В этот день, когда до школы имени Фассбендера в одном из южных пригородов Лондона, прославленную в народе как школа F, наконец добрались настроение и декорации, которыми были полны уже все магазины и кафе города по случаю Хэллоуина, сотни детей изо всех сил сражались с теми сторонами своей жизни, которые были страшны по-настоящему, чтобы дождаться или заслужить момент, когда можно будет вступить в контакт, а то и в сговор, со страхами и ужасами декоративными – и наслаждаться ими все выходные. Урок перед большой переменой всегда был довольно тягостным, особенно в дни, когда детям важно было многое обсудить между собой – а все любимые детьми праздники к таким относились. Но в этот день было немного легче – учительницу английского, среди учеников непопулярную, в этот день заменяли, что породило слухи, будто самого страшного настоящего монстра к этой ночи похитили демоны для своих собственных развлечений. О происхождении учителя на замену, впрочем, давно говорили столь же невероятные вещи – те, кто не воспринимал его всерьёз или был к нему не расположен, бросали колкие шутки о том, что его не существует, иные же, которых было меньшинство – что он принадлежит другой планете, миру или уровню организации материи. Главным образом из-за его внешности – светлая одежда, волосы и бледная кожа делали его почти невидимым на фоне белых стен и мебели кабинетов, а спускающиеся ниже поясницы платиновые волосы и возвышенная манера речи придавали ему явное сходство с представителями мудрейшей расы разумных волшебных существ. И будто этого было мало, сегодня, на английском, он показывал такие черты и способности, которые едва ли имел шанс проявить всё это время, пока вёл биологию. То и дело он разбирал на неочевидные элементы какое–нибудь слово, о котором дети и подумать не могли как о сложном или составном, имевшем когда–то тайный смысл; а к другим приводил приятные на слух устаревшие формы, принятые до языковых реформ или рождения известных писателей – чего в заданиях после текста не было вовсе. Уже до начала вечеринок можно было сказать, что ему перевоплощение удалось лучше всех – сейчас его внимательно и с удовольствием слушали даже те, кому его биология и речи классного руководителя казались занудными и скучными. Неизменной осталась его совершенная, лабораторная точность – свою последнюю фразу он окончил аккурат за секунду до того, как прозвенел звонок, когда секундная стрелка в настенных часах была в одном делении до числа 12.
– Жду вас на шестом уроке, – сказал учитель, но его голос потонул в шуме, который издавали убегающие на большую перемену дети. Опустел класс быстро, но не до конца. Одной из учениц, крепкой спортивной смуглокожей девочке с глазами приятного оливкового цвета и отстриженными по идеальной прямой волнистыми волосами чуть выше плеч, уходить было ещё рано.
Староста класса, отличница-активистка Миртл, была вынуждена сосредоточиться на одном крайне важном деле, которое разрешить могла только здесь и сейчас, в этом классе. После учебного дня её ожидал поход по домам взрослых по случаю Хэллоуина – который, как и многие «серьёзные» мероприятия этой школы, на ней и держались. Что–то она организовывала сама, в чём–то регулярно участвовала от имени школы, занимая места на соревнованиях городского и межрегионального уровня – в самых разных дисциплинах, от любимой биологии до кельтских народных танцев – а всё вместе обеспечивало ей сильнейшую положительную репутацию. Но любили её не только учителя – ведь она не всегда была на одной стороне с ними и продвигаемой ими идеи неуёмной активности любой ценой. Если она видела, что близкий ей ребёнок в погоне за призрачным «большим будущим», которого так горячо желают для него взрослые, лишается радостей жизни в настоящем – а то и вовсе не успевает восстановиться после очередного забега за Достижениями и Преодолениями – Миртл всецело вставала на его сторону. И некоторые взрослые, благодаря всё той же репутации, к ней даже прислушивались.
Сейчас две её общественные роли – прилежной ученицы и той, кто может сделать других детей счастливее – между собой конфликтовали. Если измерять всё в жизни тем, сколько у одного человека или в целом мире прибавляется или разрушается счастья, чаши воображаемых весов, назойливо качающихся сейчас перед носом Миртл, были даже близко не уравновешены. Пропусти она один урок по предмету, который знает на два учебника вперёд - не пострадает никто, даже учитель. Если же у неё будет меньше времени на подготовку к тому, что ждёт её и остальных после уроков –она не сможет в нужный момент сосредоточиться и в спешке забудет что–то важное. От этого пострадают все, кто доверил ей ведение хэллоуинского похода. Возможно, их родители тоже. И те взрослые, которые уже закупили сладости для охотников и не получат шанса их передать – а значит, им самим придётся есть конфеты не по своему вкусу.
Как сейчас видела Миртл, только одно действие могло сломать линию времени, ведущую к такой прискорбной развязке – прямой разговор с учителем. В идеальной вселенной это не должно было быть ни трудно, ни болезненно для отличницы, известной в том числе блестящими результатами на олимпиадах и конференциях по его же предмету. Но из какой именно вселенной прибыл на грешную землю Райан Адлер, никто точно не знал.
Дождавшись, пока уйдут все, Миртл глубоко вдохнула и направилась к столу учителя – он класс покидать не думал.
– Мистер Адлер?
– Да, Миртл? – отозвался учитель, жестом приглашая девочку сесть рядом с учительским столом. Правда, она приглашение не приняла – расслабляться было не самое подходящее время.
– Я хотела бы отпроситься с биологии. Домашнее задание вот, – Миртл положила на учительский стол свою тетрадь, – а тему уже по учебнику выучила.
Тетрадь мистер Адлер бегло пролистал в нужном месте и отложил – скорее всего, на этом этапе его устраивало всё, что он там видел.
– Сильно занята этим вечером?
– Да… есть к чему подготовиться.
Где–то с минуту мистер Адлер смотрел сквозь пространство так задумчиво, что Миртл уже хотелось привести его в чувство резким звуком. Впрочем, он сам заговорил неожиданно – в тише опустевшего класса это прозвучало почти как внезапный щелчок.
– Да, конечно, ничего страшного, если пропустишь одно занятие. Но…
– Да? – переспросила Миртл, уже готовясь к психологической обороне. Уж очень известен был мистер Адлер своей заботой об учениках, выходящей из разумных пределов не реже родительской. А заботой о старосте, активистке и отличнице по его предмету – ещё больше.
– Тебе на этой недели уже три дня подряд пришлось раньше прийти в школу. И в среду, и вчера, и сегодня… Ещё во вторник в лаборатории задержалась.
– Так вчера и сегодня же, а не завтра, – сказала Миртл – подобный разбор сбил с толку даже её. – Завтра мы вообще не учимся.
Потеряв надежду достучаться до Миртл намёками, мистер Адлер спросил прямо:
– Может, сегодня ты хотела бы отдохнуть?
Хотя Миртл была готова к такому повороту, ей сложно было сдержать и тем более скрыть недовольство.
– Во–первых, я точно знаю, чего сама хочу, и никогда не ошибаюсь. А во–вторых, вы серьёзно предлагаете мне не ходить на то, что я для остальных все эти дни готовила с утра пораньше?
На последнее мистер Адлер возразить ничего не смог. В конце концов, он сам не мог не чувствовать праздничного настроения, охватившего школу.
– Да. Извини, это было глупо с моей стороны. Удачи тебе.
– Спасибо, сэр, – ответила Миртл уже спокойно. – До понедельника.
Выходя из класса, Миртл готова была поручиться, что слышала нечто похожее на молитву.
С другой стороны от двери её ждали, жертвуя свободными минутами перемены, все, кто собрался идти с ней этим вечером в конфетный поход. Хотя подготовкой она никого больше не обременяла, солидарность не давала им покоя.
– Ну? – все собравшиеся затаили дыхание в ожидании ответа. Миртл ответила одним выдохом:
– Отпустил.
Все облегчённо вздохнул, кто-то поаплодировал. Миртл договорила:
– Даже не сказал, какая эта хрень небогоугодная. Сама в шоке.
– Не предлагал нас провожать на охоте? – решил пошутить парень в футболке с сатанистской пентаграммой.
– По-моему, думал об этом. Но флаг ему.
Дождавшись, пока все хотя бы на время насладятся шутками на тему гиперопеки и искренней религиозности мистера Адлера, Миртл перешла к главному делу, ради которого её и ждали на выходе из кабинета.
– К шести тридцати все вернуться успеете, кто хотел?
– У нас хор на попозже перенесли, – сказала Стефани, первая певица класса, – я только в полседьмого закончу. Но могу прийти сразу после, у меня костюм с собой!
– Хорошо, тогда давайте в семь, – предложила Миртл, и спорить с ней никто не подумал. – Не, остальные могут и раньше приходить, поболтаем. И, это… кто ещё не скинул, напишите в чат, кто какие конфеты больше любит.
Девочка, которая молча слушала и как будто старалась не высовываться, тяжело вздохнула. Миртл поняла, что не лишним будет добавить:
– Для кого это важно и у кого силы останутся на работу мозга. Да, Берил, если не пришлёшь – тебя вместо конфет ни съедят, ни я, ни кто-то ещё.
– А у кого мозг вообще никогда не работал?! – вставил сквозь громкий смех сосед Стефани по парте, который отвлекал её весь урок и сейчас старался не терять её из виду. Неловкий низкий мальчик, услышав это, рывком убежал подальше, за мгновение до того, как Миртл спросила:
– Алекс, ты про себя сейчас или да?
– Про кого же ещё, – отшутился Алекс, но в ту сторону, куда удалился одноклассник, смотрел как-то очень внимательно.
– Эндрю я тоже всё кидала, отцепись от него, – строго сказала Миртл.
– Да блин, из-за Конченного пять человек с нами идти не захотели.
Миртл уже открыла было рот, чтобы вступиться за Эндрю, но её опередил всё тот же поклонник красной пятиконечной звезды:
– Конченные тут как раз они, эти крысы сбежавшие. Думаешь, если они нас из–за такого кинули, то не кинули бы сто раз на самой охоте? Соблюдали бы все правила Миртл и не зажимали добычу?
Миртл почувствовала, что сама не могла бы ответить лучше. Разве что дополнила эту пламенную речь самой страшной угрозой, которую мог услышать семиклассник этой школы. Хоть и шутливой.
– Кто будет его обижать, тому голову откушу и любить не буду.
После этих слов одноклассники молниеносно прекратили попытки достать друг друга. Да и в целом решили, что с текущими вопросами всё понятно, и разошлись по своим делам и в направлении следующих уроков. Берил осталась дольше всех – только для того, чтобы сказать:
– Ты настоящий друг, Миртл. Спасибо.
– А? – Миртл немного растерялась.
– Ну… Ты всё продумала. – объяснила Берил, чей голос дрожал не то от неуверенности, не то от восхищения. – Даже списки готовишь. Всё так удобно делаешь…
Сама же Миртл не считала свой вклад в дело хэллоуинской охоты такой уж заслугой:
– Я столько раз это всё делала для школьных выставок, недель охраны здоровья и прочей белиберды. Кто мне запретит всё то же самое приложить к тому, что действительно важно?
Неизвестно, что ещё и насколько громко сказала бы Берил, если бы точно в этот момент ей не позвонили родители. Махнув друг другу на прощание, девочки разошлись – в необычном для простого школьного дня приподнятом настроении.
Остаток учебного дня прошёл для Миртл довольно легко и расслабленно – срочных задач, способных поломать ей расписание на весь оставшийся день и оставить без сил и времени на то, что важно, никто из учителей или детей на неё не повесил. Прежде чем поехать домой и как следует отдохнуть перед предстоящим бурным вечером, Миртл решила завернуть на территорию начальных классов на первом этаже. Декораций здесь было ещё больше – по большей части они представляли собой поделки самих младшеклассников, которых только учили отличать добро от зла на простых ассоциация. Конечно же, строго следя за тем, чтобы к «злу» никто привязанности не испытывал. Посему ничего страшнее улыбающийся бумажной тыквы или летучей мыши там было не увидеть – если закрыть глаза на то, что в исполнении обитающих здесь учеников даже счастливая по замыслу улыбка тыквы нередко казалась страшной.
Миртл же искала среди этой пестроты своего друга, которому в школе было страшно большую часть времени – и нашла выходящим из своего класса. Там, у двери, она его и встретила:
– Август, привет.
Мальчик подскочил так, будто к нему лично подошёл один из монстров с декораций. Миртл это не обидело – как близкий Августу человек, она успела привыкнуть, насколько высок у него постоянный уровень напряжения. Только расстраивалась, что сделать с этим ничего не может.
– Всё хорошо. Это я, Миртл, не коридорный монстр. Я тебя не съем.
– А? То есть… извини! – засуетился Август. – Привет, Миртл!
– Ничего. Ты как, живой? Никто не обижает?
– Нет! Ну, почти… – заговорил Август громко и быстро, как будто кроме Миртл его больше никто никогда не слушал. – Я опять всё не так понял на рисовании, и Люси надо мной смеялась, а мисс Томас говорила, что она права… Но хоть ты надо мной никогда не смеёшься!
Как его утешить, и стоило ли, Миртл не знала – кажется, сейчас он был в норме, и было бы легко сделать ему больнее, если на разговоре о проблемах настаивать. Надеясь, что не обидит Августа, девочка быстро перешла к главному:
– Да… я никогда не буду. А после уроков пойдёшь со своими на охоту?
– Охоту? – Август, кажется, был в неподдельном ужасе.
– Сбор конфет. Вечеринку, – пыталась успокоить его Миртл. Поняв, что каждое её слово давит на него только сильнее, сказала совсем просто:
– Ну, празднование Хэллоуина! У вас же тоже… такое будет? – уточнила Миртл на всякий случай.
У Августа, судя по всему, отлегло от сердца, но это чувство быстро сменилось печалью и разочарованием.
– Будет! Но… Я просил – не отпустили. Только на дискотеку в воскресенье… если со мной пойдёт кто–то из старших ребят.
Когда что-то подобное произносил её друг, пусть даже из начальной школы, Миртл понимала, что у неё может быть только одна уважительная причина не быть этой старшей. А именно - если она окажется в том же положении, что и человек, которого изображала прикреплённая к двери класса бумажная модель скелета.
– Я могу пойти с тобой, если хочешь!
– Правда?! – Август засиял от счастья.
– Обещаю. Если тебя со мной отпустят. А так… что толку от меня.
Последние слова Миртл произнесла шутя, но у Августа они как будто почву из-под ног выбили, снова.
– Отпустят, конечно! Это же ты! Они тебе верят… Любят…
– Хорошо тогда, – Миртл немного смутилась от такой реакции, но была рада, что они договорились. – Извини, мне нужно идти, – цветастые настенные часы на противоположной стене всё настойчивее напоминали ей о предстоящих делах.
– Ничего, за мной тоже скоро приедут! Пока! Я тебе позвоню!
Как и Берил и остальные товарищи по охоте, Август покидал Миртл в хорошем расположении духа. На этом этапе Миртл была собой довольна.
За обедом в своём доме, большом и богато обустроенном, Миртл была так серьёзна и немногословна, что её старшая сестра, красавица-поэтесса Джулия, не могла подавить беспокойство. Пускай между сёстрами не было заметно разительного внешнего сходства - в облике Джулии привлекали внимание фарфоровая кожа, блестящие угольно-чёрные волосы до лопаток с крупной волной и такие же чёрные выразительные глаза - духовного единства у них было не отнять. Кто-то, может, сказал бы, что переживания за родную душу Джулии к лицу, что так она ещё больше похожа на героиню своих же лирических стихов – но часто так бывает, что одни страдают от того, чем другие бездумно любуются.
– Ты в порядке, Миртл? – осторожно обратилась Джулия, не скрывая волнения.
– А? – рука Миртл, держащая вилку, замерла в воздухе точно так же, как остановился на середине её поток важных мыслей, заглушающих сигналы из внешнего мира. – Да, салат просто откинуться и не встать.
– Но ты не выглядишь довольной, – настаивала Джулия. Миртл решила, что может быть откровенной:
– Да это... О маршруте думаю. Может, нам после двух домов свернуть с главной, а потом вернуться? Идти долго по прямой – тоска зелёная. И то пресный фитопланктон зеленеет.
– Ты так много трудишься, – вздохнула Джулия. – Даже когда не в школе и не в лаборатории.
– Говоришь как… – бросила Миртл, не подумав. Решив, что до заскоков мистера Адлера сестре ещё далеко, она поправилась:
– Неважно. Сейчас уже поздно сворачивать, понимаешь? Я со всеми договорилась, и бросать их сейчас не могу. Кем я буду, если брошу? Да у меня и работа почти всё, только тусня осталась.
– Прости… – похоже, Джулия почувствовала себя виноватой в покушении на что-то, важное для сестры. – Я не совсем это имела в виду. Я горжусь тобой, правда.
– Да ничего. Верю, – Миртл уже жалела, что проявила подобную строгость, и попыталась сменить тему. – А ты никогда не проводила охоту?
– Да у нас и главы-то не было, – вспомнила Джулия. – Нас только душевные порывы и направляли, что по костюмам, что в дороге. К кому захотелось, туда и шли.
– И стихов никому для роли не писала?
– Ты же знаешь, я никогда не была такой ответственной, как ты. Чтобы делать то, что не задавали, специально в срок? Ха! Ты для меня живое чудо.
Миртл тяжело вздохнула.
– Всё хорошо, милая? – заволновалась Джулия снова.
– Ну… Как сказать, кто тут чудо в этом доме. Ты пишешь крутые стихи, а я – только эссе и тезисы конференций. И речи иногда…
– Но их ты пишешь великолепно!
Сердце Миртл упорно не хотело слышать то, что слышали уши:
– Это ты для меня чудо. Ты как сказочная фея, а я… дундук за компом, который никогда таким же не станет.
Джулия нежно обняла Миртл со спины. Миртл немного расслабилась – чему её сестра уже была рада.
– Ну, на охоте ты попадёшь в сказку, – тихо проговорила Джулия ей на ухо. – Даже сама построишь её. И ты точно не «дундук».
Что на это ответить, Миртл не знала, но то, как Джулия делилась с ней теплом, на время заставляло её забыть даже о нерешаемых, как ей казалось, проблемах.
– Спасибо. – Миртл посмотрела вверх, в сторону своей комнаты, расположенной на втором этаже. – Пойду переоденусь… чтобы с этим закончить уже. Потом всё ещё раз у себя проверю.
– Давай, – Джулия слегка сжала Миртл в объятиях и отпустила.
Миртл вернулась минут через пятнадцать в платье готичного покроя, но не чёрном, а белом со множеством ярких тёмно–зелёных хрустальных страз. На груди красовалась нашивка с гладко обточенным ярко–красным овальным камнем, прядь волос подвязана белой лентой, в ушах серьги в виде эвглен, на пальце кольцо с тем же микроорганизмом. В руках стопка бумаг, очень похожих в окружении остальных деталей образа на распечатки результатов научной работы – на самом же деле они предназначались для другого, и являли собой не реквизит, а подсказки участникам охоты.
– И снова тебя и твою науку никак не разделить, – подметила Джулия, тихо восхищаясь обликом сестры.
– А что? – задорно улыбалась Миртл, – Я люблю то, что делаю.
– И это замечательно, – Джулия искренне радовалась за сестру, но кое-что в костюме всё ещё вызывало у неё беспокойство. – Тебе не будет холодно?
Миртл попыталась перевести всё в шутку:
– Им же не холодно в нашей воде. Да и эта пелликула, – Миртл ощупала рукав платья, – потолще будет, чем у них.
Джулия смеялась, но стояла на своём:
– Как будете к нам стучаться, дам что-нибудь потеплее.
Миртл в ответ на этот жест заботы посмотрела на сестру с укором.
– Я говорила – никто из наших сюда не войдёт и не узнает, что у меня хоть что-то есть общее с этим домом. Который для них типа дворца. И так мне… слишком много достаётся. Из нематериального.
– Уважение, доверие и даже слава. Разве это плохо?
– То, что у меня просто есть, им достаётся не легче, чем древнему человеку огонь. А я… родилась в котельной.
– Или между землёй и небом. И теперь несёшь им свет и тепло.
– Ты мне льстишь, – отмахнулась Миртл, краснея. – Это ты богиня с крыльями, а я водоросль.
– Опять ты за своё, – почти надулась Джулия. Тут Миртл уже самой захотелось извиниться и утешить её – но когда она подошла к Джулии, та перешла на звонкий смех.
– Но какая же ты милая!
– Ээ… наверное, – в голове у Миртл было уже другое. Девочка села рядом с Джулией и проверила время по её красивым научным часам. До выхода оставалось ровно столько, сколько длится один урок, и этого времени как раз хватило бы Миртл, чтобы перепроверить всю информацию в памятках, сверить маршрут, напомнить остальным место и время встречи и взять с собой несколько сувенирных вещей на случай, если у кого-то из ребят, чьи образы уже были известны Миртл, возникнут проблемы с реквизитом. Чем она оставшееся время и занималась – там же, в гостиной, в присутствии Джулии. Старшая сестра тоже помогла – у неё оказались при себе очень красивые декоративные розы – а на прощание пожелала, чтобы костюмы её друзей были самым страшным, что ей придётся встретить за всю прогулку.
В назначенный час Миртл встречала одноклассников во дворе школы, украшенном не хуже, чем остальные дома и улицы города. Первой подошла Кэтрин, журналистка школьной газеты, в образе ведьмы с фамильяром–змеёй.
– Клёво выглядишь. Ты кто? – спросила она, как только подошла.
– Фитопланктонина, – ответила Миртл, посмеиваясь над этой идеей и над собой в целом.
– Вот та, которых в лабе изучаешь?
– Ага. Как раз недавно год был, как я там, почему бы не отметить.
– О, а это?.. – Кэтрин обратила внимание на украшения в виде эвглен. – Это оттуда же, откуда у доктора Доннадью брошки с частями тела?
– Не. Это от друга–химика… Надо будет ему, кстати, фотки скинуть.
– Водишь дружбу с учёными? Так мило.
– Так я сама в лабе тусуюсь. В одной с Адлером.
– А, точно, мы же писать об этом думали.
– Я же говорила – не пишите.
– Да не, не будем! Решили ведь уже.
Пока девочки разговаривали, стали подтягиваться остальные участники похода в самых разных образах, от привычных хэллоуинских до героев «Игры престолов». Со стороны, где зависла Луна, единым строем подошли те, кто пришёл в костюмах настоящих пугающих чудовищ – Миртл не первый год замечала, что избравшие такие роли предпочитают держаться вместе. С противоположной стороны одновременно с ними подошла Берил – вампир Джордж, оборотень Кевин и зомби Дейв смотрели на неё очень внимательно.
– Берил, это твой костюм? – спрашивали они с недоверием. Да, Берил можно было перепутать с кем-то, кто идёт на обычную не тематическую дискотеку. Лакированная белая куртка с золотистыми шипами, расклешённые брюки с вышитым крестом – на фоне остальных её вид мог показаться простоватым. У самой Берил, кажется, никаких предубеждение к своему облику не было:
– Джонни Голден был в этом на юбилейном концерте!
Некоторые захихикали, остальные отнеслись с пониманием и уважением.
– Роцкерскими костюмами только Адлера пугать, – подумал вслух Джордж.
– А мы что, к нему пойдём?! – перепугалась девочка в хорошо выполненном костюме демонессы. Остальные обернулись.
– Да не, спокойно. – заверила их Миртл, и попыталась разбавить возникшее напряжение шуткой:
– Я что, для того у него отпрашивалась, чтобы приползти, когда уроков уже нет?
Тут засмеялись почти все. Девочка, которая совсем недавно вернулась после болезни, вежливо поинтересовалась:
– Окей. А к кому мы всё–таки идём, решили окончательно?
– Да, – ответила Миртл, радуясь, что ребята уже готовы перейти к делу. Из сумки на ремне под змеиную кожу она достала стопку бумаг, которые подготовила дома, и раздала каждому по два листа, как будто это были учебные материалы.
– Здесь список тех взрослых, которые не против, чтобы им в дверь стучали так поздно. А тут, про кого удалось узнать – список предпочтительных тем, ну и наоборот. В чат уже тоже скинула, но так, может, удобнее будет.
– А твоих тут нет…
Это замечание душа Миртл восприняла как угрозу.
– Ко мне нельзя точно, – отрезала она таким тоном, будто убежала ребёнка не пускать на плите газ без огня.
– Это почему? – снова решил пошутить Алекс. – Ты там прячешь настоящих вампиров? А может, ты сама ведьма? Так хорошо учишься, и не устаёшь…
– Алекс, – прервала его Стефани, – заткнись, во славу королевы.
Дети принялись внимательно изучать списки. По их реакции на некоторые строчки Миртл поняла, что ознакомить всех со списками заранее было правильной идеей.
– Что?! – прокричал на весь двор Джордж, в этот вечер сам граф Дракула. – Алексис не любит вампиров?
Энду не слишком понравилось, в каком тоне прозвучала его фамилия, но и он не мог игнорировать проблему:
– Да. И что в этом такого? Они реально страшные, да ещё и холодные.
– Так что извини, – поддержал Энда Том, а сегодня король Артур, – тебе лучше перед ним в передних рядах не высовываться.
– Ну и дятел! Вампиры же клёвые… Небось поэтому и Энд такой тупой, в папку весь.
– Не слушай их, Эндрю, – сказала Миртл прежде, чем тот, про кого это было сказано, успел осознать и ответить, и передала встревоженному мальчику в костюме совы его экземпляр списка. – Птичек, кстати, любит миссис Хоуп с Сосновой улицы, так что если захочешь…
– Не хочу, – прервал Энд. – Но… спасибо.
Ещё минут десять дети сверялись со списками, делали пометки со слов друг друга и шутили, сравнивая некоторые дома взрослых с местами из легенд и ужастиков. По времени, когда их разговоры перешли на отвлечённые темы, Миртл отследила момент, когда пора было спрашивать:
– Все проверили? Распределились? Есть вопросы?
Как оказалось, один момент остался неразрешённым.
– Тут нет Доннадью и Литнера…
– Они живут у Стокера на рогах, – прервал её Фред, этим вечером Джоффри Ланнистер, едва дав договорить. За секунду разгорелся спор:
– Не так далеко! Примерно как мне до школы, доберёмся!
– Зачем нам вообще идти к доктору, если мы не больны?
– Алекс, ты отсутствием мозгов болен.
– Хе, да я просто Миртл на хранение свою одну клетку отдал.
– Даже клоун из Лорента лучше, чем у тебя. Вот придём к нему – баттл забубените. Кто выиграет, того и мозг.
Мало–помалу, через колкие шутки про медицину и не только, компания согласилась под конец пути заглянуть к любимому всеми детьми района педиатру и его мужу. Миртл говорила мало – ей было досадно, что при своей так редко дающей сбои предусмотрительности она упустила что–то настолько важное, и сейчас это мешает остальным веселиться. Тем более, когда встал очевидный при их договорённости вопрос:
– И как мы строиться будем, если у нас на них ничего нет?
Миртл постаралась их успокоить:
– Лорент любит вообще всё. Тем более странное.
– А его муж? – не унималась Кэтрин.
– Будет отдыхать на верхнем этаже и вряд ли нас вообще услышит.
На этом почти все наконец успокоились.
– Значит… замётано?
– Ну, да!
– Тогда вперёд!
Ребята сделали салют, как спортивная команда перед матчем, и двинулись в путь. Первым по пути был дом, похожий на деревенский, в котором, как детям было известно, жила одинокая пожилая дама, уважающая, когда девочки ходят в длинных платьях. По этой причине – и, конечно, как лидера – вперёд первой пропустили Миртл. Она позвонила в звонок, а как только хозяйка открыла дверь, прокричала известный хэллоуинский клич.
– Ой! – престарелая дама вскрикнула так, что это можно было принять за настоящий испуг.
– Простите… – Берил подошла ближе, испугавшись, что бабушке может стать плохо. Эндрю – вместе с ней, хотя всё равно не решался выйти вперёд.
Неизвестно, был ли это намеренный розыгрыш, но в следующую минуту дама уже громко смеялась:
– Ха–ха. Какие же вы все милые. Подождите! – дама быстро скрылась за дверью кухни.
Ребята переглянулись. Миртл объяснила тем, кто первый раз участвовал в хэллоуинской охоте:
– Иногда не нужно никакого циркового представления или экзамена на таланты, чтобы тебе награду выдали. Ты можешь получить её тупо за то, кем оделся. Или за то, что вообще пришёл. Или за то, что ты есть.
Новички много думали и спрашивали о деталях у более бывалых. Длилось это, правда, недолго.
– Держите, – тётушка быстро вернулась и положила каждому в котелок по большому леденцу на палочке – у всех разных вкусов – и вафле со вкусом тыквы. Миртл она вдобавок передала пакетик мягких вафель, которые пекла сама. – А это мои… вдруг вкуснее, чем эти картонки магазинные, будут, ха–ха!
– Спасибо… – растерянно поблагодарила Миртл и ступила на шаг назад.
– Вам спасибо, что пришли! Ну, бегите дальше! – видя, что и остальные спешат, дама закрыла дверь.
– Ничего себе, – сказала Кэтрин, рассматривая подарки как сокровища.
– Чур мне!.. А, не.
– Чего?
– Хотела вафелек, но их, типа… Энд любит.
Как один из тех объективно слабых детей, чьи покой и счастье едва ли могли достойно защитить даже официальные школьные документы, Энд от такого жеста расчувствовался. Когда он забирал свою часть награды, его руки так подрагивали, что Миртл начала волноваться за него. От чего он сам переживал ещё больше – за то, что доставляет беспокойство и получает незаслуженное, как ему кажется, внимание.
Кое–как его успокоив, ребята пошли дальше, сверяясь с маршрутом и памятками.
– Следующие…
– Леди Сильвер и Эдельштайн? – удивился Том, глядя в список. – Ого. Они, кажется, строгие.
– Ты просто никогда не был у них дома, – с улыбкой проговорила Берил.
– А ты была? – удивились остальные.
– Да. Они… даже спрашивали, почему я захожу так редко. Вообще, у них просто волшебно.
Поравнявшись с домом, о котором шла речь, дети уже с улицы уловили ощущение волшебства. По стенам и окнам дома-дворца гирляндами были выложены силуэты самых разных крылатых существ, от ангелов до летучих мышей, коттедж и его простирающаяся до берегов Англии лужайка были украшены фигурами драконов и статуями персонажей, в честь которых названы созвездия Северного полушария – впереди всех были Овен, Телец и Близнецы. Женщины лет тридцати, сами наряженные – одна в пышное алое платье в тон волосам, вторая, с волнистыми волосами под цвет только взошедшей желтоватой Луны, в ведьминскую мантию с картой звёздного неба на подкладке – уже следили за приближающимися детьми через окно.
– Как ты их там назвал? – подколол Тома Алекс. – Что они, старухи какие? Это же тупо Мей и София. Какие они «миссис»?
– Я говорил «леди», – поправил его Том.
– А. Ну, это другое дело. Похожи.
Стефани постучала в дверь прикреплённым к ней латунным кольцом. Открыла им дама в звёздном костюме – той же рукой, в которой неудобно держала чехол от бинокля, когда в другой у неё была сумка размером с пол–Энда.
– Сладость или!.. – начал Фред, но замолчал, увидев вещи в руке женщины. – Вам помочь?
– И вам привет. Простите за это, – леди довольно ловко разложила всё, что держала, по местам. – Мы сами только пришли.
– С самого странного бала в мире – вон, даже я на него в платье припёрлась, – подхватила рыжая дама. – Привет, чудики. Я София, это Мей, не забыли?
– Здравствуйте. Очень приятно, – ответила Кэтрин. София сразу взяла инициативу на себя.
– Собаки есть? А рыцари? А упавшие звёзды? Нет – так никаких конфет.
– София… – пыталась вмешаться Мей, но ничего страшного так и не произошло:
– Да шучу я.
– У меня есть песня о звёздах, – как бы между прочим вставила Стефани. Остальные пропустили её вперёд. – То есть… я её знаю, и могу спеть.
– Ну так чего ждём? – подколола София. – Вперёд, и… с песней.
Мей тихо хихикнула и тоже приготовила бы слушать. Пела Стефани, может, чуть хуже, чем на занятии после правильной разминки, но всё ещё не упуская ничего из выученного на занятиях хора – прохожие, не озабоченные переодеваниями и сбором конфет, останавливались, чтобы послушать её. Когда слово «звезда» прозвучало в тексте песни, на всех статуях загорелись астрономически правильно расположенные лампочки-«звёзды», причём их цвета незначительно отличались по оттенку, как у настоящих.
– Звуковые датчики? – спросил полушёпотом Кевин, стараясь не звучать громче Стефани.
– Может быть, – ответила София ещё одной шуткой. Больше никто не сказал ни слова до самого конца песни, а когда Стефани закончила, ей громко хлопали и Мей с Софией, и товарищи, и пара–тройка прохожих. Дамы вручили каждому по коробке с разными конфетами в виде английских замков и едва не приказным тоном потребовали группового фото.
О распределении в этот раз никто не беспокоился – двигаясь по улице дальше, все более–менее раскованные ребята из компании стали вспоминать и наплевать свои любимые песни. Выдохлись, правда, быстро – когда на горизонте замаячило нечто, что требовало смотреть в оба и быть начеку.
– Твоя армия, Дейв? – Алекс ткнул в плечо мальчика в костюме зомби, указывая на группу детей из другой школы в почти одинаковых длинных плащах, в свете фонарей похожую на процессию чёрных теней.
– Нет. Но всё равно… брр.
– Чего это? Ладно они, а ты чего?
– Ну… Они охотятся в тех же домах и в то же время, что и мы.
– И что? За один Хэллоуин в любой дом придёт больше одного ребёнка, по-другому никак. Все взрослые об этом, вроде знают.
– К чёрту взрослых…
– Ага, – вставил Алекс, неприязнь которого к учителям, врачам и полицейским была во многом взаимной.
– Да не, не в том смысле. Дело не во взрослых, а… в них. Они знают, что мы из факинговой школы.
– Из школы имени Фассбендера, – поправила Миртл. – Разве это так плохо?
– Им это скажи. Может, они и поймут… может, что–то изменилось со времён того фестиваля.
– Или с сотворения мира, – намекал Дейв. – Тогда они тоже на нас бычили, и так же никто не знал, с чего бы.
– Тупая вражда тупой вражды, – вздохнула Кэтрин.
Беспокойство ребят, кажется, было не лишено оснований – по силуэтам было видно, что чем ближе они подходят, тем активнее перешёптываются, а один стал как-то очень уверенно размахивать мечом из реквизита. Дейв только вздохнул:
– Если они дураки с одной клеткой мозга на всех, никто слушать не будет, даже если с ними поговорит кто. Знаем, плавали.
– Ты прав. Тогда… ну, с ними лучше не сталкиваться. Перейдём? – Джордж указал всем на пешеходный переход неподалёку.
– Пошли, – согласился Дейв, и никто ему не возражал.
Но команде Миртл так и не удалось обезопасить себя полностью. Как только другая компания поравнялась с местом, от которого подопечные Миртл переходили дорогу, им вслед послышался неприличный крик. К счастью, только этим и ограничилось – но и словесный удар попал в цель, разговоры о сериалах и текущих событиях на время прекратились. Только и было слышно:
– Капец.
– Убить меня Темзой.
– Лучше бы на грабителей-маньяков нарвались, и то не так страшно бы было.
– Ага. Нафиг нам такое, когда мы просто потусить пошли. Мы тут не за этим.
Потихоньку возмущения утихли, но что-то всё равно осталось не таким, как следовало бы. Берил не проронила ни слова с тех пор, как они отошли от дома леди Мей и леди Софии.
– Всё хорошо? – спросила Миртл. – Тебе кто–то средний палец показал?
– Нет, но... – Берил с трудом взяла себя в руки, чтобы это выразить. – Я тоже хотела бы спеть.
– Без проблем, – Миртл открыла свой список. – Я знаю, что ты любишь. Стефани, ты не против, чтобы Берил вышла к Клеменсам в первом ряду и спела?
–А? - сама Стефани, похоже, таких вопросов себе не задавала. – Конечно. Не против.
– Кто–нибудь ещё возражает? – спросила Миртл ещё громче. Ни одного возражения не прозвучало, а у кого и было вежливое сомнение – осталось только в мыслях. Кто-то, наоборот, подал поддерживающий голос – не отрывая при этом взгляд от списка:
– Тут английским по белому написано – Клеменсы из всех самые музыкальные.
– А Берилка певца косплеит, ага.
С моральной поддержкой Миртл и остальных Берил сама позвонила в дверь, и хозяйка дома открыла ей в ту же секунду. Хотя на миссис Клеменс не было сложного костюма, как на Софии и Мей, «золотая» корона с рельефными нотными знаками, похожая на детскую, смотрелась на ней очень органично.
– О! Привет, детки. Джеймс, тащи ещё!
Мистер Клеменс с улыбкой махнул детям рукой и открыл шкаф, в котором, кажется, хватало сладостей на всех детей Англии. Пока он искал то, что нужно, жена уже была готова:
– Ну, чем порадуете?
Для Берил эти слова были сейчас важнее всего остального – первой она постеснялась бы навязывать свои выступления.
– Разрешите… вам спеть?
Миссис Клеменс приняла шуточную горделивую «королевскую» позу и сделала рукой со скипетром повелительный жест, другой рукой подзывая мужа:
– Приказываю: запевай!
Глубоко вдохнув, сжав перед собой руки в кулачки, Берил начала партию солиста любимой группы, в чей костюм и была одета, в единственной их песне, которую ни один взрослый не запретил бы детям (все остальные были под большим сомнением). Не сказать, что даже для неё самой это прошло легко и гладко – без остальных инструментов и голосов партия была не слишком интересной музыкально, и Берил это чувствовала; половину нот она в отсутствии гармонии завышала, причём до высот, которые с её диапазоном получались плохо, а конец едва дотянула через мучения – не хватило воздуха в груди. К удивлению доброй половины компании, миссис Клеменс не только поаплодировала Берил и дала девочке увесистую горсть леденцов, но положила в котелок вместе с конфетами визитную карточку своей вокальной школы:
– Приходи к нам в студию. Всему научим.
Остальные попрощались словами, звуками и жестами, которыми были узнаваемы их персонажи, и каждому досталось по пачке «страшных» мармеладок. Не забыв, по единогласной просьбе Миртл и миссис Клеменс, сделать групповое фото, ребята отошли от дверей и переключились на Берил и призы, которые она заработала. Один пакетик так торчал из котелка, что товарищи только его и заметили.
– Мятные леденцы… и всё?
– Как раз мои любимые, – сказала Берил без тени расстройства. – И тут ещё кокосинки и хрустящие нотки.
– Леденцы – это чтобы воздух проходил, – пошутил Алекс.
– Наоборот, их лучше не сосать перед пением, – заметила Стефани.
– А то что, всосёшь? – искажённое чувство юмора Алекса никак не иссякало.
– Да ну тебя. Молодец, Берил.
– А? – Берил весьма удивил такой отклик от девочки, которая настолько подкованнее её в музыке и вокале.
– Я вижу, как ты стараешься. Все видят. Ты не сдаёшься, ты пытаешься – это главное. А знания, что и как делать, придут, как только тебя начнут учить.
Берил не находила подходящих слов, чтобы передать свою признательность Стефани за её поддержку. Стефани, похоже, сама заметила, что в душе одноклассницы что-то происходит, и молча протянула ей руки. Не зная, как ответить и что это может значить, Берил ответила тем же – и Стефани мягко затянула её в объятия.
– Спасибо, Стефани, – чуть не прослезилась Берил. – Спасибо… семпай, – это было адресовано уже Миртл.
– Ого, ты и аниме любишь? – удивился Дейв. – А мы думали…
– Что я только клипы Good God смотрю и учебные видео?
Все рассмеялись. Кэтрин взялась отстаивать честь подруги:
– Берил – человек многогранной культуры, бери с неё пример.
До конца охоты ни Берил, ни кто–то ещё в плохом настроении или смешанных чувствах замечены не были. Уже через пару домов никому не нужно было заглядывать в списки, чтобы разделить заработанные сладости – все или делились друг с другом по памяти, или без колебаний отдавали то, что другие просили – словами или только взглядом. Энд долго откладывал своё выступление – не решался даже перед домом, в окнах которого ещё с улицы было видно не меньше десятка чучел ночных хищных птиц. В первый ряд он вышел, только когда мужчина средних лет с кружкой пенистого напитка поинтересовался у него лично, где могло затеряться его письмо о приёме в престижное учебное заведение. Громче всех смеялась Берил – пока не подумала, что у неё до сих пор нет школьной формы этого же места – а сам Энд получил приличное количество шоколада, тыквенного печенья и жевательных конфет с необычными вкусами. Решение о разделе было единогласным – мужеством, которое Эндрю проявил, поддерживая необычный для него разговор с преданным джентльменом, он заслужил всё до единого драже. Правда, это не помешало ему неофициально, по пути к следующему дому, передать часть награды Миртл и Берил.
Со временем и наступлением темноты участников становилось всё меньше, но атмосферу это не портило. Те, кто заранее договорились, что уйдут раньше, и те, кому звонили родители, прощались и уходили – но и им обязательно откладывали долю с общего улова, всё так же точно опираясь на предпочтения.
Под конец с Миртл оставались только Берил и Том. То же самое – со списком посещаемых.
– Только Лорент и Итан остались.
Ровно в этот момент поблизости загорелась вывеска ночного питейного заведения. Том истолковал этот знак прямо:
– Не, теперь–то точно не доберёмся… Поздно уже.
– А сколько сейчас?
Миртл достала телефон:
– Восемь пятьдесят...
– А, так и думал.
– Правда поздно…
Убирать телефон обратно Миртл не спешила – её внимание привлекло уведомление о новом посте со страницы, на которую она была подписана. Очень сложно ей было удержаться и не посмотреть, видя именно сейчас подпись «Лорент Доннадью опубликовал фото».
На фотографии с подписью, выражающей радость от проводимого в тепле и уюте вечера, автор представал в классическом чёрно–белом костюме с галстуком, с чёрными с красными прядями волосами и красными глазами разных оттенков. По его виду невозможно было сказать, менял ли он что-нибудь в своём облике специально к празднику – цветные волосы, яркие контактные линзы разных цветов и пёстрая тематическая одежда были частью его вполне повседневного образа, которому он не изменял даже на работе. Зато легко было понять по интерьеру, что время он проводит хорошо знакомом Миртл месте, которое к тому же расположено буквально через дорогу.
Миртл со своего экрана показала пост Тому и Берил:
– Расслабьтесь, он рядом.
Ребята, похоже, рады не были.
– Если в кафе, значит, точно не до нас ему…
У Миртл, насколько она была знакома с врачом, было другое мнение. Но возражения не кончались:
– И не думаю, что у него будут с собой конфеты, если он там.
Миртл осенило. Стараясь не давить и не задевать друзей даже неверным тоном голоса, она попробовала угадать:
– Надеялись, что дольше, чем вот сейчас, задержаться не придётся? И распинаться потом перед предками тоже?
– Да, – выдавил из себя Том. – С больших игр в костюмах мне разрешают так возвращаться только два раза в год.
– Но вы думали, что если скажете и уйдёте раньше – будете такими же задницами, как те, кто не пошёл с нами вообще? Недостойными охотиться?
– Да, – хором ответили Берил и Том, одинаково зажатыми слабыми голосами.
Миртл самой стало стыдно, что этот вопрос вызывает у них такую неловкость. Что несмотря на все её старания, в их весёлую компанию добралась та же боль, которая постоянно преследует её друзей в школах и прочих местах неволи.
– Так если надо – идите. Даже если просто устали – это вообще ни разу не злодейство. Мы же… не на уроке или типа того.
Эти слова ребят успокоили, но не до конца.
– Но тогда… получится, что мы не всех обошли? – уточнил Том.
- Что оставим это недоделанным, хотя… могли бы по-другому? – вторила ему Берил.
Как та, кому часто назначали несколько крайне важных событий на одно и то же время, и просто часто ответственная за множество важных вещей сразу, Миртл хорошо понимала чувство, когда на тебе висит два противоречащих друг другу долга перед разными группами людей, и не пожелала бы подолгу его испытывать даже злейшему врагу или самому злобному школьному уборщику. А её долгом было позаботиться о том, чтобы никто из товарищей не ушёл с охоты в тяжёлых или горьких чувствах.
– Их нет в списках. И мы не станем хуже, или унылее от того, что сейчас пойдём домой есть и отогреваться. Это всё ведь… необязательно должно быть реально страшным и противным? Можно от любой игры взять только лучшее, это нормально.
Сама Миртл была не до конца уверена в своей правоте – а вдруг это оправдание её собственного нежелания заходить к мистеру Адлеру? – но никто её неуверенности не заметил. И Берил, и Том были только рады, что никаких грехов друг перед другом, перед взрослыми и духом праздника у них не осталось.
– Спасибо, – по голосу Тома было ясно, что в его сердце уже остались только приятные чувства, без переживаний. – Было круто, правда.
– Я рада… – смутилась Миртл. Берил высказалась ещё определённее:
– Это была лучшая охота в моей жизни!
Миртл знала, что больше всего Берил впечатлили статуи у дома Софии и Мей и приглашение в вокальную студию – то есть, то, что лично от Миртл не зависело и не было её заслугой – но старалась на этом не зацикливаться.
– Круто. Ну, удачи. Вас ещё чай с добычей ждёт, – напомнила Миртл. Все звонко рассмеялись и обнялись на прощание.
Отпустив приятелей с миром и любовью, Миртл перешла улицу и зашла в кафе. Здесь было, как всегда, тепло и уютно, украшения в ведьминском и страшном стиле присутствовали, но не слишком бросались в глаза на фоне привычного домашне–каминного убранства заведения.
По фотографии со страницы Лорента Миртл нашла нужный столик. Врач уже был там вместе с супругом – а с ними, к не слишком приятному удивлению Миртл, и мистер Адлер, в необычной для него чёрно–красной клетчатый рубашке, в тон глазам и волосам Лорента. Миртл, правда, от этой детали легче не стало.
«Ну да», – подумала Миртл, вспоминая о дружбе мистера Адлера с Лорентом, – «там же не селфи было… кто бы ещё фоткал».
Убрав телефон, Миртл уже издалека увидела, как Лорент машет ей рукой, и прошла к нему и его компании до дальнего столика.
– Здравствуйте, – обратилась Миртл ко всем троим, но в глаза смотрела всё больше Лоренту.
– Привет. – Лорент солнечно улыбался Миртл, и даже в его нынешнем облике на злой вампирский оскал это похоже не было. – Смотрю, вы хорошо проводите время. Уважаю.
– Это вы, мистер Адлер, за нами следите? – шутя спросила Миртл у того, от кого легче всего было бы ожидать попыток наблюдать за охотящимися детьми.
Учитель ничего не ответил. Лорент развернул к ней экран телефона, лукаво улыбаясь при этом. Миртл посмотрела – оказалось, некоторые уже выложили в Фейсбук фото с охоты, которыми Лорент с удовольствием любовался.
– А повезло мне в стороне не остаться, – заметил Лорент. – Я уж думал…
Миртл загорелась от стыда и принялась оправдываться, не дав Лоренту договорить:
– Простите. Мы думали зайти к вам домой, но…
– Ничего страшного, – перебил её Лорент, избавив от необходимости что-либо объяснять. Пока Миртл думала, правду ли он говорит, Лорент достал из портфеля большой подарочный пакет, украшенный силуэтом замка и фигурками летучих мышей, и протянул Миртл.
– Это всем, кто уже домой пошёл. Там подписано. Глянь.
Миртл достала наугад одну из коробочек – на ней действительно было выведено имя.
– Я помню, кто что любит и кому что можно.
«Что и ожидалось от… врача», – подумала Миртл, но вслух едва ли могла что-то сказать – сам по себе поворот событий походил на чудо, причём сотворённое светлыми магами. Только одного она не могла не спросить:
– Как мне вас отблагодарить?
Лорент, похоже, только этого и ждал.
– Только одним.
– Мм? – Миртл навострила уши.
– Отдыхай как следует и ешь вволю.
Хотя это и прозвучало как шутка, Миртл поняла, что не может отказать Лоренту, а если и попытается – испытает стыд от того, что расстраивает его. Мистер Адлер ничего не сказал, но его солидарность с Лорентом, кажется, можно было почувствовать через собственную ауру.
– Спасибо. Не буду больше вам мешать…
– Мы бы тебя и не прогоняли, – заверил её Лорент. – Но… тебя уже, наверное, дома ждут?
– Да, – Миртл была рада, что они хотя бы так пришли к взаимопониманию.
– Тогда беги. Скоро холодно будет… а я в халате выгляжу хуже, чем сейчас, нечего тебе на это смотреть.
Миртл тихо засмеялась и едва сдержал замечание, что Лорент замечательно выглядит и в рабочей одежде. И кажется, он был только рад, что заставил её улыбнуться, неважно, каким путём.
– До свидания, – Миртл попрощалась и поспешила оставить джентльменов втроём.
Уже у самых дверей, почти прячась за декоративным кустиком с бумажными фигурками призраков, Миртл просмотрела все посты, которые уже выложили товарищи по охоте, и на все поставила «сердечки». Обернувшись к двери, чтобы уйти, Миртл обнаружила, что рядом уже какое-то время стоял мистер Адлер, без единого звука, но с привычным выражением беспокойства на одухотворённом лице. Для Миртл, как хорошо она ни знала учителя, это было настолько неожиданно, что вызывало плохо сдерживаемое желание защититься, а то и отогнать его.
– Почему вы оставили своих друзей? – спросила Миртл не без нотки осуждения. Сама она, понятное дело, такого бы себе не позволила. – Я в полном порядке. Я знаю, как отсюда добраться до дома, и легко утащу всё это своими руками.
– Я рад этому, – заверил её учитель. – Но ты сразу пойдёшь отсюда домой?
– Да… А вы боитесь, что до следующей биологии не доживу? – Миртл не могла оставаться серьёзной, чувствуя к себе такое внимание. – Или меня где-то ещё черти съедят?
– Не шути таким, Миртл. Пожалуйста, – произнёс мистер Адлер умоляющим тоном. Даже отчаянным. Настолько, что Миртл над ним сжалилась и сознательно попыталась шутить как-то мягче:
– Это ваш хэллоуинский костюм?
К её удивлению, мистер Адлер даже не смутился:
– Просто… неофициальный.
– А зря.– сказала Миртл от всего сердца. – Вам идёт. В школу бы так пришли.
И добавила раньше, чем, как она думала, мистеру Адлеру грозил разрыв мировоззрения:
– Это была шутка.
Мистер Адлер продолжал удивлять:
– Я… подумаю над этим.
Было странно слышать такое от человека, которому предлагаешь сделать что-то непривычное, на которого при этом не давишь и ничего не требуешь. Но мистер Адлер, кажется, говорил искренне.
– Вы хорошо отпраздновали? – неожиданно перевёл тему мистер Адлер.
– Да… Все были нами довольны. – сказала Миртл как есть, хотя и недоумевая, чего мистер Адлер хочет этим добиться. – Никто не прогнал.
Но даже она не могла предугадать, что будет дальше.
– Я… рад.
– Правда? – удивилась Миртл. – Я думала, вы всякое такое не уважаете. Тем более среди детей.
По лицу мистера Адлера было видно, что она не до конца не права. И всё же закончил он так:
– Главное, чтобы вы все были счастливы. И сейчас, и когда будете взрослыми.
Невинной чувствительной душе Миртл было ясно – мистер Адлер сейчас не лгал, и не лукавил только ради одобрения Миртл.
– Я вас люблю. – выдала Миртл от избытка чувств. И тут же неловко попыталась это смягчить, – Наверное.
О своей неосторожности в словах Миртл пожалела в ту же секунду. Но странно – мистер Адлер словно бы ждал этого момента. Жестом попросив подождать секунду, он достал коробку дорогих шоколадных конфет и протянул Миртл.
– Это… вам. Кто захочет.
Миртл расчувствовалась ещё сильнее – по ощущениям, у неё на глазу выступила не заметная для других слеза – но подарок она приняла.
– Ого. Спасибо. А говорить, что это от вас, можно?
– Конечно. Это не запрещено… уставом школы.
Будь Миртл в своём обычном настроении, она бы спросила, что ещё, в таком случае, на него давит. Но сейчас сдержалась – голос и манеры мистера Адлера намекали, что ему уже потребовалось усилия, чтобы переступить через свою неловкость, и что он мог вовсе не решиться передать подарок, если бы Миртл была более сдержана в словах и шутках. В глубине души ей было ещё и стыдно, что она была так строга к нему пару минут назад, и что не заговорила с ним как следует, пока он был за одним столом со своими друзьями.
– Я очень тронута, правда, – всё, что Миртл уже не успеет сказать, она старалась вложить в эти вроде бы формальные слова, – Спасибо. Увидимся в лаборатории.
– До свидания, – мистер Адлер наконец, на прощание, улыбнулся, хотя разглядеть это могла только Миртл и только с близкого расстояния. – Приятного вечера.
– Спасибо!
Наконец и Миртл почувствовала, что за душой у неё не осталось ничего незавершённого, и с лёгким сердцем отправилась домой. Проезжая мимо домов, в которые они с ребятами постучались за этот вечер, Миртл испытывала самые светлые чувства. Каждая конфета, подаренная ей и остальным членами живущих здесь семей – настоящая почётная награда, не менее важная для Миртл, чем грамота или медаль с выставки, подтверждающая способности Миртл так же твёрдо, как подобные невкусные трофеи. Способности к чему-то истинному, более важному, чем цирковые номера с презентациями ради собственного портфолио или «чести школы». В конце концов, школа – это школьники, живые и одухотворённые, и разве не должен крепнуть пресловутая «честь» этого заведения, круглый год полного ужасами, когда его обитатели радуются жизни?