Продолжительный, шестимесячный рейс в составе малочисленного экипажа, накладывает на первый взгляд незаметный отпечаток на мировоззрение и круг интересов любого человека, но моряки, работающие десятилетиями вдали от дома и городской жизни лишаются многих привычек и опыта, необходимого для повседневной жизни на берегу. Становясь профессионалами морского дела они лишаются бытовой практичности и становятся людьми особого склада, отличаясь широтой души и щедростью, сформированной морской мерой ценностей и особому, свойственному только им, взгляду на жизнь.
Возвращение из длительного рейса, это долгожданное и радостное событие, но после длительной разлуки это и сильное переживание, иногда и со слезою на глазах. Вид городских улиц, домов, зелёных листьев на деревьях и других привычных окружающих нас предметов, вызывает повышенный интерес и радость. Начинаешь смотреть обновлённым взглядом на хорошо знакомые предметы и чувствовать интерес к этим обыденным вещам. Свежий взгляд, замечает детали, на которые раньше не обращал внимания. Встречая давних знакомых людей, смотришь на них немного иным, более дружелюбным взглядом. Восстанавливаешь привычку двигаться ровной походкой, без опасения резкого крена палубы и неожиданного соскальзывания обеденной тарелки с супом на пол, а иногда и на себя. На корабле, ползающие шахматы удерживают гвоздики в основании фигуры и отверстия на шахматной доске. Первую неделю все предметы не просто ставишь на место, а обязательно крепишь или фиксируешь от падения, потому что это уже крепко вошло в привычку.
Поступки и действия обретают радостное чувство уверенности от величины полученной многомесячной зарплаты – это добавляет решительность, раздвигает границы возможностей и кружит голову. Но не долог межрейсовый отдых и надо торопиться, чтобы исполнить множество запланированных еще в рейсе мероприятий, но и позволить себе полноценный отдых, компенсируя аскетизм долгого пребывания в море.
Первое, что я хотел осуществить – это уехать или улететь куда-нибудь, чтобы сменить привычную обстановку. Сказано – сделано. А когда есть надежный друг, то такое, даже короткое путешествие превращается в прекрасный отдых, неделя которого заряжает на предстоящий длительный рейс. Молодеческая удаль не затрудняет себя долгими размышлениями и планированием, поэтому, взяв на удачу, билет на ближайший рейс на юг, мы уже с высоты полета рассматривали крохотный Кольский залив, к которому еще вчера шли полным ходом, возвращаясь из рейса.
Через несколько часов полета судьба забросила нас в прекрасный город Минеральные Воды, где большая часть населения, к нашему удивлению, ходила по городу с лыжами на плече. Они выстраивались в длинные очереди на автобусы, идущие к горнолыжным склоном, и оказалась что у этого редкого вида спорта, есть тысячи страстных поклонников, причём их гораздо больше, чем мест в поездах, автобусах и гостиницах.
Нас эти проблемы не испугали, даже наоборот – проявился повышенный интерес, что это за увлечение, и кто они такие - эти весёлые, красивые и загорелые люди, которые по вечерам пьют глинтвейн и под гитару поют романтические песни. Даже голова пошла кругом, от непривычной для нас экзотики. Неожиданная идея поехать в горнолыжный центр Иткол, сначала показалась нереальной иллюзией. Но дерзкие планы, вопреки здравому смыслу, иногда чудесным образом сбываются. Через несколько часов тряски в автобусе, полет фантазии превратился в реальность, и за очень хорошую плату, нашёлся, в разгар февральского лыжного сезона, отдельный двухместный номер, что было мечтой, вдруг ставшей явью.
Из окна гостиничного номера мы любовались видами заснеженных горных вершин, яркими красками вечно зелёного хвойного леса и шумящую неподалеку горную речку Баксан. На контрасте с нашей полярной ночью, эти картины производили особо сильное впечатление. Всюду были видны лыжники в ярких спортивных костюмах, блистала их специальная лыжная экипировка, окружающий мир переполняла атмосфера праздника и спорта.
В такой беззаботной обстановке мы совершали пешие походы на живописной природе, осматривали местные достопримечательности. В воздухе чувствовался запах приближающейся весны, на южных склонах жарко припекало солнце Смельчаки, катаясь на лыжах, раздевались по пояс и загорали в первых весенних лучах. Вечера мы проводили в уютном гостиничном кафе, где собиралась вся горнолыжная братия страны, для общения и обмена опытом.
Однажды за нашим столиком оказался красавец-блондин, с трудом говоривший на русском языке. Немногословный, подчеркнуто вежливый в общением с окружающими. При знакомстве, он представился - Инт Иварович, из Риги. Мы были рады новому знакомству, и с чисто русской щедростью угощали его всем, что было в баре. Его ответное угощение коктейлем «Кровавая Мэри» было явным перебором, но в тот момент мы этого не осознавали, казалось что, если нам море по колено, то уж эти горы и подавно. Общение в такой обстановке заканчивается одинаково – все договариваются завтра опять встретиться на горе, то есть на вершине склона для горнолыжной езды и загорания, на фоне великолепных видов Приэльбрусья. И мы, потеряв чувство реальности, сделали тоже - договорились встретиться завтра в 10 часов утра возле подъемника, для поддержания дружеских отношений и совместного катания.
А поутру они проснулись…
Утром мы почувствовали, что напрасно так смело решились идти на вершину этого склона, даже не соизмерив свои возможности и крутизну склона. Мой друг Анатолий, после завтрака, трезво взвесив свои возможности и последствия – категорически отказался взбираться на эту гору. Я вспомнил, что когда-то обучался катанию на горных лыжах в Карпатах, и устыдясь своих бодрых обещаний непременно встретиться на лыжном склоне, собрал лыжную экипировку и направился в сторону подъёмника. Увидев длинную очередь, обрадовался, что можно под благовидным предлогом, избежать трату времени и поездку, на приведший меня в смятение своей крутизной, склон. Я уже повернул назад, в уютную гостиницу, но тут появился идущий мне навстречу, широко улыбаясь и радуясь нашей встрече Инт Иварович.
Местные кабардинцы, работники подъемника, его, известного спортсмена и давнего знакомого, и меня вместе с ним, вне очереди везут на канатке вверх. По мере подъема мне становилось понятно, что этот склон намного сложней, чем те Карпатские горки, на которых проходило мое обучение. Но подъёмник, равномерно постукивая на опорах, неотвратимо приближался к вожделенной вершине. Под нами проплывали остроконечные вершины, которые мы почти цепляли ногами и глубокие мрачные расшелины, от вида которых замирало сердце.
Справа над нами нависал ослепительно белый, могучий Эльбрус. Необычный пейзаж вызывал удивление и восторг, и еще на подъезде к смотровой и стартовой площадкам андреналин зашкаливал. Среди прибывших на склон лыжников царило всеобщее чувство эйфории. Мне казалось, что все кто здесь находятся, это хорошо знакомые люди, которые радостно здороваются друг с другом, как добрые друзья. То ли так действует высота, то ли это атрибут этого вида спорта, но и мы испытали головокружительное чувство горнолыжного братства.
Под приветственные возгласы друзей Инта, мы экипировались, пристегнули лыжи и замерли, глядя с такой высоты на фантастические виды Кавказских гор и микроскопические человеческие фигурки, перемещающиеся где-то там, очень далеко, внизу. Инт, предвкушая предстоящий спуск – улыбался. А у меня, от увиденного крутого склона, как от первого прыжка с парашютом, замирало сердце. Но сказать нет и отказаться от спуска, мне уже не позволяла ложная гордость и одобрительные взгляды шумной компани. «Ну, что поехали?», радостно крикнул Инт Иварович и вежливо предложил мне ехать первому, чтобы ему, хорошо знающему этот склон, был виден пробный спуск его нового друга. И вот этот друг, то есть я, лихо оттолкнувшись палками, поехал…
Скорость при прямом спуске набралось очень быстро и первый слаломный поворот мне ещё с трудом удался, но на втором, возросшая скорость не позволила мне лихо, как Инт совершить вираж и погасить скорость. Дальше всё пошло как у волка в мультике «Ну, погоди». Сначала я зарылся головой в снег, потом начался процесс, не знаю как его называют спортсмены, а по-простому, это голова - ноги, голова- ноги. Снег залепил мне глаза и всё лицо Я уже не представлял куда качусь кубарем, но чувствовал, что ни руками, ни ногами затормозить и остановиться не могу и ползу по крутому склону, а потеряв ориентацию, не представляю куда.
Так я полз довольно долго, склон был крутой, а по краям, готовя гоночную трассу, снег счистили ближе к краю, в сторону крутых лесистых склонов, образовав высокий снеговой вал, выполняющий функцию защиты и заградительных сооружений. Скользя по склону, я чувствовал страх и боль, так как лыжи не отстегнулись и только заплетали мне ноги. Это отдавалось пронзительной болью. Когда я почувствовал, что наконец остановился, не представляя где и как, я испытал чувство страха и боли и необъяснимое чувство, что это конец. Конец всего - и горного спуска и безумного трюка. Все попытки встать, причиняли сильную боль и вызывали медленное сползания в неизвестном направлении.
Долго я лежал неподвижно, боясь пошевелиться и продолжить сползание куда-то в неизвестность. Тело сковывал холод, я испытывал дрожь во всём теле. Стояла абсолютно тишина, видимо я далеко улетел от многолюдного склона. Начало подступать отчаяние и тут, как с небес, я услышал спасительный голос подъехавшего ко мне Инта: «Ты живой?». Скорей всего, ответить я не мог. Только почувствовал, как он начал отстегивать мои лыжи и освобождать заплетенные лыжами ноги. Главный вопрос - не переломаны ли кости? Боль была сильная, но не такая пронзительная как при переломах. Встать самостоятельно я не мог. Инт взял меня на руки и осторожно поставил в глубокий снег, очистил залепивший глаза снег, и помогая как мог, повел к подъемнику для спуска вниз.
Только там, немного придя в себя от пережитого, я смог начать говорить и обсуждать случившееся. Я находился в шоковом состоянии, а моему другу, спортсмену-горнолыжнику было неловко за то, что он, знаток лыж и гор, так неразумно отнесся к начинающему любителю острых ощущений. Единственное, что он произнес: «Я не думал, что ты совершенно не умеешь».
Вернувшись в гостиницу, я согрелся горячим глинтвейном, и измученный и потрясенный, уснул богатырским сном. Спал почти целые сутки. А проснувшись, я испытал чувство глубокой досады, мысленно представляя картину своего спуска, и горько пожалел о совершенном безрассудном поступке, только чудом избежав трагедии, отделавшись только множеством ушибов, синяков и ссадин.
Я тяжело переживал поучительный урок, который стоил мне так дорого, но научил так доходчиво.
Благополучно пережив передрягу под названием «культурный межрейсовый отдых», мы возвратились в Заполярный Мурман и вновь ушли в очередной рейс. Забрав с собой все горькие и радостные переживания, мы вновь расстались с нашими близкими и друзьями и успевшую надоесть толчею шумных городов и переполненные поезда и самолеты. Хотелось вернуться в привычную среду обитания – стихию океанского простора и привычного рыбацкого труда. Теперь нам будут только сниться и прозрачный горный воздух, и заснеженные вершины, и зеленые леса. Там вдали от всех земных радостей мы будем вновь вести неторопливый отсчет неделям и месяцам до следующей встречи с этими сложными и долгожданными земными радостями, ценить которые меня научило море.
;