Нижеприведённый текст написан великим русским поэтом двадцатого века Велимиром Хлебниковым около ста лет назад.
Но, Бог мой, этот текст, воистину вне времени, как и все его гениальные произведения, так и не понятые профанами, и, особенно, так называемыми литературными"критиками". Надо сказать, гении, недолюбливают критиков, даже добра желательных, очевидно чувствуя изнутри их паразитическую сущность: примазаться к вечности с "чёрного хода".
Итак вот текст:
Государство обладает громадной отрицательной
властью. Оно может разрушить [поэта] полностью.
Но положительная его власть ничтожна,
как не может Бробдингнег, герой Свифта,
своим громадным
пальцем руководить движением частиц в веществе.
Понятие о величине относительно.
Одна и та же величина в одном и том направлении больше других, в другом — ‹меньше›.
Огромное солнце завидует быстроте ‹поэта›, божеской светинки.
Владыка царств Атилла завидует силе чумы нищего,
умирая от нее.
Мы, поэты, меньше государства в одном направлении
и больше его в другом.
Своим громадным пальцем государство не может
взять нас и управлять нами как ученый
не может управлять движением частиц вещества.
Его пальцы слишком огромны, он только созерцатель.
Государство интеграл, мы дифференциал.
Но там, где идет о движении во времени личности,
росте личности, соборное тело государства ничто,
а мы полубоги по своей власти
и издеваемся над государством.
Текст взят с сайта https://www.ka2.ru/nauka/index.html.
Сайт посвящён Велимиру Хлебникову и будет интересен любителям русской словесности.
Вот слова Хлебникова о критиках, с коими я полностью солидарен:
Критик — это прокурор.
Мы подсудимые. Он жандарм.
Он представитель статики пространства.
Мы как воины времени, воины будущего.
Мы разрушаем настоящее, строим новые леса
времени, вбиваем в соборный мозг сваи, перекидывая
стропилы и конек крыши.
Кр‹итики› как городовые от искусства кричат „разойдись”,
и уличный шум и вес‹елье› многих, и карают
за нарушение общественной тишины и беспорядки,
сажают в поэтическую кутузку, т.е. обрекают на голод речи,
заносят на черную доску списки тех лиц, которых
нельзя печатать — ‹так как› они нарушители установившихся нравов.
"Поэтическая кутузка"! А у нас тут бывает "прозаическая кутузка"!