Ил-4 повис во тьме. Световые столбы прожекторов, хищные, ходят, качаются, рыщут по ночному небу: ищут жертв. Мы пришли не первые. Другие экипажи уже разбудили чертов муравейник…
Высота шесть девятьсот. На боевом. Бомболюки открыты: сквозит. Штурман склонился над прицелом, командует: «Чуть левей!..»
«Левей, правей… С такой-то высоты…» - думаю. Послушно доворачиваю левее.
«Много. Так… Хорошо… Так держи… Хорошо… Бросаю!»
Десять «соток» освободились от замков, канули во тьму. Чуть добавляю оборотов, крен двадцать, левый разворот. До чего же долго он разворачивается…
То тут, то там сверкают вспышки: разрывы снарядов. Один хлопнул совсем рядом. Машина вздрагивает. Ох… Неприятно!
- Семенов, вы там как?
- Порядок! Шарахнуло сильно!
- Штурман?
- Штурман в работе. Пора, командир, ноги уносить.
Понимающий человек - наш штурман.
Ноги уносить… Скорости нет совсем: 260! И вниз особо не уйти. Аэростаты заграждения на пяти, у нас почти семь. Запас в полторы-две тысячи - запас для маневра - пригодится, если поймают: можно будет «подскользнуть», уйти пикированием.
Висим, как мишень. Единственная защита - темнота. Сотни невидимых смертоносных осколков носятся в воздухе. А много ли человеку надо?.. Препаскуднейшее ощущение!..
Но пока нам везет. Надолго ли?
Малость отдаю от себя, еще немного добавляю оборотов. Взгляд пробежался по показаниям приборов ВМГ - тут порядок. Двигатели, бедные, работают без передыху уже более шести часов. Вся надежда на них. При самом лучшем раскладе им еще часов пять пыхтеть.
Скорее бы выскочить из этого ада. Растет скорость: уже 320. Бомбардировщик медленно, очень медленно, разгоняется. Давай, давай, хороший мой, выноси!..