только бы не было войны???
И вот траурный митинг на Красной площади начался.
Это сейчас народ зачерствел и душой задеревенел. Нередко наблюдаю прискорбную картину на траурных церемониях, когда во время похорон родных и близких люди экономят слёзы утраты и горечи.
А в те годы всё было иначе.
Все мы, со слезами и всхлипываниями, вникали в каждое слово, звучавшее с трибуны Мавзолея, вслушивались в каждый звук и шорох, доносившийся из Москвы сквозь помехи и треск в эфире.
Председатель Комиссии по организации похорон Иосифа Виссарионовича Сталина Н. С. Хрущев предоставил слово Председателю Совета Министров Союза ССР и Секретарю Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Георгию Максимилиановичу Маленкову.
Следующим речь произнёс первый заместитель Председателя Совета Министров Союза ССР «товарищ» Лаврентий Павлович Берия.
Затем выступил первый заместитель Председателя Совета Министров Союза ССР Вячеслав Михайлович Молотов.
Расходились из дома Геннадия Ивановича, когда начинало смеркаться.
На улице начинался обильный снегопад. Снег медленно укрывал землю сплошным пушистым покрывалом.
Все пробирались к своим домам, понурив головы. Каждый думал о чём-то о своём.
Но тогда долго ещё в деревне никто не знал о том, что в этот пасмурный мартовский день в Москве погибло много людей, искренне стремившихся поклониться телу вождя.
После похорон И.В. Сталина у меня появилось ощущение того, будто бы я стал взрослее.
По сути, так оно и было. Уже весной я начал работать в колхозе почти по- взрослому.
***
В стране начиналась новая жизнь. На дворе наступала весна холодного лета 1953 года.
Вскоре после похорон Сталина арестовали и без промедления, как врага, расстреляли Лаврентия Берию.
От этого у людей был только испуг, но никто по убиенному "рабу божьему" и слезинки не проронил.
Народ понимал, что грядёт эпоха перемен, которую назвали хрущевской оттепелью.
***
Но не всегда и в те времена было так уж пасмурно и муторно от жизни.
В 1956 году, по просьбе киноактера и певца Марка Бернеса, поэтом Яковом Хелемским и композитором Борисом Мокроусовым была написана, и в том же году по радио исполнена М. Н. Бернесом, затем записана на пластинке лирическая песня-посвящение французскому актеру и певцу Иву Монтану: - "Когда поёт далёкий друг"
«Задумчивый голос Монтана
Звучит на короткой волне,
И ветки каштанов, парижских каштанов
В окно заглянули ко мне.
Когда поёт далекий друг,
Теплей и радостней становится вокруг,
И сокращаются большие расстояния,
Когда поёт хороший друг….»
В июле 1957 года в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Он принес новые ритмы и дыхание западной культуры в нашу жизнь.
За стремление поменять ватные фуфайки и кирзовые сапоги на иной стиль моды, нас-детей войны, тут же, с высокой кремлёвской трибуны обвинили в отступничестве от комсомольских идеалов и на четверть века нарекли "стилягами".
Но в наших деревнях до рок-н-рола, длинноволосых причесок с"коком" на голове, до клетчатых пиджаков и брюк-дудочек было ещё как "до Луны".
По великим советским и церковно-приходским праздникам народ в деревнях по-прежнему пил домашнее пиво и самогон, пьяно орал частушки и плясал под гармонь.
Нередко пляска переходила в массовую драку под ту же гармошку.
Так и музыку заказывали плясуны: - "А ну, давай,сыграй под драку"
***
Сплошная же радиофикация до наших деревень докатилась лишь в 1957 году.
Считай с этого времени культура неспешно попёрла в наши деревни.
И, как поется в песне М. Исаковского «Вдоль деревни»:
«Вдоль деревни, от избы и до избы,
Зашагали торопливые столбы;
Загудели, заиграли провода,-
Мы такого не видали никогда; …»
В мае 1957 года к каждому дому в наших деревнях подвели радиотрансляционную линию.
Во всех избах, в переднем углу на стене рядом с иконами, появился черный круг репродуктора,который порой хрипел, шептал, а иногда вообще ничего не говорил.
Но люди вслушивались в голос Родины и ждали новостей, не по "сарафанному", а по настоящему «радиву».
Уже на следующее утро, как только нам подключили репродуктор, меня разбудил не голос матери: - "Шурка вставай. В школу пора", а звуки Гимна:
«Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь…».
В 6 часов 15 минут бодрым музыкальным шагом начиналась зарядка, кажется из 14 упражнений.
А в 7 часов 40 минут, все помнят, уже звучала горном и барабанной дробью, «Пионерская зорька»-детская радиогазета, ежедневно выходившая в утреннем радиоэфире с 1955 года.
Пионерскую передачу я слушал редко, так как в это время уже уходил в школу, до которой около 5 км надо было бежать и в снег, и в ветер.
Потом, во время службы в Советской Армии, подъем происходил тоже под первые аккорды Гимна и по крику дневального:- "Рота! Подъём!!!
***
Теперь по вечерам,отложив домашние дела, все любознательные граждане старшего поколения, буквально прильнув ухом к черному кругу громкоговорителя, часами слушали радиопостановки, а потом, на другой день, во время "перекуров", когда сядут "залоговать" (короткий перерыв во время работы), на все лады местного диалекта обсуждали спектакль.
Нас, подростков старшего школьного возраста, больше привлекали трансляции по радио футбольных и хоккейных матчей.
Особенно, когда матч комментировал легендарный радиокомментатор Вадим Синявский -основоположник школы спортивного репортажа.
Слушая его, и без телевизионной картинки мы чувствовали дыхание спортсменов, ритм матча, "видели" зеленую мураву футбольного поля, пасы футболистов.
А когда мы сами затевали свой "футбол" на импровизированном футбольном поле посреди деревни, то самый рьяный говорун обязательно комментировал ход матча: кто кому мячом "засветил", кто кому по колену пнул или нос локтем в пылу азарта расквасил, а кто "промизал" мимо ворот, обозначенных кольями.
Позже, на смену Вадиму Синявскому пришли не менее именитые теле и радиокомментаторы - Наум Дымарский и Николай Озеров.
***
Временами на радиоузле по утрам включалось местное радио. Вот это мне нравилось слушать.
Передача местного радио, как правило, начиналась с объявления радиомеханика, который, с ярко выраженным вологодским говором и нажимом на «О», говорил:
- «ВниманиЁ! ВниманиЁё! ГОворит месный радивОузел.
МеснОе вримя 9 часов, или Около тОво.
А сейчас будЁт говорить бригадир колхоза...»
Когда микрофон брал в свои руки бригадир, начинался настоящий концерт.
Он давал наряды колхозникам на текущие работы, беспощадно стыдил и ругал нерадивых за не выполненные задания, обличая причины разгильдяйства. Тут же нацеливал остальных на ударный труд:
- Попробуйте «тОко к завтрему» не сделайте мине,
я вас, и мать... перемать..., в пыль изОтру
и т.д., и тому-того страшнее…
Всё это, как бы он ни сдерживался в выражениях, нередко сопровождалось «высоким слогом русского материализма".
***
Очень мне запомнилась искусственно раздутая по радио клеветническая кампания.
Она оставила в моей душе глубокий ожог, неприятием лжи, клеветы, человеческой подлости, фарисейства и пресмыкательства перед власть предержащими.
Я тогда на всю жизнь усвоил, что возвысить и растереть человека в хлам сильным мира сего не составляет труда. Впрочем, как и их самих скинуть с пьедестала власти, как оказалось, не представляет непосильного труда.
Это было в 1958 году.
Шведская академия присудила Пастернаку Нобелевскую премию по литературе "за продолжение традиций великого русского эпического романа".
Эту новость я узнал в утренних новостях по радио.
А вечером, вернувшись из школы, уже все радиопередачи гудели как роившийся улей.
Пастернака в одночасье сделали "изменником", "клеветником", "Иудой". Его тут же под улюлюканье "народных масс" исключили из Союза писателей и вынудили отказаться от премии.
По радио комментировались репортажи с обличительных заводских, институтских и прочих «союзов» митингов, зачитывались коллективные оскорбительные письма с требованием кары опального Пастернака.
Эта травля запомнилась мне словами: «Не читал,но осуждаю!»
Прочитать же этот роман в те годы было немыслимым желанием.
Когда я в сельской библиотеке только фамилию Пастернак упомянул, мне тут же библиотекарь отчеканила: - Не знаю такого и книг его отродясь в глаза не видела.
Иди от сюда и не спрашивай больше ни у кого. Вон, возьми Джека Лондона "Белый клык".
Пришлось читать, что дали.
Мог ли Пастернак думать, что своим произведением "Доктор Живаго", вызовет такую реакцию в правительственных кругах СССР, наверное, мог и может быть хотел этого даже.
Глубоко потрясенный общесоюзной травлей он с этого времени безвыездно жил в Переделкине. 30 мая 1960 года Борис Леонидович Пастернак скончался.
***
В 1962 году появилась радиостанция «Юность», а в августе 1964 года и радиостанция «Маяк».
В июле 1963 года я был призван в Советскую Армию. Служил на Севере в войсках ПВО.
Три с половиной года моей службы были тесно связаны с радио и азбукой Морзе.
Еще до появления радиостанции «Маяк» солдаты на военных приемниках отыскивали и часами прослушивали радиомаяки, которые, наряду с кодированными морзянкой сигналами для авиации и морских судов, круглосуточно «гоняли» популярную зарубежную и советскую музыку.
Боевое дежурство на радиоцентре под песни пролетало быстрее.
На первом году службы мы с сослуживцами скинулись по 85-90 копеек и собрали около ста рублей. На эти деньги купили в Архангельске радиолу «Сириус» за 67 рублей, а на остальную сумму грампластинки.
В нашей солдатской ленкомнате жить стало сразу веселее.
С тех пор, в моей памяти сохранились лучшие исполнители и песни 50-60 годов;
А снег идет - Майя Кристалинская
А у нас во дворе, Бирюсинка, - Иосиф Кобзон
Белый танец - Ольга Вардашева
В городском саду - Владимир Трошин
Главное, ребята, сердцем не стареть - Лев Барашков
Голубые города - Эмиль Горовец
Два берега - Майя Кристалинская
За фабричной заставой - Владимир Трошин
Как провожают пароходы - Эдуард Хиль
Качает, качает - Мария Пахоменко
Королева красоты и Куба любовь моя - Муслим Магомаев
Лада - Владимир Мулерман
Ландыши - Гелена Великанова
Летка - Енка - Велло Орументс, ансамбдь"Лайнэ"
Любимые глаза - Рашид Бейбутов
Маленький принц - Елена Камбурова
Манжерок - Эдита Пьеха
Марш монтажников - Николай Рыбников
Мой Вася - Нина Дорда
Московские окна - Михаил Новохижин
Наш сосед - Эдита Пьеха
Нежность - Майя Кристалинская
Ничего не вижу - Эдита Пьеха
Одинокая гармонь - Георгий Абрамов
Песенка о медведях - Аида Ведищева
Подмосковные вечера - Владимр Трошин
Позвони - Полад Бюль-Бюль оглы
Помоги мне - Нина Бродская
Последняя электричка - Владимир Макаров
Прощальный вальс - Валерий Ободзинский
Сердце на снегу - Муслим Магомаев
Старый клен - Алла Абдалова, Лев Лещенко
Стою на полустаночке - Валентина Толкунова
Строгий капрал - Эдуард Хиль
Текстильный городок - Раиса Неменова
Только ты - Эдита Пьеха
Топ-топ - Ирма Сохадзе
Третий должен уйти - Олег Анофриев
Ты не печалься - Майя Кристалинская
Ты погоди - Лариса Мондрус
У моря, у синего моря - Нина Пантелеева
Ходит песенка по кругу - Эдуард Хиль
Хорошо - Эдита Пьеха
Человек из дома вышел - Эдуард Хиль
Черный кот - Тамара Миансарова
Шоферская песня - Олег Анофриев
Эти глаза напротив - Валерий Ободзинский
Я верю, друзья - Владимир Трошин
Я тебя подожду - Майя Кристалинская
Я шагаю по Москве - Никита Михалков.
И, конечно же, для меня в годы службы на Севере, это «Морзянка» в исполнении Владимира Трошина:
«Поёт морзянка за стеной
Весёлым дискантом,
Кругом снега,
Хоть сотни вёрст исколеси.
Четвёртый день пурга
Качается над Диксоном,
Но только ты об этом
Лучше песню расспроси..."
Уверен, что у кого-то из вас до сих в музыкальном архиве хранятся эти грампластинки.
У меня они тоже есть. Есть и стереопроигрыватель "Вега-109".
Не удивлюсь, что читатель этих строк уже нашел любимую мелодию и уже слушает.
Молодцы.
Я для этого вам и привел весь этот бесконечный перечень исполнителей, далеких и таких близких нам мелодий и песен.
***
С радиостанцией «Маяк» многие из вас связывают историческую легендарную радиопередачу «Найти человека» и детскую писательницу Агнию Барто.
С 1964 года, каждый месяц по тринадцатым числам, Агния Барто вела на радиостанции «Маяк» передачу «Найти человека».
За 9 лет существования передача Барто помогала разыскивать детей, потерявшихся во время Великой Отечественной войны. Она помогла встретиться родственникам почти тысячи семей.
К одной из таких радиопередач я тоже оказался причастным.
В 1972 году мне с семьей пришлось квартировать в частной кибитке по улице Александра Попова в городе Душанбе.
В один из вечеров, наверное 30 сентября, я включил радио и вдруг слышу: - Начинаем нашу ежемесячную радиопередачу «Найти человека».
Жена хотела выключить, но я почему-то воспротивился этому:
– Да пусть рассказывают, послушай?
А она мне: - А ты, что, кого-то найти хочешь?
-А вдруг?
И вот мы слышим, Агния Барто объявляет, что некая Нина Ивановна из города Хмельницкий разыскивает своих родных.
А далее о том, что эта женщина в те далекие годы потерялась и оказалась в детском доме.
Поиски за все прошлые годы её родных не дали результатов, так как деревень с названием Погорелка в Вологодской области, откуда она якобы была родом, очень-очень много.
Я знал, что у моей жены была двоюродная сестра, которая родилась в Погорелке и в раннем детстве пропала. Родители думали, что она заблудилась в лесу и стала добычей хищников.
Бывают же в жизни такие совпадения, когда в какой-то момент сходится всё в одной точке.
Какое-то время мы не могли придти в себя от такой неожиданной новости.
На радиостанцию мною тут же было отправлено письмо. Буквально через пару недель пришел жене ответ с радиостанции и от Нины.
Между нами завязалась переписка
Потом у Нины состоялась встреча с её родными.
Через некоторое время и мы с нею тоже увиделись в городе Череповце.
***
Спустя 25 лет, но уже на TV, появилась передача «Жди меня», которая оказалась не менее востребована зрителем.
Ведущим передачи телекомпании «ВИД» «Жди меня», с 1998 года был Игорь Кваша (совместно с Марией Шукшиной).
Игорь Владимирович в 2007 году писал о 40 тысячах встреч. Значимость этого проекта переоценить невозможно.
Игорь Владимирович Кваша замечательный актер и прекрасный человек умер 30 августа 2012 года. Память о нём будет жить в сердцах людей.
***
Рассказывая о значении радио в моей жизни, я должен сказать,что радиопередача «Встреча с песней», наверное, самая душевная из многих.
Она незримой живой нитью связывала меня с Родиной в годы, когда судьба забрасывала высоко на Памир или в далекий Пяндж, на советско-китайскую и афганскую границы.
Бессменным автором и ведущим радио программы « «Встреча с песней» с 31 января 1967 года остается Заслуженный артист России
Виктор Витальевич Татарский—российский телерадиоведущий, актёр, член Союза журналистов России.
11 ноября 2006 года вышел 1000-й выпуск этой популярнейшей передачи.
Виктор Витальевич свою передачу строит в форме чтения писем с историями о влиянии музыкального произведения на судьбы людей.
После каждой рассказанной истории о человеке и его песне, как правило, относящейся к старым и почти забытым музыкальным произведениям, песня тут же исполнялась.
Татарский В.В. также много лет вёл передачи «Музыкальный глобус», «Запишите на ваши магнитофоны»
В настоящее время передача «Встреча с песней» выходит на «Радио России» каждую вторую, четвёртую и (если есть) пятую субботу месяца.
И вот. Наступает очередная суббота.
Я с включаю свой старенький радиоприемник «Океан», настраиваюсь на радиоволну «Радио России» и жду, с нетерпением жду, свою любимую «Встречу с песней».
И вот уже слышу….
«Снова замерло все до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь…
Только слышно - на улице где-то
Одинокая бродит гармонь….»
Этой заставкой песни «Одинокая гармонь», на слова М. Исаковского и музыку Б. Мокроусова, начинается радиопередача, которая обнимает душу, зовет и уносит мою память всё дальше и дальше по радиоволне к горизонту жизни...
Уважаемые читатели и дорогие читательницы я от всей души и своего сердца искренне желаю Вам приятных воспоминаний о своих стареньких радиоприемниках и ваших любимых.
2. Лев Неронов
«Доброе и злое пламя»
Это было в Куйбышеве, в середине 50-х. Однажды, в темноте ночи занимаюсь я печатанием фотографий. В окне еле угадывается темный прямоугольник стадиона, силуэты гаражей, а вдали уже, не различимые глазом, подшипниковый завод и моторный завод им. Фрунзе.
Незатемненное окно не засвечивает мне фотобумагу. Я достаю из черного конверта очередной светочувствительный «бланк» будущей фотографии и укладываю его под рамку фотоувеличителя.
Вдруг оглушительный рев и яркий свет разрушают тишину и темень ночи. Инстинктивно накрываю бумагу черным пакетом.
Где-то над заводом им. Фрунзе беснуется пламя, освещающее все небо. Ощущение безысходной тревоги.
Звук и пламя, не меняя своей неистовой интенсивности, продолжаются несколько минут. Затем исчезают мгновенно, будто их и не было вовсе. Еще сколько-то секунд слышен громкий скрип невидимых тормозов. Весь город был разбужен…
Это был не взрыв и не пожар. Я наблюдал из окна первые мгновения начала космической эры человечества!
Прошло еще некоторое время интенсивной работы ученых, инженеров и рабочих до того счастливого момента, когда на лётно-испытательной станции моего авиазавода экзальтированный народ встречал, вернувшегося из первого в Мире полета в космос, Юрия Алексеевича Гагарина.
И, в порыве восторженной человеческой страсти, люди подмяли под себя, всем мешавший тогда, забор из колючей проволоки.
А готовился этот гагаринский триумф совсем рядом за забором, что на территории смежного завода Прогресс, в КБ Козлова, куда через некоторое время попал и я.
И вот я в командировке на Байконуре. Вижу огромное кладбище из частокола одинаковых столбиков-памятников над могилами жертв невиданной катастрофы, живые цветы и список имён на огромном монументе. Трагедия произошла за полгода до полёта Гагарина, 24 октября 1960 года.
За 15 минут до старта, произошел несанкционированный запуск двигателей второй ступени ракеты Р-16. При этом, произошел взрыв бака с ядовитым гептилом первой ступени. Ракета взорвалась на стартовой площадке № 41. Пламя в мгновение ока распространилось на сотню метров, унеся с собой в итоге 78 человек, и в том числе командующего РВСН маршала М.И.Неделина.
Говорят, что когда погибает один человек от бытового пожара – это трагедия, а когда в пламени погибает сотня человек – это статистика.
Я с этим не согласен. Об этой трагедии молчали 29 лет! Даже родственники погибших были в полном неведении о трагедии. Для них родные погибли, как на войне, при выполнении боевого задания.
Вот я на крыше гостиницы, туда вылезли все, чтобы на фоне звездного безлунного неба понаблюдать за пуском. Пронесся слух из источников, заслуживающих доверия, что ночью ожидается запуск тяжёлого носителя ракеты «Протон», разработанного в КБ Челомея.
Ага! Вот оно! Далеко за горизонтом появилась яркая звездочка от пламени работающих двигателей и бесшумно вознеслась в звездное небо, вычерчивая плавную восходящую траекторию.
Сколько-то секунд все шло нормально: «звездочка» была уже высоко в космосе. Но траектория ее превратилась вдруг в серию шаровидных вспышек пламени.
Это рвались топливные баки всех ступеней аварийного носителя. Много вспышек. Возможно, это была самоликвидация после первого взрыва, чтобы не угодить в Китай.
Мы наблюдали трагедию при летной отработке нового носителя «Протон», с двигателями КБ Глушко.
На соседней площадке, что рядом, нам все хорошо видно. Сколько бы ни было стартов, никто не упускал возможности посмотреть это еще и еще раз, а для меня это было впервые.
Точно в намеченное время от кормилицы «Семерки», «Телеги», как еще принято называть любой носитель полезного груза, отклонилась кабель-мачта.
Рядом с ракетой Р7 из-под земли, появились клубы выхлопных газов. У ракеты, установленной на стартовом столе вертикально, газы сначала устремляются вниз, вглубь котлована и через четыре отводящих газовода выходят наружу, чуть в стороны.
Ракета медленно поднимается над стартовым устройством, подпираемая струями пламени. Четыре наземных мачты освобождаются от нагрузки и, раскрываясь подобно лепесткам, отпускают ракету, освобождая проход ее корпусу. До нас, наблюдавших издалека, только сейчас доходит нарастающий рев двигателей. Воздух вибрирует от неистового, пугающего грохота. Сотрясается все пространство вокруг, проникая и в мое тело!
Ракета уже высоко, на фоне облаков, она становится все меньше, звук все тише. Хорошо виден ровный факел пламени под двигателями. Полет протекал нормально. Аккуратный всплеск пламени. Это отделились четыре боковых блока. Светящееся пятнышко от двигателей центрального блока еще некоторое время продолжало быть видимым.
Довольные, как попы на масленицу, люди расходятся. Их одолевает гордость за свою трудовую причастность ко всему, что совершается здесь, на космодроме.
Но мы с сотрудниками КБ Козлова приехали отлаживать еще более мощный, сказочный носитель Н1 для полетов на Луну!
Вспоминает один из старейших помощников С.П. Королева - Б.Е. Черток, назначенный техническим руководителем последнего запуска ракеты Н1:
«Даже если десятки раз присутствуешь на пусках Р7 нельзя не волноваться. Но картина старта Н1 несравнима ни с чем. Все окрестности сотрясаются, шквал пламени.
Только бесчувственный человек в эти мгновения может оставаться спокойным. Все мысли и чувства напряжены. Так хочется помочь ракете: «Иди, иди выше, взлети». Кажется, все нейроны мозга напряженно работают, пытаются угадать, что происходит внутри ракеты.
Но как ни один хирург не может знать, что творится в организме больного на операции, так и нам после отказа от стендовых испытаний (!!!) не дано было точно предвидеть поведение ракеты».
Независимо от результатов пусков лунной ракеты, это были лучшие творческие годы для многих людей страны в целом и для меня в том числе.
В ночь перед первым стартом создателям изделия Н1 в Куйбышеве предложено было не покидать свои рабочие места. У конструкторов на столах лежали наготове папки с чертежами. У расчетчиков - отчеты с расчетами. Я представлял себе тогда, что весь коллективный разум тысяч специалистов всей страны находится в напряженном ожидании, готовый в любую минуту к мозговому штурму.
А на моем рабочем столе, кроме папок расчетов с инвентарными номерами, лежали колоды перфокарт, готовые рассчитать на ЭВМ «любую предстартовую нештатную ситуацию». Наивно до слез, но тогда у меня были именно такие чувства. Я дремал ночью, опустив голову на колоду перфокарт.
Фото "Взрыв ракеты Р-16" из Интернета, спасибо автору!
3. Юрий Кутьин
«К Дню космонавтики»
Вологодская земля дала стране много замечательных людей в различных сферах жизни. Не стала исключением и такая область, как авиация и космонавтикa. Например, на Вологодчине в 60-х годах ХIХ века в Грязовецком уезде некоторое время жил и работал создатель первого в мире самолета русский изобретатель-моряк Александр Федорович Можайский, который получил патент на свое изобретение уже 3 ноября 1881 года, в то время как американцам, братьям Райт, претендующим на первенство в изобретении, в тот год было еще мало лет: одному – 14, другому – лишь 10. Основываясь на опытах Можайского, другие русские инженеры-конструкторы изготовили на Балтийском заводе в Петербурге в 1913 году тяжелый самолет "Русский витязь", а в 1914 году – "Илья Муромец".
Немало наших земляков-летчиков отличилось на фронтах Великой Отечественной войны. В вологодском селе Кубенское установлен памятник одному из них - дважды Герою Советского Союза Александру Федоровичу Клубову, воевавшему в прославленной эскадрильи Александра Покрышкина.
Вологодчина дала стране знаменитого авиаконструктора С.В. Илюшина, разработчика самого массового боевого самолёта в истории — штурмовика Ил-2. Трижды Героя Социалистического Труда (1941, 1957, 1974).
А 18 марта 1965 года состоялся полет советского космического корабля "Восход-2" под управлением советского летчика-космонавта № 10, нашего земляка, командира космического корабля "Восход-2" Павла Ивановича Беляева и его друга — второго пилота, летчика-космонавта Алексея Архиповича Леонова. Этот день стал эпохальной датой не только для земляков Беляева и Леонова, для всех граждан Советского Союза, но и историческим днем для человечества в целом. Тогда, пролетая над Черным морем, Алексей Леонов первым на планете Земля вышел за пределы космического корабля, ведомого Павлом Беляевым.
Многотрудная работа, проведенная советскими учеными и летчиками-космонавтами для обеспечения выхода советского человека в открытый космос проходила в условиях жесткой космической гонки между двумя сверхдержавами – СССР и США. И наша страна выиграла жесточайшую конкуренцию. Это и было с честью сделано нашими Героями. Американский астронавт Эдвард Уайт вышел в открытый космос лишь через два с половиной месяца.
Алексей Леонов вспоминает: "Честность и стойкость характера отличали Павла Ивановича, вместе с которым мы покоряли космос и которому я доверял свою жизнь".
Помню я в то время ходил в 5-й класс Тотемской средней школы. Алексей Леонов и Павел Беляев после космического полета при посещении Вологодчины, начав с райцентра села им. Бабушкина, что находится в 30 км от г. Тотьма, в первую очередь заехали на родину Павла Беляева, небольшую деревеньку Челищево и село Миньково, где маленький Павел пошёл в школу. Это событие освещалось и в областной газете "Красный север" и в местной районке "Ленинское знамя". Было много разговоров, рассказов о космонавтах, их родителях – простых крестьянах. Кое-кому из пацанов даже удалось видеть космонавтов «в живую». Рассказов-то потом было! И у всех без исключения в душе рождалась и поднималась гордость за знаменитого земляка, за всех русских и за Россию в целом.
Тогда никто в мире не смел, как сейчас, применить к Россиии «широкий арсенал методов», к которым относятся «клевета, оскорбления, воинствующая риторика, шантаж, санкции и угрозы, так как Россия тогда была лидером космических исследований и хамского тона по отношению к себе не позволяла.
С приходом новых времён - многое меняется. Россию потеснили в космосе.
Неизменными остались только две традиционные российские беды.
Слышал краем уха в детстве не помню от кого целую историю о превратнотях дороги космонавтов на родину Павла Беляева.
Обком райкому командует:
– Сегодня займи космонавтов у себя, а на завтра с утра на своей «волге» в Бабушкино свезёшь, на родину космонвта Беляева!
– На волге не свезти, – отвечает райком, – трактора на дороге тонут.
– Ты, мать-перемать, для чего туда поставлен? Прошляпил! Давали же указивку - привести дорогу в порядок!!
– Так я и ремонтировал, а газовики, что в Европу газ тянут, только раз проедут с трубами и всё снова рушат.
– Газопровод тоже нужен. Ты то какие меры принимаешь?
– Да я тут предлагал Беляеву всю его родню в Тотьму на тракторах привезти и здесь ему встречу с родиной на стадионе устроить.
– Ну, и что?
– Вот и что. Побелел весь Беляев то, губу закусил, «да я на родину, – говорит, – лесами, пешком, но дойду. Дорога с малолетства знакома. В космос чёрт знает куда летаем, а тут всего 30 вёрст…
Леонов его еле успокоил и тоже с ним пешком идти собирается.
Космонавты мужики крепкие, их бы мы и на перекладных доставили. Но с ними ещё парочка столичных журналистов. Так что не знаю, что и делать.
– Да, с этими щёлкопёрами, бумагомараками чего доброго и в комедию попадём за дороги твои. Нельзя, чтобы они их видели. Вот что! Помнится мне, была в Бабушкино взлётная полоса для АН-2. Но лет пять уже как заброшена. Ты, давай организуй приведение её в порядок до утра. А я пойду к Первому – самолёт выбивать для дорогих гостей...
Вот так и получилось, что всего 30 км, а добирались космонавты на самолёте.
НА ФОТО: Встреча гостей в селе им. Бабушкина. Летчики-космонавты — справа летчик-космонавт Павел Беляев, слева летчик-космонавт Алексей Леонов. У люка самолета "Аэрофлота" АН-2 командир экипажа летчик Геннадий Некрасов в служебной форме, в профиль.
PS.
1.Сегодня по "России 1" передавали: вологодские деревни стали недоступны из-за распутицы. Ничего кроме грусти это не вызывает..
2.Рассказ Бориса Смирнова дополнен справочными сведениями и личными впечатлениями.
4. Талгат Алимов
Бетон идет
- А спорим, - говорю, - у вас в химподвале, у четвертого агрегата, справа электрический кабель не скрыто проложен, а по поверхности пола, в металлической трубе.
- Откуда знаешь? – мужик, с которым мы только что познакомились, оказавшись рядом в одном самолете, развернулся ко мне всем корпусом и подозрительно прищурился. В его глазах читалось, что на литейщика, мастера или бригадира я однозначно не тянул.
Я театрально держал паузу.
- Давай, колись, - торопил попутчик. – Эта труба, вроде, вещь малозначительная, но тут как посмотреть. Мои рабочие об нее постоянно спотыкаются и ругаются: какому только идиоту пришло в голову так уложить? Нигде больше коммуникации не мешают, а в этом месте, будто назло сделано.
Вот, оказывается, как. Уже двадцать лет заводу, и двадцать лет рабочие каждый день костерят, на чем свет стоит, символ моего трудового энтузиазма.
- Так ведь я не всю жизнь ходил в костюме при галстуке и летал бизнес-классом, - начал я издалека. Времени до посадки было еще много.
В 1981 году прошлого столетия, молодой и весьма романтически настроенный, я видел себя то на Шпицбергене, то на Байкало-Амурской магистрали и все не мог определиться, где труднее, а значит, интереснее. В конце концов, в комитете комсомола шахты, на которой я работал, посоветовали не ломать голову и предложили путевку на комсомольскую стройку области.
Ни какой романтики в этом не было. Я сменил одну общагу на другую. На новое место меня взяли сразу бетонщиком второго разряда. Много позже я понял, что именно бетонщик – профессия номер один в строительстве. По большому счету все, кто причастен к возведению нового объекта, и прораб, и бухгалтер, и начальник треста, тоже считаются строителями. Но строят бетонщики, каменщики, монтажники и др.
При социализме им был почет и уважение, особенно на ударных стройках.
Не смотря на это, комсомольский задор не витал над важным объектом социалистической индустрии. Бригада, в которую я попал, хоть и называлась комсомольско-молодежной, в ней только пятеро из семидесяти человек прибыли по комсомольским путевкам, остальное большинство составляли солдаты стройбата, в основном выходцы из республик Кавказа, и условно заключенные. И те, и другие были явно далеки от романтики, более того, абсолютно материально не заинтересованные – денег на руки им много не давали, а по сему, к трудовым подвигам не рвались. В общем, работа шла ни шатко, ни валко.
Идеологический климат в бригаде сложился такой, что солдаты и уголовники всячески подкалывали хлипких, по их мнению, комсомольцев.
- Подозреваю, что долго так продолжаться не могло, - моему собеседнику не терпелось узнать, что было дальше. – Хотя, сколько, говоришь, вас было, всего пятеро? Перевес не на вашей стороне…
- Вообще-то единомышленников и энтузиастов было трое. Зато мы не чурались физического труда, и у каждого за плечами был кое-какой опыт. Все мы были после армии, успели поработать, кто в шахте, кто в селе. Между собой мы договорились сломать ситуацию.
На другой день я поехал на рынок и купил три лопаты. Утром, до начала смены, стройбатовско-уголовная банда обескуражено наблюдала, как мы снимали с черенков узкие строительные лопаты и насаживали широкие шахтерские. Бетона ими загребалось больше.
Вскоре подтрунивание над нами приняло некую конструктивную направленность. К примеру, однажды «химики» предложили нам загружать машину на время – кто быстрей. Их шестеро встало с одного борта, нас трое – с другого, вышло социалистическое соревнование. Через полчаса выбежал водитель Зилка, орет: «Вы мне рессоры сломаете!» Рессоры больше клонились в нашу сторону, соперники даже спорить с этим не стали.
С тех пор мы бросали друг другу трудовые вызовы. И хотя романтикой по-прежнему не пахло, азарт и постоянный поиск нестандартных решений делали процесс, по-своему, увлекательным. А это в любом деле важно – чтобы и мысль работала, и руки, а главное – чтобы хотелось видеть конечный результат.
И вот, приближалась сдача цеха. Уже монтажники закрыли все проемы, прекратилась подача бетона с крана, как вдруг технадзор выдает заключение о том, что не была произведена подливка фундамента под оборудование. Надо сказать, с проектами в строительстве во все времена не клеилось.
Исправить оплошность предстояло за один день. Сложность состояла в том, что подлить фундамент нужно было в подвале, а бетон туда доставить можно было только с нулевой отметки и то, непонятно, каким образом, поскольку оставались только лестницы, этажа четыре вниз, все остальные проемы уже благополучно закрыли.
Начальник участка поручил это ответственное дело мне и двум солдатам из стройбата, меня назначив старшим. На мой вопрос: «А как бетон носить?» - я в тайне надеялся, что есть какой-то секрет, который я еще не знаю. Он мудро помолчал, потом буркнул: «Носилками» и спешно ретировался.
- Задача трудновыполнимая, - прокомментировал сосед, глянул в иллюминатор, пожевал губами, словно прикидывая в уме варианты, и добавил: - можно даже сказать, невозможная. Меньше двух кубов-то бетон в те времена не привозили…
Приятно разговаривать с понимающим человеком.
Так оно и было. Привезли два куба, свалили на четвертом этаже цеха, где уже и кафель на пол положили. Начали. Грузим лопатами в носилки, двое солдат вниз на отметку минус 20 метров эти носилки таскают. После каждого рейса они перекуривают. Меня эти перекуры не устраивают, бетон может затвердеть. Предлагаю таскать носилки по очереди, т.е. солдаты меняются, я в упряжке постоянно, да еще и стараюсь лестничные пролеты бегом одолевать. Напарники стали выдыхаться. Я тоже устал, но виду не подавал. Однако чувствую, кисть уже не держит. Снял со своих штанов тонкий солдатский ремешок, разрезал и обмотал вокруг кисти. Таким приемом пользуются штангисты, нагрузка переместилась с кисти повыше, и стало немного легче. Солдаты смотрели на меня без обычного ехидства, а с уважением: «Ну, ты, комсомолец, даешь», однако это не помешало им отпроситься на обед. Я отпустил, дав денег на два пирожка и бутылку кефира для себя.
Пока они ходили, я сбегал за водой и мешком цемента – бетон начал схватываться, надо было с этим бороться.
Удивительное дело, солдаты с обеда вернулись вовремя, правда, принесли всего один пирожок… Я съел его на ходу, и мы продолжили: накладываем носилки, таскаем вниз.
В пять вечера за солдатами пришла машина. Бетона оставалось еще много. Попросил командира оставить ребят, но тот уперся: такие вопросы решаются только через командование части.
В общем, на площадке остались я и бетон.
- Знаешь, я тебя понимаю. Я бы тоже не ушел, - подал голос сосед.
- Откуда ты знаешь, что я не ушел?
- Поколение наше такое было. Отношение к труду… Сам знаешь, к чему говорить, если ты не мог бросить застывать какой-то там бетон.
А я продолжил свое дело… Сбегал в вагончик, принес два ведра. Сначала просто таскал, потом соорудил что-то вроде коромысла. Фундамент залил – больше некуда, а наверху еще немного бетона осталось. Смотрю: в углу не забетонированный участок пола, я и там все добросовестно заделал.
Утром начальник участка спрашивает: «Куда делся вчерашний бетон?». Отвечаю: «Забетонировали все дырки в подвале». «Ну, ты, комсомолец, даешь! Здоров, здоров, хоть и ростом маленький». А я в ответ: «В комсомол вступать надо…»
Ну, а вот теперь про трубу.
На следующий день идет разнарядка, прибегают электрики. «Какая падла забетонировала штробу?!» Оказывается, тот непорядок, что я исправил в углу цеха, на самом деле означал, что в том месте будут прокладывать кабель.
Но тут уж начальник участка не дал меня в обиду, как начал материться, а кто вам, говорит, виноват, ведь вы еще месяц назад должны были там все закончить. Из принципа ничего вскрывать не стали и в результате монтажники проложили кабель в трубе, о которую все эти годы приходится спотыкаться работникам завода.
На этом мой рассказ закончился, а стюардесса очень вовремя принесла спиртное.
ТОСТ: За наше комсомольское прошлое и за труд, который приносит моральное удовлетворение и оставляет хорошие воспоминания.
Все же зря я штробу заделал. Но кто не ошибается?
5. Владимир Погожильский
Наводнение в Ленинграде
Наша контора- «ГСКБ систем управления...» располагалась на Выборгской набережной, недалеко от Гренадерского моста и, при желании, поднявшись на четвертый этаж можно было видеть, как Невка – правый рукав Невы, плавно несет свои, приправленные индустриальными маслами воды к Каменным островам. Был октябрь, противный, раздевающий ветер с залива дул с нарастающей силой уже второй день, за окнами конторы заунывно ныло и выло.Серо-стальное небо сливалось с тренспорантом такого же цвета, натянутым над улицей и казалось, что красные буквы трепещут неведомым образом в невесомости.
В отделе систем автоматического и автоматизированного управления жизнь текла размеренно и нудно. Начальник отдела, Анастасий Гербов вместе со своей заместительницей Аллой Знаменской целыми днями обхаживали прибывших в командировку из финансового центра –Москвы заказчиков, стараясь скорректировать сроки разработки и слегка подкорректировать техническое задание на предмет более мягкого толкования наших обязательств. Остальным надо было не только делать свою работу, но и, на всякий случай изображать кипучее созидание и творческие терзания, мало ли, заказчик сунет нос! Так что начальник сектора Курицын сидел на своем рабочем месте и грустно шелестел документацией, наваленной на столах. Ведущие инженеры Долбович и Веселовский без конца приставали с придуманными вопросами к инженерам Ларисе Полковской и Ире Копытовской, как бы желая что-то важное обсудить. И те не знали, когда же им, наконец, попить кофе и поболтать. Молодой специалист Разумовский, недавно пришедший в контору с того берега из-за Карповки – из Электротехнического института, блестя очками и кадя канифолью, упорно что-то перепаивал в экспериментальном образце блока управления и мигал зеленоватым экраном осциллографа. И только лаборант- переросток Смажевский, как всегда, не особо скрывая, ничего не делал – его опять забыли загрузить. А прошлое задание он давно выполнил, оно лежало на его лабораторном столе накрытое газетой. Если, вдруг, какие вопросы - пожалуйте, готово!
Вода в реке понемногу прибывала еще с раннего утра и плескалась серыми волнами с белыми бурунами. Впрочем этим было никого не удивить – поздняя осень, грачи улетели и т.п. Долбович включил радио погромче, объяснив, что хочет знать какая будет погода. Все переглянулись, но промолчали – Долбович он и есть такое слово.
Радио, поигравши визгливую мелодию, пошуршало и казенным голосом произнесло: «Вода в Неве поднялась до отметки один и две десятых метра, уровень воды повышается». Все поняли, что Долбович на этот раз изменил своему обычаю и сделал что-то небесполезное. «Оставьте, Валерий, пусть оповещает»- прокомментировала случившееся прямолинейная в суждениях офицерская дочь Полковская и, предварив возражения Разумовского, добавила: «А ты обойдешься».
Через полчаса радио сообщило, что уровень воды уже полтора метра сверх нормы и создан городской комитет по борьбе с наводнением. Всем стало интересно – на набережной еще вода не проступила, но, на Васильевском острове уже, наверняка, кое-где... У кого в подвалах запасена картошка, есть о чем волноваться... Девушки забеспокоились – а если кто детей в школу отправил, как они обратно пойдут?
Радио теперь работало на всю катушку и сообщало все новые подробности стихии и противоборства с ней городских властей. Женщинам, проживающим на Васильевском острове или отправившим детей в школу и садики в затопляемых районах комитет рекомендовал покинуть рабочие места и принять меры по спасению родственников и имущества. Всех женщин с работы как ветром сдуло. Лариса и Ира немного поколебались, но под укорительные взгляды мужиков махнули рукой и тоже подались восвояси. В конторе остался один мужской контигент.
Вода уже плескалась у крыльца здания и по мостовой набережной было не проехать на машине.
Преисполненные важности момента и предстоящих нелегких дел мужчины закурили прямо в лаборатории и взволнованный Разумовский, поправив запотевшие очки, сказал:
- Надо что-то делать....
- Да, подхватил Курицын,- может быть, вода поднимется до первого этажа и выше. Придется спасать оборудование.
- Надо послать одного за провиантом и согревающим. Может до утра тут проторчим,- разумно подметил Долбович.- Скидываемся, молодой побежит.
- И побегу, деньги давайте, да побыстрее, пока по бордюре пройти можно,- откликнулся Смажевский.
- Надо в АХО сбегать за матрасами, может ночевать придется,- мудро подметил начальник Гербов. –Курицын, организуй!
Непрерывно вещающее радио сообщало о новых бедах. Вода около Горного института поднялась до отметки один и восемь десятых метра. Подтоплена значительная часть набережных и часть улиц Васильевского острова. Комитет сообщает по каким улицам нельзя проехать и советует как лучше добраться в районы города.
Курицын не нашел начальника АХО Богушку.Но забрал у вахтера ключи от цокольного этажа. Собрались в кружок обсудить ситуацию. Возможно придется ночевать на голых столах. Может быть пора осмотреть помещения в подвале и на первом этаже, начать выносить наиболее ценное оборудование. Хорошо бы раздобыть насос- качать воду из цокольного этажа...
Шлепая по полу промокшими насквозь ботинками, и оставляя за собой мокрые следы появляется Смажевский, проявивший чудеса хозяйственности: принес две бутылки водки «Адмиралтейская» и харчик: черный хлеб, сервелат, свежие огурцы. И по бутылке пива «Двойное золотое» каждому. Долбович бежит ставить чайник – мало ли, пропадет электричество. И запасает воду из крана в незнамо где взятую трехлитровую банку. Остальные деловито смотрят на карту города , отмечают, где вода уже на улицах.... Уровень выше двух метров...Курицын с Разумовским спускаются в цокольный этаж осмотреть какое оборудование там стоит и как его выносить. Долбович находит электрощит, в котором можно будет отключить энергию в подвале, если понадобится...
После небольшой паузы Комитет по борьбе с наводнением, неожиданно, сообщает:
«Уровень воды на шкале водомера возле Горного института начинает спадать!»
-Уууууу....,- раздается всеобщий вопль разочарования.
Возвращение к обычной, нормальной жизни повергает всех в легкое уныние. А, ведь, были готовы проявить, отстоять...
- Однако, нарушает унылое молчание Долбович, - Не пропадать же добру. Отметим счастливое избавление, чтоб не повторилось.Да и подождать часок какой не помешает: пусть вода немного спадет, а то не пройти нигде.
Мысль нравится всем, кроме начальника Гербова, который повелев все осмотреть и закрыть помещения с озабоченным видом исчезает. Наверное, чтоб не мешать коллективу.
Остальные дружно подтягиваются к столу.
Был уже вечер, когда Виталий Курицын добрался до дома на Гражданском проспекте.
Жена с удивлением и укоризной спросила, где это он был так долго и основательно поднабрался.
- Понимаешь, наводнение было. И мы оборудование спасали....
- Спасли?
- А то!
- Вам, мужикам, хоть наводнение, хоть землятресение - все-равно пьянкой кончается.
6. Игорь Бородаев
Так не бывает
После службы в армии не нагуляешься. Пока всех друзей встретишь, пока определишься в жизненном пути, девушку хорошую найдёшь... А времечко летит, вот она и зрелость подоспела - эта пугающая самостоятельность!
У Игоря хватило совести на неделю, висеть на шее у родителей он боле себе не позволил. Особого выбора ему делать не пришлось, направление на завод у него было. Да не по душе встал Игорю выбор деканата из техникума, работать на предприятии с мизерной долей сборочных работ не очень-то и хотелось. Он проходил курсовую практику в Ферганском аэропорту, в одном из цехов авиазавода. Вот туда и звала душа перезрелого перволётка - подальше от родительского надзора. Там провожают самолёты, там были все его мечты.
Игорь не верил в то, что его примут на такую ответственную работу с распростёртыми объятиями. К тому же, его ждали в родном городе, как ему казалось. Где он будет жить в чужих краях без знакомых, без денег заработанных - вопрос, который легкомысленный авантюрист зарыл в самые потаённые уголки рядышком со своей осиротевшей трусостью.
В отделе кадров Игоря встретил малоразговорчивый пожилой мужчина явно пенсионного возраста. Кадровик принял документы у новичка, пригласил присесть и включил магнитофон с записью инструктажа по ознакомлению с режимным предприятием.
-Вопросы по прослушанной инструкции есть? - заключил кадровик. - На работу выйдете завтра. Оглядитесь пока, отдохните. Пропуск получите в ВОХРе. В общежитии нуждаетесь? Полгода бесплатно. Да постойте же, юность беспокойная! Вечно рвётесь с места! Как до зарплаты жить собираетесь? Пройдёте на первый этаж в кассу, получите подъёмные. Вот теперь всё. Вливайтесь в наш коллектив. Удач!
"Приняли"! - ликовал Игорь, выйдя с завода. Всё задуманное свершилось, жизнь открылась, ясной и понятной. Такого подъёма, такой веры в себя, Игорю ощущать ещё не приходилось.
В одном он ошибся: цех, в который он стремился попасть, объединили с соседним, и ремонтная база в аэропорту осталась одна, под другим номером, не тем, который Игорь назвал в пожелании при поступлении. Номер отошёл новому сборочному цеху, базирующемуся на главной территории за высокими заборами. Аэродромные просторы скрылись за теми заборами, преодоление которых равносильно государственной измене. Зато зарплата там оказалась в разы выше - сколько наработал, столько и получи.
На заводе Игорь отработал два десятка лет, до прекращения выпуска самолётов. Добился признания и наивысшей квалификации, которая самолётостроителям просто так не присваивается.
После свадьбы Игорю выделили однокомнатную квартиру уже через месяц. А по рождению второго ребёнка он получил трёхкомнатную, в престижном доме с видом на сады и близкие горы. Горами он заболел неизлечимо. Горы не дадут оставаться равнодушным к ним.
Мечты о взлетающих самолётах не покинули Игоря. В авиагородке все знали друг друга как в деревне. Знаком он был и с лётчиками, которые с лихвой понарассказывали Игорю все были и небыли о полётах.
Вот только с красавицами стюардессами не довелось сблизиться молодому повесе. Заоблачными принцесами Игорь любовался издали, тайком от приземлённой жены.
Таковой и была страна - счастливой и радостной. Счастье не меряется кошельком в кармане, оно растёт с доверия к людям.
7. Семён Лившиц
Песни бардов
С детства я не был музыкален. Кто-то из родственников даже говорил, что мне "медведь на ухо наступил". И, в общем-то, не могу сказать, что меня волновала какая-то музыка. Нравились "Подмосковные вечера", военные песни, потом, когда мне было лет пятнадцать - понравилось кое-что из репертуара "Битлз". Но всё это воспринималось как-то не всерьёз, между делом.
В восемнадцать лет я поехал в стройотряд и услышал множество песен разных исполнителей-бардов - Владимира Высоцкого, Александра Городницкого, Юрия Визбора, Юрия Кукина, Евгения Клячкина... Ранее я из этого слышал только песни В. Высоцкого, к тому же воспринимал их не как музыку, а как откровенный разговор с близким мне собеседником. А тут вдруг почувствовал, что музыка играет очень важную роль. И когда ребята пели - мне, впервые в жизни, захотелось подпевать.
Сначала, помня о том, что музыкального слуха у меня нет - я старался петь вполголоса, чтобы никто не услышал, как я фальшивлю. Но постепенно, зачарованный душевными мелодиями, забыл об этом, раскрепостился, и почувствовал, что пою в хоре не хуже других. А главное - я начал чувствовать музыку, понимать, что она очень соответствует словам и вместе с ними создаёт произведение, которое хочется слушать снова и снова.
Многие говорят, что барды непрофессиональны, их музыка примитивна, не глубока, рассчитана только на молодёжь, быстро отмирает... Мне так не кажется. Мне уже далеко за шестьдесят, но я с удовольствием слушаю песни этих замечательных исполнителей каждый день, когда еду в машине. В прошлом году на праздновании моего дня рождения было много гостей - и моего возраста, и значительно моложе. Все с удовольствием слушали и пели бардовские песни под гитару.
Недавно, к сожалению, мне не удалось по семейным обстоятельствам попасть на концерт Александра Городницкого, приезжавшего в США и выступавшего в нашем городке. Но мне сказали, что зал был полон.
Могу добавить, что песни бардов, которые мне так понравились в 60-х - 70-х годах прошлого века, любят не только те, кто был молод, когда они появились, но и те, кто родился значительно позже.
15 лет назад я был на праздновании дня рождения моей старшей дочери. Ей исполнялось 24 года, из России она уехала в 10 лет. Было много молодёжи, все из России, примерно с тем же стажем жизни в Америке. Когда все встали из-за стола, двое ребят достали гитары и запели... Высоцкого.
А совсем недавно на сайте "Фейсбук" я увидел, что подружка моей дочери, тоже родившаяся в конце 1970-х и приехавшая в Америку ребёнком, поместила цитату из песни Ю. Кукина:
Пусть полным-полно набиты
Мне в дорогу чемоданы:
Память, грусть, невозвращённые долги...
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
На мой взгляд, это - прекрасныe подтверждения того, что бардовская песня не стареет и не умирает.
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «И В ШУТКУ, И ВСЕРЬЁЗ»
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
1. Валерий Павлович Гаврилов
Автобусные истории про людей. Из деревни
Мало кто любит путешествовать в автобусе. Да и по городу в час пик проехать пару остановок мало удовольствия. Но, бывает, вспомниться вдруг какой-нибудь случай. Автобусная история, так сказать.
Ехали мы как-то с бабушкой в ее родную деревеньку под Опочкой. Я тогда был еще маленький, а бабушка еще не старенькая. “Пазик” бодро летел по проселку. Точнее, медленно трепыхался. Это же проселок, а не автобан.
По-городскому в автобусе были одеты только мы с бабушкой и водитель. Остальной народ - с местным деревенским колоритом. Бабульки с котомками, мужички в кирзачах, невзирая на летнее тепло. Все перешептывались о каких-то своих важных делах. Типа:
- Сено-то распускать, или дош будя?
- А хтож яво зная! Никто ня зная!
- Ето-то да-а!
Милые, простые, непосредственные люди. Родившиеся и выросшие в суровых деревенских обстоятельствах. Труженики. Ветераны. Некоторые из них любили выпить и закусить. Но вы видели когда-нибудь, как деревенский мужик лошадь запрягает? По всем правилам, которые ему передал отец. А тому – дед. И так далее – глубже в века. Оторваться, глядя на эту процедуру, невозможно! А ежели еще с прибаутками и с легким матерком? Который разносится по округе теплым ветерком!
Уже в те далекие времена начали появляться в тех краях московские дачники. Некоторые из них свысока смотрели на аборигенов, но большинство относилось с пониманием и сочувствием. И умилялось, как и я, при виде мужика, лихо запрягающего лошадку. Аборигены же часто удивлялись чудакам из столицы. Особенно, когда видели, как радостно приезжие собирают свинушки и зеленушки. У местных это поганками считалось.
В общем, это было все-таки народное единство, несмотря на видимые противоположности.
Однако я от темы отвлекся. Так вот, спереди, ближе к водителю, две женщины сидели. Одна - сухонькая, активная, все что-то соседке втолковывала. Другая - покруглее. Молчала в основном. Только иногда кивала и поддакивала:
- Ага, Ага, и взабль правда, и в нас бувало!
Активная тетенька распалялась все больше. С какого-то момента она стала громко интересоваться – все ли ее слушательница поняла. Делала она это так. Громко, высоким тоном вопрошала на весь автобус:
- Не-е-е, ну ты паняла-а-а!
Ударение, по местным традициям, она делала на последний слог. Попробуйте произнести, и вы поймете, что это довольно забавно звучит.
Особенно, если это произносить постоянно, раз в минуту.
Вот и народу в автобусе забавно стало. Стали хихикать. Потом уже и забавно перестало быть – стали беззлобно, тихо и вежливо материться. Надоело же! А расказчица старательно продолжала повторять свое заклинание, не замечая накаляющуюся атмосферу.
Вдруг автобус резко затормозил и остановился. Народ, слегка “кульнувшись” вперед, замер в немом вопросе.
После некоторой паузы из-за перегородки показалась голова пожилого водителя. Голова обвела взглядом пассажиров и уставилась на “кругленькую ”. Потом медленно, с расстановкой, шевеля косматыми бровями, голова водителя произнесла:
- Ну что же ты, баба, такая непонятливая? Уже даже я несколько раз все понял! А ты все понять никак не можешь!
Голова с достоинством и абсолютно серьезным видом исчезла за перегородкой, а в салоне грянул дружный хохот на все лады и тональности. Был даже с подвизгиванием.
Говорливые пассажирки некоторое время сидели, сердито насупившись, потом тоже присоединились к общему веселью.
Смех ведь улучшает, продлевает, способствует! Если смех беззлобный. Это забавный случай.
Другой случай в автобусе произошел гораздо позже. Он и забавный, и пронзительно трогательный. И обычно-повседневный совсем. Я тогда уже поступил в институт. В Опочку приехал погостить на выходные. Ехал в городском “ЛАЗике”, уж и не помню, куда и зачем. Автобус подходил к моей остановке, и я стал продвигаться к выходу. Уцепившись за поручни, я смотрел в маленькие окошки четырехстворчатой пневматической двери.
Вдруг почувствовал и ощутил позади себя движение и усиливающийся напор. Напор усилился неимоверно. Я оглянулся, намереваясь сказать что-нибудь типа: “ осторожнее, товарищ!” но натолкнулся на направленный в меня откуда-то снизу усталый, но дружелюбный взгляд. Позади меня стояла маленькая бабулька в телогрейке, резиновых сапогах, с огромными котомками, набитыми, судя по всему, дарами деревни в пользу города. Бабушка улыбнулась и спросила:
- Сынок, а Вы туточки вылязаити?
Я, сдержав, улыбку, сообщил бабушке, что выхожу на этой остановке, и ей помогу багаж выгрузить.
Автобус остановился, пыхнул пневматикой, и мы благополучно спустились с высоких ступенек на асфальт остановки.
Я предложил старушке дальнейшую помощь, но она отказалась, сказав, что ей совсем рядом.
- Сын мой туточки с нявесткой живе! Гастинцив вязу! – добавила она и назвала деревню, откуда гостинцы, вестимо.
Уж не помню название деревни – откуда-то из под Красногородска.
Бодро подхватив тюки, бабушка пошла своим путем. А я смотрел ей в след. До сей поры помню согбенную спину под старенькой фуфайкой, теплый платок “ а-ля чтобы ухо не продуло”. Причем ударение в слове “ухо “ именно на “о”.
Резиновые сапоги заведомо большего размера – чтобы с шерстяным носком вошло. И безграничный оптимизм. Вера в то, что ее посильная, а может и непосильная помощь позволит детям зажить лучше и счастливее, чем прожила она.
Какое-то щемящее чувство сжало мое сердце. Не могу выразить его словами. В нем и тоска неизбывная, и благодарность к нашему старшему поколению, вынесшему на своих спинах и плечах, одетых в фуфайки, тяжесть жизни непомерную. Прошедших ногами своими в тяжелых резиновых или кирзовых сапогах сотни миль по раскисшим и разбитым дорогам. А то и без дорог.
Они дали жизнь нам, живущим ныне. И поддерживали на плаву, пока некоторые из нас не научились плавать самостоятельно. А кто-то, не оценив эту жертву, так и потонул, рассчитывая на постоянный родительский корм.
Эх, опять я от темы автобуса отклонился. Про автобус – в другой раз. Начал с шутки, а завершил “сурьезно”. Но ведь и в жизни так.
Было это все давно, и, правда.
А написал сегодня. А год нынче 2019.
2. Николай Иванович Кирсанов
Верните мне мой Запорожец!
Смотрю я сегодня на изобилие разнокалиберных отечественных и иностранных машин и вспоминаю свой «Запорожец» - первый мой автомобиль.
Тогда на дорогах СССР можно было видеть только четыре марки автомобилей: «Волга», «Жигули», «Москвич» и «Запорожец». Позже появились «Таврия», «Нива» и «Ока», получившая прозвище «недоносок».
У меня был не недоносок, а целая машина с двигателем в багажнике и с «ушами» по бокам. О, как я радовался такому приобретению! Я его лелеял, называл ласково «мой маленький ушастик», я был на седьмом небе от счастья. Сегодня, приобретая Мерседес последней модели, так, наверное, не радуются, как я радовался своему «Запорожцу».
Гаража у меня тогда не было, и моя радость ночевала под окнами моей квартиры. Первое время, я ночью вставал, подходил к окну и убедившись, что моего красавца не угнали, со вздохом облегчения возвращался в постель.
Однажды, друг пригласил на день рожденья и мы с женой поехали к нему на нашем ушастике. В тот вечер я так набрался, что не помню, как мы доехали до дома.
Утром встал, в голове колокольный звон, во рту сухо - язык не проворачивается. По привычке, сразу к окну.
Ёпсель!.. А где машина? Нет моего красавца. Сердце сжалось от страха, ноги сделались ватными, безвольно опустился на стул. Жена мыла на кухне посуду.
- Вера! – кричу жене. – Иди сюда!
- Чего тебе? – спросила жена.
- Посмотри в окно.
Жена посмотрела в окно.
- Ну, посмотрела, и что?
- Как что? Ты разве не видишь, что машины там нет? Угнали ее гады! Где теперь ее искать? – голос мой дрогнул.
- Жрать водку поменьше надо, - сказала жена с упреком. - Если бы ты вчера не был таким пьяным, машина бы на месте стояла. А сейчас она у друга твоего стоит во дворе.
От счастья я полез целоваться.
- Фу! – увернулась жена. – Из общественного туалета так не воняет, как из твоей пасти.
- А как мы домой-то попали? – сияя от радости, спросил я.
- «Я на своей машине домой поеду! Я не пьяный!» кричал ты там и рвался в свой Запорожец, - с ехидцей сказала жена - Тебя там уговаривали, чтобы ты в таком виде не трогал машину, а ты свое гнул и рвался к своему ушастику. После друг твой Сергей вызвал такси, запихали тебя туда и так мы оказались дома.
До конца не веря своему счастью, я позвонил Сереге.
- Да стоит твоя ласточка целая и невредимая, - окончательно успокоил он меня.
Пять лет мой ушастик служил мне верой и правдой. Он был со мной и на рыбалке, и на охоте и во время семейного отдыха на природе, и во время путешествий по историческим и памятным местам нашей Родины. Он был со мной, пока не пришел приказ о переводе меня по службе за границу.
Пришлось продать мою радость. Последний раз я ее помыл, вычистил салон, сел за руль и долго сидел, вспоминая разные приключения и места, где мы с ним побывали.
Когда новый хозяин отъезжал от меня уже не на моем ушастике, у меня невольно подступил комок к горлу.
«Прощай мой товарищ, мой верный слуга, расстаться настало нам время» - как-то машинально процитировал я Пушкина.
Хочу снова вернуть моего «Запорожца», а с ним и то время, когда не было пробок, когда не гибли на дорогах по 30 тысяч человек в год и когда бензин стоил копейки.
Хочу в то время, когда мы могли свободно колесить по необъятным просторам нашей многонациональной Родины и безбоязненно ставить палатки и в горах Чечни, и в гостеприимной Грузии, и в солнечном Узбекистане, и в странах Прибалтики.
Верните мне мой «Запорожец"!
А.Райкин - Дефицит https://www.youtube.com/watch?v=mFNAUv17QFc&t=4s
Пусть всё будет, но пусть чего-то не хватает.
3. Сергей Тюнькин
Керенки
Юмористический рассказ
Коля приехал отдыхать в известный приморский город. Он работал трактористом в средней российской полосе, и за успехи в труде, колхоз выделил ему бесплатную путевку на юг.
Поселили его в великолепном номере с видом на море, соседи тоже попались отличные. И все было бы хорошо, но одно угнетало Николая: у него не было джинсов. У всех были, весь город ходил в них от трехлетних пацанов, до восьмидесятилетних старух. Даже чукча – оленевод, сосед по номеру, и тот приехал в джинсах, а у него не было. Днем на пляже еще ничего, не так заметно, но вечером, хоть не выходи никуда. Коле казалось, что все только и смотрят на него, как на какого-то ущербного. Когда же их группу повели в оперу, он вообще готов был провалиться сквозь землю: во всем театре один Николай был в простых брюках, а все остальные в джинсах, даже артисты на сцене.
Вообще то штаны у Николая тоже были очень даже неплохие – добротные темно-коричневые, клеш, в крупную ярко-желтую клетку, специально по случаю поездки на курорт, сшитые в центральном ателье города Тамбова. Но ведь джинсы же несравненно лучше! Синие с металлической блямбой и этикетками с непонятными надписями на том месте, на котором сидят. Они даже стали сниться Николаю по ночам.
Как-то после одного из подобных снов, он решил обязательно купить себе такие, и с утра отправился в центральный универмаг города.
- Хочу купить у вас самые лучшие джинсы, - заявил он сходу продавцу, молодой женщине, в секции мужских брюк, - импортные.
- Ты что, на солнце перегрелся?
- А чево? Я еще на пляже не был.
- Да у нас джинсы со времен основания города древними греками во втором веке до нашей эры в магазине ни разу не продавали, - сказала продавец, и застегнула молнию на кармане своих джинсов.
- А где же их берут тогда? Все ходят…
- Где, где? Сходи на толчок…
- Куда? В уборную, что ли?
- В какую уборную… На черный рынок.
- А там есть?
- Там слона можно купить австралийского, если захотеть, не то, что штаны какие-то паршивые. Только смотри, чтобы «самопал» не втюрили.
- На кой ляд мне самопал? Что я бандит какой? Мне джинсы нужны.
И пошел Коля на черный рынок. Но, когда он пришел, как ему объяснили, на место, то никакого «толчка» не обнаружил. Просто в укромном месте стояли довольно близко друг от друга десятка три – четыре человек. Просто стояли и ничего не продавали. Все они были одеты , как говорится, по «фирме», по последнему писку моды. Некоторые из них были с небольшими чемоданчиками «дипломатами». Стояли и ничего не продавали. Здесь же прогуливался милиционер с портативной рацией на боку.
- Здорово, мужики, - громко поприветствовал всех Николай. – Это и есть ваш «толчок»? Мне джинсы нужны. Кто ни будь, продает?
Ему никто не ответил.
Коля подошел к милиционеру:
- Товарищ сержант, мне сказали, что у вас здесь черный рынок. Правильно я пришел?
- Правильно.
- А где же рынок?
- А вот, - милиционер кивнул на кучку людей.
- Это? Но здесь никто ничего не продает. Мне джинсы нужны, я спрашивал, все молчат.
- А ты еще раз спроси, - усмехнулся сержант.
- Хорошо. Спасибо.
- Мужик, у тебя джинсов нету? Ты чем торгуешь? – обратился Николай к невысокому лысоватому мужчине с чемоданчиком.
- Отстань, придурок, - процедил тот сквозь зубы.
- Чево ты? Если джинсов нету, так и скажи, и нечего обзываться.
- Отстань, повторил мужик и, уходя, выругался какими - то непонятными для Николая словами. У них в деревне так не ругались.
К кому бы Коля ни подходил, от него все шарахались как от прокаженного. Через несколько минут на месте толчка остался только один смеющийся милиционер.
Так и ушел Коля ни с чем.
- Ну и черный рынок у вас здесь, купить ничего нельзя, - пожаловался он в санатории пожилому вахтеру, с которым разговорился после ужина.
Выслушав рассказ Николая, тот долго смеялся:
- Ну, кто же так покупает? Конспирация нужна. Надо встать, так же как и все, и молча стоять – тебе сами предложат все, что ты хочешь.
На следующий день Николай снова пошел на черный рынок. Тихонько встал в толпе, стараясь не привлекать к себе внимания. И действительно , продавали здесь буквально все, начиная от ордена Ленина, и кончая фирменными костылями. Какой -ито чудак даже менял рубли на керенки. Но только предлагали очень своеобразно. Говорили тихо, как бы ни к кому не обращаясь, так что бы слышали лишь рядом стоящие. Называли свой товар, переходили на новое место и опять замолкали на несколько минут.
- Кроссовки «Адидас», - и тишина.
- «Котлы» «Ориент», - и снова молчание.
Несколько человек предлагали джинсы, Николай подошел к одному из них, полному мужчине в двубортном пиджаке с двумя рядами пуговиц.
- Джинсы?
- Джинсы.
- Можно посмотреть?
- Пошли. – Мужчина завел Колю в какую – то подворотню недалеко от рынка. Здесь он два раза тихонько свистнул, и перед ними как из под земли, появился молодой парень с объёмистой сумкой через плечо – напарник полного.
Парень достал из сумки три пары джинсов.
- Вот, - сказал мужчина, - только вчера из Америки.
Николай начал выбирать. Он вертел джинсы, рассматривая со всех сторон, ощупывал с изнанки швы, тер ткань между пальцами, как его учили, чтобы не купить самодельные штаны, так называемый «самопал».
- Да вы не беспокойтесь, у нас все честно. Джинсы настоящие. Никто вас обманывать не собирается. Это не магазин.
- Ничего, - сказал Николай, - доверяй, доверяй, но проверяй.
- Ваше дело, усмехнулся продавец.
Наконец, Коля выбрал:
- Вот эти. Сколько они стоят?
- Это самые лучшие, «Монтана», - сказал мужчина. У вас хороший вкус. Так уж и быть отдам подешевле – деньги нужны срочно. Рупь сорок вас устроит?
- Сколько? – не поверил своим ушам Николай. – Да я четвертной отдам и буду очень доволен! – И полез в карман за деньгами.
- Погодите, вы, наверное, первый раз в нашем городе?
- Да, шесть дней как приехал.
- Это видно. Но ничего, скоро привыкните. Просто у нас так принято при расчетах между цивилизованными людьми: рупь – это значит сто рублей…
- А рупь сорок – сто сорок, - сказал разочарованно Николай.
- Правильно, – подтвердил продавец. Вот видите, и совсем освоитесь.
- Ладно, у нас дома такие штаны рупь восемьдесят, а то и два стоят, - сказал Коля и снова полез за кошельком.
Полный спекулянт увидев деньги, переменился в лице:
- Спрячьте сейчас же! - сказал он испуганно.
Николай в недоумении сунул их обратно в кошелек.
- Что же вы не предупредили, что у вас рубли?
- А что? У меня других нет. Может вы за валюту хотите?
- Пардон, я забыл, что вы приезжий. У нас между цивилизованными людьми все денежные операции осуществляются не в рублях, а керенками .
- А зачем?
- Как зачем? Вы такой наивный. Для безопасности. Вот предположим, что нас сейчас застукают, а вы мне за джинсы даете госзнаки…
- Ну и что?
- Как что? Криминал! Спекуляция, и мне срок. А если расплачиваетесь керенками, то совсем другое дело. Я говорю, что я нумизмат…
- Кто? – не понял Николай.
- Коллекционер старых денег. Наука такая есть – нумизматика. Я говорю, что я коллекционер, и мы с вами просто обмениваемся.
- А я тогда джисозмат, - сострил Коля.
- Кто? – теперь не понял продавец.
- Коллекционер джинсов.
- Хорошо, - рассмеялся мужчина. – Я вижу, что с вами можно иметь дело.
- а где же я возьму керенки. Может все таки рублями? Никто же не видит
- Нет! – спекулянт сделал испуганное лицо и посмотрел по сторонам. – Может за нами следят. И только вы мне денежки, а нас и повяжут. А керенки можно выменять на толчке.
Николай вспомнил, что действительно один парень предлагал керенки за рубли.
- Вы быстренько сходите, обменяйте и все будет «Адидас».
- Что будет?
- Ну, это по-нашему, все будет хорошо.
Николай вернулся на рынок, нашел менялу, с ним сходил в другую подворотню. Обменял там рубли на керенки, и, радостный, вернулся в первую подворотню.
Каково же было его удивление, когда он там никого не обнаружил. Николай осмотрел все углы, зашел в подъезд дома, но ни полного, ни его подручного нигде не было. «Может они снова пошли на рынок продавать оставшиеся джинсы». – Коля с нехорошими предчувствиями, бегом вернулся назад. Но на толчке их тоже не было. «Что же мне теперь делать с керенками? – подумал Николай. – Обменять назад, но и меняла тоже исчез. Ладно, я их сейчас сам обменяю. Они здесь, наверное, пользуются большим спросом ».
- Мужики, меняю керенки на рубли. Кому надо? - Но как ни странно, к нему никто не подошел. Повторил еще несколько раз. И опять безрезультатно. Тогда он сам подошел к прыщавому парню в фирменной кепке с карманчиками:
- Слушай, тебе керенки нужны? На рубли меняю. Один к одному.
- Ты что, сдурел? Отнеси их в музей.
- Тау у вас же здесь цивилизованные люди только керенками расплачиваются.
- Дурень, обули тебя, лапотника, - парень ехидно засмеялся.
- Как обули?
- Ну, надурили.
Коля чуть не заплакал. Целый год работал в пыли, в грязи. Добросовестно работал. Отказывал себе во всем, что бы скопить денег на отпуск. А тут, какой - то спекулянт, трутень, не ударивший за всю свою поганую жизнь палец о палец, в один момент облапошил его как сопливого пацана. И теперь пропьет его трудовые денежки в ресторане, или прогуляет с какой ни будь потаскухой. Как же тут может быть не обидно? Разве это справедливо?
- У, спекулянты проклятые! – Николай схватил прыщавого парня, вмиг переставшего смеяться, за рубашку, повернул вокруг оси, надел ему кепку задом наперед и дал пинка под зад.
- Ты что? – испуганно завопил спекулянт, и шлепнулся на асфальт.
- Кровопийцы! До каких пор жилы будите тянуть с трудового народа? – и дальше Коля заругался нехорошими словами.
Как назло, милиционера сегодня не было. Поэтому толпа спекулянтов не расходилась, а потешалась над Николаем.
- А ты зачем сюда пришел? За джинсами? Ну и покупал бы их в магазине, колхозник.
Николай выбросил керенки в урну для мусора.
- Подавитесь, сволочи! - и ушел под улюлюканье и издевки толпы.
Через несколько секунд, как только он скрылся, откуда то выскользнул полный спекулянт, у которого Коля хотел купить джинсы. Он подошел к мусорке, задрал рукав своего блейзера, и под одобрительный смех других спекулянтов, достал оттуда пачку керенок.
- Пригодятся. Ох и много еще лохов на белом свете.
Как вы уже догадались, история эта произошла в последние годы существования СССР, когда джинсы были в большом дефиците. Сейчас же не только их, но и все, что вашей душе угодно можно легально купить не только в магазине, но и в любой подворотне. Правда и цены уже не «рупь сорок» - непонятно в какой подворотне, и на какие «керенки» нам, без нашего согласия, поменяли наши деньги.
Что же касается спекулянтов и мошенников (прошу прощения, теперь это «уважаемые» люди – торгуют нашими с вами сырьевыми ресурсами, заседают в парламенте, управляют государством… ), то сегодня они дурят людей открыто, на законных, как они считают, основаниях.
И перемены к лучшему зависят только от нас самих – пока позволяем считать себя дураками, пока терпим издевательства мошенников всех мастей, до тех пор и будем жить не по людски.
4. Фома Портков
Дефицитная радость
Вот ты говоришь, радость. А я так думаю, что настоящая радость - это когда везде, куда ни глянь, один дефицит, а ты вдруг на этот дефицит наткнулся и в очередь пристроился.
И ты радостный уже оттого, что нашёл место, где можно несколько часов провести. В очереди и сплетни слушают, и новости узнают, и старых друзей встречают, и с новыми знакомятся.
А уж когда, отстояв несколько часов в очереди, ты несёшь дефицит или победно шагаешь, весь обвешанный туалетной бумагой, сквозь строй соседей, сидящих на лавочках у подъезда и провожающих тебя завистливыми взглядами, то душа твоя поёт и расцветает.
Вот она, настоящая радость!
Ох и мудёр тот, кто дефицит создал!
5. Фома Портков
Есть мнение!
Известно, сколько людей - столько мнений.
Но бывало, кто-то вдруг скажет со значением, указывая пальцем наверх:
"Есть мнение!"
И все остальные мнения то ли спрятались, то ли улетели,
то ли их засунули в такое место, что и говорить не хочется!
Рецензии:
1) А ещё любое начальство любило произносить на собраниях перед коллективами:
"Мы тут посоветовались, и я решил..."
(Анатолий Бешенцев)
2) И все понимают, что это не просто мнение, а мнение того, кто очень высоко...
К такому мнению просто необходимо прислушаться ))
(Григорий Родственников)
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «ВСТРЕЧИ С ИНТЕРЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ»
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
1. Андрей Эйсмонт
Его звали Мамочка
Середина июня. Теплый солнечный день. Слегка запыленные, потёртые временем, ботинки устало шлёпают по дорожке аллеи. Лёгкий ветерок игриво шелестит листьями высоких тополей и клёнов. Яркое солнце, пробиваясь сквозь них, создаёт впечатление движения множества солнечных зайчиков, весело прыгающих на асфальте, по деревьям, памятникам и крестам кладбища. Неугомонный стрёкот кузнечиков, звонкое пение малиновки, щебетание воробьёв навевают иллюзию душевной радости вместо грусти и тоски.
Сколько здесь не был? Пожалуй, лет пять или шесть…Пять, точно, пять. Зимой. Стоял мороз, и всё было занесено снегом. Я долго топтался по сугробам в надежде отыскать могилки бабушки и отца. Как это не было сложно, всё же нашёл. Обидно - ехать за тысячи километров, а в результате…но, слава Богу, – всё удалось! Теперь легче – лето…
Живу за тридевять земель от города моего детства. Даже на могилки родных не каждый год имею возможность приехать.Так случилось, что всех разбросала судьба по белу свету…
Медленно продвигался к широким кладбищенским воротам, навестив могилки бабушки и отца. С грустными мыслями и тяжестью на душе посматривал по сторонам, изредка встречая знакомые имена и фамилии.
Прошёл колодец, и что-то заставило меня свернуть с аллеи на узенькую тропинку между рядов могилок.
Взгляд непроизвольно упал на мраморную плиту со знакомым до боли изображением и надписью Васильев Евгений Фёдорович 1908 – 1987 г.
В памяти всплыли далёкие и счастливые времена, юности.
По окончании школы я находился на распутье - не знал, как и куда приложить свои силы для дальнейшей жизни. Вариантов было много.
Один из них - поступить в медицинский институт. В течение двух лет с огромным удовольствием я занимался в кружке у профессора Бычкова на кафедре топографической анатомии и оперативной хирургии. Занятия с учениками школ для профориентации совместно со студентами проходили в "анатомичке".
Едкий запах формалина, экскурсия по анатомическому музею, знакомство с секционным залом и подвалом, где находились клетки с подопытными животными, заставили многих сделать правильный выбор своей дальнейшей судьбы.
В результате после трёх занятий нас осталось из ста двадцати не более десятка, а к концу второго года - только трое.
Благодаря деятельному участию Ивана Николаевича научились многому. Нам даже доверяли заниматься препарированием.
Слушая советы многочисленных родственников и наставников, окончательно запутался и принял решение поступать в военное училище. Затея оказалась не совсем удачной – пройти медицинскую комиссию не удалось, а время для сдачи документов в институт упустил.
Вот и пришёл к Ивану Николаевичу за добрым советом с вечным вопросом «что делать?». К чудесному человеку, который свою жизнь без остатка посвятил медицине. Всю войну, с 1941 и по 1946 год провёл в действующей армии ведущим хирургом медсанбата. Сколько спас человеческих жизней. Вернулся в родной институт, на кафедру. Трудно было бы найти специалиста, который лучше его разбирался в анатомии человека.
***
Был такой случай - однажды летом, когда доктор возвращался с работы домой, по набережной реки Омки, два пьяных бандюгана привязались к нему с целью поживиться деньгами. Как ни пытался их урезонить своими доводами Иван Николаевич, что он, по сравнению с ними, совсем старый и чахлый, что когда проспятся, им будет стыдно за содеянное, убедить так и не смог...
Один из молодых наглецов вытащил из кармана нож, сверкнуло лезвие,… Что оставалось делать! Указательный палец старого хирурга резко ткнул одного и другого,… Убедившись, что у клиентов пульс прощупывается, выбросил в реку нож и побрёл к ближайшему телефону – автомату… Врач приехавшей скорой помощи оказался его учеником…
« Иду мимо, смотрю, лежат двое… запах от них неприятный такой! Видимо, отравились чем-то. Ты там, Володя, в стационаре подскажи, что им просто необходимо сделать промывание желудка и кишечника. Иначе не спасти! Жёстко клизмить, клизмить! Только не задерживайся – минут через тридцать начнут приходить в себя!» Снял шляпу. Вытер вспотевшую лысину и, усмехнувшись, двинулся домой.…К кому же было мне обращаться за советом, как ни к нему...
***
Выслушав, меня он подумал и сказал: « Годик, голубчик, поработай, лучше всего в институте,… определись,… Судьба она сама подскажет…Хорошо бы у нас на кафедре. Через месяц – два, освободится должность лаборанта, приходи! Буду рад!
Слушай, совсем забыл! Езжай к профессору Маслову на кафедру. Будешь там, в чистом халате работать… и формалином там не пахнет,… а потом жду у нас!» - улыбаясь, похлопал меня по плечу.… Так и оказался я на кафедре «Общей гигиены» лаборантом…
« Встречай, Евгений Фёдорович, протеже твоего друга и товарища - Бычкова! Вот в твоё распоряжение наш новый лаборант – Андрей Михайлович» - представил меня вошедшему в кабинет старый, но ещё крепкий дедушка, профессор Маслов Леонид Михайлович.
Я наткнулся на строгий изучающий взгляд, от которого мурашки неприятно забегали по коже. Невысокого роста, худощавый, очень подвижный, с пробивающейся сединой на голове, аккуратно подстриженный, в отглаженном белоснежном халате доцент Васильев создавал впечатление сурового, не терпящего возражений, непререкаемого авторитета.
Ввел меня в курс всех моих обязанностей, вплоть до самых мелочей. Всё было предельно ясно и понятно, что уточнять не пришлось. Работа далеко не пыльная и не сложная. Вовремя подготовить к практическим занятиям материальную базу. Найти и принести в аудиторию необходимые плакаты.
Самым ответственным было подготовить стационарные и переносные приборы для определения уровня радиации. Достать из тяжёлых свинцовых контейнеров стронциевые источники, образцы зараженного грунта, разложить по учебным местам, а по окончании проверить их наличие и уложить в контейнеры.
Прав был Бычков - работа чистая и аккуратная, ни тебе запаха формалина, ни крови, ни грязи – работай, трудись и радуйся жизни! Ко мне претензий никаких. Свободного времени предостаточно. От нечего делать, скальпелем красиво заточил все карандаши на письменных столах во всех кабинетах кафедры, подремонтировал плакаты … и затосковал от безделья.… Вот тогда и состоялся разговор по душам с Евгением Фёдоровичем. «Что, брат, тоскливо, неинтересно? Сейчас бы скальпель в руки… и сеять доброе и светлое. А здесь что? Санитарно-гигиенический факультет. Все ходят чистенькие, в белых хрустящих халатах – смотреть противно! Так?
А знаете ли Вы, молодой человек, чтобы было с нашим родным городом, если бы в пятидесятых не решили вопрос о развитии канализации и сточных вод именно врачи- гигиенисты? По глазам вижу – угадали! Утонул бы Омск, в чём уточнять не будем!
А известно ли Вам что-нибудь о вспышке эпидемии холеры, малярии, сыпного тифа, сибирской язвы, кишечных инфекций. Конечно, нет, об этом в наше время никто не вспоминает. Четыре года возглавлял эпидемические отряды на территории Сибири и Омской области наш всеми уважаемый дед - Леонид Михайлович Маслов. Сколько благодаря работе его и других наших коллег было спасено людей!
Вот вы недавно с аспирантом Родькиным Виктором Петровичем катались на завод «Синтетических моющих средств» Проводили замеры от температуры тела у рабочих до процентного содержания стирального порошка «Лотос» в окружающем воздухе. Для чего? Чтобы Витя кандидатскую диссертацию защитил? Так?
Так - то так, - да не совсем так! Он создает условия для подопытных крыс, как у рабочих – содержание порошка в воздухе, температуру окружающей среды… добавляет им в пищу.… И крысы долго не выдерживают,… Погибают…
А люди на этом предприятии работают десятилетиями,…дышат через респиратор… им, оказывается, за вредность на производстве никакой доплаты и никаких льгот не положено, потому как завод относится к Министерству пищевой промышленности. Разве может быть какое- то вредное производство в пищевой промышленности? Вот и приходится всё доказывать не просто на словах, а еще и с помощью науки! Какую пользу Родькин этим принесёт! И для науки, и для людей. А ты ему помогал – значит и твоя капелька добра здесь есть. Вот так - то!
Как-то само собой настроение у меня поднялось, и работа показалась не такой грустной и обыденной. Студенты побаивались Евгения Фёдоровича. На занятиях тишина такая, что можно было подумать, лекцию читает в глубоком одиночестве. Никто не осмелится ни чихнуть, ни стулом скрипнуть. Ещё бы! Опыт работы на кафедре, начиная с 1938 года.…Это о многом говорит! Сколько профессоров и доцентов добились своих ученых степеней благодаря тому, что ещё студентами занимались в его научном кружке.
***
У него как у любого преподавателя было прозвище. Оно здорово отличалось от других. Сколько я не пытался узнать у студентов, почему именно « Мамочка», так ничего и не добился.
« Мамочка и всё! Почему, не знаю. Так до нас называли, и мы поддерживаем. Традиция такая! Мамочка и всё!»
Так это и осталось бы в секрете, если бы не приехала в гости тетя Люба, окончившая в 1944 году наш институт. Узнав, что я работаю под началом Евгения Фёдоровича, радостно воскликнула: «Мамочка! Живой! Слава Богу! Чудесный, хотя и строгий человек! Сильно болел, рвался на фронт,… но кто его с такими легкими, отправит!
В свое время принимал участие в отрядах по ликвидации эпидемии, заразился сам, переболел – вот и последствия такие. Всю свою жизнь посвятил науке, как монах Богу. Единственно близким человеком была его мама. Не помню такого занятия, где бы он не помянул о ней хотя бы мельком.
« Смотрите, какой чудесный рисунок на носовом платке вышила моя мамочка! В таких случаях, мамочка говорит…» Вот и прилипло к нему прозвище «Мамочка».
Но строгий! Все его опасались! Посмотрит своим колючим взглядом, и сердце в пятки проваливается! Успокаивает: « Что же это Вы милочка так волнуетесь! Успокойтесь, подумайте!»… а в голову ничего не лезет. Один зачёт, помню, трижды ему сдавала…
Время пролетело незаметно. Сомнения прошли, и судьба действительно всё расставила на места. Свой выбор, к великому удивлению родителей, я снова остановил на военной службе. Прошел медицинскую комиссию. Знал о дате и времени прибытия в военкомат для дальнейшего следования в танковое училище. Написал заявление, получил на руки трудовую книжку, попрощался со всеми на кафедре. Единственного, кого не видел, так это Васильева, он расхворался и дней десять не появлялся на работе.
Пришлось заехать к нему в гости. Дверь открыл сам хозяин. Бледный, со впалыми от изматывающей болезни глазами, нос заострился, лицо белое, как простынь. Был очень рад моему приходу. Пригласил в комнату.
Все подоконники и пол вдоль стен были заставлены кактусами. Осторожные, не любящие касаний растения от маленьких тоненьких до огромных, упирающихся в потолок. Все усыпаны колючками, некоторые мягкими как пушок, другие – длинными, острыми .
Я слышал, что кактусы цветут. Но таких восхитительных, сочных и ярких цветов увидеть не ожидал. Евгений Федорович заметил мое удивление…
« Когда – то моя мамочка очень любила эти цветы, и я старался их отовсюду, при всякой возможности, покупать и тащить домой, а потом это вошло в систему, может, стало моей болезнью, чувствую теперь до конца жизни».
Услышав от меня, что зашёл попрощаться, и дней через пять уже буду находиться в полевом лагере, долго ругал и убеждал в неправильности моего выбора…
« Люди часто ошибаются, поступают, учатся, оканчивают институт, а потом, сталкиваясь с трудностями профессии, понимают, что не на своем месте…надо бы уйти, освободить,… но как это сделать? Остаются, трудятся – а вместо пользы один вред!
Захворал я тут на днях,…что у меня болит и как лечить, давно знаю,… Но по закону надо бюллетень выписать. Вот и потащился к своему участковому врачу. Иду по коридору поликлиники,… все мне: « Здравствуйте, Евгений Фёдорович»! Основная масса медиков в нашем меде училась. И меня с моим колючим характером, наверняка, помнят! Приятно, конечно. Можно было к заведующей зайти, поболтать и документ выписать…
Но я пошёл к участковой. Всё чин - чинарём, очередь занял, просидел полчаса. Захожу, а она в мою сторону даже и не смотрит… « На что жалуетесь, что Вас беспокоит?» (Как робот),… молчу,… она с медсестрой разговор о цветах завела.…
Вот тогда я вопрос задаю: « Где вы, милочка, учились?». Только взглянула – узнала сразу и в слёзы: « Простите, Евгений Фёдорович! Только заведующей не говорите!».
А на кого мне жаловаться – только на себя! Ведь я её учил и элементарной врачебной этики не привил.
Мне, в своё время, вдалбливали педагоги, которые образование ещё до революции получали…
«Больной зашёл, не поленись, встань, руку подай, в глаза загляни, улыбнись, дождись ответной улыбки, сесть предложи,… а потом уже спрашивай… Ты о чём подумал? О культуре поведения? Только не в этом дело, хотя это тоже немаловажная деталь…
В глаза заглянул – белки жёлтые – проблемы с печенью, возможно желтуха. Мешки под глазами - почки больные. Синева под ногтями на руках – смотри сердце. Одним краем рта улыбнулся – инсульт. Пока он на стул сел, а ты уже и так про него всё знаешь. Не было тогда такой аппаратуры как сейчас, а вот врачи были. Те врачи, что по зову своего сердца.…
Жаль, конечно, с тобой расставаться. Ну, да видно, там тоже такие нужны.… Только в одном уверен – будут тебе ещё долго сниться белые халаты, и не один раз обо мне и о Бычкове, вспомнишь.… Допоздна засиделся в гостях. Узнал много интересного из его жизни. Привычка жить в одиночестве породила скрытность характера. Он редко с кем делился воспоминаниями прошлого из своей личной жизни,… а там было столько интересного!
Евгений Фёдорович был высокообразованной, культурной и разносторонней личностью. В дружеских отношениях с сестрой А.П. Чехова Марией Павловной, со многими артистами омских театров. Переписывался с О.Л. Книппер-Чеховой. Все письма бережно хранил в шкатулке в письменном столе.
Я держал в руках письмо, пожелтевшее от времени, за подписью самой Книппер-Чеховой: «Наконец-то я собралась написать Вам, хотя бы несколько строк, добрый доктор Евгений Федорович…»
Письма знаменитой великой балерины Плисецкой, композитора Щедрина...
С огромным удовольствием слушал хриплый голос Евгения Фёдоровича: «В детстве домик Антона Павловича в Ялте, для меня, был родным. Мама была очень дружна с Марией Павловной, и потому каждое лето проводили там. Я хорошо был знаком с семьёй Антона Павловича. А с ним самим познакомиться не удалось - родился на четыре года позднее его смерти. Чудесная семья, наидобрейшие и талантливые люди.
Мария Павловна серьёзно занималась живописью, была знакома с такими великими художниками как Левитан, Коровин, Серов, она даже училась в Строгановском училище, но все свои силы положила на организацию в Ялте музея»…
Заболтались так, что уходить не хотелось.… Пересмотрели старинные фотографии, пожелтевшие от времени письма великих знаменитых людей.
Увидел на столе раскрытый альбом с очень красивыми яркими пейзажами. Смотрел и не мог оторвать взгляд. С разрешения Евгения Фёдоровича любовался копиями чудесных картин. Заглянул на обложку и прочитал – великий русский художник Фёдор Васильев…
« Неужели Ваш отец?». Евгений Фёдорович улыбнулся: « Конечно, нет! Там же стоит период его жизни. Он умер в 1873 году, а я родился только в 1908.
Это любимый художник Марии Павловны, кстати, она этот альбом с иллюстрациями картин и подарила в конце сороковых. Похоронен художник в Ялте. Когда там бываю, всегда хожу почтить память на его могилку.
Близких родственников у меня никого не осталось - только племянница. Так что и поговорить - то не с кем.
Даже кота завести не могу. Только с кактусами и разговариваю. Говорят, что все прирученные подопечные внешне походят на своих хозяев. Есть, интересно, что-то общее у меня с моими друзьями?»- спросил, улыбаясь, Евгений Фёдорович, проведя ладонью по небритой щеке...
Я посмотрел на его бледное, измученное болезнью лицо, покрытое серебряной щетиной, и утвердительно кивнул…
Действительно, кактус, на котором мы замечаем только одни колючки, и не догадываемся, что внутри его хранится кладезь доброты и свежести. Может, потому их цветы так ярки и нежны …
Когда в обыденной жизни сталкивался с медиками омичами, обязательно спрашивал про Васильева.
Они смотрели на меня озадаченно,… но стоило мне, назвать прозвище «Мамочка» - широко улыбались: « Ну как же, знаем, жив курилка – до сих пор строжится!
Низкий Вам поклон и светлая память, добрый доктор Евгений Федорович!
Слегка запыленные, потёртые временем ботинки устало шлёпают по дорожке аллеи к выходу. Яркое солнце, пробиваясь сквозь листья, создаёт впечатление движения множества солнечных зайчиков, весело прыгающих на асфальте, по деревьям, памятникам и крестам кладбища…
РУБРИКА «ЛЮДИ РАЗНЫХ НАРОДОВ МЫ МЕЧТОЮ О МИРЕ ЖИВЁМ»
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
«Гимн демократической молодежи мира» русского поэта Льва Ошанина, написанные в 1947 году.
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем.
В эти грозные годы
Мы за счастье бороться идем.
В разных землях и странах,
На морях-океанах
Каждый, кто молод,
Дайте нам руки,—
В наши ряды, друзья!
Эми Ариель
Интересное международное положение
Во времена СССР почти до середины 80-х Вильнюс почему–то не особенно посещался иностранцами, не так, как Москва, Ленинград или столицы других союзных республик. Не учились у нас иностранные студенты, не так уж часто организовывались и туристические группы. Предполагаю, что причиной были некоторые негласные ограничения на посещение. Недалеко от нашего дома находилась гостиница, как тогда говорили - интурист, около неё можно было увидеть непривычно одетых, как правило, немолодых граждан в удобной обуви с чемоданами на колёсиках – иностранцев. Взрослые рассказывали, что приезжавшие из-за бугра родственники граждан титульной нации, обычно покинувшие Литву в конце войны, или их потомки, почему-то встречались с местной роднёй только в гостинице, а не ехали на малую родину, в районы. Было ли это так на самом деле и почему это так происходило, по малости лет я не знала, а сейчас и спросить не у кого. Возможно, существовали ограничения на передвижение по республике. Потом настали более либеральные времена. Но и тогда иностранцы были у нас нечастыми гостями. Исключение составляли граждане Польши, которые приезжали в Литву поторговать и навестить родню. Катались в Польшу и наши граждане, это было очень выгодно, несколько толковых поездок в Польшу позволяли буквально «стать на ноги». Те, которые не имели родни в Польше, обзаводились фиктивными «шваграми» (свояками, польск.), получали от них вызова и отправлялись за товаром. Поляки прекрасно умели торговать и ловко впаривали местным всякую всячину. Наверно, не было у нас ни одного человека, кто хоть раз у них не отоварился. Но «курица – не птица, Польша – не заграница», так говорили у нас.
Мой отец, светлая ему память, работал на монтаже завода ферментных препаратов. Оборудование поставляли французы. Папа рассказывал, что приходилось в то время общаться с двумя симпатичными месье. Примерно в то же время в папином строительном управлении на одном из объектов во время монтажа оборудования произошёл трагический случай – один рабочий случайно приблизился к транспортерной ленте в тот момент , когда наладчики запустили транспортёр, от неожиданности этот человек отпрянул и ударился головой в стенку, получив тяжелейшую травму головы. Некоторое время он находился в коме, и врачи пытались его спасти. Потребовались лекарства, которых в СССР в то время не было. Мой отец обратился к французским коллегам, и они оперативно организовали приобретение и доставку нужного лекарства. К сожалению, этот человек не выжил, хотя делалось всё возможное для его спасения. Историю я эту знаю по рассказам отца. Запомнилось и то, что почему–то возможности пригласить французских коллег в гости не было. Видимо, не разрешалось.
Помню, в Вильнюсе проводились какие-то международные спортивные соревнования. Это стало интересным событием для города и вообще Литвы. Мы, тогда ещё школьники, вместе с родителями ходили на некоторые состязания. По улицам Вильнюса прогуливалось много иностранных гостей, что было очень необычно. Довелось видеть, как в старом городе один американский спортсмен, как теперь говорят афроамериканец, зашёл в магазин головных уборов. Прохожие притормозили, так всем было любопытно, ну чем же может в нашем магазине заинтересоваться гость из богатой товарами Америки. Парень примерял добротные шляпы и по-обезьяньи прыгал перед зеркалом, отчаянно гримасничая. Конечно, в Москве или Питере, вряд ли кого заинтересовало бы такое зрелище , но для нашего города заморские гости всё ещё были редкостью.
Первое студенческое лето наш курс провёл на стройплощадке в международном лагере. На объекте работали наши ребята и студенты из ряда социалистических стран – чехи, немцы, поляки. Один радикально к режиму настроенный наш однокашник попробовал изложить свои острые взгляды немцам, ожидая от них, самое малое, сочувствия. В немцев он свято верил, а идеологию третьего рейха чтил. Гэдээровские немцы оказались очень дисциплинированными товарищами и заложили парня немедленно, в то время , как у нас он болтал что хотел и когда хотел, никто его не трогал. Тут же его немедленно взял в оборот проректор, которого боялись все студенты. Видимо, было что-то ещё, о чем он не распространялся, но после принятых мер стал он очень странным и вскоре оставил учёбу в университете. О дальнейшей его судьбе не знаю.
В маленьком белорусском городишке, где мы проводили у стариков летние месяцы, началось грандиозное строительство комбината. И строительство производили, и оборудование монтировали иностранные фирмы. Насколько я помню, всем процессом дирижировали австрийцы, а рабочие были югославы и итальянцы. Сонный городишко всколыхнулся – шутка ли, здесь появилось пару тысяч иностранцев, машины невиданных марок и пр. И это в городке, где обыватели, заслышав шум машины, выбегали во двор посмотреть, к кому и кто приехал. Но самое интересное было, конечно, - молодые южные красавцы, которые посводили с ума провинциальных девушек и дам. Местные невзрачно одетые и неяркие парни сильно проигрывали по сравнению с этими красавчиками, говорят , что между местными и иностранцами даже завязывались драки с серьёзным исходом. Сколько любовных романов было завязано, сколько сердец разбито! Времена ещё не были особо либеральными, рассказывали, что некоторых югославов выдворили из Союза за несанкционированные связи, но жениться на местных девушках не позволили. Буквально через несколько лет ситуация радикально изменилась, но всё было впереди.
Я была заметной и модной девочкой, поэтому, когда мы отправились за покупками, около базара (а это было оживлённое и популярное место в городе) рядом сразу нарисовались два весьма симпатичных югослава, которые завязали со мной знакомство. Один из них был македонец, другой – черногорец. Мои познания в географии Югославии их удивили. Черногорец Юсуф , как он представился, пригласил меня на свидание, был он очень мил и привлекателен , поэтому я не отказалась. Вечером мы встретились и пошли гулять по улицам городка, в парк у реки. Разговаривал он со мной на какой-то смеси своего и русского языка, но понять его, зная польский, белорусский можно было. Он рассказал, что по профессии он «каса мастер» (парикмахер), а на стройке работает арматурщиком, надеется заработать «на машинку». Про наш городок он сообщил , что «малый град, автобус нема, такси – три». Помню мы забрались в какую-то лодку и сидели , покачиваясь на речных волнишках. Надо отдать ему должное, вёл он себя очень корректно. Было уже поздно, надо было возвращаться домой, и тут возникла проблема. Мой кавалер явно боялся идти в незнакомое место, так как города не знал (стройка велась далеко за городом), но и не проводить меня он не мог, всё же джентльмен. Если бы он меня бросил, это было бы ужасно, я и сама боялась расхаживать ночью. Я ему предложила, что он меня проведёт до дому, а там я возьму брата, и мы его проводим на вокзал, откуда курсировали служебные автобусы строителей. Когда мы с ним с освещённой улицы свернули в наши закоулки, он ужаснулся. Улицы неасфальтированные, за глухими заборами лают собаки, темень – хоть глаза выколи.
- Ой, мама миа, куда я попал, - в ужасе пробормотал он.
Мне пришлось его успокоить, что всё будет хорошо, но чувствовалось, что ему не по себе. Парня можно было понять, потому что уже бывали опасные случаи, всякое случалось с рабочими. Когда мы подошли к нашему дому, и из темноты вышел мой брат, высокий , крупный парень, Юсуф явно струхнул. Но потом ребята разговорились, покурили, и он понял, что всё хорошо. На прощанье он подарил брату заморские сигареты и сказал: «Спасибо за дружбу!» Больше встретится нам не довелось, потому что вскоре мы уехали. Когда я рассказывала об этом приключении , один мой юморной знакомый ехидно поддел: «Смотри, не попади в интересное международное положение».
Тогда же, в восьмидесятые мы с мамой ехали поездом вильнюсского формирования в Ленинград. Поезда наши и тогда были чистенькие, но в тот раз произошло нечто удивительное. Зайдя в купе, мы с изумлением увидели заправленные постели, а бельё было льняным, крахмальным и новеньким. Теперь такое выдают всегда, но тогда–то вместо постели давали серые застиранные плохо просушенные тряпки, да и стелить постели проводники не стелили, хотя служебная инструкция (отец мне её показывал) обязывала проводников это делать. Обрадованные этим чудом, мы заняли полки, но тут прибежала проводница. Она начала квохтать, что купе были приготовлены для американцев, которые ехали в нашем вагоне, но по ошибке постелили больше постелей. Она просила нас отдать роскошное бельё.
- Ну, уж нет,- заявили мы и гордо остались на своём месте на интуристовских правах. Было это очень недурно.
Американцы занимали четыре первых купе. Вели они себя шумно, по вагону ходили босиком, они мне показались крайне невежливыми. Я проходила по коридору и мне под ноги из открытого «американского» купе полетела подушка. Машинально я нагнулась и подала её им, но даже спасибо они не сказали. В последнем «американском» купе одно место было продано пожилому нашему соотечественнику. Заморские гости, как мы поняли, обратились к проводнице, чтобы она этого человека куда-то переместила. Проводница, маленькая худенькая литовка, объясняла им, что у пассажира законный билет, да и вагон полный , свободных мест нет.
- Ну и что, что американьцы, - с сильным акцентом, в сердцах выразилась она. – Все одинаковые.
Никуда она пассажира не перевела, да и не было куда. Но элитные пассажиры, видимо, сами ему не дали спокойно ехать. Ночью я вышла в коридор и видела, что этот пожилой человек не спит, стоит в коридоре. Так он и ехал стоя до самого конца к возмущению остальных пассажиров.
Поездка в Таллинн по профсоюзной путёвке мне и всей нашей молодой группе досталась исключительно из-за того, что стояли морозы. Обычно путёвки распределялись между работниками в зависимости от стажа, поэтому, нам, молоденьким, только начинавшим свой трудовой путь , ничего обычно не светило. И вдруг – необычные морозы в начале марта и взрослые сотрудницы, обычно путешествовавшие ради покупок, отказались и у нас сформировалась почти стопроцентно молодая группа. В первый же день вечером мы отправились в ночной бар. Помню, что меня не восхитила ни кухня, ни помещение, но варьете было замечательным – эстонцы , наверно, многие музыкальны, и голоса у исполнителей были великолепные.
В компании нашей было большинство женщин , поэтому танцевать было не с кем из нашей группы. Но меня сразу пригласил кавалер со стороны – роскошный здоровенный высокий парень с красивыми льняными волосами. Этот натуральный блондин обратился ко мне по-английски. Сначала я подумала, что это эстонец, не пожелавший общаться по-русски (нас предупреждали, что и так бывает) , но оказалось, что это был финн. Мы ещё днём, гуляя по городу, видели много пьяных финнов, которые тогда паромом прибывали в Таллинн отвести души, терзаемые финским сухим законом. Тут они отрывались по полной. Мой новый знакомый, его звали Йорма, был с компанией и тоже не составлял исключения. Приятели его квасили за столиком, не закусывая. Видимо я забавляла моего кавалера – одета я была в такие интересные, модные тогда брючки на шлейках (сшитые по самой актуальной «Бурде»), и был он меня здорово выше ростом, поэтому то водил меня за шлеечки, как лошадку, то подымал на руки, как пушинку. Наплясались мы с ним здорово, потом он пригласил меня к ним за столик. Там я, помню, объясняла им, откуда я. Литвы они не знали, поэтому я на салфетке нарисовала карту Прибалтики и объяснила , где это по отношению к Эстонии. Общались мы по-английски. Постепенно мой новый знакомый здорово опьянел. Странно, но на меня коньяк так не подействовал, и я оставалась в форме, скорее всего, он уже назюзюкался до знакомства со мной. В разгар веселья я увидела, что наша группа собирается уходить. Моя сумка оставалась там, у наших девочек , поэтому я пошла к своему столику, а мой финский кавалер увязался за мной. Руководитель группы, начальница сектора Тереза строго сказала мне :
- Я тебя отпущу с ним только под паспорт.
Я успокоила Терезу, что вовсе не собираюсь оставаться с финном и ухожу со всеми. Финн же настойчиво уговаривал, упрашивал меня не уходить, остаться с ним, поехать в его отель. Когда я окончательно оделась, и он увидел, что не обломится, он красочно выматерился по-русски. Это вызвало хохот у всей нашей группы. Оказывается, финский товарищ этой частью русского языка (матерной) владел, как родной, при том, что по-русски не разговаривал совсем.
На работе у меня была общественная, как тогда говорили, нагрузка – я занималась культурно-массовой работой. Это были вечера, дискотеки, КВНы, турслёты, походы – интереснейшие мероприятия. Надо сказать, что мы очень много организовывали интересного для досуга наших работников. Это заслуживает отдельного рассказа. Тут же я расскажу в тему. Как-то вызвал меня комсорг предприятия и попросил подобрать ребят на вечер–встречу по линии «Спутника» с туристами из ФРГ и Западного Берлина. Встреча организовывалась в одном из ведомственных дворцов культуры, были приглашены ребята ещё и с других предприятий. Желающих, конечно, было много, но было выделено ограниченное число пригласительных. Я подобрала банду из весёлых, разбитных ребят, и мы отправились на встречу. Оказалось, что всё организовано было скучно. Каждая сторона сказала пару слов, врубили музыку и начались танцы. Это было неинтересно даже нам, что уже говорить о немцах, которые в основном были постарше, где-то среднего возраста. Так постоявши они стали пробираться к выходу, кажется, прицепили нам какие-то значки. Тут мы разговорились с одним немцем:
- Do You speak English ?
Оказалось , что speak и ещё как! Бернд, так звали немца, был из Западного Берлина и работал в автомобильном салоне. Мы вместе пошли в бар дворца культуры и там здорово посидели. Было очень весело , а за соседними столиками сидевшие гости из этой делегации завидовали. как весело с нами Бернду. Кстати, он нас научил пить коктейль – пиво с шампанским – он нас уверял, что это топ-коктейль. Мы попробовали, и нам понравилось. Рассказывал о своей работе, автомобилях и т.п. Помню его мнение о «Ладе»: крепкая, но не комфортабельная машина.
Когда бар во дворце культуры уже стал закрываться, на выходе ко мне подошла фрау лет сорока и сказала, что им неинтересны танцы, но они очень хотели бы пообщаться с нами. Так началось наше знакомство. Даму звали Розель и была она с супругом. Как-то спонтанно сформировалась компания – наши, человек шесть-семь и раза в два больше немцев. Мы пошли гулять по вечернему городу. Совершенно удивительно (а может, неслучайно) мы смогли попасть в бар «Лауме» в старом городе (обычно там мест свободных не бывало). Более того, сидящая рядом компания даже уступила свои стулья, взяв девчонок на руки. Мы сидели, болтали, веселились. Помню, кто-то спросил меня, путешествовали ли мы за границей. Я ответила, что нет, но добавила, что поскольку наша страна огромная, мы имеем большой простор для путешествий в СССР. Когда принесли счёт, немцы вытащили свои рубли-копейки, но мы ( все молодые специалисты в основном , ещё совсем мало получавшие) отмахнулись от них и, скинувшись, заплатили за всю компанию. Немцы были в шоке, спрашивали – не дорого ли для нас. В ответ услышали гордое:
- Для советских людей деньги – не проблема!
Это выражение было встречено восторженным:
- О-о-о!!!
Гулянка окончилась в четвёртом часу ночи и уговором встретиться завтра. Днём наши новые друзья отправлялись на экскурсию в Тракай, а вечером уезжали в Ленинград. Эта экскурсия и была по двум городам – Вильнюс-Ленинград.
Несмотря на позднюю гулянку, мы были на работе как огурцы, и , как я помню, больше обсуждали предстоящий вечер, чем работали. Наши же гости беспокоились – как мы сможем работать. Вечером мы с ними встретились, как и уговорились. Прошлая ночная гулянка с нами настроила немцев на правильный лад. Нам сообщили, что они ещё днём купили ящик водки и успели оформить его. Мы же им устроили запоминающиеся проводы. Я не помню, почему не смогли шампанское купить (может, не было в магазине), поэтому на перрон мы притащили пиво и прямо у поезда организовали торжественное распитие. Всё было так весело и сердечно, что многие плакали, не хотели с нами расставаться. Немцы все имели стаканчики и походные открывалки. Наши же продемонстрировали искусство открывания бутылок с металлическими пробками – «пробка за пробку», что вызвало неподдельный восторг всей публики, которая просила и просила повторить номер на бис. Когда поезд тронулся , десятки рук махали нам на прощание.
А потом была переписка. Мы с Розель переписывались, обменивались подарками. Писала мне она по-немецки, а я отвечала на такой англо-немецкой смеси. Она присылала красочные открытки из своих путешествий, я - из своих. Мы тогда ежегодно ездили на Кавказ, так что было чем поделиться. Затем она прислала мне с братом вызов в Западный Берлин, мы собрали подписи треугольников на предприятиях (партком, профком. комсомол – никто в нас не сомневался). В ОВИРе же сочувственно объяснили, что подавать бесполезно, по пятой графе не выпустят. Однако, очень скоро всё либерализировалось. По личным печальным обстоятельствам я тогда не могла отлучиться из дому, а мужчины нашей семьи несколько раз побывали в Западном Берлине у Розель и в ФРГ у других знакомых. Приезжала к нам и Розель, и её взрослый сын. Пребывание здесь ей очень понравилось, особенно общение с нами и душевная обстановка. Хотя у меня тогда был непростой, даже драматический период в жизни. Розель мне очень помогала в этой беде. Человеком она была лёгким, общительным и прекрасно вписалась в наш круг, будто всегда жила с нами. К тому же она приехала перед новым годом, поэтому мы вместе встретили праздник.
Во время пребывания у нас было для неё много нового, необычного. Тогда ещё в государственных магазинах (в кооперативных всего было полно, только дороже) ощущался дефицит некоторых продуктов (мясных, как правило), и Розель была ошарашена совершенно пустым мясным прилавком 1 января (да и завоза не было после праздника). Пожалуй, только мясные и овощные прилавки тогда не радовали, остального было навалом. Она даже пожелала взять с собой нашу гречку, сыры, которые ей понравились и прочие вкусности. Помню, как я ей объясняла, что означает «достать». Адекватного перевода этого понятия на английский или немецкий, наверно, не существует. Поэтому я всё продемонстрировала наглядно. Розель захотела побывать в Оперном театре. Видимо, в Берлине это было недешёвым удовольствием, поэтому она пришла в восторг от моего приглашения, хотя выразила опасение, не накладно ли это мне будет. Мы гуляли по городу и зашли в кассу театра. Билетов, разумеется, не было. Розель расстроилась. Я созвонилась с братом, и тот подключил свои связи. Мы вернулись домой, и тут же мне сообщили, что можно ехать в кассу театра за билетами. Ошеломлённая моя подруга не поленилась поехать вместе со мной и посмотреть , как я буду «доставать « билеты. В кассе по волшебному слову я купила 2 билета за 5 рублей. Цены моя гостья переводила на марки по официальному курсу – 1:3. Значит, два билета стоили всего 15 марок. Тогда она поинтересовалась, какие же это места. Услышав, что это самый центр , первый ряд партера, она впала в ступор , и выходя из кассы ошеломлённо повторяла : «Нет билетов, нет билетов…»
А когда побывала на спектакле, то была просто очарована – прекрасное исполнение (мы смотрели «Венскую кровь» Штрауса) и великолепный горячий шоколад в буфете (ах, какой шоколад в нашей опере, Розель сказала – нигде такого не пробовала) окончательно покорили её сердце. Ещё она убедилась, что в те годы было исключительное отношение к иностранцам. Исходя из личных наблюдений она сделала вывод – у вас , чтобы хорошо жить надо или быть иностранцем, или иметь много знакомых (последнее заключение сделано было, когда она поняла, что означает слово «достать»).
Из любопытства она зашла со мной в валютный магазин. Наших тогда в такие магазины ещё не пускали, поэтому и я там побывала впервые. Кое-что ей показалось выгодным, она даже купила для себя, что-то для нас. Хотя тогда уже были сочтены дни и дефицита, и таких магазинов. Запомнилось мне, как она с негодованием отшвырнула американские деньги, которые ей попыталась всучить как сдачу продавщица. Недостающую сдачу она взяла рублями.
Общались мы с ней я - по-английски, она - по-немецки и прекрасно понимали друг друга. Помню как-то вечером мы с ней сидели, о чем-то беседовали, и я ей показывала что-то по карте СССР. Видимо, она никогда раньше не осознавала просторов Советского Союза. Я развернула карту, и она ошеломлённо уставившись на контуры великой страны, чуть ли не заикаясь от удивления выговорила:
- Это, это… Это что, всё - ваша страна?
- Да , это – наша страна.
Понимаете, чувствовала чертовскую гордость.
А потом очень скоро наступили новые времена, новая эпоха. Впереди были большие потрясения и перемены…
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЖИЗНИ»
Андрей Эйсмонт
Родину не продают
Нет на картах, нет на планах: ни деревни, ни погоста.
Нет и тех, кто мог бы плакать – всё так просто и непросто.
И за них теперь берёзы плачут утром светлым, ранним.
Вниз к земле стекают слёзы и болят на сердце раны…
Жизнь - это совершенно необъяснимое и непонятое состояние души и тела, данное нам Господом в подарок. Но мы начинаем об этом задумываться только тогда, когда белеют от седины волосы, а прожитые годы переваливают далеко за черту пенсионного возраста. Однажды вдруг с удивлением не находим рядом с собой друзей и ровесников по причине их преждевременного ухода в мир иной. А до этого момента живём, ничего не замечая, преодолевая встречающиеся на пути трудности. Радуясь всем сердцем успехам и плача всей душою от горестей, выпавших на нашу долю. В конце концов, приходим к выводу, что жизнь - подарок судьбы, а не скверная привычка! Всё окружающее нас со слезами и скорбями, радостями и улыбками, расставаниями и встречами - Дар Божий! С горечью теряем тех, кто нам дороги, а разве лучше, если бы их просто не было? И не о ком вспомнить? Может, надо благодарить Господа, что он позволил нам быть рядом с ними и тем порадовал нас.
Виктор Михайлович, был именно в таком возрасте, когда начинают задумываться на эти темы. Он стоял на остановке, изредка поглядывая в направлении проспекта, откуда должен появиться трамвай. Время неутомимо бежало вперёд. Остановка наполнялась людьми, желающими продолжить свой путь в качестве пассажиров этого чудесного средства передвижения, громыхающего железом и стучащего колёсами на стыках рельсов.
Но чудо откладывалось. Трамвай, как в воду канул. Выждав ещё немного, особо спешащие, один за другим, покидали остановку. Они, без особого удовольствия, переходили на параллельную улицу к автобусу.
А ему, Виктору Михайловичу, спешить было незачем, да и не куда. Так уж сложилось, что после тридцати лет службы в армии, в звании полковника, обучая курсантов в Бакинском училище, дожил до развала родной и могучей державы. Пришлось уволиться и вернуться туда, откуда начинал свой жизненный путь - в Алтайский край.
Вспомнил, как получил квартиру в престижном районе любимого городка, всего в пятидесяти километрах от своей малой родины, очень обрадовался. Хотя и от деревни осталось всего три двора, и родители умерли, и город уже не тот, что был раньше, с заводами и комбинатами, с профессорами и доцентами. Когда-то зелёный, утопающий в цветочных клумбах. Пусть не тот, но родной и душевно близкий, хранящий в себе тепло воспоминаний детства и юношества.
В набитый до отказа пассажирами трамвай садиться не стал. Дождался следующего, подошедшего через две минуты, ярко-красного, весело позванивающего, полупустого. С огромным удовольствием оттолкнулся от подножки и оказался в вагоне. Сидячие места были все заняты. Свободным оказалось лишь одно сдвоенное.
У окна сидел довольно упитанный гражданин в широкополой соломенной шляпе. Ни дать ни взять – ковбой из американских боевиков! Он расставил колени так широко, что на соседнее с ним место вряд ли кто мог примоститься. Уткнувшись в книгу, просто наслаждался жизнью, ничего не замечая вокруг, находясь в гуще происходивших событий печатного мира на страницах захватывающего детектива. Шнурок от развязанных кроссовок тянулся серой змейкой до самого прохода.
Виктор Михайлович не был любителем посиделок в транспорте. Эта давняя привычка, сохранившаяся ещё с тех времён, когда он носил на плечах погоны. И если бы не этот грязный шнурок и развалившийся « ковбой», и в мыслях не было бы сесть. А тут как будто внутренний голос твердил: «Присядь.… Присядь!» Вот он его и послушался. Весело с улыбочкой, громко извинившись: « Я вас, мил человек, слегка потревожу! Не могли бы Вы сдвинуть ноги!», и... Присел так, что у «ковбоя» колени резко сдвинулись вместе, а книга от неожиданности громко захлопнулась. Возмущенный такой бесцеремонностью взгляд, готовый испепелить всё вокруг, столкнулся с глазами Виктора Михайловича.
Громкий крик разнёсся на весь трамвай, заставив всех вздрогнуть: « Горелов Витька! Это ты что ли!» Через секунду «ковбой» уже обнимался со своим старым одноклассником.
Вспомнили многое. Лешка – одноклассник Виктора Михайловича, с которым они делили между собой одну парту в школе, рассказал о себе многое: что живёт сейчас в Томске, на пенсии, приехал в гости к матери, которая из райцентра перебралась в город.
« А помнишь…, а помнишь» - то и дело вырывалось то у одного, то у другого.
« А как ты, Витёк, каждый день в нашу школу за восемь километров из своей деревни ходил! Сейчас скажи современной молодежи – не поверят!» Маленькая была деревушка, но славная! Один только ваш знаменитый колодец с ключевой водой чего стоил! …
Где сейчас та деревня…, тот колодец! Недавно с матерью за грибами ездили. Считай, нет деревни и пруда нет! Вместо воды ключевой – болото, заросшее камышом. Колодезный сруб завалился совсем, и запах от воды болотный! Ну да ладно! Расскажи, ты-то как? Родители? Дети? Супруга? Ведь мы с тобой лет тридцать не виделись».
Виктор Михайлович, услышав больной для него вопрос, отвернулся, и тихо хриплым голосом промолвил: « На сегодняшний день – один как перст!» Помолчал немного и продолжил: «Родителей похоронил давно. Несколько лет назад супругу – пролежала в онкологии, полечилась, в надежде на спасение, и тоже меня покинула. Дети выросли. У них свои семьи. Живут далековато. Дочь в Подмосковье – два внука. Сын на Дальнем Востоке служит. Зовут к себе, но куда мне уезжать, когда здесь и супруга, и родители лежат на кладбище.
Как сюда приехали, устроился в школу. Проработал десять лет, но годы своё берут. Не тот я нынче мушкетёр. Полгода назад уволился и отдыхаю, нахожусь в свободном полёте»- с горечью усмехнулся и сменил тему: « А шнурки - то ты, Лёшка, так завязывать не научился! Помнишь, как я твой шнурок от ботинка к парте привязал, а тебя к доске вызвали?» Посмеялись от души. Виктор Михайлович, пожав на прощание руку, вышел из трамвая. Улыбающийся «ковбой» из окна вагона приветствовал рукой.
Виктор Михайлович махнул ему в ответ…, зачем-то показал рукой на свой левый ботинок.
Трамвай тронулся. Остановка медленно проплыла мимо окна. Леша посмотрел на ноги. Шнурок от кроссовки был привязан к ножке сидения. Он широко улыбнулся и, кряхтя, полез развязывать узелок.
Встреча с одноклассником заставила Виктора Михайловича вспомнить многое. Воспоминания, как морская волна, захватили и не отпускали. Целый вечер да и половину ночи он никак не мог успокоиться. Думал о супруге, о выросшей на его глазах ребятне. Вспоминал ласковые материнские руки.
Отца - инвалида войны. Сильного, ловкого мужика с потертой от времени гармошкой и весёлыми песнями. Как вместе с отцом чистили колодец. Спускаться вниз батя никому не доверял. Всегда сам, и только сам.
«Уж очень я люблю оттуда на звёзды смотреть, да и мне копать удобнее - места мало занимаю. Нога - то одна. А было бы две - простора для работы не было б!» - шутил и спускался вниз. Потому и вода в колодце была всегда прозрачной как слеза, ключевой и удивительно вкусной. Вспомнился дом - пятистенок с верандой и широким крыльцом.
Отец вернулся с войны без ноги – инвалидом. Женился, устроился работать плотником. Лучшего мастера в районе было не отыскать. Трудился и день и ночь. Жили с матерью душа в душу, а тут ещё и Витька появился на свет божий. Вот и решили всем селом помощь оказать – так и вырос добротный дом из лиственницы с широкими половицами и большими светлыми окнами.
Неожиданно в сознании всплыла картина, как он молодым лейтенантом получил задачу изучить маршрут запасного выхода из пункта постоянной дислокации, с целью проверки соответствия данных топографической карты действительным реалиям жизни. Как на боевой машине пехоты пробирались по едва заметным признакам дороги среди таёжных, обросших мхом величественных сосен и разлапистых елей, до населенного пункта с названием Воронино, расположенного по карте в шестидесяти километрах. Как неожиданно попали в зону сплошного бурелома, и двигаться дальше по дороге стало невозможно. Всего - то километрах в двух от этого Воронино. Подумали и решили обойти. Взяли немного левее и уже минут через двадцать вышли из тайги к широкому песчаному оврагу. Быстро вдоль ручья добрались до того места, где затерявшаяся дорога переходила на ту сторону . Справа, среди заросших деревьев и кустов, вырисовывались кресты заброшенного сельского кладбища.
Деревни Воронино, хотя на карте и обозначено двести пятьдесят дворов просто не было. Жителей всего двое - старый дед, ровесник века и его супруга. Дом большой, добротный, чем-то напомнил ему, молодому лейтенанту, родной на Алтае. Стали расспрашивать, что с деревней случилось. Ведь на карте она отмечена как большой населённый пункт. Для чего сваи забиты в землю на краю оврага, как поднимаешься вверх по дороге с правой стороны?
« Какие сваи? Те что ли?»- уточнил дед.- Так это пристань для парохода!»
«Какого парохода? Когда здесь реки - то нет?» -, удивлялись солдаты, с недоумением переглядываясь между собой,- ручеек, какой- то течет!»
«Это сейчас ручеек, а когда-то река была. ..и с рыбой, и с пароходом! Мой отец на войну с этой пристани в четырнадцатом году на пароходе ушёл и не вернулся. Тогда была река. В сорок первом я вместе с земляками своими поездом из райцентра уезжал. Парохода уже не было. Ушло нас сорок восемь, а вернулось одиннадцать. Река обмелела, и деревня зачахла. Люди уезжали семьями. Одни старики и остались.
Теперь всё население деревни - мы вдвоём с Петровной. Летом, правда, внуки не забывают, навещают нас, а всё остальное время …. Раз в месяц лошадь запрягу, за нашей с бабкой пенсией съезжу. Муки куплю, спички, соль или ещё чего. До райцентра от нас дорога хоть и просёлочная, но неплохая, всего километров двадцать будет»
«Вы - то я смотрю, через тайгу добирались. По той дороге уже лет десять никто не ездил» Дед сдвинул на затылок старую потёртую временем кепку и долго с удовольствием рассказывал о своей деревне. Он, видимо, давно хотел выговориться и был очень рад гостям.
Виктор Михайлович смотрел тогда на деда, на заброшенную, заросшую бурьяном в рост человека деревню. С болью в сердце вспоминал своего отца, мать, родительский дом. « Не дай Бог, чтобы это случилось с нами!»
А вот случилось. Первое время, пока были живы мать и супруга, ездили в свою родную деревню под красивым названием Берёзовая роща. Умудрялись даже засаживать огромный огород. Правда, тогда уже в деревне постоянно проживало всего лишь человек восемь. Оставшись один-одинешенек, Виктор Михайлович взвесив все «за» и «против», пришёл к выводу, что нет никакого смысла в наличии деревенского дома. И огород засаживать не для кого. Вот и запала ему в голову мысль продать свою малую родину в виде, отчего дома и участка двадцать соток. Но как он не старался, а продать не мог.
Нашёл одного покупателя, цену предложил «смешную» – тот согласился. Подъехали к дому. Как увидел – сердце ёкнуло! Кто-то рамы с окон поснимал. Стоит дом - красавец, ни единой червоточинки в брёвнах, а окна, как глазницы чёрные, смотрят с укоризной! Остановились.
Пока Виктор Михайлович дом обходил покупатель открыл багажник машины, достал острый топор. Решил проверить, не гнилые ли брёвна сруба. И ахнул со всей дури по нижнему венцу брёвен. Топор от удара зазвенел, а дом возмущенно загудел. Такое ощущение было, что железо по железу ударило. В результате острие – тупое, а на бревне лишь царапина.
Покупатель спросил: «Слушай, а из чего это такого дом сделан?» Узнав, что из лиственницы, а свойства её таковы: чем дольше брёвна лежат, и дождь их поливает, тем крепче они становятся, от сделки отказался.
Сознался, что хотел дом на дрова приобрести, но в данном случае это будет не совсем правильно. Так и не удалось полковнику Горелову родину продать. Как он тогда в шутку сказал: «Слава Богу, что не получилось! Если бы дом на дрова пошёл, я бы себе этого простить не смог! Полковники родину продавать не умеют и не будут!»
Только под самое утро удалось уснуть Виктору Михайловичу... Резко зазвенел будильник в телефоне. Вспомнил, что обещал сегодня бывшему коллеге по работе в школе свозить по знакомым с детства грибным местам. Умылся, побрился, позавтракал. Выглянул из окна, а внизу уже стоит машина Валеры Кузнецова. Пока ехали до родной деревни, Горелов рассказывал смешные истории из своей прожитой жизни. Добрались до леса. Грибов оказалось много. Вовремя успели приехать до местных жителей. Насобирали полные корзины. Днём позже можно было бы и не ехать. На обратном пути завернули к родному дому. В него не заходили. Устроились на лужайке. Расстелили одеяло. Пока супруга товарища доставала продукты, Виктор Михайлович завернул за угол дома в заросший малинник…
Вдруг, захотелось, как в детстве, лечь на землю, раскинуть руки и смотреть в синеву пронзительного неба с белоснежными облаками…
Долго, но напрасно, звали, искали…
Так и нашли его, лежащим в малиннике, со счастливой улыбкой на посиневших губах и широко распахнутыми руками. Остановившийся взгляд был направлен вверх, где высоко-высоко, у самых облаков, всему вопреки, словно в июне пел свою волшебную песню жаворонок. Он старался изо всех сил. Неизвестно что ожидает завтра. Будет ли ещё такая возможность. Осень – она всегда непредсказуема…
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
РУБРИКА «ПОДВЕДЁМ НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ»
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Жека Махно
Косоглазый ангел
КОСОГЛАЗЫЙ АНГЕЛ НАГЛЯДНОЙ АГИТАЦИИ.
(мемуары художника-оформителя СССР*(* см. лексикон ) )
« Весной даже обувные фабрики пахнут конфетами»
(А. Вампилов)
Для меня же в весну моей юности обувная ф-ка пахла не конфетами, а искусственной кожей, резиновым клеем, нитроэмалью,но в основном встречами с «настоящими художниками»… и вином- «бормотухой»*
Вкус того вина, его цвет, запах, названия, как и технология его приготовления, остались в том противоречивом времени. Но я от всей души желаю вам полного неведения того незабываемого вкуса, той замысловатой влаги, «праздничного нектара Страны советов» (особенно отвратительного в тёплом виде).
Конечно, сегодня уже никто не хвастает умением выпить 0,7литровую бутыль этой «Бормотухи» одним глотком(!) …как никто не гордится умением разжечь спичку , чиркнув об оконное стекло или о штанину брюк. Никто не стирает полиэтиленовые мешочки, и не хвалится газовыми зажигалками, цветными пакетами с американскими буквами, джинсами, кроссовками, часами… Всего этого кругом полным полно и даже больше. Никто не пишет тексты цветной тушью, гуашью, темперой перьевыми ручками и в канцтоварах, для этих целей давно не продают плакатные перья, да и ручку саму найти не просто.
Почтовые ящики «хрущёб»* не забиты газетами, журналами, цветными поздравительными открытками к очередному всесоюзному празднику краснознамённой Родины, рукописными письмами от родных и знакомых… Да и ты сам, уважаемый читатель, наверное, последнее письмо написал лет тридцать тому назад, до сих пор не получив на него ответа..
Журналы «Искусство», Художник, Творчество, Юный художник, , Искусство Ленинграда, Декоративно-прикладное искусство СССР, Наше наследие…и др. похоже тоже остались в том советском времени…
А Я ЭТО ВРЕМЯ помню, многое из него помню!... Помню какой длины были дни в детстве, помню запахи, звуки краснознамённых идей социализма, его цветА на идеологически верной палитре красок… фактуру того времени, приметы моей страны - моей Родины СССР!
Нужно признаться, что моя память имеет особенность: она как гармошка растягивается, расширяется…разворачивается и , в конце концов, разрождается мелодией с цветными картинками и звуками моего детства, юности, зрелости. В жизни любого государства, надо сказать, любого народа, любого человека есть немало эпизодов, о которых следует сожалеть, порой бывает за себя даже нестерпимо стыдно. А бывает совсем наоборот!
И так…
« Rejoice O young man in only youth…» - «Веселись, юноша, в юности твоей,…». (Екклизиаст, глава 11, стих 9).
Часть первая «БУТЫЛКА-САМОБРАНКА»
- Чьи бы надежды нам оправдать?- закончив школу спрашивали мы с братом в то «олимпийское звёздное лето» 80 года прошлого века, когда мистический механизм случайных совпадений , да логика вынужденных решений и обстоятельств , привели нас на Семипалатинскую обувную фабрику (СОФ), где мы и стали художниками- оформителями. Что-то да как-то рисовать мы умели, а безграничная фантазия молодости, нуждающейся в деньгах, да наша природная легкообучаемость сделала из нас художников. Брата работником экспериментального цеха, меня - вырубочного.
Фабрика находилась, опять же мистика, на Улице Степана Халтурина ( кто такой Халтурин, не буду врать, я точно не знаю до сих пор. Помню –большевик, а насколько большой не смогу сказать точно) Отсюда должно быть и тяга у меня к «халтурам». «ХАЛТУРА»- один из легальных способов обогащения для художников того времени, возможность заработать деньги без отрыва от производства. То есть художники-халтурщики « берегли каждую потерянную минуту рабочего времени»
До сих пор мне не понятно хорошо это или плохо.
Надо сказать, однако, …как хорошо мы плохо жили в той стране…точнее как же всё-таки мы « с чувством глубокого удовлетворения», хорошо жили тогда, когда не знали, что «так жить нельзя!» (глубоко врезалось в память цена на коммунальные услуги 9р.60коп в месяц…это свет, газ, вода, телефон, отопление…при сторублёвой среднестатистической зарплате в стране. Так же образование и медицина советская ничего не стоила . продукты… думаю –вот уберите сейчас с современных «шикарных» прилавков продукты с пальмовым маслом, соей, гмо и прочими…прочими..и мы получим те же пустые полки как при «совке» 90х годов)
Так вот – наглядная агитация*! Это…«За 1981-85 годы будет поставлено сельскому хозяйству СССР: тракторов-1870тысяч. Грузовых автомобилей-1450тыс. комбайнов- 600тысяч. Национальный доход к 1985году возрастёт на 18-20%. Реальные доходы населения к 1985году возрастут на 16-18%...»
Я не боюсь недостатков своей Родины, но больше всё же люблю её достоинства. И уверен, что просто надо любить свою Родину, как бы этому не мешало государство…будь оно социалистическим, капиталистическим, демократическим…
Этот текст , мой благодарный читатель, это не просто текст… это моя биография и я не намерен от неё оказываться,- другой у меня не будет… Но это и не молитва за упокой души СССР, за соц. Образ жизни…хотя, что-то от молитвы в этом есть: ведь смех, улыбки, радость так же святы, как и молитвы. А я вспоминаю то время с улыбкой. «Пусть всегда будет солнце! в сердцах того поколения.
Ведь тех, кто признался , что у них нет памяти, она наказывает сильнее всех, поэтому я как кадровый художник-оформитель СССР с пионерским оптимизмом смотрю в своё прошлое. Я не жертва каких-нибудь материалистических убеждений, диамата, научного коммунизма, но я изнутри напрягаюсь до сих пор от той наглядной агитации .
«ВСЁ ДЛЯ БЛАГА ЧЕЛОВЕКА! ВСЁ ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕКА!» уверяли всех граждан транспаранты на улицах и площадях городов и сёл нашей необъятной Родины. И мы почти верили в это! И это почти так и было! Историческими решениями ЦК и съезда, историей КПСС под присмотром коммунистов оформители красочно наряжали улицы страны.
Каждый завод, фабрика, комбинат имели штатного художника. Делом чести которого было оформления «Доски почёта*», Стендов «Морального кодекса строителя коммунизма*», написания «Соцобязательств*», транспарантов* к празднику и прочей оформительской агитки. А уж какой-нибудь «дваждыорденоносный (как Семипалатинский мясокомбинат) имели целую бригаду и сувенирный цех…
Семипалатинская обувная имела шестерых художников! Впрочем, если на советском предприятии не было штатной единицы оформителя -художника принимали на пролетарскую ставку, любой другой специальности . Отсюда в трудовой книжке ( которых у меня было три штуки ) записи трудовых подвигов от контролёра вырубочного цеха обувной ф-ки, до работника фотокиноработ,, электрика, сварщика и даже кассира!. Кем я только не работал… уж лучше и не вспоминать.
Отгремели бравые речи про БАМ…Закончилась Олимпиада- улетел под народные слёзы Олимпийский Мишка…Советская власть подошла к своему пенсионному возрасту – ей стукнуло 63! ЦК* этой власти и был представлен престарелыми пенсионерами –коммунистами. Уклад жизни, положение в стране было, надо сказать, уже тяжёлое. И коммунисты провозгласившие себя партией левых, заставляли всех почему-то бороться за правое дело, и точно помешались выправляя «линию партии», совсем вышедшую из под контроля. И вся надежда партии, истерично вдруг вспомнившей о придуманной ещё Лениным монументальной пропаганде, держалась наглядно на агитации, точнее на наглядной агитации*. Оформители же пропагандисты с сыновней любовью внимали партии, нисколько не колеблясь в проведении линии партии, а если уж и колебались, то колебались вместе с ней.
Ведь художник же оформитель в то время был иллюстратором зыбкого мира КПСС, цветным сканером и принтером решений партии и правительства. . . Художники помогали проводить в жизнь советским партийным работникам решения партии и очередного съезда КПСС.
Итак, под конвоем заботы КПСС, постоянно ощущая на себе её невидимый свет, мы узниками счастливого будущего всего прогрессивного человечества смело и беспощадно ринулись в перёд! В светлый путь . Не зная. Что на дворе уже началась «эпоха застоя», точнее уже заканчивалась. «Наш паровоз вперёд летел!»...И мы прибыли на вокзал потерянных снов-идеалов отверженных потомками покойников.
Но молодость Страны Советов уже не рвалась в воспетые песнями прошлых десятилетий и ударных пятилеток, профессии монтажников, сталеваров, шахтёров, плотников… А шкурно по-деловому стремилась в официанты, продавцы, кладовщики, товароведы, продавцы пива, рубщики мяса, заправщики бензина…и прочие штатные единицы сервисной экономики… Мы, «как и весь советский народ» грезили «левым длинным рублём»… и американскими джинсами. Короче, то, что комсомольцам 20х- 50хгодов было по плечу, комсомольцам 80х стало почти что пох… где активная комсомольская инициатива уже выглядела как клеймо подозрения накануне затмения… началась хроника гнусных времён. Понемногу взращивались коммунизменные инстинкты толпы, зрел будущий образ «совка».
Время несунов вынесло нас с братом на волны советского студенчества.
Да, дорогой читатель, поверь это не символическое покаяние ( ну его к бесу)…, а скорее мысли в разброс…. Осенняя рапсодия… Жаркое дыхание прошлого по ту сторону времени… осколки прошлого, осколки « нерушимого союза»… оставившие синяки на душе наверное каждого комсомольца 80х.
В том красноречивом кумачово- лозунговом прошлом, того советского времени, призывы и кличи, закупоривающие извилины наших голов, преподносились как неотъемлемая часть счастливого образа жизни. А мы- художники –оформители делали фантик , обёртку для этого образа, рисовали цветные иллюстрации этой жизни. За них цеплялись как за наглядные доказательства, как за постулаты коммунистической религии. Сочиняя эйфорические гимны во славу КПСС, «её гениальной и единственно-правильной политике, её руководству и лично Генеральному Секретарю ЦК КПСС.
ЦК*арил советский идеологический язык, сомнительный и внутренне пустой. Которому никто не только не внимал, но даже не верил. Он расползался по всему советскому пространству в виде плакатов лозунгов, скульптур, мозаик и панно. На советском языке писались, книги, научные труды лженаучного коммунизма…как и лженаучного антикоммунизма! их почти никто не читал. (собственно, наверное, оно и не предполагалось, не предусматривалось чтобы их читали, понимали, изучали. Главное было их физическое присутствие, они маркировали определённое пространство в качестве советского, своим существованием, как очевидность. Как, свершившейся факт.( Удивительная штука- антисоветский «Архипелаг ГУЛАГ» был написан этим чисто советским языком!)
Этим языком в совершенстве владели оформители.
Надо сказать, наверное, что есть такие профессии, которые благодаря своей неконкретности могут завести человека в никуда.Б**Дские профессии.
Одна из таких профессий художник-оформитель, организатор-пропагандист, агитатор-активист.
Так бывает со словами: вот слово «выглядит». Ведь это слово не совсем то, что «быть» или «есть». Выглядеть умным, добрым, сочувствующим это не всегда на самом деле сочувствовать, быть добрым, быть умным. С этим словом можно только «выглядеть»! Достаточно просто постараться и выглядеть! То же происходило с художниками-оформителями, да и с самой наглядной агитацией. Насколько она «была» или «выглядела» наглядной и какой агитационной, в то время, точно не знали даже в Верховном Совете СССР, в Совете Министров, а уж тем более мы, оформители. С точки зрения диалектического материализма «когда верхи не могли, а низы не хотели» мы оформители смотрели сбоку… точнее тогда было «если посмотреть сверху, то снизу покажется, что сбоку ничего этого внятно не видно» отсюда и прогрессирующее косоглазие внутреннего взора, этой побоюсь этого слова профессии, художник-оформитель наглядной агитации. Глаза косили от постоянного вранья. По прошествии стольких лет это косоглазие у меня порой самопроизвольно включается даже теперь, когда я пишу вот эти строки , рисую, читаю…вот даже сейчас!
Во времена антиалкогольной горбачёвской программы сколько нетрезвых, треморных рук понаделали по всему Союзу стендов и плакатов, планшетов и агиток на тему «Пьянству-бой!», «Они позорят нас!» и прочих антиалкогольных изделий для алкоголеньких душ трудового пролетариата и рабочего крестьянства…а так же , так называемой «советской интеллигенции» Воистину, «чего только не понаделают руки, что бы глаза боялись!»
Однако тогда оформители выглядели художниками, порой успешными, высокооплачиваемыми. ( уже став студентом Худграфа * я мог , получая повышенную стипендию, работать в трёх организациях оформителем).
Будучи коллекционерами основных пороков и страстей того, как теперь говорят «застойного времени» у каждого художника были свои приёмы, техники и способы самовыразить отношение партии и правительства к народу. Доказать и показать словом и цветом, ритмом и линией что «мы её (партию) больше чем сильно, когда она нас сильнее , чем очень»…и за совсем не малые гроши. Наверное, у каждого советского художника-оформителя в мастерской на гвозде висел любимый трафарет ВИ Ленина в профиль. Да и почти каждый оформитель мог нарисовать Ильича по памяти.
Правда, надо сказать, тут была одна особенность этого портрета- Владимир Ильич был по нации родственником автору рисунка! У художника бурята Ленин был бурят, у казаха- казах, у грузина- грузин. Авторы наделяли Ильича национальными чертами своего народа. Это было наглядным доказательством всенародной любви к вождю.
Надо признаться что это всё осталось в прошлом- современные художники не умеют резать трафареты( за них это делает плоттер) Они даже не умеют писать транспаранты* зубной щёткой, заточенной на наждаке, предварительно закрепив щетину столярным клеем. Да, писать транспаранты, лозунги краской наведённой на зубном порошке «мятный» или на сухих цинковых белилах. Отбив на красном кумаче транспаранта ровные линии строчек намелованной ниткой!!! Не умеют делать чеканки-давлёнки из декапира (тонкой баночной жести жёлтого(золотого) и белого (серебряного) металла из которого на советских заводах пищевой промышленности делали банки для консервов) не умеют делать «выколотки» из листовой меди, латуни, алюминия. Не умеют из пенопласта резать буквы, серпА и молоты струной накаливания… им это сейчас не нужно! Да и не кому это не нужно! Другое время! Скажите, вам нужен портрет ФЭДзержинского выполненный чеканкой из листа меди, или портрет С Есенина на фанере, выжженный выжигалкой «Умелые руки»? Вряд ли… Так же никому не нужны сегодня чеканки горных архаров, писающих мальчиков, гипсовые маски « а ля Африка», копилки в виде котиков и поросят и прочее другое рукотворное искусство советских «очумелых ручек» Озвиздённые партией, комсомолом, пионерией, мы познавали только пять чувств,(зрение, обаняние, осязание, слух и вкус) как пять лучей той пятиконечной звезды с государственного герба, флага, со лба красногвардейца, милиционера,… Нас учили в детсаде, школе , институте, не помнить об остальных чувствах. Коих у нормально развитого человека насчитывается минимум 20( чувство боли, чувство стыда, чувство сожаления, чувство меры. Чувство страха, чувство неуверенности, чувство ритма, чувство цвета, чувство расстояния, чувство равновесия и др.)
Мы ,художники- «внебрачные дети» того «призрака коммунизма»,мы были ангелы, ангелы особого назначения,( точнее выглядели ими). Та партия думала и нам было чем заняться! Сколько понапридумывали « красных дней календаря*»!- здоровья не хватит! Всё вокруг серпилось и звездилось, молотилось, вымпелилось, благодаря партии и оформителям, простодушной невинностью игрушечного псевдонародного искусства, советской мифологии. Эти «красные дни» для оформителей была «уборочная страда»!
А праздничные демонстрации?!!! Всевозможные «Проводы Зимы», Золотые осени и сельхозярмарки. Это же было всесоюзнообщеизвестное радостное событие, порождённое партией и правительством. Культурно-массовый разгул песнепьянства!... а свободная продажа бутылочного пива на день выборов?!!
Чего бы себе там не планировала бы партия, но планы народа в итоге сводились к одному… А как же?!!! Ведь на каждом углу , по пути следования праздничной колонны, стояли батареи из ящиков «Бормотухи», выездные киоски с шашлыками, пирожками, «тошнотиками» и прочими деликатесами общепита (Общественное питание)
Помнишь читатель? …Воздушные шары, бумажные флажки и цветочки, «паспорта»предприятий, транспаранты и « портреты членов политбюро», спортсмены-физкультурники и передовики производства, заслуженные колхозники и активисты-пропагандисты, музыкальные и коллективы народного творчества…
Голоса из рупоров дикими призывами терзают воздух, разрывают пространство праздника. А народ с азартом уже совершенно пьяной толпы орёт так громко «УРА!», что ты не мог не сказать себе что действительно «Народ и партия –едины!» Твои собственные мысли, думы , твой внутренний голос немел, лишь только ты вступал в эти праздничные ряды -колонны этой демонстрации.
Нужно признаться, что трудно удержаться человеку от выпивки, когда выпивает всё «прогрессивное человечество», что около него существует и движется под это «ура» в атаку… и с радостью смотришь на этот праздничный народ. И пьёшь, чтобы сердце празднику радовалось и в хмельном веселье славословило советскую жизнь. ……………..
Молодёжь целуясь в засос с этими зелёно-стеклянными бутылками-«пузырями»- пила тут же «из горла» закусывая конфеткой или «пончиком»… Пустые бутылки летели в стороны на радость молодому подрастающему поколению…
Ветерок-перегар дружески летал над народом…запахи водки, вина украшали этот праздник, как-то по родному объединяли всех, как по случаю именин, покупки холодильника, телевизора, «Жигулей» или «Запорожца», ухода в отпуск, аванса, получки и прочих советских человеческих радостей той страны…
Мы шли по празднику и не испытывали сожаления! Мы были молоды, и никакого уныния не было. Это было немножечко счастья в нашем общем доме, где «я, ты, он, она, вместе дружная семья!» С нами, включаясь в праздник, пили порой даже люди из самих внутренних органов страны, даже постовые и участковые. Страна выглядела счастливой, а партия выглядела рулевым, в светлое будущее всего человечества. Мы росли под эти марши, песни, звуки труб и фанфар
«Сегодня мы не на параде
– мы к коммунизму на пути,
в коммунистической бригаде ,
с нами Ленин впереди!»,
неслось по улицам , проспектам и площадям нашей советской Родины!
А в домах и квартирах, коммуналках мы доростали под простуженное дребезжание старых катушечных «магов*», нередко жевавших не первую запись-перезапись плёнок с песнями «Всесоюзного Володи Высоцкого», Галича, Окуджавы ..и других «Советских Орфеев» того противоречивого времени. Это тоже выглядело по -десидентски заманчиво.
Из под рук советских оформителей выползали тракторы и комбайны, изображения советских тружеников, и их руководителей, вождей. Но это были не просто люди…Это были Ленины, Марксы, Колхозники, Солдаты, Сталевары, Пионеры и Комсомольцы. Этот контингент изготавливался по определённым канонам, правилам , существовавшим в художественных комбинатах; в какой руке Ленин должен держать «газету-мухобойку» или кепку, какой взгляд , (помнится почему-то , что у тех нарисованных «советских людей», были такие большие, такие ничего не выражающие глаза! Что ты не имеешь никаких художественно-графических соображений - куда должен быть направлен взгляд строителя коммунизма, куда он должен звать, в какую даль светлую, и какого цвета.) Длина бороды Маркса, как длина шорт и юбок пионеров была тоже канонизирована…
Это был хорошо оплачиваемый соцзаказ – основа соцреализма. Образы Маркса, Энгельса, Ленина стали основой советской иконографии , советского агитпропа (Агитационной пропаганды) Святая Троица коммунизма, а «моральный кодекс- Нагорной Проповедью».
Я совру, если скажу ,что это был внутренний иконостас советского строителя коммунизма, но что-то в этом святое было! в каждом городе, в каждом селе, посёлке стоял «самый человечный человек» то на бронивике, то с кепкой в руках, то с вытянутой вперед рукой… силуэтом башенного крана… то сидящий с книгой, с детьми… Это был суперчеловек! Куда там заокеанским человекам- паукам, да суперменам, терминаторам и роки… ………………….
И везде «СЛАВА КПСС!»…Почти согласно, риторики Августина «Верую, чтобы понимать» …жду чтобы верить…и дождались «ГЛАСНОСТИ»
«А я писал, от радости шалея,
О том, как мудро смотрят с Мавзолея
На нас вожди «особого закала».
(Я мало знал. И это помогало.)
Я усомниться в вере Не пытался».*(Р .Рождественский)
Однако, сознанию советских людей подставило подножку в 90-е годы -привычное советское слепое доверие к печатному слову и сказанному с телеэкрана. Ведь то, что показали по телеку, или напечатали в газете, журнале..не может быть ложью… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПОЛУПРАВДОЙ ИЛИ ЧАСТЬЮ ПРАВДЫ!!! Поэтому потом, в эти 90-е ,во времена «Огонька» Коротича, «Гулага» Исаевича, «Чонкина» Войновича, нас почти убедили, что тот советский «деспотический строй», был на самом деле почти святой! Потому что в нём было так много мучеников!
« Для укрепления могущества нашей Родины! Во имя дальнейших побед коммунизма, во имя мира на земле! Во имя улучшения жизни каждой советской семьи, каждого гражданина страны советов!» Ведь « Коммунизм – это молодость мира и его возводить молодым!»
Не могу поверить, что в то время я наивно думал, что люди моего нынешнего возраста- взрослые!
…Всё когда-нибудь кончается, но мы верили, что этот момент мы выбираем сами…однако!!!
Потом умер ещё один Ильич -Брежнев. За ним несколько последователей. И пришёл консенсус перестройка! А с ней и гласность и антиалкогольная программа. Простите меня правильно, но уже тогда мой смертельно раненный не такой уж и научный атеизм, благодарил Бога за такое наказание. Антиалкогольная программа, как впрочем и программа строителя коммунизма как-то враз стала такой же абстракцией,(сродни ежегодному ожиданию бездельниками конца света, этого Апокалипсиса в четыре лошадиные силы.)
Оформительское искусство, советский агитпроп, преобразившись иронией стал признанным неофициальным искусством, проник в эстетику представителей соц.арта и благополучно перекочевав за бугор, получив там своего зрителя и цену.
Затем- Союз Нерушимый рухнул, коммунизм ушёл, а с ним и КПСС… слава тебе Господи! Точнее «СЛАВА КПСС, ЧТО НЕТ КПСС!»
Не стоит возвращаться в прошлое- там уже никого нет!
Лучше делать вид, что работаете, чем ничего. Каждый работал за двоих, которые не хотят работать. Я , получается работал за троих… и за одного учился. Ведь если бы все работали как надо, мы оформители-пропагандисты сидели бы без работы. Вот посмотрел сейчас на такого себя с такой положительной стороны и поверите- нет не узнал!!!
Вакансия для призрака свободна! Что будет на его месте Анархизм, Либерализм, Капитализм, Глобализм?!... Вот всегда этот «изм» портит настроение. Что под ним скрывается, что он означает?!!! … Патриотизм, Абстракционизм, Идиотизм, Кубизм, Ананизм, сюрреализм, Дибелизм… нет ни одного слова рождающего во мне доверие или смирение с окончанием на этот «изм»! Я румяный и красивый, вон почти носки без дырок…не верю этим измам!
Вот я уже и пережил то «обетованное» время «когда нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»…я уже на год стал старше «дедушки Ленина»!!!
И всё же скажу словами поэта «Читайте, завидуйте…я (был) Гражданин Советского Союза!»
СОЮЗНО-СОВЕТСКИЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИ-ВСЕРЕСПУБЛИКАНСКИЙ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ ЛЕКСИКОН
( краткий словарь терминов и понятий гражданина СССР)
СССР- (Союз Советских Социалистических Республик) Социалистическое государство рабочих и крестьян, страна, которой нет на карте, шестая часть суши, Родина автора.
КПСС- (Коммунистическая Партия Советского Союза), Победное знамя миллионов! КПСС-передовой боевой отряд мирового коммунистического и рабочего движения, авангард всего прогрессивного человечества, « УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ!».«Партия Ленина-сила народная , нас к торжеству коммунизма вела!» «Партия – наш рулевой!» «Партия- бессмертие нашего дела!» КПСС следила за «великим нерушимым единством партии и народа», «Благо народа- главная цель партии», «В единстве с народом –сила партии! В единстве с партией, в её руководстве -сила народа!» Советские люди знали: там где партия, - там успех, там победа! ( за неполных довоенных 3пятилетки было построено 364новых города, 9000 крупных предприятий…) потому что «КПСС- вдохновитель и организатор наших побед!» Единственно-правильная партия победившего самого себя социализма.
ЦК –Центральный Комитет
КГБ – Комитет Государственной Безопасности (Бывшая ЧК, она же ГПУ, она же ОГПУ, она же НКВД, …НГБ,…МГБ…теперь ФСБ в РФ или КНБ в РКазахстан)
Коммунист- , гражданин СССР человек цель которого коммунизм!, партийная единица составляющая КПСС, единственно правильную партию. Коммунист гораздо лучше простого человека. Он почти брат Ленина, потому что «Партия и Ленин -близнецы-братья».
Ленин- (Ульянов Владимир Ильич), 1870-1924гг.«ЛЕНИН –ВЕЛИКИЙ УЧИТЕЛЬ ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» большевик, Не похороненный до сих пор директор советской власти, начальник революции, фараон коммунизма, основоположник партии , её близнец, которого потом эта партия всенародно объявила вечно живым посмертно. «Все говорили партия -подразумевали Ленин, потом говорили Ленин -подразумевали Партия». ( Вот до сих пор мне не понятно, как это: «ПАРТИЯ И ЛЕНИН – БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ!» что то тут Владимвладимирович напутал- ведь «партия» женского рода, а «Ленин» - мужского…Ей Богу не могут они быть братьями! Тогда уж ДВОЙНЯ!!! Мальчик и девочка! Но никак не «БРАТЬЯ»!... идеологическая диверсия?!!!)
Мавзолей – забальзамированная история, могила Ленина –«колыбель свободы всего человечества» достопримечательность столицы моей бывшей Родины. (целый институт работал чтобы покойнику было удобней и несколько институтов работало чтобы сохранить трупный загар вождя)
Сталин - (Джугашвили Иосиф Виссарионович)1879-1953гг.прожил две (пока) жизни- одну (до 20съезда КПСС) в которой он большевик, «ВЕЛИКИЙ ЗНАМЕНОСЕЦ МИРА» «русский человек, грузинской национальности», ВОЖДЬ НАРОДОВ, ДРУГ ФИЗКУЛЬТУРНИКОВ., продолжатель дела Ленина. «Отец народов», поэт, философ, практик, который имел выдающуюся, культовую личность, потому как был Личностью. ( которая читала по 300-400 страниц в день и показывала дули Черчиллю и Рузвельту. Имела огромную Страну и Огромную любовь своего народа, и якобы доведший одного австрийского художника и писателя, автора книги «Майн Камф» до самоубийства). И другую- (с 1956года) в которой он «сын сапожника»,тиран виноватый во всех неприятностях, преступлениях, всего советского периода.
Берия Л.П. (1899-1953.г.г.)– так же жил двойной жизнью: то он «японский шпион», то первый и единственный «Почётный гражданин СССР»(!) то он придумал вместе с Курчатовым атомную бомбу в СССР, то инициатор амнистий и воссоединения обеих Германий, то посадил много людей …и советские апельсины в Абхазии, то главный архитектор цирка в Тбилисси( в которой он же провел впервые водопровод и канализацию). То он глава наркомата внутренних дел, глава авиационной промышленности и железной дороги СССР, то маньяк, разъезжающий по Москве в легковушке выискивая школьниц…
Хрущёв Н.С.- (1894-1971гг) коммунист, точно знал, где Кузькина Мать и отец Царицы полей кукурузы, запросто здоровался за руку с Гагариным, и матерился во всеуслышание на выставке в Манеже.
Гагарин Ю.А.- (1934-1968)первый космонавт,(полетел сразу после советских сук Белки и Стрелки) придумал команду «поехали!» было время когда «солнце над страной вставало улыбкой Гагарина»
Брежнев Л.И.-(1906-1982гг) коммунист, пятикратный герой советского союза, писатель, автор трилогии «Малая Земля»,»Возрождение», «Целина». Среди политических лидеров - абсолютный чемпион мира по целованию. Его любовь к поцелуям не знала границ.
Парторг- никакого отношения к торговле не имел, как это может показаться при первом восприятии ( слово состоит из понятий ПАРТийныйОРГанизатор)это ещё лучше, чем просто коммунист. Гораздо лучше.
ВЛКСМ- Всесоюзный Ленинский Союз Молодёжи- молодёжная организация будущих комсомольцев, бывших октябрят и пионеров Страны Советов. «Вот не расстался бы с комсомолом- был бы вечно молодым!» (слова из песни)
Комсомолец- будущий коммунист.(верный Ленинец)
Комсорг- также как парторг, организатор.
Пионер- 1.будущий комсомолец.(тоже верный Ленинец)известно, что было два типа пионеров -пешие и лётные: пешие сходились на съезды, лётные слетались - на слёты.2,.Всесоюзный журнал «Пионер» ,каждый пионер СССР имел свою «Пионерскую правду» газету стоящую копейки.
Пионерский значок- (панамка, галстук, барабан, горн и пр.)- маленький алый значок опознавательный знак в виде трёхконечного пламени костра( символизирующего единство комсомола, пионерии, октябрят) с текстом «будь готов!»,атрибут Всесоюзной Ленинской Пионерской организации.
Октябрёнок- будущий пионер со значком на груди.(тоже верный…)
Октябрятский значок- маленькая алая звёздочка с ангелоподобным портретом кудрявого Володи Ульянова (Ленина) в том возрасте, когда он ещё носил православный христианский крестик на груди.
Первоклашка (Первоклассник советской школы)- тот , кто «первый раз – в первый класс!» ,будущий октябрёнок(тоже верный ленинец)
Детсадовец, грудничёк, новорожденный- Будущее страны советов Цветы Жизни в СССР. Будущие ленинцы, первоклассники, октябрята, пионеры, комсомольцы, коммунисты…
Наглядная агитация(НА)- 1 изобразительные средства и методы, применяемые для политического воздействия на простых людей, чтобы они стремились стать гораздо лучше, что бы «росли над собой» и становились коммунистами, оплотом всего прогрессивного человечества. НА- один из способов укрепления союза серпа и молота. 2- одноимённый иллюстрированный журнал в помощь художнику-оформителю и организатору. По формам и задачам НА точная копия забугорной рекламы, только с тем отличием, что у нас заказчик был не бизнес, а государство, точнее партия. Наглядная агитация тех же буржуинов по сути ничем не отличалась от советской, только была более действенной в основном из-за технических средств. В СССР было всё проще: плакаты, транспаранты, лозунги-перетяжки, стенды, стелы…и пр. не в какую не могли соперничать с неоном и полиграфией баннеров, рекламных приёмов заграничных агитаторов, в своей наглядности.
Серп и Молот- золотой логотип КПСС и СССР на флаге страны советов.
Переходящее красное знамя- стяг алого кумача с логотипом КПСС (чтобы не осквернять повседневным использованием стоял в красном углу кабинета парторга, комсорга, пионерской комнаты).Торжественно демонстрировалось на парадах, слётах, съездах и других значимых общенародных мероприятиях.
Диамат- (Диалектический Материализм) идеологическая база построения коммунизма( ни к шахматам ни к ругательствам отношения не имеет)
Художник-оформитель- ручной цветной принтер дел и дум партии, иллюстратор её сценариев и решений съездов КПСС, воплощения единственно-правильных решений КПСС красивым почерком красивых букв.
Абстракционист- нехороший человек, (по словам Н. Хрущёва- пидарас)
Халтура – возможность подработать «левые деньги» у художников, музыкантов («лабать жмура»- играть на похоронах, «лабать какбак»- играть в ресторане, «лабать поход»- играть на демонстрации)
Шабашка- то же самое, что и халтура , в основном у строителей.
Калым – то же что шабашка.
Профсоюзы- (Профессиональные Союзы)школа коммунизма.
Местком- местный комитет, до сих пор не знаю точно, что это и чем местком этот занимался.
Транспарант, лозунг - кусок алой материи, с написанным на нём текстом одного из решений очередного съезда КПСС, (или двух, если короткие) его советов и пожеланий, одобренных Верховным Советом СССР. Расценки на изготовление разнились от 3 рублей без рисунка, до 10-15 руб с рисунком ( серпа и молота, голубя и земного шара, «Крейсера Аврора» и т.п. ) за штуку.
Соцобязательства(социалистические обязательства)- разновидность клятвы ( как у советских пионеров торжественное обещание»горячо любить свою Родину, жить и учиться, как завещал Великий Ленин, как учит коммунистическая партия Советского Союза…) Нарядно разукрашенный художником-оформителем листок-расписка в котором советский работник (бригада, цех, завод, фабрика, предприятие…район, город, область… и т.д.)обязывался делать всё то, что он делает, но гораздо больше, чем намеривался, и соблазнять своим примером окружающих, «подавать заразительный пример».
Соцсоревнование (социалистическое соревнование) –Соревнование по производительности труда. (не путать с конкуренцией.)
Встречный план- на «спущенный сверху» партией производственный план, рабочий(бригада, цех…) предлагали свой план собственный, намного превышающий, перевыполнявший первый.
«Маг»- магнитафон, чаще катушечный «бабинник» («Маяк»,»Яуза», «Снежеть», «Нота»,»Комета»,»Сатурн», «Юпитер», «Астра», «Романтика», «Илеть»,«Вега» ,и др. потом их почти заменили «касетники») аппараты надёжные, настраивались отвёрткой, «магнитная «головка» прочищалась ваткой замоченной в спирте или одеколоне. Маг- не путать с волшебником, хотя что-то от волшебства в нём всё же было.
«Рыбный день»- знаменитый на весь Союз Четверг, (по постановлению Наркомснаба(Народного комиссариата Снабжения) в СССР был введён рыбный день на всех предприятиях общепита(общественного питания) страны. Жаренный минтай и хек мастерски готовили к сожалению, по утраченным , теперь технологиям. (Нарком- НародныйКомиссар, никакого отношения к наркотикам не имел).
Рыбий жир- напиток составляющий инструмент ежедневной пытки советских детей.
«Ячменный колос» , «Кубань», «Артек», «Здоровье» и др.- кофейный напиток ( жаренный цикорий, ячмень, желудёвые) как уверяла советская реклама гораздо полезнее натурального кофе.
«Болгартабак»- сигареты «Родоппи»,БТ, Интер, Вега, Феникс, Опал, Ту134, Стюардесса… табачная продукция из «16 республики СССР»- Болгарии.(на сегодня полностью уничтоженное Концерном Филлип Морис табачное производство)
«Налог на яйца»- налог на бездетность ( 6% от заработка взималось по закону «О налоге на холостяков, одиноких и бездетных граждан СССР». Женщин налог не касался.)
«Песня года» - телевизионная муз. программа, отчётно-показательный концерт советских певцов и исполнителей,(Ротару, Кобзон, Лещенко, Зыкина, Магомаев, Хиль, Сличенко, Гнатюк, и др.) своеобразный музыкальный ВДНХ(Выставка Достижений Народного Хозяйства) Советского Союза.
«Пломбир» - мороженое из настоящего молока в вафельном стаканчике стоимостью 19 коп.(дотационный государством продукт, по себестоимости 24коп.технология изготовления утеряна)
«Тошнотик»- (пирожок с ливером) 4 коп. .(технология изготовления утрачена)
«Орлёнок»- детский велосипед стоимостью 39 руб.
«Сгущёнка»- сгущенное настоящее молоко с сахаром по цене 55коп.( мечта «Детям – сгущёнку, взрослым- тушонку!» народный фольклор того времени)
«Ливерка»- ливерная колбаса стоимостью 60коп. кг. .(технология изготовления утеряна)
«Бормотуха» («шмурдяк», «Слёзы Мичурина, плодово-выгодное вино») - плодово-ягодные вина стоимостью от 1руб02 коп. до 3руб10 коп разного калибра от 0,5 до 0,7литра ( Вермут, Агдам, Талас, Солнцедар, Чашма, Рубин, Портвейн777, Яблочное, и др.) .(технология изготовления утеряна)
Худграф – это не титул художника, а художественно-графический факультет педагогического института, наверное самый анархический, не заточенный на решениях партии и правительства факультет.
«Троячок»- металлическая монета медного цвета, номиналом 3копейки , позволяющая выпить из автомата стакан газводы с сиропом.
«Копейка»- металлическая монета жёлтого цвета, номиналом 1копейка, позволяющая выпить стакан газированной воды без сиропа .или купить коробок спичек. («Копейка» - легковая машина марки «Жигули»
«Хрущёбы»- многоэтажки типового проекта, построенные в короткий срок. Позволившие частично решить жилищный вопрос в стране.
«Стенка»- вариант советской мебели, внедрённый «новый стиль жилья» Эта мебель пользовалась огромной популярностью, делалась из прессованных опилок. Мебель сортировалась по качеству «польская»,румынская, чешская и прочее. ( Удивительная страна!!!- мебель из опилок, а заборы, строительные леса, опалубка и др. делались из чистого «живого» леса, в некоторых республиках даже топили печи ценными породами древесины( такими как дуб, бук, граб, не говоря уже об осине, берёзе, липе и пр.)
«Околоподъездные бабки»- народный контроль «хрущёб» каждого советского двора. (Эти Вероники Маврикивны да Авдотьи Никитичны, по молодости бегавшие с транспарантами « Долой Чемберлена» или «Наш ответ Керзону», в былое время постоянные посетители каких-нибудь агитационных лекций СовНаркома в ДК( Дом Культуры) имени какого-нибудь Бонч-Бруевича, Радека или Клары Цеткин, позднее танцевавшие фокстрот и даже некоторые «бывшие стиляги») как-то одновременно быстро состарившись, надев деревенские горошистые платки и цветастые юбки, благополучно став пенсионерами, вспомнили как-то тоже вдруг истерично понятия « светить кулич», воду…красить яйца…обычаи задабривать домового… и другие приметы и нравы общинно- деревенского духа предков. Выражая дочернюю любовь к попам-батюшкам, толпой ломанулись в церкви. Собравшись,»скучковавшись» стаей они выбирали себе лидера: какую-нибудь «Григорьевну» или «Марковну», авторитет которой был непререкаем, сродни «пахана» на зоне. Этот «Бабан» двора, всегда имевшая единственно-правильное решение по всем вопросам жизни; будь то вопросы по здоровью, воспитанию, кулинарии, моды… Она знала совершенно точно и безпощадно « как детей пеленать и как девок замуж выдавать» Это была секта околоподъездных бабок. Под их неусыпным оком зрела степень вины молодёжи. Их безжалостный вердикт-суждение «МЫ ТАКИМИ НЕ БЫЛИ!». Осуждалось всё- отсутствие религиозности, длина волос у парней и короткие юбки у девчонок, заработок главы той или иной семьи, его склонность к употреблению спиртных напитков и прочее, прочее, прочее. Сколько личных, порой интимных, тем было обслюнявленно этими беззубыми ртами этих самых бабок!
«Красный день календаря» - всесоюзнообщепризнанные праздники, выходные дни. (9 Мая, 7 ноября – День Октябрьской Социалистической революции, 1мая- День солидарности трудящихся, 8марта- Международный женский день.- праздник праздновался в СССР, Китае,Камбодже, Северной Корее, Анголе, Монголии, и других недоразвитых от капитализма странах. Инициаторами его проведения были Роза Люксенбург и Клара Цеткин… в честь дня забастовки американских проституток вставших на защиту американских матросов бастующих за повышение зарплаты. В последствии был заменён и подменён как политическое волеизъявление всех женщин мира! Кстати , Международный Мужской день (19 ноября) провозглашённый ООН, в СССР почему-то не был в почёте, да даже совсем не известен!)
«Минск»- мотоцикл стоимостью 330рублей.
«Ява»- мотоцикл стоимостью 350рублей.
«Аттестат зрелости»- документ по окончании советской общеобразовательной школы
«13 зарплата»- в конце года денежное поощрение трудящихся.
PS/Автор благодарит советский язык за возможность использовать руськие слова, а используемые слова , за то, что они выразили вложенный в них смысл, алфавит за предоставленные буквы, советскую школу за то , что таблица умножения не стала для автора задачником по математике…
а Родину- СССР за счастливое детство!
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
7. Р У Б Р И К А «СТРАНИЧКА ПАМЯТИ»
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
Материал для СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ подготовила ВЕДУЩАЯ СТРАНИЦЫ - ДИНА ИВАНОВА 2
ДИНА! ОГРОМНОЕ СПАСИБО ЗА ВАШ ТРУД И ТЕПЛО ВАШЕЙ ДУШИ!!!
Страница памяти
---
Память о себе, о времени, о людях то всплывает, то затухает, но есть знаковые дни, мимо которых ПАМЯТЬ не проходит…
И всплывает особая память о друзьях, которых чувствуешь совсем рядом, здесь на Прозе.ру, но их уже нет…
Они сформировались в том времени, о котором мы сегодня говорим, и подарили нам понимание, что для тех, кто родом из СССР, труд был делом чести…
Пафосно. Возможно.
Но о Екатерине Мосиной хочется вспомнить и рассказать, как говорят – стоя.
«Е.И. Мосина – литературный редактор, выпустившая в свет более сотни томов: от А.С. Пушкина до современных авторов».
Её уже нет с нами шесть лет.
Но её страницы живы.
О ней пишут сегодня:
«ОНА БЫЛА ЗВЁЗДОЧКОЙ НА НАШЕЙ ПРОЗЕ, УМНИЧКА КАТЯ МОСИНА, ОНА И ОСТАНЕТСЯ В НАШЕЙ ПАМЯТИ СВЕТЛОЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ ЖУРНАЛИСТКОЙ, ВЫПУСКНИЦЕЙ ЖУРФАКА МГУ, ТАЛАНТЛИВОЙ, НЕПРЕВЗОЙДЁННОЙ.
МЫ ПРОЧИТАЛИ ВСЁ,
НАПИСАННОЕ ТОБОЙ ЗДЕСЬ, КАТЯ.
СВЕТЛАЯ ТЕБЕ ПАМЯТЬ!».
Прочитать всё … тоже благородный труд.
Она вела страницы :
Екатерина Мосина – http://proza.ru/avtor/kasenka777
Эра Сапина – http://proza.ru/avtor/era10
Остановимся и почитаем - http://proza.ru/2011/02/22/297
«Любимый ЧИТАТЕЛЬ! Все, раздробленные новеллы моей повести-дилогии я помещаю в одну книгу, которая называется "Отчего мерцают звёзды».
Здесь я предлагаю путеводитель по моей повести - Девочка из провинции. Счастливое детство.
Я бы рекомендовала эту книгу молодым людям, которые хотят добиться в жизни свершения собственных планов и мечтаний».
Дилогия была номинирована на конкурс "Большая книга" в 2010 г.
---
Из отзывов:
«Девушка из провинции очаровала.
И пойду за ней..... Интересно реконструировать в своей памяти её время... Её устремлённость - ВПЕРЁД! Её отношение к труду, природе, миру вещей, родителям, друзьям.
Спасибо, дорогая Эра!».
---
«Мне есть чему, - многому - у Вас поучиться. Есть тоже мечта - рассказать о своем времени, людях - то есть то, что Вы осуществили в своей повести».
---
«Эта повесть о времени, о нас, о том, что жизнь заново не перепишешь...А надо ли?».
---
«У любого детства время прекрасно….
Кати не стало..., и этот рассказ теперь читается по-другому, как разговор с ней…».
---
Екатерина Ивановна была очень светлым, чутким и мудрым человеком.
Память о ней в ее произведениях, в ее трудах, в ее стихах, в её наказе:
«Человек д о л ж е н иметь свет, иначе затянут омуты, засосут. Отметайте, отметайте от себя, люди добрые, злость и ненависть и мир будет прекрасен….».
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
СПОНСОРЫ Студии «Новый Эксперимент» и Журнала «Калейдоскоп»
(В алфавитном порядке):
Александр Андриевский http://www.proza.ru/avtor/glinkoa
Александр Жгутов http://proza.ru/avtor/ahgutov
Алёна Кор http://www.proza.ru/avtor/redsun
Анна Дудка http://www.proza.ru/avtor/sireng
Анна Шустерман http://www.proza.ru/avtor/ashusterman
Верико Кочивари http://proza.ru/avtor/korolenko059
Влад Вол http://www.proza.ru/avtor/walldemart
Владимир Погожильский http://www.proza.ru/avtor/vladimirych
Владимир Цвиркун http://www.proza.ru/avtor/raisa19
Дина Иванова 2 http://www.proza.ru/avtor/divanova08
Евгения Брагина http://www.proza.ru/avtor/bragina2
Евгения Серенко http://www.proza.ru/avtor/vitcan5183
Евгений Говсиевич http://www.proza.ru/avtor/mm1005
Зайкина Мила http://www.proza.ru/avtor/mixailova
Зинаида Малыгина 2 http://www.proza.ru/avtor/zinaida8
Игорь Лебедевъ http://www.proza.ru/avtor/lii2008
Игорь Исетский http://www.proza.ru/avtor/isetski90
Ирина Арапова http://proza.ru/avtor/ina55
Ирина Анди http://www.proza.ru/avtor/andii1
Карин Гур http://www.proza.ru/avtor/karin
Любушка 2 — http://proza.ru/avtor/lubushka2006
Марина Белухина http://www.proza.ru/avtor/uevfybnfhbq
Марина Шатерова http://proza.ru/avtor/volnucha
Михаил Бортников http://www.proza.ru/avtor/oldmike
Михаил Шнапс http://proza.ru/avtor/mihailshnaps
Надежда Кучумова 2 http://proza.ru/avtor/nadejda14
Надежда Франк http://proza.ru/avtor/nadezhdafrank
Нина Радостная http://www.proza.ru/avtor/89211490807
Николай Иванович Кирсанов http://www.proza.ru/avtor/kni41
Ольга Постникова http://www.proza.ru/avtor/helgasof
Ольга Сангалова http://proza.ru/avtor/osipenko1960
Роза Исеева http://proza.ru/avtor/grmroza
Семён Лившиц http://proza.ru/avtor/slivshin
Тамара Брославская - Погорелова http://proza.ru/avtor/t0ma2007
Тамара Полухина http://www.proza.ru/avtor/issabella32
Татьяна Ботанова http://www.proza.ru/avtor/starway
Татьяна Микулич http://proza.ru/avtor/tatmik
Фаина Нестерова http://www.proza.ru/avtor/fainafaina
Фома Портков http://proza.ru/avtor/fomaportkov
Эрна Неизвестная http://www.proza.ru/avtor/erna_neizv
Эльмира Пасько http://www.proza.ru/avtor/pasko
Эль Ка 3 http://www.proza.ru/avtor/69marcus19
Ян Архипов http://www.proza.ru/avtor/riplikant
Валерьян Николаев http://proza.ru/avtor/msmirnoff35
Елена Владимировна Николаева http://proza.ru/avtor/lenavlad51
РЕДКОЛЛЕГИЯ ЖУРНАЛА СЕРДЕЧНО БЛАГОДАРИТ ВСЕХ СПОНСОРОВ ЗА ДОБРОТУ И ТЕПЛО ДУШИ!!
Дорогие читатели! Большое спасибо за прочтение нашего Журнала «К А Л Е Й Д О С К О П».
Будем рады, если вы захотите поделиться своими впечатлениями.
Даже, если эти впечатления не самые восторженные.
С пожеланием счастья!
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ЖУРНАЛА «К А Л Е Й Д О С К О П»:
ДИНА ИВАНОВА 2
ЕВГЕНИЯ СЕРЕНКО
Ф О М А ПОРТКОВ
ЛЮБОВЬ КИРСАНОВА
P.S. ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ! НАПОМИНАЕМ ЕЩЁ РАЗ:
ЕСЛИ НАШ ЖУРНАЛ ВАМ ПОНРАВИТСЯ, НАЖМИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗЕЛЁНУЮ КНОПКУ "ПОНРАВИЛОСЬ"!!!
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖУРНАЛА:
Журнал 7 Мы родом из СССР 2-ая часть http://proza.ru/2019/11/06/36