Солнце забиралось Си под рубаху, настойчиво охапками заполняло ее своими щупальцами. От него перехватывало дыхание и опаляло жаждой рот. Си нетерпеливо вглядывался в горизонт, когда же закат. А солнце исполняло свою ликующую роль, швыряло парнишку по узким закоулкам с петляющей тенью и зарослям душистого цветника, пережевывая и перемешивая. К концу дня Си всегда подходил измочаленный. Но вдруг свежая прохлада накатывала, подъедая свет, одаривала ноздри спасительным бризом. Ноги у Си возрождались влагой и сами несли парня к океану, где можно было стянуть потные тряпки и войти в контакт с божеством. Отгрестя от берега на приличное расстояние, Си переворачивался на спину. Небесный океан встречал его радостными брызгами звезд и ласковым молчанием.
Си был худого телосложения, руки его лишены были рельефных бицепсов, но зато ноги легко несли такое тщедушное сокровище и давали возможность подпрыгивать на самые неприступные холмы. Си несся на своих пружинных к безусловным истинам, к мерцающим лазурью бабочкам. Стоило ему только окунуться, смыть посторонние запахи, надеть чистую одежду, и юнец становился невидим для хищников. Он вступал в джунгли, как на лестницу, забираясь по ярусам, алкающим жизнь, на самую верхушку живой пирамиды туда, где свобода. Отсюда ему открывался вид на волшебный сад, высвечиваемый большими люминесцентными бабочками. Си пауком хозяйничал в этом воздухе-паутине и отлавливал свои сокровища. Бабочки, пойманные длинным сачком, успокаивались между его большим и указательным пальцами и отправлялись в конверт из вощеной бумаги. Си продавал их своему скупщику. Из ловцов он был лучшим.
Старуха Кроу каждый вечер доставала из-под кровати ночной горшок. Он был изготовлен из чистейшей меди каким-то древним мастером, Кроу его чистила иногда, и тогда горшок начинал блестеть, как заглавная вещь в доме. Но доставали его за весьма прозаическим предназначением, чтобы не бегать ночью на задворки огорода. Кроу заглядывала в окно, пытаясь по косвенным признакам выведать, вернулся ли домой внучек, вихрастый Си. Их с Си комнаты разделяла между собой лишь стенная перегородка, раньше дополненная дверью. Но Си, по исполнении тринадцати лет, настоял, чтобы дверь заложить камнем. Кроу, печально кряхтя, вынуждена была согласиться, не перечить же единственной кровиночке. Дочь у нее умерла при родах, больше детей не было. Вот сейчас Кроу тревожно вслушивалась в ночную темноту сквозь звуки цикад, не хлопнула ли дверь? Дома Си уже или ещё болтается неизвестно где? Тревожное состояние не давало уснуть, и Кроу налила себе вина из большой бутыли в углу. Вино булькнуло вниз желудка, оставив метеоритный жар в пищеводе. Прогрелось за день. Старуха икнула. Только этого еще не хватало. Когда был жив муж, он ругал Кроу за выпивку, хотя она и пьяницей –то никогда не была, так позволяла по воскресеньям кружку-другую пива. Но он строго блёл её. Ах, как они дружно жили! Муж называл ее своим цветочком, она его сазанчиком. Кровать была узкая, и она всегда держала его под ручку, чтобы он, лежа с краю, не свалился. Внучок в деда сложением пошел, такой же высокий и юркий. Все-же вино свершило свое дело, и Кроу сморил сон. Старуха сняла халат, повешала на спинку кровати и провалилась в небытие.
Бабушка не знала про охоту за бабочками, а если бы узнала, лишилась бы рассудка. Ловцом был ещё отец Кроу, пока не рухнул со скалы в темную беззвездную пропасть. Си был талантливей его, он чувствовал дыхание пустоты и вовремя отступал. Но и без пропастей неожиданностей в джунглях хватало, поэтому профессия охотника за баттерфляй считалась самой опасной в селении. Си не помнил ласковых маминых рук, но суровые подзатыльники отца запомнил хорошо. Первый раз досталось ему, когда вытащил из гнезда два голубоватых яйца. Отец научил мальца, что ничего нельзя в джунглях брать просто так, для забавы, сверх того, что нужно. Также обучил он сына кошачьей осторожности, без единого хруста сломанной ветки подкрадываться к жертве, и внимательности кролика с его углом обзора 360 градусов. Позднее Си усвоил еще одно умение, не свойственное человечеству, фиксировать взглядом действие длиной в миллисекунды. Бабочка на цветке взмахнула крылышками только раз, очень быстро распахнула свой сверкающий узор и снова спряталась под тыльной невидимостью, а Си её уже заметил. За эту способность кратко засвечивать свою уникальную люминесцентную спинку и прозвали этих бабочек Глюками. Вроде было, а вроде и нет. И мерцали они своими божественными шкурками в темной тропической ночи, раздольно населяя воздух меж гор. Си хорошо помнит, как отец привел его на вершину холма, и он завороженно выглянул из зарослей папоротника на этот потаенный сказочный мир, расцвеченный летающими огоньками. Бабочка светилась и переливалась, продолжала она светиться и мертвая, после того, как отец сжал ее сердечко своими грубыми пальцами, хотя и теряла способность переливаться разными оттенками. Эту фантастическую картинку она дарила лишь избранным – отчаянным охотникам за бабочками. Они видели ее живую последними, и эта красота шрамом впечатывалась в сердце. Вот оно божественное совершенство! Именно тоска по прекрасному, а не одни лишь деньги заставляли Си продолжать свое опасное занятие.
Но не только забота о душевном состоянии бабушки останавливала Си от признания. В глубине души он стыдился своего ремесла, построенного на удаче, и покорно соглашался на все попытки старушки дать внуку достойное образование. Видела она его врачом или переводчиком. Небольшие деньги Кроу имела с постояльцев, сдавая им свободные помещения на втором этаже и во флигеле большого дома. Один из постояльцев обнаружил у Си музыкальный слух, а также похвалил его музыкальные пальцы, и вместо платы Кроу стала брать с него уроки музыки для парня.
Вот и сегодня утром Си, позавтракав лепешками с тмином, уселся за пианино. Его тонкие пальцы забегали по клавишам, извлекая звуки, встречаемые Учителем с одобрением. Кроу нравилось сидеть на табурете, слушая музыку, она увлекалась в радостное путешествие по своей юности, когда упругой хохотушкой прыгала по зеленому ковру джунглей, и косы за ее спиной тоже скакали в такт. К концу исполнения Кроу даже немножко прослезилась. Си встал из-за инструмента, уступив учителю. Его манера исполнения была более легкой, воздушной, как полет мотылька, он быстро проходил участки, которые вызывали у Си затруднения, и, словно, говорил парнишке, смотри, как легко, клавиши сами прыгают к пальцам, парят в воздухе. Си соглашался, что и правда, легко, обещал к завтрашнему подготовиться. Бабушка одобрительно кивала. Чувствовалось, что занятия с внуком приносят ей большое удовлетворение, она словно наполнялась вдохновением для последующей жизни, полной бытовых забот. А надо было ей и виноград обобрать, поправить колышки, да сходить до правительства, чтобы договориться о чистке колодца, на базаре поругаться с торговкой, что много дерёт да выбить цену подешевле. И никто за неё, Кроу, этого не сделает. А мальчик был путеводной звездой, оправданием её пустых забот, этой бесконечно отупевающей лямки. Кроу не подозревала, что к деньгам постояльцев Си постоянно прибавляет свою лепту, преподнося её в качестве благодарности, оплаты сверх таксы. А устраивал Си это следующим образом: в его обязанности входило провожать гостей до аэропорта, помогая с чемоданами. Каждый раз, возвращаясь с подобной прогулки, он отдавал бабушке деньги, якобы преподнесенные в качестве благодарности за качественную уборку в номерах и заботу. Старушка удивлялась, прятала деньги и списывала все на обаяние этого треклятого вихрастого агнца. Си же оставался очень доволен своей хитрой проделкой.
Впрочем, была у Си еще одна статья расходов. А именно: в воскресенье он не ходил на охоту, а отправлялся за табаком в лавку старика Рея. Рей бал бывалым матросом, но давно уже списался на сушу и открыл табачную лавку. Здесь продавались разнообразные трубки со всех концов земного шара, сигары в ящиках для хранения, именуемых хьюмидорами и, собственно, табак, ароматный и терпкий. Си не раз наблюдал, как его скупают чопорные напудренные дамы с оттопыренными губками. Рей подмигивал им, насыпая табак своей морщинистой рукой, и улыбался черными зубами. Си укладывал мешочек с табаком в заплечную сумку и мчался на причал. Здесь он отцеплял скромную пошарпанную лодку и выходил в открытую воду. Ему предстояло обогнуть поселение слева, чтобы попасть за высокую скалу, куда нет хода по суше. За отвесной скалой начиналось углубление, а в нём притулилась неподдающаяся ветрам хижина, упрямая, как её хозяин.
Сегодня Си снова купил табака и обогнул селение на лодке. В этот раз хозяин ждал его на берегу.
- Привет, деда! – Си приобнял старика и протянул подарок. Дед одобрительно кивнул. Си бухнулся рядом с ним на траву. Хибара деда (а это был родной дедушка Си, отец его отца) крайне удачно была расположена в уединенной бухточке. С одной стороны бухта была прочно изолирована от мира нерушимой скалой, а с другой простиралась в океан двумя узкими береговыми косами. Си никак не мог объяснить происхождения этих кос, кроме того, что они специально появились здесь, чтобы обеспечить деду приятный бассейн для купания и резать нападающие волны.
Им было хорошо вместе, деду и внуку, но никогда никому бы и в голову не пришло, что Си может уйти от бабушки Кроу и поселиться здесь. Си слабо представлял себе, как можно жить в полной изоляции, без школы, без инфраструктуры поселка, хотя у деда все было. И электричество от генератора, и запас провианта в холодильнике. Дед же заботился о привычном укладе бабушки Кроу, которая никогда в жизни одна не живала. Визиты внука возродили в нем и чувство гордости, присущее родителям, и перспективу бытия. Ноу (так звали деда) с удовольствием приобщал внука к знаниям о созвездиях, о навигации, делился воспоминаниями, как они с Реем ходили в плавание по всем морям земного шара.
- Оставайся у меня, уйдёшь завтра утром – предложил Ноу, - Кроу все-равно спит уже.
Си кивнул:
- Только мне надо встать на рассвете, чтобы успеть вернуться до ее пробуждения.
- Вернешься.
Си не хотел спать. Они поели макарон, потом уселись на крыше, роль которой исполняла естественным образом выступившая над хижиной скала. Си болтал о бабочках, о их причудах, которые усложняют работу охотника, дед рассказывал о редкой бабочке, которая сама однажды прилетела к нему на борт судна. Потом дед достал из сундука пару кроссовок.
- Смотри-ка доросла нога, специальные противоскользящие.
- А что я Кроу скажу? – заерепенился Си.
- А ты спрячь и надевай только на охоту. Твой отец еще в них ходил, считай, наследство осталось.
Дед легко спустился с крыши по вырубленным в скале ступеням и пошел к воде. Си невольно залюбовался им. Какой же всё-таки он ловкий и сильный, несмотря на возраст. Си побежал следом, и вскоре они оба качались на волнах. Дальше он не помнит, помнит только, что волны качают их вдвоем, то приближая к соленой луне, то отдаляя, как в кресле-качалке.
Проснулся он на кушетке у деда в комнате, едва забрезжили первые лучи.
- Ну-ну, беги, - сказал напоследок Ноу, отталкивая лодку от берега.
Си уплывал и смотрел, как дед стоит в воде по колено. Седой моряк, просоленный морскими ветрами со вспененной вихрастой головой. «Сейчас сварит кофе и закурит трубку», - подумал Си. Про него тоже не следовало рассказывать бабушке, чтобы она не разволновалась, что он может уйти к Ноу. Навсегда.
Кроу и не подозревала, какие тучи ходят над её головой и удерживаются стойкими мужскими руками. Она считала, что является единственной опорой своего внука и оплотом их ветхого, хоть и большого дома. Вот и сейчас она вышла из дома, обогнув виноградные заросли, постучалась Си в окно. А Си как раз приближался к дому и видел бабушкин маневр. Быстро оценив ситуацию, он бесшумным махом перепрыгнул через забор и пробежал в огород. Вскоре он вырос перед бабушкой с арбузом в руках.
- Мне, кажется, этот уже поспел, - отрапортовал Си.
- А-а, ты уже встал! А чего по огороду шастаешь, в школу не собираешься?
- Собираюсь, ба. Просто что-то арбузика захотелось.
Кроу подозрительно всмотрелась во внука. Она выучила все его манеры с детства и чувствовала, что он её обманывает, но не могла определить, в чём же состоит подвох.
- Ну, давай обмоем.
Си обмыл арбуз в тазу и потащил в дом. Позавтракав, засобирался в школу. Кроу употребила с арбузом рюмочку самогона и разомлела. Щеки её порозовели, ноги ослабели и даже привычная ломота в костях отступила. Когда они с мужем были молодые, он водил её в кафе, где после обильной трапезы хитрый официант приносил в подарок порцию самогона и ломти арбуза или дыни. И, когда, казалось бы, ни кусочка проглотить более невозможно, рюмочка творила чудеса, и арбуз спокойно проскальзывал в переполненный желудок.
Си после школы сегодня не сразу собирался домой. У него было ещё дело. Перекинувшись парой шуточек с друзьями, парень обогнул школу через квартал и попал прямо в центр уличной торговли. Здесь шумели лавочники, владельцы магазинов выдвинули свои прилавки из помещения прямо на асфальт, зазывая прохожих. Над всем эти безобразием нависали гигантские деревья. Си любил свой поселок. Но сегодня ему нужно попасть в город. Он запрыгнул в автобус на остановке и умчался вдаль, туда, где его ждал скупщик.
Контора скупщика располагалась в одной из торговых галерей, Си приходилось миновать на автобусе длинный туннель, накрутить замысловатые круги по узким городским улочкам, чтобы попасть в неё. Темная лестница начиналась прямо с душной улицы и протягивалась внутрь здания, в кондиционируемое манкое пространство. Си разглядывал по пути витрины с пестрым ассортиментом. Только и успевай вертеть головой. Ну, вот и дверь. Си позвонил в звонок. Дверь открылась автоматически. Хозяин сидел за компьютером. Он радушно улыбнулся Си и предложил пива.
- Моему лучшему поставщику лучшее пиво! Си не стал отказываться, так как во рту пересохло. Он потягивал пиво, глядя, как делец рассматривает товар через лупу. Сегодня это было два самца Глюка и одна самка, которая отличалась от первых мЕньшим размером и отсутствием вытянутой капельки на нижних крыльях.
- Какой товар! Особенно вот этот с пушистыми усиками, – цокал покупатель, вертя лупу.
Си знал, что экземпляр действительно необычен, у всех Глюков усики обычно прямые, а сегодня он принес экземпляр с кудрявыми усами, видимо какой-то ген сработал.
- А ещё что-то есть? – спросил скупщик.
Си также отдал конверт с бабочками попроще, без люминесцента.
- Ну, самое лучшее досталось тебе? Тебе отдали свою невинность, свой мерцающий окрас эти мотыльки, а нам достается лишь мертвое послевкусие… Да. Но и за него готовы платить бешеные деньги мои клиенты. Так что у нас с тобой постоянный ценник.
- Да, только я рискую за свой ценник жизнью, а ваш барыш безопасен.
-Ты никак цену набиваешь? Могу добавить только доллара два сверху, не больше. И то в знак нашего долгого сотрудничества.
Скупщик понимал, что он на рынке не единственный, и вполне могут найтись другие перекупщики с более привлекательным предложением. У него была постоянная клиентура, которая позволяла держаться на плаву, эти готовы были платить за хороший товар хорошую цену, но если появятся перебои с поставками, они утекут к другим поставщикам. Допустить этого Скупщик не мог, поэтому готов был торговаться. Коллекционеры по-разному болели бабочками. Кто-то помещал их в рамки и завешивал портретами, нарисованными самой природой, будуар, кто-то накалывал в специальные альбомы и пыхтел над ними в полной темноте, пряча свое сокровище от посторонних глаз, была даже одна дама, которая употребляла светящуюся пыльцу с крыльев Глюка, веря, что та, смешанная с кремом, принесет ей вечную молодость, она оплачивала только самок. Скупщик понимал, что некоторым, например старому миллионеру, бабочки являются уже одной из немногих доступных радостей жизни, и такие будут цепляться за них до самого конца. Разными соображениями руководствовались его клиенты, но, пожалуй, не было среди них ни одного, кого заботило бы обеспечение уровня жизни домохозяйства ловца бабочек. Забота о бедняках, у которых и занятий-то был небольшой выбор – земледелие, ловля бабочек, да разведение устриц, была целиком на его, Скупщика, плечах. Вот о чём думал ловкий пройдоха, делец-предприниматель, глядя на худого вихрастого парня, сидящего перед ним. Си смотрел на него своим простым ясным взглядом зеленых глаз, не ища ни защиты, ни понимания. Скупщик вроде как-то стушевался перед этим бесстрастием и обманул себя на доллар, рассчитываясь с Си. Парнишка заметил и вернул ему сдачу.
- Привет бабушке! – сказал ему скупщик на прощанье.
- Она не знает про баттерфляй, - ответил Си.
Он ехал домой с деньгами и раздумывал, как бы половчее их всучить бабушке.
Придя домой, Си делает уроки, а после пытается рисовать. Они рисует бабочку-птицекрылку, её безумный рисунок, изящный ракурс в повороте, к нему приходит на ум девушка из автобуса в цветастой блузке, рисует и её, жалобный взгляд карих огромных глаз и шёпот ресниц. Она почти совершенна, но не так совершенна, как баттерфляй. Сегодня Си опять уйдет в ночь. Днем Глюки незаметны в свете дня, их можно увидеть только ночью, где они царят, безмолвно и свободно. Си подготавливает треугольные конверты из вощеной бумаги.
Стара бабушка Кроу, и глаза стали изменять, и зубы плохо жуют мясо сайгака, но сердце нежное, словно у молодой девчонки, помнит первое объятие мужа, прикосновение дочки к податливому соску. Помнит она, как привела дочь в дом своего мужа, места было много, заняли второй этаж. Слишком он был одержимый, не подходил дочери. Пересилив в себе любовь к пустыне, остался в селении, да заразился новой страстью – ловлей бабочек. Затянули они его, привязали к джунглям похлеще женщины. Кроу помнит, что в последние дни перед смертью рассказывал он ей про пустыню, какие там необыкновенные закаты, когда солнце спускается в красный песок и опрокидывает мир, а если идти вперед, то можно так и войти в этот пламенеющий закат, проникнуть внутрь. Пустыня долго ещё звала его. А с бабочками тоже не все ясно, точно ли он в пропасть сорвался, ведь тела так и не нашли. Поверили другу его, который с ним в ту ночь был, что шли вместе, да разделились, как обычно. Опасный участок там, скользкий выступ у горы, да ещё следы люминесцентной пыльцы на кусте остались. Решили, что погнался он за бабочкой на том кусте, да поскользнулся, и бабочка та в руке осталась, когда за куст цеплялся. Только Кроу не верит этому, потому что следы люминесцентной пыли стала раньше у себя дома замечать. Подержится зять за ложку или лампочку вкрутит, а та начинает вдруг без всякого электричества светиться. Заразили бабочки его этой люминесценцией. И на кусте следы зять сам оставил, выходит, от своих пальцев.
А Си уже шел по краю пропасти. И бабочки подсказывали ему путь, высвечивая тропинку. И удивительные ночные цветы отражали лунный свет, флуоресцировали и пахли мощно и медоносно. Ночь, словно замОк, открывала дверь необычайных запахов цветов, цветущих в темноте. У них самый нежный, самый приватный аромат, они таят в себе настоящее пиршество для гурманов запахов, для Глюков. Когда Си впервые ощутил этот прилив ночных ароматов, у него прошла внезапно боль, которая беспокоила многие сутки от быстро растущих костей. Он уселся на землю и просто слушал воздух. С тех пор ночные джунгли для него притягательней всегда. Тропинка кончилась, и Си уверенно ступил на широкое плато. Цветы, которые растут и в их селении на невысоких деревьях, и днем довольно унылые, сейчас здесь раскрылись, наполнились изнутри влагой и силой и зазывали ночных гостей. Бабочки кружили здесь в большом количестве. Си тоже закружился, заплясал в этом природном храме. Бабочки образовывали светящийся купол. Цветов было много, разных, и на земле и на деревьях и вокруг деревьев на лианах. Цвели даже кактусы огромными цветами ростом с арбуз. А вот цветы драконьего фрукта, они съедобны. Си уселся и вместе с бабочками наслаждался эти растительным пиршеством. Потом поймал несколько самцов и одну самку. Самок нужно беречь для потомства. Брать только необходимое.
Вот такая нынче была охота. Напуганные бабочки разлетелись, нужно было возвращаться. Правда, без бабочек тропинка совсем не просматривалась. Тогда Си достал трофеи из конвертов и сложил в полиэтиленовый пакет. Так у него получился самодельный фонарик, который позволил безопасно преодолеть опасный участок.
Дома, укладываясь спать, Си подумал, что благодаря удачной охоте, можно будет внепланово съездить к деду, он давно зовет его на рыбалку.
Си приехал к деду с утра вместо школы, тот занят был починкой сети, растянув её возле крыльца, латал леской дыры. Си заметил, что он даже не удивился его внезапному визиту.
- Я чувствовал, что ты сегодня приедешь, - сказал Ноу.
Си давно подметил за дедом удивительную интуицию, такую же сильную, как его собственная чувствительность.
- Да, сегодня уроки неважные, - отмахнулся Си, - а мы на рыбалку пойдем?
- Пойдём, сегодня море тихое.
Дед закончил с сетью и пошел готовить лодку. У него была знатная лодка настоящего рыбака. Си радостно запрыгнул в неё. Дед снял цепь с крючка и поднялся следом. Океан светился впереди, приглашая в увлекательное путешествие. Они заплыли довольно далеко, так что дедушкин дом скрылся за линией горизонта. Поймали две тилапии и одну мурену. Была еще мелочевка, которую Си упросил отпустить. Тогда, вглядываясь вперед, в сторону, где взошло солнце, дед сообщил:
- Будет шторм.
- Почему, дед? Вроде так тихо…
- Затишье перед бурей. Успеть бы тебе домой вернуться.
Дед включил мотор и направил лодку к берегу. Но события развивались слишком быстро. Ласковые барашки облаков превратились в оскаленные тучи и дали предупреждающий залп мелкого дождичка. Дед на всякий случай вытащил лодку Си на берег и заявил, что в море сейчас делать нечего.
Си помог смотать сеть и занести домой вместе с табуретом. Они сидели в доме и смотрели в окно, на расцвеченное багрово-фиолетовыми цветами небо, которое метало молнии, словно осерчало на кого-то. Ноу зажег свечу, она бросала на стены скачущие тени деда и внука, завивая их вихры еще больше.
- Мы попали однажды в одну из таких страшных бурь не здесь, северней, когда леденели снасти, приходилось ежечасно сбивать лед, а он все наползал и наползал на наш корабль, посылаемый, верно, самом морским чёртом. Говорили, в тот день с десяток кораблей погубило море, а мы выжили каким-то чудом, не перевернулись. Может потому, что не спрятались все в трюм, задраив люки, а остались наверху бороться со льдом. Отец твой тогда еще маленький парнишка ждал меня дома, я всё думал о нём в те страшные дни. О нём и о мамке его, как они одни останутся. Морской чёрт алименты платить не станет. Уж и поборолись мы с ним! Притих потом, несколько лет лик свой не показывал.
Си подумал о Кроу, как она там, не потеряла ли. Конечно, он приучил бабушку к тому, что свободен приходить домой, когда хочет. Где-то и с друзьями погулять после школы надо, но сегодня буря, какие прогулки. Можно сказать, что к однокласснику зашли, конечно. Сколько ещё тут мотать будет. Си обречённо глянул в вихревые волны.
Но не так долга оказалась буря. Вскоре небо успокоилось и перестало посылать молнии на землю. Тогда Ноу смог включить электричество и пойти в беседку развести костер в мангале. Си помог ему почистить рыбу. Они замариновали и зажарили тилапию и с удовольствием поужинали. Буря совсем улеглась, и на небосвод вышло вечернее кровавое солнце. Дед попыхивал своей трубкой, Си просто сидел рядом в кресле, приняв позу лотоса, в которой ему было удобней всего.
- Я отвезу тебя, - сказал дед, тем более мне тоже нужно в селение.
Си хотел воспротивиться, но его отвлек шум мотора. Это незнакомый бот показался из-за поворота и приближался к их уединенной бухточке. Однако он не был незнаком для хозяина.
- Ноу! – крикнул причаливший гость.
- Привет, Сид, - Ноу явно был не очень рад его видеть. Си почему-то подумал, что это из-за него.
- У меня есть для тебя товар!
- Пойдём в дом, - жестом поманил Ноу посетителя. Си рванулся было за ними, но Ноу резко закрыл двери. Они разговаривали тихо, Си не мог разобрать слов, но любопытство распирало парнишку. Дед задернул штору. Си, обследуя стену, заметил щель между бревнами. Он уставился в неё. Его взору предстал лысый затылок незнакомца, но было слишком темно, чтобы увидеть подробности. Вдруг помещение озарилось мягким светом, незнакомец отодвинулся, и Си увидел её, бабочку с голубым свечением. Больше того, он узнал её, это был тот самый самец с завитыми усиками, которого он принес скупщику. Такие бабочки встречаются раз в пять лет! Ошарашенный Си не заметил, как незнакомец открыл дверь и вышел, провожаемый дедом. Ноу посмотрел на Си:
- Ты чего тут?
- Я всё видел, эта бабочка. Это моя бабочка…
- Подожди тут,- Ноу пошел проводить продавца и вернулся к внуку.
- Не знаю, как тебе объяснить. Я всю жизнь промотался матросом на кораблях, куда только не забрасывала меня судьба-злодейка! В одном из странствий мы и наткнулись на этот пиратский клад. Говорят, что когда приходит время, золото само проступает на поверхность. Вот в нужное время мы с ещё одним матросом оказалась в нужном месте. Мой товарищ говорил, что это никакая не случайность, его дед был пиратом, поэтому клад нашел своего наследника, но раз мы наткнулись на этот клад вместе, значит разделить надо по справедливости. Мы и взвесили тогда золотые монеты на весах и разделили поровну. Без обид. А что мне моряку надо. К хорошей жизни, ко дворцам я не приучен. Всегда мечтал иметь хибарку в уединенной бухточке, чтобы засыпать и просыпаться рядом с морем. Всё необходимое у меня есть, правлению поселка вашего деньгами помогаю, чтобы колодцы вовремя чистили, да жильё поправляли беднякам. А бабочками увлёкся потому, что пытаюсь всё разгадать, какая в этих шельмах загадка была, что увела от меня сына.
Сказал это Ноу, и легче ему стало, в себе все тайны носить надоело. Хотелось быть открытым с единственным родным человеком.
- Кажется мне, что ты носишь в себе ответ на эту загадку, бабочки к тебе сами льнут, неспроста это.
- Ну, деда, ну и ну - Си не знал, что сказать и решил, что пора возвращаться домой, а там видно будет.
- Ты уже? – снова прочитал его мысли Ноу, - а может, останешься ?
- Не могу, не сейчас, дед.
- Тогда адьёс, амиго?
- Адьёс!
Когда Си уехал, Ноу крепко призадумался. Не стал он делиться с внуком, что мучил его ещё один вопрос: куда же девалось тело сына. Он нанимал специальных людей, те неделю исследовали горы, все пещеры облазили, но так ничего и не нашли.
- Где хоть ты скитаешься, такая буря навалилась! – встретила Кроу внука.
- У Реда переждали, - назвал наугад Си имя одноклассника.
- Покушай садись, -засуетилась Кроу.
- Не, ба, не хочу, мы поели. Может, ба, мне моряком стать?
- Что за новости! С твоей головой и в матросы! Ты давай поступай на врача или адвоката, уважаемый человек будешь. А матрос, что он, как щепка в море болтается, не пришей рукав.
- Ну, не волнуйся, ба, на врача так на врача.
Си всегда было жалко бабушку, как она без него останется. А сейчас впервые стало жалко деда, который в бухте совсем один. Он гладил бабушкины плечи и думал о старом матросе.
Тайное плато, которое Си обнаружил во время прошлой охоты, не выходило у него из головы. Плато так искусно было упрятано среди гор, что наткнуться на него можно было или случайно или следуя за всезнающими бабочками. Но Си хорошо запомнил дорогу туда, поэтому ближайшей ночью, убедившись, что Кроу уснула, снова направился в заветное место.
Бабочковый рай радушно принял парня. Си сразу заметил, что расцвели новые цветы, бутоны росли прямо из ложбинки листа и один цветок мог быть раскрашен сразу в несколько оттенков. Си удивлялся метаморфозам, произошедшим во время своего отсутствия. Но это были не все сюрпризы. Обходя цветник, Си заметил, что в углу его скопилось сразу горстка Глюков, они облепили какой-то необычайно привлекательный для себя приз. Си подошел поближе. Бабочки вспорхнули и открыли перед мальчиком нежное соцветие, такое пышное и белое, точно невеста в брачную ночь. А это и есть Невеста, растение, которое зацветает раз в году, и встречается только на определенных высотах. Его цветок раскрывается совсем ненадолго – на одну лишь ночь, отсюда и название – Невеста! Си подхватил в руки тяжелый симметричный бутон на тонкой ножке и заглянул внутрь. Тычинки ещё хранили на себе люминесцентную пыльцу Глюков. Си дунул, и жёлтая вперемешку с голубой пыльца волшебным мерцающим облаком повисла в воздухе. А потом… Произошло немыслимое. Каждый раз, как Си это вспоминает, у него захватывает дух! Облако вдруг завертелось в штормовой вихрь и из него выросли голубые светящиеся следы, дорожка протянулась прямо до луны. Точнее будет сказать от луны до цветка, потому что следы человека были направлены к нему, Си! Си не видел пришельца, но узнал его прикосновения. Дрожа, он ощупывал знакомые черты, переломанную горбинку носа, огрубевшую кожу рук, упругие бицепсы. Даже запах отца был прежний! Си прижался к нему посильней, боясь, что он сейчас пропадет в этой дымке и почувствовал, как отец тоже крепко обнимает его и содрогается от рыданий. И, ещё в глубине этих рук Си услышал биение его сердца.
- Зачем ты ушёл от меня? – молча спросил Си.
- Так надо. Бабочки открыли мне новый мир. Он такой удивительный. Пойдём, я покажу тебе его!
- А я смогу потом вернуться?
- Нет, уже никогда не сможешь. Я же не смог. Но я ждал тебя, я отправил бабочек за тобой.
Си отстранился от отца.
- Извини, я не пойду. Я не могу бросить Кроу и деда.
Си чувствовал горячие влажные слёзы отца, он обнял его ещё раз и аккуратно вытер слёзы своей ещё узкой, но уже такой сильной ладошкой, и почувствовал, что отец гордится им.
- Я рад, что у меня такой твёрдый и умный сын, гораздо умнее меня, - сказал ему отец напоследок.
Си отошёл и молча смотрел, как удаляются от него в небо светящиеся папкины следы, покидая его теперь уже насовсем.