Начну с того, что некоторым кажется странным. Почему, говоря о стихах, мы их называем во множественном числе? (Между нами: меня коробит обратное, когда «стихом» называют «стихотворение».)
Ответ, конечно, есть. Само слово «стих» на греческом — «ряд», «строй». Латинский синоним (в русской транскрипции) «вирши» означает «поворот», «возвращение к началу ряда». Итак «стих» — это одна строчка из текста, состоящего из нескольких строчек.
Как определяют стих теоретики? Это — «художественная речь, организованная делением на ритмически соизмеримые отрезки». И одновременно — «строка стихотворного текста, организованная по определённому ритмическому образцу».
Замечу, оба определения в том, что касается, ритмики, становятся ложными, если применяется односложный стих (брахиколон):
Лоб —
Мел.
Бел
Гроб.
Спел
Поп.
Сноп
Стрел —
День
Свят!
Склеп
Слеп.
Тень —
В ад!
(В.Ходасевич, «Похороны»)
Ритмикой тут не пахнет; одни только «соизмеримые отрезки».
Но всё даже проще.
Говорят, что в основе стихотворной речи лежит интересное её свойство: музыкальная выразительность. Если это и так, то сегодня говорной (не песенный) стих вообще лишён принципа изохронности и средств музыкальной чувствительности. Более того, исполнение стиха без соблюдения однообразного изохронного темпа служит добавочным средством художественной выразительности стиха (те же верлибры).
Итак, «стих» определяется только одним: это строка.
Какова же длина этой строки?
Обычно понятие «длина строки» связывают с формализацией телесности в стихе. Например, длинная строка, величина которой определяется дыханием, «демонстрирует неоднозначную связь с телесностью»: с одной стороны «...усиливает линейность прочтения», а с другой — «может усложнять смыслы и затруднять обычное прочтение...» «Как визуальный, так и ”дыхательный”, произносительный облик стиха зависит от длины строчки». И очевидность: «Строка стиха определяется как более короткая, чем обычная типографская строчка». (д.ф.н. Наталья Азарова, «О длине стихотворной строки, или можно ли формализовать телесность в стихе»).
Итак, теоретики вопрос о длине стихотворной строки даже не ставят. Главное: стихотворная строка должна быть произнесена на одном дыхании. Разумеется, таких ограничений прозаическая строка не имеет.
В тенденции развития поэзии, тем не менее, не прекращается экспериментирование с длиной стиха. Например, некоторое время назад стало модным записывать стихи в виде прозаического текста («А4»). Тут я сразу вспоминаю творчество Максима Горького (напр., «Песня о буревестнике»). Эксперимент прозаика в целом оказался удачным: текст читается легко даже с метрической основой (достаточно элементарной для восприятия), он не загромождён такими средствами усиления выразительности как, например, рифмы. Но злоупотребление «А4» играет с авторами злую шутку: в сложных случаях, чтоб это прочесть и не сбиться с ритма, читателю без обиняков предлагают разобрать текст на стихи, т.е. визуализировать их столбиком. Это очень забавно, а занятие безусловно увлекательное для пытливых умов.
А чем стихи отличаются от художественной прозы? Напомню, что в стихах может не быть ритма, а в прозе — может быть. Даже рифма может присутствовать в прозе и отсутствовать в стихах. Говорить о таких выразительных поэтических средствах, как тропы, сравнения, эпитеты и пр. не приходится: и в стихах, и в прозе эти приёмы широко используются... В общем случае и проза, и стихи обязаны подчиняться одному: быть поэтичными.
Но «поэзия — это не одна из корзин в системе видовой категоризации текстов по сумме их фенотипа. Поэзия — это то, что пишется как поэзия и читается как поэзия. А раздробить это определение дальше не представляется возможным в силу сугубо структуралистских ограничений, по сравнению с которыми такие вещи как ритм и рифма вообще не представляются чем-то хотя бы минимально осмысленным», — пишет Глеб Симонов.
Что остаётся в сухом остатке? Лишь то, что стихи — это проза с короткими строками. Над стихом незримо поставлено титло, означающее сокращение.
Любопытно, что слово «поэзия» постепенно теряет свой второй смысл: «стихи». Потому что поэзия может принимать любые формы; главное — найти такое измерение, которое делает наш язык шире обыденного.
Какая разница, как это запишет автор? Автором владеет замысел. И далеко не всегда в стихах эмоциональная окраска всё-таки действеннее, чем в прозе, где, как принято, «должна преобладать голова», а не эмоции. В любом случае только автор решает, какими литературными приёмчиками пользоваться. Насколько это хорошо удаётся, — решит читатель.
Ноябрь 2019