Последующие дни после аварии для Максимовых начинались всегда одинаково — звонком или походом в эксплуатационный участок дирекции с одним и тем же вопросом: когда, наконец, им восстановят освещение в соответствии с действующим проектом дома. Ответы должностных лиц не отличались оригинальностью:
— Ваш вопрос доложили. Руководство решает.
— А подробней? Кто решает? Фамилия, имя, отчество, причина столь длительного бездействия?
— Потерпите, меры принимаются…
— Вот это-то как раз совсем не очевидно.
— Решение вопроса задерживается по объективным причинам. Прежняя обслуживающая компания сложила свои полномочия. Конкурс на выбор новой компании уже прошел. Сейчас идет заключение договоров. Их подписание в стадии завершения. Вот закончим эти дела…
— Позвольте, причем здесь конкурс? Почему не вызываете городскую аварийную службу ремонта?
— Ну, это вопрос к руководству. На своем участке мы занимаемся сбором информации по несанкционированному переустройству и не более того.
Так изо дня в день управдомы толкли воду в ступе.
— Сорваться и нагрубить им…
— Какой в этом толк?
Всю поездку на работу Сергей Григорьевич мысленно прокручивал ситуацию: «Должностные лица просто забалтывают проблему. Других причин нет». Как недалек он был от истины…
Суббота. Спешить на работу не надо и можно еще поспать. Но с годами люди начинают экономить на сне. Встают по биологическим часам и принимаются за дела, выпадающие на выходные. Анна поехала на рынок, а Сергей Григорьевич отправился в гараж готовиться к поездке на дачу. Оба вернулись домой к десяти.
Овсяная каша в тарелках приглашала к завтраку, когда в квартиру позвонили.
На пороге стояли: техник эксплуатационного участка Чумочкина Мария Антоновна, электрик со складной лестницей, мотком проводов, ящиком с инструментами и сосед из расположенной выше квартиры. Последний был в богатом темно-малиновом халате и тупо смотрел на свои остромысые тапки.
— Сейчас будем восстанавливать освещение, — сказала чиновница. — Вот, подпишите комиссионный акт.
Сергей Григорьевич обрадовался, что наконец-то вопрос подошел к фазе разрешения. Не вникая в текст, расписался внизу акта и поставил число.
Чумочкина повела глазами в сторону электрика и предложила Сергею Григорьевичу пройти на лоджию вместе с Татиком, чтобы тот посмотрел, какие стекла, поврежденные сваркой, он должен заменить в квартире соседа.
Анна пошла за ними и задала вопрос: — Когда дирекция начнет демонтаж ограждения лоджии Татика, перекрывающей дневной свет?
— Таких распоряжений нет, — ответила Чумочкина.
— Почему? Ведь заявление давно подано. Нависающее ограждение лоджии Татиков над окном нашей квартиры не предусмотрено проектом дома.
— Руководство сказало, что если будете настаивать, вам придется снять остекление на своей лоджии.
— А причем здесь остекление? Реконструкция ограждения лоджии с выносом в межбалконное пространство с увеличением внутреннего объема помещения и остекление рам — разные виды работ и разные формы собственности. В доме остеклены почти все лоджии, но при этом никто не увеличил их проектные формы и не создал прецедент с соседями. Это сделано только в нашем подъезде и только Татиком!
— Я тут не при чем, — пожала плечами Чумочкина. — Такое указание поступило сверху: вы снимаете остекление на своей лоджии; мы займемся ограждением лоджии Татика.
— Но это шантаж! Чиновница пожала плечами: — Я сказала все, что знаю.
Внимание Анны неожиданно привлекло шуршание осыпающейся штукатурки, хлопки и треск сдираемых со стен панелей… Она быстро вернулась в прихожую.
В коридоре шустро вандалил электрик. Он стоял на стремянке и приноравливался к снятию навесного потолка.
— Что вы себе позволяете?!
На шум вышел и Сергей Григорьевич. Увидев происходящее, он потерял дар речи. Такой наглости от работников дирекции он и представить себе не мог.
Татик быстро шмыгнул за дверь.
Электрик вопросительно смотрел на чиновницу.
— Мы решили провести новую линию освещения по потолку вашей квартиры, — затараторила Чумочкина.
— Кто это — мы?
— Руководство управы, — не называя имени, неопределенно, показывая в сторону и вверх, мотнула головой чиновница.
— А кто же вам это позволит? — возмутилась Анна. — Вместо того чтобы менять электропроводку в квартире, где ее повредили, вы приходите сюда, в нашу квартиру, и самоуправствуете…
— А вы, женщина, не вмешивайтесь, — заносчиво парировала Чумочкина. — У нас распоряжение из управы — провести новую линию электроосвещения по потолку вашей квартиры. И не вам решать, что нам делать и где делать!
— Но вы портите наше личное имущество! Какое отношение к нему имеет управа? Покажите распоряжение из управы!
Чумочкина пропустила вопрос мимо ушей и ответила:
— Перекрытие вам не принадлежит.
— Согласна. Только вот электропроводка повреждена на плите перекрытия под полом квартиры Татика, и для проведения работ вы пришли не по адресу.
— Как это не по адресу? Это ведь вы жалуетесь на отсутствие освещения. Вот к вам и пришли. Хотим быстро восстановить свет.
— С нарушением проекта?
— Проект нам не указ. Мы делаем то, что нам приказывают.
— Но помимо повреждения электропроводки в квартире Татика разрушена верхняя часть перекрытия — кто ее будет восстанавливать?
— Об этом нам ничего не известно.
— Что значит — не известно? О работах на перекрытии и переустройстве его конструкции мы поставили вас в известность полтора месяца назад. Вы неоднократно были в квартире Татиков и видели бетонную плиту без заделки. И были обязаны составить акт об уничтожении изоляционных покрытий внутри ограждающей конструкции. Или вы этого не сделали? Тогда что вы делали последние полтора месяца по нашему заявлению?
— Работы у нас хватает, и отчитываться за нее я перед вами не обязана. Так мы будем вести новую электролинию по потолку?
— Нет. Выборочно и кустарным способом — не будем! Это нарушение правил ремонта и наших жилищных прав.
— Как хотите. Вот копия акта, и можете решать вопрос самостоятельно через суд.
Чиновница вынула из файла и положила на тумбочку акт, скоропалительно, на доверии к ее порядочности подписанный Сергеем Григорьевичем, и скрылась за дверью.
Анна убрала мусор, вымыла пол, протерла со стен пыль, еще раз вымыла пол и только потом с обидой обратилась к мужу:
— Узнал бы сначала, зачем они пришли. Весь коридор выпотрошили и порвали обои в комнатах. Хорошо еще, что не успели зеркальный потолок сорвать. Теперь вместо поездки на дачу будем заниматься панелями и плинтусами.
Уняв чувство обиды на доверчивого мужа, Анна взялась за изучение акта.
— Сережа, — позвала она мужа прерывающим голосом, — для суда нам оставили обманку. Смотри — никаких сведений о характере работ в квартире Татика; ничего не говорится об уничтожении инженерно-технической заделки перекрытия. Нет сведений по осмотру состояния скрытых деталей пола, ни слова об аварии в электросети дома. Опять же, ничего о реконструкции лоджии. И это только при беглом прочтении. А если посмотреть на этот акт внимательней?
Сергей Григорьевич растерянно смотрел на жену. А Анна уже вникала в каждое слово оставленного чиновницей акта.
— Вот, смотри, — сказала она. — Запись утверждает, что электропроводка замоноличена в бетонном канале плиты. Чушь какая! Внутридомовая электропроводка в квартирах нашего дома лежит на плите, под полом. Мы с тобой были свидетелями ее установки, когда по ордеру знакомились с квартирой. Не знаю, как ты, но я хорошо помню, где и каким способом строители устанавливали токонесущий провод. Замоноличенного канала, как пишут составители акта, в плите нет, а есть рукотворная штраба на поверхности плиты глубиной в диаметр провода, и вскрыть ее можно носком ботинка. Жаль только, что память к делу не пришьешь, особенно если имеешь дело с жуликами. Для опротестования записей акта потребуется проект установки электрических сетей в доме. На запросы уйдет много времени, и не факт, что при сложившихся обстоятельствах мы получим этот документ.
Анна снова и снова возвращалась к записям в акте.
— На самом деле опротестование не должно быть сложным. Акт не официальный: бланк машинописный, но нет печати дирекции, технического кворума, подписи Татика. Так, подделка под акт. Хотелось бы знать, какой суд примет эту пустышку в качестве доказательства о повреждении общего имущества дома? Вот еще одна нестыковка: дата составления акта не совпадает с датами ремонта и нашего заявления в дирекцию. Расхождение в полтора месяца свидетельствует о нарушении оперативного регламента работ, сроков рассмотрения нашего заявления и длительном перерыве в предоставлении оплачиваемых коммунальных услуг.
Собравшись с мыслями, Анна подвела итог:
— Акт, который нам оставили, — утка для доверчивых людей. И не одна. А целый садок! Составители акта изменили место и способ установки внутридомового электрического провода. А от этого, между прочим, зависит определение формы собственности. Из записи «повреждена электропроводка Максимовых» следует, что составители акта подменили и форму поврежденной собственности. Однако как складно все придумано. И только элементарная логика не связывает записи в акте с реальностью: брус крепили саморезами к плите в одной квартире, а поврежденный провод показывают в акте на три метра ниже места работ в другой квартире, в то время как наша-то доля силового провода целехонька и лежит под нашими ногами. А вот и еще одна уточка: электропровод повредили якобы при настиле ламината. Сделать такое в принципе нереально, поскольку между ламинатом и нижней частью заделки плиты, где лежит электропроводка, находится прослойка из нескольких изоляционных покрытий, о судьбе которых в акте ничего не сказано. Составители акта в несколько слов уместили объем работ, проводимый у Татиков в течение трех месяцев, исключили сведения о ликвидации скрытых деталей пола, а это целый пакет нормативных инструкций! Ссылка на ламинат — личную собственность Татика — п роводит мысль о том, что в его квартире вообще не было работ с общим, внутридомовым имуществом! Принимая во внимание назначение акта — для суда, — акт по нашей квартире — это бесценная услуга Татику для сокрытия им порчи дома.
Анна нервно рассмеялась. Четыре жирных утки прижали лапками плинтус в квартире Татиков, не позволяя заглянуть в нутро пустой конструкции перекрытия, и невинно смотрели на нее из подложного акта ДЕЗ. Кто посадил уток для сокрытия преступления — можно было догадаться. Утки и акт, в котором они плавали, — косвенное подтверждение сговора должностных лиц с Татиком.
— Что в итоге? — подвела черту Анна. — А в итоге вместо предусмотренных законом документов по переустройству конструкции перекрытия в квартире Татика имеем подложный акт по нашей квартире с искажением обстоятельств ремонта в квартире Татика, объема произведенных работ, места и способа установки поврежденной электропроводки и формы ее собственности. Документов, подтверждающих повреждение общего имущества коммунального назначения, для судебной защиты наших нарушенных жилищных прав нет. При состоявшемся отчуждении общего имущества от пользователя в интересах виновника порчи инженерных коммуникаций случившееся следует понимать как мошенничество.
— Но Чумочкина дала понять, что акт для суда, — заметил Сергей Григорьевич.
— Да мало ли что сказала Чумочкина. Для правосудия недопустимы доказательства с нарушением федерального закона. И опять же, какие у нас могут быть суды с соседом за порчу коммунального имущества дома, находящегося на балансе и в оперативном управлении муниципального предприятия? Здесь много разных «но», указывающих, что у районного суда нет правомочий на разбирательство дел, находящихся в оперативном ведении исполнительной власти. И первое — предельно короткий срок ликвидации аварий в электрических сетях. Второе. За подачу энергоресурса в нашу квартиру отвечает дирекция, а не Татик. Он лишь обязан оплатить восстановительные работы.
— Но Татик ведь сказал, что все оплатил. — Да, сказал. Только вот кому и что он оплатил? — возразила Анна. — Надо требовать от дирекции подтверждения возмещения Татиком ущерба. Думаю, ты понимаешь, что при отсутствии обязательных для нашего случая, определенных нормативными требованиями доказательств ситуация полностью изолирована от нарушенного жилищного права, от суда, от закона? Кто-то сознательно не составил надлежащий пакет документов по квартире Татиков, заменил их актом по нашей квартире, насажав в него информационных уток. И еще. Обрати внимание: содержание акта заточено только на электропроводку, без указания ее вида, в то время как уничтожена полностью начинка строительной конструкции.
Анна вдруг прервала свои рассуждения:
— Кстати, очень дорогой конструкции. Ведь на плите перекрытия заложена система жизнеобеспечения для неопределенного круга лиц. И эта система уничтожена Татиком. Но о материальном ущербе дому нет и намека. Как с этим прикажете быть? Ты сам специалист по сложным электрическим установкам, и ты не хуже меня знаешь, что подмена видов электрических проводов позволяет скрыть негативные последствия ремонта в квартире Татиков. Хотелось бы знать, сколько стоит схема сокрытия порчи дома?
Сергей Григорьевич хотя и винил себя за доверчивость, но понимал, что отнюдь не доверчивость стала причиной их беды. Ведь он общался не со случайными прохожими, а с представителями исполнительной власти. Общался официально.
О какой доверчивости может идти речь, если их отношения с дирекцией по управлению общим имуществом дома и предоставлению коммунальных услуг регулирует жилищное законодательство? И все же Анна права. Они столкнулись с мошенничеством должностных лиц с имуществом коммунального назначения, находящимся в хозяйственном ведении дирекции. А самовольные действия Татика — удобный случай для теневого заработка при отчуждении этого имущества. Обещаниями о принятии мер и обманом в течение полутора месяцев их заманили в ловушку, выбраться из которой будет непросто.
К такому выводу пришла семья после обсуждения последних событий.
Продолжение следует https://e-shirokova.ru/