С самого утра у Петра Фомича тянуло за грудиной. Работа не шла, в голову лезли тревожные мысли. А что, если… – начинал думать Петр Фомич, но тут же резко одергивал себя. Да нет же! Нет! Какой инфаркт? Он возмущался собственным робким предположениям. Однако ходил медленно, часто останавливался, и то расстегивал, то застегивал воротничок, отирал влажный лоб платком, хватался за пульс и к вечеру, наконец сдавшись, попросил жену Раю вызвать скорую. Рая с шумом оставила все кухонные дела и бросилась к аппарату, но, не успев вставить распаренный палец в дырочку диска, получила очередной запрет.
– Нет, Рая, не звони! Мне легче! – кричал Петр Фомич, сжимая левой рукой свою мясистую грудь. – Неудобно, поздно уже. Что людей зря дергать.
– Нет уж, хватит, Петя!
Рая, измученная за день жалобами мужа и собственными переживаниями, властно набрала номер.
– Скорая. – послышался усталый голос диспетчера.
– Приезжайте скорее! У мужа инфаркт! – прокричала Рая. – Да я же говорю вам: инфаркт! Как, кто поставил? Да что тут ставить-то! Дураку понятно, вы спорить будете или врача вышлете?!
Пока Рая ругалась с диспетчером, Петр Фомич нервно ходил по комнате, вытирая поминутно потеющие ладони о майку. Ох, зря, зря вызвали, – думал он, – Все равно уже ничего не сделать, только в пустую людей гонять, да и в больницу не хочется. Вон, Витька увезли - там и помер.
Тут Петр Фомич похолодел. Завещание! Он давно собирался составить его, да все руки не доходили. Квартира-то Рае отойдет. – Думал Петр Фомич. – Нехорошо, ведь с Раей мы что? Всего-то пять лет прожили. А с Ирой целых пятнадцать. Ну и что, что без штампа. Зато счастливо жили. Так и жили бы, если б я к Рае не ушел.– Неожиданно с обидой и сожалением подумал Петр Фомич. Дрожащей рукой он вынул лист из ящика стола и хотел было писать, но в комнату вбежала Рая.
– Потерпи, Петя. Сейчас. Уже едут. Ляг, ляг немедленно! – Рая завалила Петра Фомича на диван, стащила тапки. – Что тебе дать? Чай, кефир?
– Ничего, Раюша, ты иди, встречай. – Петр Фомич с нежностью погладил руку жены.
А ведь Рая меня любит, да и я ее, в общем, тоже, – думал он, и сомнение моментально сбило прежний настрой.
Недолго размышляя – долго думать было некогда, смерть дышала в затылок – Петр Фомич размашистым почерком написал несколько строчек на листе и запечатал в маленький белый конверт. Конверт сунул под подушку.
Через пару мгновений в комнату вошли два врача, занеся с улицы морозный воздух. Рая суетливо бегала вокруг, не давая возможности начать осмотр.
– Что вас беспокоит в данный момент? – начал крупный доктор.
– У него болит сердце. Молчи, Петя, я сама расскажу! Дело в том… – начала было Рая, но была грубо отправлена на кухню. Петр Фомич успел сунуть ей в руку конвертик со словами: "Откроешь после". Рая сразу поняла, после чего и разразилась громким рыданием.
Пока врачи занимались Петром Фомичем, Рая отрешенно металась по кухне от окна к двери, громко сморкаясь. Она пыталась мыть посуду, но надвигающийся траур затмил бытовые мелочи. Рая подошла к двери, отделявшей спальню от коридора, и увидела в щель как тот, что помоложе, прикрепляет к телу мужа какие-то провода и присоски. Всё, – подумала Рая, – Конец. Она пошла на кухню и, сев на табурет, решительно распечатала конверт. Потом времени не будет.- Успокоила себя Рая и начала читать.
Дорогая Раюша! Вот и пришел мой час. Ты знаешь, как я уважал тебя все эти годы, поэтому хочу, что бы после моей смерти именно ты получила от меня в наследство нашу полированную стенку, ковер и телевизор. Это по праву принадлежит тебе. Позвони Ире, пусть она заберет тот сервиз, который остался после развода, и лыжи. Тебе они все равно не понадобятся. Квартира же отойдет тете Гале, как единственной наследнице. Так будет справедливо. У нее семья большая, ей надо, а у нас-то и детей нет, как ни крути. Твой Петя.
Рая замерла. Вокруг нее вдруг воцарилась звенящая тишина. Она сидела на холодном табурете, врезающимся острым краем в бедра, лишенная мыслей и чувств. Вся суета и ужас предстоящей разлуки с любимым мужем растворились бесследно. А ведь она и не думала о квартире, о завещании. Она думала лишь о своем горячо любимом Петюне, о том, как трудно ей будет жить одной, без него. А Петя взял, да и предал ее. Тете Гале все завещал. Да еще и подленько как: право последнего слова за собой оставил, мол, только после смерти вскрыть. Чтоб в глаза жене не смотреть. Знал, что сподличал. Струсил. А ведь она, Рая, готова была за ним лежачим ухаживать, судно подносить, кормить с ложки. Так бы и корячилась с конвертиком запечатанным в кармане. А он сдох бы и кукиш показал с того света.
– Остеохондроз, – вдруг прогремел голос доктора, – Сто лет проживет с таким мотором. Спину на ночь мазью натрите. Всего доброго.
Дверь захлопнулась. Рая пошла в свою комнату и собрала чемодан. Больше Петр Фомич ее не видел никогда.
С годами квартира Петра Фомича поросла хламом и превратилась в пыльную свалку. Сам Петр Фомич опустился, спился и умер от отравления суррогатами алкоголя. Тетя Галя со своей большой семьей, наконец, зажили свободно в новой квартире.